Глава 16 Анорексия

Анорексия – это болезнь в голове. Когда я начинала худеть, мой вес при росте 162 см составлял 52 кг. Сначала мне просто хотелось увидеть на весах цифру 50. Кто вообще вбивает внушаемым девочкам в головы, что цифра на весах что-то значит? Почему они становятся зависимы от этой цифры? С обложек журналов на нас смотрят отфотошопленные топ-модели под заголовками «Похудей за неделю на диете от такой-то такой-то», а с экранов ТВ то и дело транслируют образ успешной и желанной женщины – непременно худой. И если сейчас в моде фитнес и какие-никакие, но формы, в далеком 2005-м идеалы были совсем другие – между «красотой» и «худобой» ставили жирный знак «равно». Я помню, что в нашем тренажерном зале были напольные весы. Алту стоял за мной, когда они показали ту самую цифру – 52. «Вах, да ты толстая! – вырвалось у него. – девушка не должна весить больше пятидесяти, вот Дидем весит вообще 45». В Дидем было 150 см роста, но этот факт, видимо, значения не имел. До этих его слов я вообще не задумывалась о цифре на весах. Я всегда следила за питанием и старалась вести активный образ жизни, много ходила пешком, тянулась и качала пресс, меня все вполне устраивало. Мой подтянутый живот был объектом зависти некоторых подруг, но у меня никогда не было слишком низкой жировой прослойки и кубиков, зато всегда были очень стройные ноги и хорошего второго с половиной размера грудь. Когда я набирала полтора-два килограмма, мне безумно нравилась моя фигура: бедра приобретали женственные очертания, а ягодицы – соблазнительную округлость, и я чувствовала себя весьма привлекательной. Как только я немного худела, в первую очередь теряли свою форму ноги и попа, оттого мне было очень некомфортно. Я не знаю, что случилось, как меня так могло переклинить и почему его слова «да ты толстая!», касавшиеся даже не меня, а моего веса, цифры, которая вообще ничего не значит, образовали короткое замыкание в моих мозгах. Первое, что я почувствовала, – недоумение: «В смысле толстая? На мне хорошо сидит одежда 42-го размера». Затем последовало сомнение: «А может, правда стоит чутка схуднуть? Хорошо бы иметь кубики, да и руки большеваты, если внимательно присмотреться…» В сочетании с пропагандой нездоровой худобы повсюду слова Алту стали снова и снова крутиться в моей голове, и я все-таки решила, что да, похудеть лишним не будет. Тем более впереди был почти месяц в Петербурге, где ничто меня не будет отвлекать, там и займусь своей фигурой: «Когда я прилечу обратно, он будет поражен!»

Сбросить пару кило мне, девятнадцатилетней, не составило никакого труда: я подчистила и без того более-менее правильное питание и добавила две короткие тренировки по видео. Я помню, как вставала в 5.30 утра, врубала диск с фитнесом, брала пару допотопных чугунных гантелей весом по 2 кг каждая и делала приседания, выпады, какие-то другие упражнения. Что касается еды, то тут не возникало никаких камней преткновения: в нашей семье было принято есть здоровую пищу. Мама всегда готовила, не покупая полуфабрикатов. Газировка, чипсы, конфеты – все это покупалось только к чемпионату мира по футболу или на Новый год. Овощи, курица, рыба, крупы – вот была основа моего рациона, хотя на праздник я спокойно могла заточить кусок торта или мороженое. У меня никогда не было зависимости от еды или какого-то нездорового к ней отношения: я ела, когда была голодна, и ровно столько, сколько нужно, а не сколько влезет. Но раз я решила худеть, пришлось несколько себя ограничивать и вставать из-за стола не с чувством сытости, а с ощущением легкого голода. «Прилечу вся такая худая и крутая – вот он удивится» – такие мысли крутились у меня в голове. Когда мой «отпуск» подошел к концу, я вернулась в Анталию с торчащими повздошными косточками и ключицами. Да, это был высший шик в 2005–2006-м, когда у тебя изящно торчат кости, и ты идешь и ими гремишь.

В принципе можно было остановиться, но фраза Алту о том, что его сестра весит меньше, не давала мне покоя. «Я во всем должна быть лучше всех», – говорила мне моя внутренняя отличница. Меня захватил азарт – а что, если увидеть цифру, начинающуюся с 4, на весах?

