ВЕЛИКАЯ МАДЕМУАЗЕЛЬ
ВЕЛИКАЯ МАДЕМУАЗЕЛЬ
«Человек — это стиль», — говорила Коко Шанель. Анна Ахматова во всяком случае не Поэт, не Жена и не Мать. Анна Ахматова — это Стиль. И ничего больше.
«Подумайте: даме 53 года, а еще видно, чем она была. Видно, в чем, собственно, было дело».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 305
Это так, в этом и было дело.
Из поэтесс ярче всего запомнилась Анна Ахматова. Пленительная сила струилась от нее. Тонкая, высокая. Стройная, с гордым поворотом головы, закутанная в цветистую шаль, Ахматова походила на гитану. Hос с горбинкой, темные волосы, на лбу подстриженные короткой челкой, на затылке подхвачены испанским гребнем. Небольшой, тонкий, нечасто улыбавшийся рот. Темные, суровые глаза. Ее нельзя было не заметить. Мимо нее нельзя было пройти, не залюбовавшись ею.
На литературных вечерах молодежь бесновалась, когда Ахматова появлялась на эстраде. Она делала это хорошо, умело, с сознанием своей женской обаятельности, с величавой уверенностью художницы, знающей себе цену.
А. ТЫРКОВА-ВИЛЬЯМС. Тени минувшего. Стр. 544
Ахматова была в белом платье со «стюартовским» воротником (какие тогда носили), стройная, красивая, черноволосая, изящная. Ей было тогда под тридцать, это был расцвет ее славы, ее челки, ее профиля, ее обаяния.
Н. БЕРБЕРОВА. Курсив мой. Стр. 563
Странно, что она не верила, что так про нее напишут, сама сидела и сочиняла про тонкие руки и бурбонский профиль.
«Четки» была первая книга с чистой обложкой, без рисунков и т. п. Это была мысль АА. Детали обложки — разработаны Лозинским. С тех пор почти все книги стихов издаются так. Но «Четки» были примером.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 222
Это — ее стиль. Она была очень стильная.
На старости Ахматова вдруг узнала себя в дочери Ирины Пуниной, Ане Каминской, и даже заставила ее отрезать себе челку. Аня показалась мне абсолютно нелепой в ахматовской челке, и Ахматова отчаянно на меня обиделась.
Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 356
Это совершенно уже современная технология по продвижению собственной марки.
Когда легендарный, умело стилизованный облик ее создавался с помощью Блока, Кузмина, Гумилева, критиков, художников и восторженных поклонников и особенно поклонниц ее музы.
В. И. САХАРОВ. А. Ахматова и М. Булгаков. Стр. 203
Анна Андреевна своей осанкой, странным обликом неизменно привлекала внимание прохожих. Некоторые раскланивались с ней. Часто у нее спрашивали дорогу. Старик на белом ослике с поклажей, видимо, приехавший из деревни, почтительно спросил у нее, как проехать на Туркестанский базар. <…> Анна Андреевна смеялась и говорила, что это ее призвание, что у нее и в Ленинграде, и всюду, всегда спрашивали дорогу. «Однажды я видела, как человек нарочно перешел площадь, чтобы спросить меня, как ему проехать на Пески».
Эдуард БАБАЕВ. Воспоминания. Стр. 10
«Один скульптор собирался было лепить меня, но потом не пожелал: «Неинтересно. Природа уже все сделала».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 33
Это так. А скульптор мог быть и говорить или никогда не существовать и не говорить, она, по обыкновению, могла это выдумать, но по сути это было так.
Единственное, что в ней не красиво особой ахматовской красотой, — руки, это не рука красавицы, здесь не прав скульптор, отказавшийся ее лепить, рука требовала доработки.
И я еще раз увидала, как неверно изображают ее руку портретисты: на самом деле никаких длинных костлявых пальцев (а жаль), детская ладонь, а пальцы стройные, но маленькие.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 184
Она пришла сама — нарядная и почти румяная. «Как вы хорошо выглядите!» — «Ну что вы! Просто вымылась горячей водой и напудрилась». Прочитала новые стихи — по-видимому, «Мои молодые руки».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 199
Анна Андреевна вскочила и накинула черный халат. (Он порван по шву, от подмышки до колена, но это ей, видимо, не мешает.)
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 33
Дневник 1914 год. 24 октября.
Сегодня возвращался из Петрограда с А. Ахматовой. В черном котиковом пальто с меховым воротником и манжетами, в черной бархатной шляпе — она странна и стройна, худая, бледная, бессмертная и мистическая. <…> У нее длинное лицо с хорошо выраженным подбородком, губы тонкие и больные, и немного провалившиеся, как у старухи или покойницы; у нее сильно развитые скулы и особенный нос с горбом, словно сломанный, как у Микеланджело; серые глаза, быстрые, но недоумевающие, останавливающиеся с глупым ожиданием или вопросом, ее руки тонки и изящны, но ее фигура — фигура истерички; говорят, в молодости она могла сгибаться так, что голова приходилась между ног. <…> Из-под шляпы выбивалась прядь черных волос; я ее слушал с восхищением, так как, взволнованная, она выкрикивала свои слова с интонациями, вызывающими страх и любопытство. Она умна, она прошла глубокую поэтическую культуру, она устойчива в своем миросозерцании, она великолепна. Но она невыносима в своем позерстве.
