Вспоминая Гегеля

Вспоминая Гегеля

В десятом номере за прошлый год мы опубликовали любопытную и спорную статью Андрея Новикова «КГБ и ЦРУ в поисках «нового мирового порядка». Основной смысл статьи в том, что именно Комитет государственной безопасности СССР оказался тем слабым звеном в цепи звеньев союзной государственности, где произошел срыв, с чего начался развал и все прочие достопримечательности нашего времени. Автор не приводил фактов, но выстраивал достаточно логичную концепцию стратегического проигрыша советских спецслужб спецслужбам США.

Как мы обещали, хотя и с некоторым запозданием, в этом номере мы предлагаем читателям реплику-ответ на статью А. Новикова. Автор ее — бывший первый заместитель шефа КГБ Ю. Андропова, генерал армии в отставке Бобков Филипп Денисович.

Категорически возражая против некоторых принципиальных положений А. Новикова, Ф.Д. Бобков тем не менее фактически подтверждает концепцию «проигрыша»: «…социализм на практике оказался неспособным противостоять силам империализма, хотя и доказал возможность своего существования как общественной формации».

Нетрудно увидеть в этой фразе внутреннее противоречие, поскольку возможность существования и жизнеспособность — не совсем одно и то же, и семьдесят лет далеко не тот срок, который можно принять как историческое доказательство.

Социализм «оказался неспособным противостоять» не в условиях войны, войну-то он как раз выиграл. Но проиграл, по мнению Ф.Д. Бобкова, в мирное время «холодной войны». А «холодная война» осуществлялась, по его же словам, в основном спецслужбами. Вывод прост.

Но все же едва ли верен. Жизнеспособность того или иного государства находится в прямой зависимости от органичности его структуры, его социальной сути, и проигрыш или выигрыш спецслужб — дело вторичное. За год до перестройки США и помечтать не могли, что скоро окажутся геополитическими монополистами.

Мы подарили им эту радость собственной инициативой. Социалистическое государство затрещало и рухнуло к ногам изумленных конкурентов. Были, безусловно, и «агенты влияния», о которых говорит Ф.Д. Бобков, были корыстно и бескорыстно заинтересованные лица, и еще много чего было, но — с обеих сторон. Если они имели у нас агентов, то мы содержали у них подчас миллионные коммунистические партии. Обе стороны боролись за выживание, не имея при этом силового преимущества.

В одном, без сомнения, прав автор предлагаемой публикации: лишь ИСТОРИЯ когда-нибудь даст полный и подробный ответ на все больные вопросы нашего больного времени.

Публикация Андрея Новикова «КГБ и ЦРУ в поисках «нового мирового порядка», прокомментировать которую мне предложила редакция журнала «Москва», удивила меня по своему основному выводу: сокрушение Союза Советских Социалистических Республик — результат совместных усилий и даже скоординированных действий спецслужб США и СССР (ЦРУ и КГБ). Увлеченный новизной такого открытия, автор идет дальше: Лубянка — резидентура Центрального разведывательного управления, и возглавляет ее Юрий Андропов.

Можно, отдав должное новизне такого поворота в суждениях о Комитете государственной безопасности, сказать о ее беспочвенности и поставить точку. Но это невежливо и было бы, на мой взгляд, неуважительно по отношению к автору. Исхожу из того, что право и на такого рода размышления и оценки не должно никого обескураживать. Боль за создававшуюся веками державу требует изучения причин ее распада. И версий будет еще предостаточно. КГБ в этих версиях чаще всего занимает, по ассоциациям с НКВД — НКГБ, место обвиняемого в беззаконии, в преступлениях против личности, в верности служению существовавшему строю. В последнее время, однако, все чаще и чаще звучит мотив виновности КГБ в допущении развала великой державы.

Откровенно говоря, у меня лично было бы легче на душе, если бы действительно КГБ сыграл в этом роковую роль: ответ найден, и не мучили бы раздумья о причинах гибели государства, о компрометации социалистической идеи, о тех страданиях, которые легли на плечи советского, а в видимой перспективе — прежде всего русского народа.

К сожалению, все не столь прямолинейно.

Андрей Новиков пишет о «холодной войне». Тема сегодня довольно расхожая. Но согласитесь с тем, что в годы ее разгара «холодную войну» именно как войну не воспринимали. О ней говорил и писал лишь ограниченный круг партийных лекторов, да лидеры в докладах цитировали потребные выдержки в пропагандистских целях. Никто при этом не предупреждал об опасности «холодной войны» для государства.