Я стала еще радикальнее урезать питание: отказалась от ужина, на обед брала половину порции, а иногда и вовсе заменяла его яблоком. Я смотрелась в зеркало по 100–500 раз на дню, проверяя, не набрала ли я лишнего и виден ли мой пресс. Но вопреки моим ожиданиям я не становилась суше, а просто худела. К июлю месяцу мои практикантки в мини-клубе изрядно поправились на «Все включено», и я искренне чувствовала какой-то внутренний триумф, говорящий о том, что у меня есть сила воли.

«Я не парюсь, я знаю, что в сентябре похудею! В сентябре я буду на учебе, денег лишних не будет, поэтому поправляться не с чего. А сейчас все такое вкусное, и можно брать сколько хочешь!» – говорила мне Дерья, самая старательная из помогавших мне девчонок. Я вообще замечала эту тенденцию даже среди танцоров, приехавших работать на сезон, они все к осени еле влезали в свои костюмы. Алту с друзьями постоянно отпускали между собой шуточки: «У этих русских (русскими они называли украинцев, белорусов, казахов и собственно русских) на родине нет еды, они тут ее видят впервые, поэтому набрасываются с жадностью!»

С одной стороны, это было очень смешно, но с другой, как-то стыдно и обидно, что про нас могут действительно так думать… Боясь быть похожей на «этих русских», я старалась есть в ресторане, как птичка. В моей голове уже была прочно устоявшаяся настройка на похудение плюс боязнь, что обо мне подумают, будто я с голодного острова. Нет, я даже не худела, я таяла на глазах…

Однако когда весы показали цифру 47, вес встал. Я стала чувствовать себя хуже: слабость, головокружение, тошнота и постоянный озноб. Алту светился от гордости и осыпал меня комплиментами на тему того, какая я стройная. Но в моем мозгу прочно сидела цифра 45, я должна была весить столько, а то и меньше. Я обязана.

«Когда я похудею до 45, я докажу всем, что я могу! У меня будет красивый пресс, тоненькие ручки и талия! Боже, как я хочу тонкую талию, меньше 60 сантиметров! Тогда на мне будут красиво сидеть платья в обтяжку, я смогу носить яркие пояса и брюки с завышенной талией. Это же так женственно!» – я очень хорошо помню свои мысли по этому поводу. Да, я считала, что узкая талия, как у Гурченко, – это самый важный атрибут женственности. Я замеряла себя натощак сантиметром, но почему-то не видела в зеркале красивые женственные «песочные часы», даже когда цифра достигла 58,5 сантиметра. Не понимая, в чем дело, я изнуряла себя тренировками, качала пресс и прыгала на дискотеке, обмотавшись пищевой пленкой и неопреновым поясом. Почему, ну почему тогда мне никто не сказал, что важны не цифры, а пропорции? Что при моем типе фигуры гораздо правильнее было бы подкачать бедра и спину, чтобы создать иллюзию тонкой талии? Я этого не знала и продолжала гнаться за цифрами на весах и сантиметре, но моя фигура становилась от этого больше похожей на фигуру подростка непонятного пола, чем на соблазнительную взрослую женщину.

Питание было урезать уже некуда: я еле стояла на ногах (учитывая аниматорские будни с тремя тренировками и дискотекой, перерасход энергии был колоссальный!), но я нашла выход: стала вставать в 6 утра и час проводить на беговой дорожке. Пробегая каждое утро по 13 километров, я чувствовала себя еще хуже. Вес стал снижаться, но я видела в зеркале толстуху.