Н. ПУНИН. Дневники. Стр. 78
Опять бульон и курица на ночном столике АА, и она в чесучовом платье, под одеялом, с распущенными волосами и белой-белой грудью и руками.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 292
АА через 20 минут в черном жакете (и под ним черное платье), выходит.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 20
В столовой — вышла АА, распущенные волосы, черное шелковое платье…
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 206
17 июля.
Письмо Меркурьевой — Е. Я. Архипову.
Не могу написать ничего об Ахматовой — не было сил записывать каждое слово, каждое движенье. Теперь все слилось. Прекраснее нет на земле.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 22
Из гусарской переписки любовников, бывшего и настоящего:
Попросту красивой ее нельзя назвать, но внешность ее настолько интересна, что с нее стоит сделать и леонардовский рисунок, и генсборовский портрет маслом…
Недоброво — Анрепу.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 72
Высокая, стройная женщина. Брюнетка. Носик с горбинкой. В лице что-то нерусское. Глаза хотя голубовато-синие. В лице у нее что-то татарское. Все на нее заглядывались. По лицу, очень истасканному, несвежему, ей лет 26–27.
И. В. Евдокимов. Дневник.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 66
Письмо В. А. Меркурьевой — К. Л. Архиповой.
Я видела ее одну минуту — и ослепла. Как расскажешь о ней? Высокая (не так высокая, как стройная) женщина-птица, руки легкие, в полете, глаза без цвета, так глубоки и темны светлые глаза, в черном длинном в обтяжку платье.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 142
Ахматова гордилась своей горбинкой…
А. КУШНЕР. Здесь, на земле… Стр. 171
Она похожа на ростовскую икону XIV века: длинные руки и ноги, маленькие ладони и ступни, маленькая голова, большой живот, высокие широкие бедра, удлиненное тело.
Можно видеть это по-другому, но это не меняет сути.
О фамильном сходстве Ахматовой с братом.
Он на динозавра походил. Значит — огромное туловище, тело колоссальное, длинная шея и миниатюрная головка, маленькая такая.
М. Б. БЕРШТЕЙН в записи Дувакина. Стр. 140
Анна Андреевна совершила с Пильняком экзотическую поездку в открытой машине из Ленинграда в Москву. Где-то под Тверью с ними случилась небольшая авария, пришлось остановиться и чинить машину. <…> Сбежались колхозники. И сама легковая машина, и костюм Пильняка обнаруживали в нем советского барина. Это вызывало вражду. Одна баба всю силу своего негодования обратила на Ахматову. «Это — дворянка, — угрожающе выкрикивала она. — Не видите что ли?»
Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 148
Все видно. Кстати, здоровье надо иметь большое — такое расстояние да еще немыслимая открытая машина.
У нее лично никогда не было денег, и она <…> не очень-то любила одеваться или не могла одеваться — не знаю. Дома, например, она ходила в каком-то китайском или японском халате, и сзади был виден большой шов… ну, туфли уже стерты — в общем, она никак не была одета. Даже в те годы, когда еще особенно не одевались, она все равно была одета… видно было, что у нее нет денег и что это ее очень мало волнует.
Е. К. ГАЛЬПЕРИНА-ОСМЕРКИНА в записи Дувакина. Стр. 117
Но все равно было видно — «в чем было дело».
<…> Те времена, когда одна ее внешность служила моделью для элегантных женщин артистической среды.
Э. ГЕРШТЕЙН. Тридцатые годы. Стр. 252
Для московского житья она захватила с собой ярко-красную пижаму Пунина, которая подчеркивала ее высокий рост и линейность фигуры. Но матиссовские волосы, ренуаровская челка, черные волосы делали ее похожей на японку. Впечатление, очевидно, неверное, особенно если вспомнить миниатюрность японок, но мы жили так серо, а облик Ахматовой был так необычен, что рождал какие-то неопределенные воспоминания и ложные ассоциации.
Э. ГЕРШТЕЙН. Тридцатые годы. Стр. 248
А Марлен Дитрих — я не знаю, решилась ли бы, додумалась ли бы до такого стильного наряда? Красная мужская пижама! Сто очков!
Это вам не ее современница Зинаида Гиппиус, «вся в белом»: о такой писать нечего — старомодно.
Лицо у нее было усталое, немолодое, землистого цвета, однако изящный и нежный рисунок рта, нос с горбинкой были прелестны. Улыбка ее не красила.