В КГБ такую опасность принимали и в меру сил старались не только помочь руководству страны ее осознать, но и стремились донести угрозу, таящуюся в «холодной войне», до широких слоев общественности. Не хочу напоминать о многочисленных публикациях на сей счет, дабы не дать повода упрекнуть меня в ностальгии по прошлому. Тем не менее подчеркну, что осуществлялись и оперативные мероприятия, направленные против операций зарубежных спецслужб, их намерений действовать не только методами пропаганды на территории страны. Не всегда, правда, меры КГБ встречали в нашем обществе однозначную реакцию. Виною тому — непонимание угрозы «холодной войны» для жизни и судьбы страны.

«Холодная война» затрагивала и воздействовала не только на сферу социального сознания, сферу противоборства идеологий. Она вызвала гонку вооружений, что подорвало экономику, сказалось на уровне жизни народа. Не сегодняшним историкам судить о комплексе причин, приведших к краху не империю, а великое, безусловно имевшее перспективу существования, государство.

Именно против его существования и велась «холодная война» с активным участием в ней спецслужб с присущими им средствами и методами. Вспомним, что еще в 1948 году конгрессом США был принят закон № 165 о ежегодном ассигновании ста миллионов долларов на поддержание деятельности различных антисоветских формирований, групп и отдельных лиц, действующих как в США, Западной Европе, так и в СССР и странах народной демократии. 7 марта 1951 года в Западной Германии был создан «Американский комитет освобождения от большевизма». Он менял свои наименования в последующие годы, но программные документы свидетельствовали, что подобные центры «не занимаются пропагандой антикоммунизма, а ставят задачу конструктивного изменения в стране (в СССР)».

Да разве мало тому иных свидетельств и документов? Борьба с государственным строем в СССР, как задача, проходила красной нитью во множестве программ, инструкций, наставлений государственных учреждений США и стран — участниц НАТО в агентурных заданиях специальных служб.

В этой связи трудно представить, что КГБ, зная цели «холодной войны», мог сотрудничать и координировать с ЦРУ подрывные акции против защищаемого им строя. Не в целях же координации совместных усилий КГБ внедрял технику подслушивания в посольство США в Москве (теперь это — не тайна), равно как ЦРУ — в советские учреждения за границей.

В былые годы было принято говорить, что борьба против советского строя, против социализма была возведена в США на уровень государственной политики. Вряд ли это вызывает возражения и сегодня. ЦРУ, как инструмент своего государства, осуществляло его политику специальными средствами. Среди них не последняя роль отводилась агентуре. Она вербовалась и среди сотрудников КГБ.

Агентура не только вербовалась. Были и добровольцы, и так называемые агенты влияния. Это принятые среди разведчиков и контрразведчиков термины. Задача агентов влияния, в зависимости от занимаемого положения, состояла в том, чтобы скрыть истинные цели «холодной войны» (в данном случае речь идет о ней), притупить к ним внимание, обеспечить защиту выступающих против строя в случаях их разоблачения, оправдать разрушительные процессы, дестабилизировать обстановку в стране, инспирировать критику «против» социалистической системы.

Кризис этой системы, вызванный подрывом экономики, способствовал дискредитации политического строя. К тому же общество с трудом преодолевало потрясения, вызванные разоблачением незаконных репрессий и преступления времен культа личности Сталина.

Недавно мне пришлось встретиться с одним известным представителем «правозащитного движения», посетившим Россию и произнесшим немало глубоко тронувших души многих россиян речей. Он страдает от распада великого государства. Ему больно видеть гибель России. На вопрос, а как же ваше прошлое, ваш вклад в ее развал, ваши призывы недавних лет покончить с ненавистным строем, он ответил, что «мы не думали о таких последствиях». Не думали! Хорошо, если бы мой собеседник только заблуждался. Наверное, и такие были среди агентов влияния.

Сегодня он — обвинитель. Но и вчера он играл эту роль, защищая тех, кто активно выступал за развал страны, поощрял сепаратизм, посягал на власть. На кончике пера фамилии, но я воздержусь от персоналий. Новиков почему-то вспомнил оклеветанную Прунскене, а можно бы назвать Гамсахурдия, которого, в отличие от первой, защищали те, кто разрушил государство. Впрочем, раскрывать агентуру для работника спецслужб — дело последнее.