Я не понимала, как выгляжу на самом деле, и когда туристы подходили и спрашивали о моем весе, я искренне считала – это они оттого, что мне нужно еще худеть. Моему больному воображению казалось, что все вокруг выглядят лучше (читай: худее) меня. Я то и дело пыталась себя сравнить с окружающими, но сравнение оказывалось не в мою пользу. «У танцовщицы Ани из нашей команды такой красивый живот, не то что у меня: жирные бока и нижняя часть выпирает!» – хотя объективно оценивая фотографии той самой Ани сейчас, я вижу, что она как раз-таки была с женственными формами, с грудью и попой, поэтому ее талия сбоку и казалась осиной. Но чем больше я худела, тем неадекватнее себя оценивала. Эта страшная болезнь недаром лечится в психиатрии – она поглощает твой мозг, отрезает тебя от реальности и искажает картину мира, все твои мысли крутятся вокруг «как не набрать» и «как похудеть», здравый смысл отходит не на второй, а на 85-й план… Еда становится врагом, которого надо избегать или уничтожать, и ты, как спецагент, действуешь под прикрытием – чтобы никто не догадался. Пересматривая все фото того времени, я это очень хорошо вижу: практически на всех снимках я с какой-то едой, всем своим видом транслирую: «Со мной все в порядке. Видите, я ем!» Это неосознанное поведение, которое очень свойственно больным расстройством пищевого поведения. Несознательно мы хотим, чтобы о нашем маленьком секрете никто не догадался. Вы не поверите, но, обедая с анорексичкой тет-а-тет, вы в жизни не догадаетесь, что она не ест: еда будет пятьдесят раз измельчаться, подноситься ко рту, размазываться по тарелке и снова подноситься ко рту, создавая видимость, что девушка ест так же, как и вы. Ох, этой виртуозной техникой я овладела в совершенстве! Ведь если ты ешь (или создаешь видимость, что ешь), то не будет лишних вопросов и разговоров о том, нужна ли тебе диета. Ты-то знаешь, что тебе еще худеть и худеть, это окружающие ничего не понимают или не хотят, чтобы ты была самой красивой…

Когда анорексичке говорят «ты хорошо выглядишь» или «ты выглядишь здоровой», в больных мозгах слышится «ты поправилась». Я не могу это объяснить, но это страшно. Ты становишься заложницей каких-то цифр. Если я съедала яблоко, я тут же бежала его «отрабатывать», потому что мне казалось, что у меня выросли щеки. У всех больных расстройством пищевого поведения одинаковые лица: впавшие глазницы, большие голодные глаза, тонкие губы и… щеки. Это безуглеводные отеки (а у некоторых – безбелковые). Эти типичные для анорексичек лица – последствия несбалансированного питания. Хотя «несбалансированное питание» в данном случае – это очень мягко сказано. Как правило, больные нервной анорексией отказываются от пищи совсем, но начинается все с урезанием одного какого-то макронутриента. Как правило, под санкции попадают в первую очередь жиры. Девушки убирают их совсем, руководствуясь логикой «я и так жирная». Потом полностью выкидывается из рациона белок: перестают есть мясо, рыбу, яйца, творог, переходя на пустую овсянку, овощи и несладкие фрукты. Ну и под конец, как правило, и углеводы сокращаются до классического «одно яблоко в день». Я знаю, что в Сети полно форумов экстремально худеющих девушек, где они ставят себе подобные челленджи и цели, а если кто-то не соблюдает подобную «диету», то его публично унижают. В то время я, слава богу, о таких форумах не слышала, зато читала другой, с историями похудения и советами по питанию. Советы были из разряда «не есть после шести», «сидеть на диете Долиной», «отказаться от соли». Разумеется, я все эти советы планомерно и послушно на себе применяла, но удивлялась, что талия тоньше не становится, хотя заголовок гласил: «Минус 5 см за неделю». «Что за фигня? Почему моя талия не становится меньше на 5 см?» – думала я с досадой.