Э. ГЕРШТЕЙН. Тридцатые годы. Стр. 248
Всякий раз, когда я видел ее, слушал ее чтение или разговаривал с нею, я не мог оторваться от ее лица: глаза, губы, вся ее стройность были тоже символом поэзии.
Юрий АННЕНКОВ. Дневник моих встреч. Стр. 78
Бывало, человек, только что ей представленный, тут же объяснялся ей в любви.
Георгий АДАМОВИЧ. Мои встречи с Анной Ахматовой. Стр. 68
<…> Ну, внешне она была изумительна.
М. Б. БЕРШТЕЙН в записи Дувакина. Стр. 140
<…> Анна Ахматова поразила меня своей внешностью. Ее иногда называют красавицей: нет, красавицей она не была. Но она была больше чем красавица, лучше, чем красавица. Никогда не приходилось мне видеть женщину, лицо и облик которой повсюду, среди любых красавиц, выделялся бы своей выразительностью, чем-то сразу приковывающем внимание.
Георгий АДАМОВИЧ. Мои встречи с Анной Ахматовой. Стр. 66
Перед войной у красоты Ахматовой был пубертатный период. Она была гадким утенком — челка уже не французила ее, а выдавала только бедную старость, которая считает, что завязать пучок — значит сдаться. А на адаптацию имиджа к возрастным изменениям средств нет — вот и нищая полубезумная старость подступила… Худоба тоже выглядела не холеной и высушенной, а заезженной. Всласть поев, попив (оставим на ее совести «третий клинический голод») во время войны, открыв для себя третий возраст неги смятых простыней, она пережила серьезное изменение внешности — как гусеница, за ночь превратившаяся в бабочку. Она была очень хороша в старости.
19 марта 1947.
Она немного похудела лицом, но, кажется, стала еще красивее. Она была в красивом темно-синем платье лиловатого тона, вижу в нем впервые. Этот цвет ей идет больше всего. Черные замшевые туфли на высоких точеных каблуках.
А. В. ЛЮБИМОВА. Из дневника. Стр. 432
Перед встречей с Робертом Фростом, иностранцем.
Утром Нина Антоновна сделала ей великолепную прическу, красиво зачесала волосы наверх, погладила парадное шелковое платье, называемое «подрясник». В тон платья надели парадные серые туфли Нины Антоновны. И, высоко неся седую голову, в длинном светло-сером платье, она, в ожидании машины, появилась на крыльце.
Сильва ГИТОВИЧ. В Комарове. Стр. 517
Секрет житейского образа Ахматовой и секрет ошеломляющего впечатления, которое этот образ производит, состоит в том, что Ахматова обладает системой жестов. Ее жесты, позы, мимические движения не случайны и, как все конструктивное, доходят до сознания зрителя. Современный же зритель-собеседник не привык к упорядочненной жестикуляции и склонен воспринимать ее в качестве эстетического эффекта. Движения рук, плеч, рта, поворот головы — необыкновенно системны и выразительны, но то именно, что они выражают, остается неузнанным, потому что нет жизненной системы, в которую они были бы включены. Перед нами откровенное великолепие, не объясненное никакими социально-бытовыми категориями.
Лидия ГИНЗБУРГ. Ахматова. Стр. 133
Это — то, что только женщина может писать о женщине, описывая ее любовные, неведомые ей — немужчине — чары. Хотя любовь здесь была не к мужчине. А — к человекам, и, впрочем — продолжим цитату и придадим ей злой смысл — не любовь, а ловля человеков.
Она прочла в каких-то зарубежных мемуарах — женских, конечно, что она была некрасивой — писала, очевидно, какая-то одноклеточная женщина. «Надя, объясните мне, почему я должна быть красивой? А Вальтер Скотт был красивым? Или Достоевский? Кому это в голову придет спрашивать?». С этого дня началось собирание фотографий. Все знакомые несли ей фотографии: помните, Анна Андреевна, мы это у вас выпросили? Нужна она? <…> Анна Андреевна собирала фотографии, там, где она красивая, разумеется, и выклеивала их в альбом <…>. А записать стихи не успела — времени не хватило…
Н. Я. МАНДЕЛЬШТАМ. Из воспоминаний. Стр. 325
Она была невероятно высока… (Смех). Мой рост — метр семьдесят девять или что-то около этого, по российским меркам, вполне достаточно. Ну так вот, я никогда не испытывал никаких комплексов по поводу собственного роста, кроме случаев, когда я находился рядом с ней, потому что она была невероятно высока. Когда я смотрел на нее, я понимал, почему время от времени Россией управляли императрицы. Она выглядела, если хотите, как императрица. Учтите — она была в летах, в то время ей было семьдесят.
Иосиф БРОДСКИЙ. Большая книга интервью. Стр. 17
И такой неподдельный стиль она меняла на фальшивую «Великую душу»!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.