Одну из глобальных операций ЦРУ - КГБ автор видит в осуществлении перестройки. Вряд ли в это могут поверить даже наивные простаки. Для меня это настолько надуманно, что и комментировать нечего. Особенно удивляет своей безапелляционностью фраза: «Сегодня точно известно, что события в ГДР, Румынии и Чехословакии были проведены с участием КГБ». Странно. Мне, как одному из руководителей КГБ СССР, об этом ничего не известно. Боюсь я таких «точностей»…

Итак, о перестройке. Осмыслить, изучить общество, в котором мы живем, действительно призвал Ю.В. Андропов, уже будучи Генеральным секретарем ЦК КПСС и, видимо, следуя логике Новикова, покинувший пост резидента ЦРУ. Осознать, с тем чтобы не перестраивать, а совершенствовать, развивать. Для Андропова социалистический путь развития страны был не «социалистическим выбором», а закономерным историческим процессом. Эту закономерность не отрицают и западные социологи и политологи. Другое дело — пути реализации социалистической идеи. Ее практическое воплощение.

Практика требовала пересмотра, переосмысливания общественно-экономического процесса. Это понимали не только политики.

В декабре 1993 — январе 1994 года в выставочном зале московских художников состоялась посмертная выставка художника Юрия Васильевича Васильева. При жизни он не удостоился ни одной персональной экспозиции в нашей стране. Среди множества произведений выдающегося мастера экспонировалась картина «Дон Кихот». На довольно большом полотне изображен фрагмент ступенчатой башни без вершины и без основания. Вместе с тем ее высота различима. По ступеням спускается самоуверенно сидящий на своем Росинанте Дон Кихот. Где-то вдали над ним виден перепуганный Санчо Панса, кричащий об опасности. Очевидно — впереди разверстая бездна.

Картина написана в 1955 году. Понятливые критики опознали в Дон Кихоте тогдашнего главу партии и оценили замысел автора. С тех пор картины Юрия Васильева могли видеть лишь в домашней обстановке его друзья.

Талант художника открывал обществу грядущее, призывал осмыслить действительность. Необходимость осмысления, совершенствования системы осознавали и политики. Но если художник выполнил свой общественный долг подачей интеллектуального сигнала, то от политиков требовались действия, продуманные и поддерживаемые обществом. Трагедия состояла в том, что вместо обоснованного плана началась суета. Сколько было начинаний. И только. К сожалению, такая участь постигла и экономическую реформу А.Н. Косыгина, которая, по мнению специалистов, не была лишена смысла и могла дать эффект.

Реформа стала жертвой фаворитов Л.И. Брежнева, которые убоялись роста авторитета А.Н. Косыгина. Такая личность потенциального реформатора грозила их благополучию.

Пожалуй, со времен неосуществленной программы Косыгина в обществе стали задумываться о путях развития страны. Выход Андропова в лидеры партии открыл простор для выработки теоретических принципов и практических основ совершенствования экономической и политической системы в СССР. Жизнь не отвела ему времени для свершений.

Приход к власти М.С. Горбачева, казалось, не подвергал сомнению курс, избранный его предшественником. Тем более никто не представлял ухода от социалистического пути, отказа от завоеваний социализма. Подобного поворота не предлагали даже самые радикальные из инакомыслящих. Не было речи и об отказе от формы власти — от власти советской. Выборы в Верховные Советы СССР (1989) и РСФСР (1990) тому подтверждение. Они проходили под знаком укрепления Советов, хотя уже тогда немалое число кандидатов в народные депутаты свои предвыборные кампании вели под лозунгами антикоммунизма, открыто выступали против Коммунистической партии Советского Союза. Это настораживало, встречало противодействие, подвергаемое критике и осуждению как непонимание времени и требований перестройки. В массовое сознание были запущены соответствующие штампы: консерватор, враг перестроечного процесса, ретроград…

Однако нетрудно вспомнить, что идея перестройки была поддержана подавляющей массой людей. Ее в эти годы воспринимали как назревшую необходимость совершенствования социалистического строительства в стране, углубление демократических преобразований, раскрепощение общественной жизни. Такое понимание перестройки не вызывало сомнений в рядах даже самых ортодоксальных коммунистов. Противоборство в партии возникло лишь на почве сроков тех или иных преобразований, темпов перестройки. Трудно было представить, что смысл перестройки состоит в возрождении капитализма, что привело не только к смене складывающейся общественной формации, но и к прекращению существования великой мировой державы.

История ответит на вопрос о прогрессивности или регрессивности произошедшего в Советском Союзе и того, что происходит сегодня в России.