Ах, если бы я могла написать письмо себе в прошлое, оно непременно начиналось бы так: «Если ты читаешь эти строки, поверь мне, что счастье не в сброшенных килограммах и не в том, что все вокруг говорят, какая ты худая. Красота не в твоих торчащих ребрах и ключицах, а здоровье – всего одно. Послушай меня: то, что у тебя выпадают волосы, нет месячных и не хватает сил подняться по лестнице на второй этаж, – это ненормально. Почему ты считаешь, что еда – твой враг? За что ты себя так не любишь и сама себя разрушаешь? Пойми же ты, что питание – от слова «питать», а не «испытывать свой организм на прочность»! Ты молодая девушка, еще вся жизнь впереди, а у тебя не хватает сил открыть консервы. Ты же понимаешь, что жить в этом замкнутом круге нельзя, ты постоянно думаешь только о еде и хвалишь себя, только если смогла от нее воздержаться. Неужели ты хочешь так жить? Неужели ты осознанно выбираешь такой путь? Посмотри вокруг! Сколько всего прекрасного! Встречи с подругами, дискотеки, любимая работа, спорт на свежем воздухе, чай с лукумом в вечернем кафе на пляже! Почему ты бежишь от всего этого, делая себя рабой… голода? Счастье – внутри тебя, радость – в окружающих тебя людях, а красота… красота – такое относительное понятие: сегодня красивой считается худышка, а завтра – девушка с формами. Хватит быть заложницей своих собственных тараканов, подумай о будущем. Отвлекись!» Я написала бы много, задала бы бесконечное количество вопросов и сама бы на них ответила. Я бы постаралась вправить себе мозг и достучаться до разума. Но вот только захотела бы я, та, другая, это читать? Дошли бы мои мысли до адресата? Вряд ли. Скорее всего это породило бы еще большее убеждение в том, что я все делаю как надо. У психически нездорового человека мозг работает по-своему, не подчиняясь логике.

Я взвешивалась после каждого стакана воды, боясь, что она у меня где-то может задержаться. Видимо, Алту был слишком занят собой, а может, я так искусно маскировалась, не знаю. Вроде ему было все равно, ела я или нет, и мне не приходилось врать или выкидывать еду. В редкие вылазки к его семье я сидела со всеми за столом, теребила заботливо приготовленные свекровью угощения или говорила, «я не голодна» или «я уже наелась». Алту шутил, что мне нужно сбросить еще пару кило, но я не понимала, что это шутки.

На мне стал болтаться размер XXS, а штаны я могла купить только в детском магазине. Снять я их с себя могла, не расстегивая.

Первой забила тревогу как раз-таки Дидем. «Abim, Aliona ?ok zayif, sadece kemik kaldi» – «Брат, Алиона уж очень похудела, одни косточки остались». После этой фразы я ощутила триумф. «Наконец-то! Неужели я выиграла?!» Мой вес тогда достиг отметки 40, и давно пора было остановиться, но это оказалось сложнее, чем я думала. Болезнь захватила мою голову, а желудок уже скукожился до таких размеров, что я не могла в себя впихнуть даже целое яблоко без того, чтобы он не болел. Я просто не могла есть и продолжала худеть, думая «ну и хорошо». Так продолжалось до тех пор, пока однажды после нескольких дней голодовки у меня не отнялась правая сторона туловища и я не смогла встать утром с кровати.

Я помню, как Алту пытался разбудить меня на работу, как расталкивал и вынимал из-под одеяла, как тряс за плечи, а я не могла даже сказать, что со мной.

Тогда он перекинул меня через плечо и понес в отель. Общежитие располагалось через дорогу, нести обмякшие 36 килограммов было довольно тяжело. Не помню точно, кто ему помогал, но до медпункта меня дотащили уже двое. Доктор взглянул на меня и сказал, что нужно срочно в больницу.

Мы ехали на какой-то большой машине, не на «Скорой», и этот путь из Инджекума до Алании, кажется, был бесконечно долгим. Я не могла дышать, жадно и громко хватала воздух, но он застревал где-то в горле, не доходя до легких. Алту всю дорогу гладил мою голову, лежавшую на его коленях и… снимал меня на телефон. Я этого не помню, он потом показывал мне видео. Как он мне объяснил, ему казалось, что я не в себе, я задыхалась и издавала непонятные звуки, и он хотел показать это доктору для установления диагноза. Когда я пересматривала эти моменты, мне было страшно: видеть со стороны, как ты бредишь и твои глаза закатываются, зрелище еще то, скажу я вам!

В больнице меня сразу же положили на кушетку в отдельной палате и поставили капельницу. Когда я стала более-менее соображать, первое, что я спросила, было: «что мне капают в вену?» Услышав слово «глюкоза», я стала пытаться выдернуть иглу. «Глюкоза = сахар = жир» вертелось у меня в голове. Боже, о чем я думала?!

Алту ко мне не пускали. Доктор ждал, когда я смогу членораздельно говорить, он на всякий случай решил, что у меня какой-то шок, виной которому мог быть именно мой жених.

С боем и словами «ашкым, явру кедим» («любовь моя, котеночек») Алту прорвался в палату. Доктор о чем-то долго беседовал с ним, а он вдумчиво кивал головой и смотрел на меня. Он не знал, что все было настолько серьезно.

