Регби

Регби

Правила игры нужно знать, но

лучше их устанавливать самому.

Анджей Сток

«Регби — национальный вид спорта десантника». Этот лозунг решили претворить в жизнь на разведывательном выходе. Ни поля, ни инвентаря, ни правил — ничего, кроме желания иметь здоровых, быстрых и выносливых солдат.

Заместитель командира дивизии, красавец и умница полковник Пикаускас, решил все проблемы просто. Нашёл глубокий овраг, по двум его обрывистым краям обозначил ворота, за ними построил Алитусскую и Каунасскую разведроты. Задача: занести мяч в ворота противника. Мы не успели даже распределить роли, как он свистнул и запулил обыкновенный футбольный мяч в овраг. Две роты схлестнулись на его дне. Почти моментально брызнула кровь. Мяч метался по дну оврага между сцепившимися разведчиками. Откровенной драки нет, но каждый старается, чтобы его оппонент уже больше не поднялся и не путался под ногами. Никакого крика, сопение и приглушенный мат. Появляются какие-то проблески тактики. Владеющего мячом атакуют двое. Хрясь — и он уже покатился вниз. Ничего личного…

Двое наших коршунами налетели на моего визави из Каунаса, «ихнего» заместителя командира роты. Скатившись на дно, он раскидал их, как щенков, с таким остервенением, как будто он не мяча лишился, а минимум кто-то покусился на его офицерскую честь. Всё же мастер спорта по самбо! Как раненый медведь, крутит головой, высматривая очередную жертву.

С каждой минутой число активных участников ристалища сокращается. Кто-то попарно выясняет, чья рота круче. Кто-то просто сидит и трясёт башкой, пытаясь прийти в себя. Кто-то медленно, как рыба на суше, открывает и закрывает рот.

Я успел отбросить мяч своим, но две туши, по центнеру тренированной говядины в каждой, уже были в полёте. Зря я отвлёкся и посмотрел, долетел ли мяч. Хрясь! — и небо для меня закрылось, а солнце погасло. Пока катимся вниз, получаю увесистый хук по печени. Вырваться удалось, когда на мне остался один. Вытирая кровоподтёк под глазом и выплёвывая песок, пытаюсь единственным здоровым глазом оценить обстановку или хотя бы увидеть, где мяч. Какой-то шустрик засунул мяч под тельняшку и, как беременная, но очень шустрая женщина, на четвереньках царапается по обрыву к нашим незащищённым воротам. Отпускаю оппонента, бросаюсь к «живчику» и успеваю достать только до щиколотки. Он кричит и, оставляя борозды от пальцев на песке, всё же улетает на дно оврага. Мне же опять «выключают свет». Скатываюсь вслед за шустриком. Слышится откровенный хруст. На мне вперемежку свои, бросившиеся на выручку, и чужие. Кому-то всё же удалось затащить «мелкого» с мячом под нашу кучу малу и наступила патовая ситуация. Верхние не хотят с нас слазить, а нижние не могут даже пошевелиться. Контрреволюция какая-то! В самом низу становится трудно дышать.

Говорят, что раздался свисток, я лично ничего не слышал. Пикаускас объявил ничью и приказал подсчитать потери. Живы были все, два подозрения на перелом челюсти и один — рёбер. У соседей счёт приблизительно такой же. Фингалы, зубы и кровоподтёки в счёт не шли. Здоровей от этой встречи мы не стали, но качаться и бегать стали так, как будто от этого зависел вопрос жизни или смерти. А бойцы из соседней роты не только молодцевато отдавали честь, но здоровались и улыбались, как старому знакомцу. Солдаты же при встрече между собой обнимались, как братья, чего раньше мне наблюдать не приходилось. А всего-то один раз сыграли в «регби»!