1 июня, воскресенье (второй день сухой голодовки) Полное повторение вчерашнего дня. Точнее, вечера. Постоянные стуки в дверь и крики охранников. Мыслей нет, дум нет. Скука смертная. Тоска и депрессия. Вероятно, кстати, предпоследний день моей жизни. Если, конечно, адвокат
3 июня, вторник (четвертый день сухой голодовки) Утром сую разводящему новую бумагу. Заявление. "Прошу разрешить мне укрываться одеялом, поскольку я мерзну".Тот ее читает и изумленно на меня смотрит:- Как это Вы мерзнете? Вы вчера голый пять часов на полу под открытой
6 июня, пятница (седьмой день голодовки) Хоть что-то сдвинулось. После обеда заявился, наконец, адвокат.Оказывается, следователи "забыли" выдать ему какой-то пропуск, и все это время он просто не мог сюда попасть. (Да! "Забыли"!) В довершение ко всему, главный следователь
1 июня, воскресенье (второй день сухой голодовки) Полное повторение вчерашнего дня. Точнее, вечера. Постоянные стуки в дверь и крики охранников. Мыслей нет, дум нет. Скука смертная. Тоска и депрессия. Вероятно, кстати, предпоследний день моей жизни. Если, конечно, адвокат
2 июня, понедельник (третий день сухой голодовки) Нечто новенькое. Утром на проверке очередной, бравого вида разводящий (майор, по-моему) начинает мне опять угрожать.— Со мной лучше не шутить!..(Ты что, мудак? Какие тут шутки!?)… Одеяло отберем!(Ты еще скажи: в угол поставим.) И
3 июня, вторник (четвертый день сухой голодовки) Утром сую разводящему новую бумагу. Заявление. «Прошу разрешить мне укрываться одеялом, поскольку я мерзну».Тот ее читает и изумленно на меня смотрит:— Как это Вы мерзнете? Вы вчера голый пять часов на полу под открытой
4 июня, среда (пятый день голодовки) Пустой день. Скучный. В дверь теперь не стучат, так что сплю все время. Лежу и сплю. Охранники вот только докучают. Поминутно в глазок разглядывают. («Что это вы все время вьетесь вокруг меня, точно хотите загнать меня в какие-то сети?») Ждут,
5 июня, четверг (шестой день голодовки) Все по-прежнему. В дверь не стучат, но зато в глазок теперь заглядывают постоянно. О моем здоровье, наверное, беспокоятся.«Переживают, что съели Кука!» (Блядь, да я и сам бы его сейчас съел!Или даже двух. Нет, лучше трех!) Вообще, «мои слуги
6 июня, пятница (седьмой день голодовки) Хоть что-то сдвинулось. После обеда заявился, наконец, адвокат.Оказывается, следователи «забыли» выдать ему какой-то пропуск, и все это время он просто не мог сюда попасть. (Да! «Забыли»!) В довершение ко всему, главный следователь
7 июня, суббота (восьмой день голодовки) Искушение святого Антония (или Франциска? Нет, кажется, все-таки Антония).Во времени я уже научился здесь примерно ориентироваться. Три, нет четыре раза в день мне стучат: «завтрак… прогулка… обед… ужин» (все мимо!); и два раза
8 июня, воскресенье (девятый день голодовки) Второе искушение Святого Антония-Франциска. Точнее, сразу аж целых два.Первое — в обед.Обычно все происходит так. Стучат в дверь, и приятный женский голос (здесь вместо грязных тюремных баландеров пищу разносят миловидные
9 июня, понедельник (десятый день голодовки) С утра по твоей просьбе приходил адвокат и целый час уговаривал меня прервать голодовку. Рассказывал, как ты переживаешь, волнуешься, плачешь и прочее.Э-хе-хе… Не следовало бы мне все-таки жениться… Не на тебе конкретно, а
1 июня, вторник Вот и началось лето. А утро — с докладной записки Буштакова: пятикурсница Мамаенко, та самая, с которой был конфликт еще зимой, опять напилась и «гуляла» вместе с четверокурсником Сергеем Комиссаровым. Мамаенко очень хвалит Г.Седых, но, как мне видится,
1 июня, вторник Вот и началось лето. А утро – с докладной записки Буштакова: пятикурсница Мамаенко, та самая, с которой был конфликт еще зимой, опять напилась и «гуляла» вместе с четверокурсником Сергеем Комиссаровым. Мамаенко очень хвалит Г.Седых, но, как мне видится,