Что касается роли КГБ в этом процессе, то его информация не всегда совпадала с оценками руководства партии и государства. Знаменитое изречение «процесс пошел» заслоняло объективную оценку того, что происходило в стране. Явно чувствовалось непонимание или нежелание понять, что дело идет к развалу государства, что стратегическая цель «холодной войны» — добиться конструктивных изменений в стране — близка к осуществлению.

Распад государства шел. Автор статьи упрекает КГБ, в частности, в поощрении народных фронтов. Их рождение приветствовали не чекисты. Но их целей не хотели замечать люди, руководившие государством. Уже в ряде правительственных учреждений республик Прибалтики работали в качестве советников представители американских спецслужб, а посещавшие эти государства руководители СССР радовались активности сепаратистов. Правда, журили их за спешку, просили побыть в составе Советского Союза хотя бы три — пять лет, чтобы обеспечить спокойный «бракоразводный процесс».

Помню, в Латвии одного такого советника из страны удалили, выдворили как персону нон-грата. Председатель КГБ республики удержался на своем посту только благодаря ссылке на прямое указание из Москвы. Но как он смел исполнять требования уже не существовавшего для суверенных республик союзного центра? Отбился, правда.

Этот пример может быть иллюстрацией отсутствия предполагаемой автором упомянутой публикации координации действий по развалу государства между КГБ и ЦРУ.

В итоге следует сказать, что государственная власть, люди, стоявшие у ее руля, должны были действовать, если они были заинтересованы в сохранении государства. В этом случае действовали бы и КГБ, и армия, и народные массы. Однако смею сказать, что процесс распада не только не предупреждался, но и весьма поощрялся. Перестройка политической власти ускорила процесс дестабилизации. Сепаратистские силы почувствовали слабость центра.

Утраченную власть восстанавливать трудно, но терять ее можно было и без кровавых трагедий. Равно как и сохранить.

Экономические преобразования не были противопоказаны и существовавшей политической системе. Здесь я согласен с автором, что советское государство развалилось «не само по себе». «Холодная война», как и всякая война, выигрывается одной из сторон. К сожалению, не СССР стал в ней победителем. Тем не менее трудно согласиться, что речь идет только о победе ЦРУ над КГБ. «Холодная война» — война двух противоборствующих систем. Этим определяются силы, в ней участвующие, в том числе и специальные службы. При крепости строя и сплоченности общества такие атрибуты войны, как предательство, агентура влияния, действия спецслужб, не ведут к поражению. Примером тому — победные войны России, вплоть до Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Так же и самоотверженность командира не определяет общей победы.

И здесь выскажу неприятную истину: социализм на практике оказался неспособным противостоять силам империализма, хотя и доказал возможность своего существования как общественной формации. В нынешних капиталистических государствах немало взято из социалистической практики бывшего СССР. Здесь не место развивать эту мысль. Но плановость, контроль за рынком, усиление внимания к социальным нуждам трудящихся, бесплатное здравоохранение (в ряде стран), система образования невольно связаны с тем, за что боролись большевики в подвергаемом ныне критике октябре 1917 года. Объективно исторический пример СССР способствовал тому, что происходит в прогрессивном мире. Не забудем и того, что социалистическое государство (будущие «красно-коричневые») внесло решающий вклад в спасение человечества от фашизма.

Мне не хотелось бы заканчивать свои заметки рассуждениями о будущем КГБ, как это делает А. Новиков. Ибо главный вопрос — не в судьбе спецслужб, а в судьбе нашего государства — России. Ее не должна постигнуть участь Союза. И не постигнет, если она сумеет сплотить населяющие ее народы.

Уверен, что такое сплочение неизбежно, но бороться за него надо всем миром. Надо найти базу сплочения всех здравомыслящих людей России. Основой, на мой взгляд, является теоретически обоснованная идея возрождения. Именно возрождения, а не реставрации. Но несомненно: любое возрождение предполагает внедрение новейших технологий. А его обеспечивает передовая общественная мысль. Сегодня это просто обязаны сделать теоретики как капиталистического, так и социалистического путей развития России, ибо других путей дальнейшего развития государства, как мне представляется, в обозримой перспективе не существует.

Сейчас реставрация играет роль жупела. Может быть, теория возрождения поможет стабилизации общества. Понимаю конспективность своих мыслей. Но давайте задумаемся и вспомним Гегеля, его теорию общественного развития по спирали.

Опубликовано в журнале «Москва» № 3 за март 1994 г.