Жаль, у меня не осталось совсем страшных фотографий с минимальным весом, мне было бы самой интересно посмотреть на сравнительный коллаж. Сравнивая свои фото, где вес еще колеблется в районе 43–44 кг, с кадрами того дня, когда мне было сказано, что надо худеть с весом в 52 кг (мой рост не менялся, 162 см), мне становится не по себе. Ведь свою любимую футболку до пояса я носила как платье.

В то время судьба девочки по имени Хатидже Данабаш (Hatice Danaba?) гремела по всей Турции. Заголовками о ней пестрели абсолютно все газеты и журналы, а по центральным каналам сюжеты и интервью с 28-летней турчанкой показывали практически каждый день. Хатидже весила 18 килограммов. Эта девушка была ходячим и говорящим скелетом с тремя волосинами на голове и желтыми раскрошившимися зубами. «Сейчас своим весом я довольна, я покупаю джинсы в детском магазине», – гордо говорил этот персонаж фильма ужасов, обтянутый кожей. Хатидже болела анорексией.

Так совпало, что сюжеты о больной девушке стали показывать как раз в то время, когда я вышла со своими 36 килограммами из больницы. Что-то щелкнуло в голове уже тогда, и я скупала H?rriet, когда видела, что там новая статья о Хатидже. Я смотрела на ее фото, и мне было страшно. «Да нет, ты не такая, брось! Ты знаешь, когда нужно остановиться!» – говорил мой внутренний голос. И тут же я подходила к зеркалу и видела там толстуху. Многие не понимают, в чем проблема анорексичек, и думают, что дело в весе. Нет. Дело в самовосприятии: я была очень худой, но, подходя к зеркалу, видела себя на 20 килограммов больше. Эта ошибка в голове чуть не стоила мне жизни, но я не могла прогнать мысли о собственной внешности.

В нашей команде был темнокожий бразилец Винни – веселый и симпатичный парень, я практиковала с ним свой испанский. «Ну куда тебе еще худеть? Ходишь, костями гремишь!» – повторял он и рассказал мне о своей бывшей девушке, которая хотела быть моделью и дохуделась до бесплодия.

– Марисса мечтала быть моделью. Она красивая, высокая, но кто ей вбил в голову мысль, что модель должна быть непременно тощим суповым набором? Точно не я! – сказал Винни с каким-то особым взглядом, сочетающим в себе ярость и сожаление, а потом мечтательно добавил: – Какие у нее были бедра (его жесты повторяли очертания песочных часов)… Она была такая женственная… Эх! А когда я прилетел домой через пару месяцев работы, от нее остались одни глаза и скулы. Скулищи, как у черепа! Понимаешь? – и он с вытаращенными глазами показал на свои скулы.

Я слушала молча, лишь выпучивала глаза и кивала головой, периодически вставляя «Надо же» и «Ничего себе!» на испанском.

– Я сказал ей: «Марисса, довольно худеть! Ты выглядишь не как женщина, а как угловатый подросток! Остановись!» Но она и слушать меня не хотела! Алиона, я хотел на ней жениться, я хотел, чтобы у нас родились дети! Они бы унаследовали мой шарм и ее красоту (тут он шкодно сощурился и довольно ухмыльнулся). Метисы ведь красивые? У Мариссы белая кожа, я черный. Мне кажется, у нас были бы очень красивые дети… Ты как думаешь?

– Конечно! Мулаты всегда очень эффектные! А что было потом? Ты передумал на ней жениться?

– Я выдвинул ей ультиматум: или она прекращает худеть, или мы расстаемся…

– Неужели? – от удивления я чуть не подпрыгнула.

– Но было слишком поздно. Врач поставил ей диагноз «бесплодие». Nada. No chance. Шансов нет. Лечиться гормонами она отказалась. Мы расстались.

– Но ты ее любил?.. Любишь?

– Любил, люблю… какая разница? Детей у нее быть не может, к усыновлению я не готов. Да и как можно быть вместе с женщиной, которая сама себя убивает? Нет, я не смог. Говорить с ней было бесполезно, а скандалить я устал. Пусть выходит замуж за подиум. – и Винни так грустно посмотрел куда-то мимо меня, вдаль. – Я не могу. Ты, пожалуйста, не делай такой же ошибки. Ты хорошая, ты мне нравишься. Por favor.

