Необычный поединок

Необычный поединок

К середине декабря сорок четвертого года линия советско-германского фронта подошла к южной границе Чехословакии, проходившей по реке Игшель. Шоссе и железная дорога, проложенные по ее левому берегу, в районе населенных пунктов Хонт и Гомок зажаты горами и водной преградой. Командир 46-й гвардейской танковой бригады гвардии подполковник Николай Михно решил небольшим передовым отрядом прорваться через это узкое место и южнее города Шахи захватить мост через реку…

Для выполнения этой задачи была выбрана рота первого танкового батальона бригады и тридцать автоматчиков, посаженных на броню. Возглавить этот «летучий» отряд приказано мне – старшему лейтенанту, заместителю командира батальона.

Вторая половина дня 11 декабря. По небу плывут отдельные небольшие белые облака. Погода летная. Идет бой за северо-западную окраину Дрегель – Паланка. Отряд на максимальной скорости проскакивает деревню по ее центру и устремляется к Хонту. Опыт прошлых боев показывал, что выгодное дефиле противник без боя не отдаст. Схватка наверняка предстоит жаркая. Вперед я выслал разведку – два «Шермана» взвода гвардии лейтенанта Федора Данкина. Спустя несколько минут командир дозора доложил по рации: «В Хонте – фашисты. Открыли сильный огонь». Я приказал разведке остановиться и провести тщательное наблюдение за гитлеровцами, засекая их огневые точки… С подходом к Хонту отряд немедленно откроет по разведанным целям пушечно-пулеметный огонь. Так было мной задумано, но вскорости обстановка потребовала совсем иных действий отряда…

До Хонта оставалось не более 700 метров, когда в воздухе послышался нарастающий гул авиационных моторов. Спустя несколько минут над нами появились вражеские самолеты. Как только они стали разворачиваться для захода на бомбометание, танки отряда один за другим свернули с дороги и, втянувшись в дугообразный карьер на склоне покрытой лесом горы, остановились. В ситуации ограниченного пространства нельзя было действовать по «методу Якушкина». Девять «юнкерсов» кружились над рекой и дорогой, но сбросить прицельно бомбы никак не могли. Не раз неприятельские летчики пытались лечь на боевой курс с наиболее удобного северного направления. Но достаточно яркое зимнее солнце слепило им глаза. Боясь врезаться в высокую гору, они отворачивали в сторону. Сброшенные бомбы рвались, чаще всего, на линии железной дороги, не причиняя отряду никакого вреда. Неоднократные попытки зайти для пикирования с юга оказались безрезультатными: вершина горы и густой лес не позволяли летчикам видеть танки, а следовательно, и точно сбрасывать смертоносный груз на выбранную цель. Изгиб шоссе, а особенно отроги горы, исключали выход «юнкерсов» на отряд с востока и запада. Благодаря удачно выбранному месту, наши «Эмча» оказались надежно укрытыми. Спасибо природе и рукам человека за удобное спасительное углубление в северном склоне горы.

Отряду необходимо было двигаться вперед, выполнять поставленную задачу, ибо время работало на противника, который мог спокойно подтянуть резервы в Хонт, продолжить инженерные работы в этом населенном пункте с целью укрепления обороны. Несмотря на все это, нам ничего не оставалось делать, как ждать наступления темноты.

Я периодически по радио докладывал комбригу о том, что мы стоим на месте из-за налета авиации противника. Он был сердит, требовал двигаться вперед. Мне была понятна его тревога, неудовлетворенность нашими действиями, однако у меня язык не поворачивался отдать команду на выход из укрытия и на атаку Хонта. Здесь, на переднем крае, было видно, что нам не удастся пройти и половины разделяющего с противником расстояния, как запылают, застынут подбитые «Шермана». Сверху навалится авиация, неизбежно наткнемся на плотный противотанковый огонь обороняющегося. Потерь, и немалых, не избежать!

А в эфире продолжал бушевать гневный голос гвардии подполковника Михно: «Ты разучился воевать? Что, первый раз над твоей головой висят «юнкерсы»?» Все эти тирады сопровождались отборным матом.

Напомню, что одной из особенностей радиосвязи танковых войск в годы Великой Отечественной войны являлась работа раций всех танков подразделений бригады на одной длине волны. А раз так, то содержание переговоров с командиром бригады, его нелицеприятные упреки в мой адрес становилось достоянием каждого командира танка и взвода. Налет вражеской авиации, несмотря на ее малую эффективность, продолжался. На смену первой группе «Ю-87» пришла вторая, а за нею – третья. Самолеты в течение полутора часов кружились над отрядом, ничего не могли сделать, но «закупорили» нас в огромном, давно заброшенном карьере под горой…

И вдруг один «Шерман» рванул к железнодорожной насыпи. По нанесенному номеру на башне я сразу определил, что это машина гвардии лейтенанта Григория Вербового. На мои требования: «Остановись! Вернись назад!» – он ответил коротко: «Сейчас их проучу!»

Фашистские летчики сразу заметили вышедший из укрытия танк и ринулись на него. Начался необычный поединок одной «Эмча» с шестью бомбардировщиками противника. Ведущий «юнкерс» закончил заход и вошел в пике. В этот момент механик-водитель гвардии сержант Михаил Кораблин вздыбил носовую часть «Шермана» на высокую железнодорожную насыпь. Длинноствольная пушка смотрела в небо, почти как зенитное орудие. Головной самолет продолжал стремительно пикировать, за ним с небольшими интервалами неслись другие бомбардировщики… Секунда, вторая… Самолеты неумолимо приближались к танку Вербового. Когда казалось, что уже ничто не спасет «Шермана» от прямого попадания вот-вот сброшенной серии мощных бомб, грянул пушечный выстрел. Танк вздрогнул и немного сполз вниз. Ведущий «Ю-87» взорвался, и его бесформенные куски, покружившись в воздухе, рухнули в реку и на землю. Громкое «Ура-а!» танкистов эхом разнеслось по лесу.

Мгновенная гибель ведущего ошеломила остальных неприятельских летчиков. Они кинули самолеты в разные стороны, поспешно сбросили «фугаски» куда попало и, круто развернувшись, ушли на северо-запад. Авиация противника не появлялась в воздухе ни 11 декабря, ни в последующие дни. Как выяснилось несколькими днями позже, среди немецких солдат и офицеров поползли слухи о «сверхмощном зенитном оружии русских танков».

Я, не мешкая, тут же доложил командиру бригады об исключительном мужестве экипажа гвардии лейтенанта Григория Вербового.

После боев Вербовой рассказывал однополчанам подробности своего необычного поединка… Он слышал, как командир бригады материл командира передового отряда за пассивность перед Хонтом, вызванную почти непрерывными налетами гитлеровской авиации. Хотелось быть максимально полезным в столь непростой ситуации. Думал, думал… И никак не находил нужного способа единоборства с назойливым воздушным противником. В очередной раз взглядом скользнул по насыпи железной дороги. Подобно молнии сверкнула мысль – поднять танк на дыбы, и можно из пушки поражать самолеты! Выдвинул танк, сам сел за орудийный прицел и сбил-таки немца!

Два дня шли ожесточенные бои в районе Хонт – Гомок. Рано утром 13 декабря бригада пробилась, наконец, через это дефиле, овладела мостом через реку Иппель и ворвалась в чехословацкий город Шахи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.