Сейчас я понимаю, почему он мне об этом говорил, но тогда… тогда подсознание блокировало любые послания, касающиеся веса: «Это не про тебя, у тебя все под контролем».

Неужели Алту было настолько все равно, неужели он ничего не видел, неужели он не мог меня остановить, когда я таяла на глазах?

Не знаю. Честно, я иногда себя спрашиваю об этом и недоумеваю, как из заботливого покровителя он превратился в инфантильного тирана, да и было ли так на самом деле или все было ошибкой моего восприятия? Нет, я не виню его ни в чем и отдаю себе отчет: все, что происходило со мной в тот год, было полностью по моей вине. Да и, кроме того, не случись это, не стала бы я той, кого вы знаете сегодня. А что же происходило в то время, когда я вышла из больницы и зачитывалась историей Хатидже?

После разговора с доктором и моей капельницы Алту пообещал, что будет присматривать за мной и следить, чтобы я хоть что-то ела.

Я спрашиваю себя и сейчас: откуда у меня вообще были на что-то силы? Работа аниматором, утренние пробежки, вечерние дискотеки. И хоть под конец я действительно валилась с ног и меня качало от дуновения ветра, очень долгое время я жила на внутренних ресурсах. Это состояние называется кетоз, но чтобы не грузить вас объемными разъяснениями, скажу лишь, что смысл его в получении организмом энергии из имеющихся жировых отложений. Возникает он тогда, когда человек не употребляет в пищу углеводы. Помните, да, что углеводы – это основа рациона, они дают нам энергию для жизни, и вообще? А когда такая энергия извне не поступает, организму, чтобы не умереть, приходится обеспечивать себя своим собственными резервами. Да, звучит заманчиво, и по этой же причине существует столько белковых диет! Но как бы сладко вам ни расписывали этот чудеснейший процесс, поверьте мне, человеку, который там был, нет ничего хорошего в кетозе. От слова «совсем». В результате распада жиров в организме накапливаются кетоновые тела, огромную опасность влекут за собой соединения ацетона! Знаете, когда во рту такой характерный привкус и запах жидкости для снятия лака без отдушек. Это оно. При большом накоплении ацетона развивается кетоацидоз, и он уже смертельно опасен. Кстати, главными признаками являются тошнота, слабость, нарушение ритма дыхания (оно становится шумным и глубоким). Все это я в полной мере ощутила на себе, чуть не отбросив коньки. Поверьте мне, вам туда не надо, даже если вы очень хотите похудеть, а вес у вас явно лишний. Лучше начните сбалансированно питаться, не исключая ни белки, ни жиры, ни углеводы.

Помню, как в одно воскресенье Алту повел меня в кафе на завтрак (обычно я начинала свой день с пробежки, а потом либо съедала половинку яблока и кусочек халвы, либо просто пила апельсиновый сок из пакета, мучаясь угрызениями совести за съеденные калории). В Турции на кахвалты (завтрак) принято есть соленый белый сыр, мед, маринованные маслины, помидоры и белый хлеб, который смачно намазывают каймаком (это что-то типа очень плотных сливок с нежным молочным вкусом). За завтраком по выходным обычно проводят по нескольку часов, попивая крепкий турецкий чай из маленьких стаканчиков.

В местном инджекумском кафе, куда мы пришли, за завтраком сидела парочка: турецкий мачо и полная неопрятного вида немка. Они, не стесняясь, целовались прямо за столиком. Я знала этого парня, он менял девушек каждые две недели. Это обычная практика: она приезжает приятно провести время, он наслаждается развлечениями за ее счет. «Я знаю таких туристок, они вешаются на первого же попавшегося парня», – сказал Алту, а я сразу живо представила себе тех, кто не давал ему прохода. Я постоянно прогоняла от себя эти мысли из прошлого и старалась не замечать плотоядные взгляды туристок, обращенные на моего жениха. Мы были не просто в отношениях, но на фоне нервного расстройства у меня обострилось чувство собственного несовершенства. Я снова стала бояться сдать позиции, постоянно ругая себя за то, что недостаточно хороша.