«Дело Ходорковского»

«Дело Ходорковского»

Близость нового политического цикла привела к оживлению активности не только среди политиков и политических партий, но и в некоторых кругах крупного бизнеса. Особенно большую политическую активность начал проявлять Михаил Ходорковский, возглавлявший самую крупную частную нефтяную корпорацию «ЮКОС». Противоречия с государством и лично с В. В. Путиным возникли у группы «ЮКОС» еще раньше. Эта корпорация пыталась взять под свой контроль не только добычу, но и транспортировку нефти, включая новые маршруты — на восток, в сторону Китая и на северо-запад — в сторону Мурманска. Компания не получила одобрения своих планов со стороны правительства и президента, так как строительство и функционирование нефтепроводов являлось монополией государства, и Владимир Путин не собирался отбирать у государства эту монополию.

Стремясь увеличить свои возможности, свои активы и свое влияние, Михаил Ходорковский начал переговоры с Романом Абрамовичем о слиянии корпораций «ЮКОС» и «Сибнефть» в единую корпорацию под общим управлением М. Ходорковского. Р. Абрамович дал на эту сделку свое согласие; его собственный пакет акций от этого слияния не уменьшался, а стоимость его могла только увеличиться. Не возражал, по-видимому, и премьер М. Касьянов, так как обе компании перешли вскоре от переговоров к осуществлению реального процесса слияния компаний и объявили об этом на специально созванной пресс-конференции. Следующим шагом для М. Ходорковского стали переговоры с одной из самых крупных американских и по существу транснациональных корпораций об объединении, слиянии, а фактически о поглощении транснациональной компанией российского нефтяного концерна. Разрешить подобного рода сделку российское руководство, естественно, не могло. Еще в самом начале 2004 года Михаил Ходорковский дважды встречался с президентом Владимиром Путиным, но о содержании их бесед публику и СМИ никто не информировал. Встретив сопротивление, М. Ходорковский умножил свои усилия в политической области. Он явно нарушил неофициальный контракт о невмешательстве олигархов в политику. М. Ходорковский через созданный «ЮКОСом» фонд «Открытое общество» выделил значительные средства на избирательную кампанию партии «Яблоко». В Москве был выстроен для Г. Явлинского роскошный офис. Однако средства выделялись и для некоторых других партий, включая КПРФ. «ЮКОС» таким образом «покупал» для себя какую-то часть мандатов в средней части списка идущих на выборы партий. Такая же работа проводилась и в одномандатных округах.

В то время как Роман Абрамович, согласившись на объединение «Сибнефти» с «ЮКОСом», начал почти открыто уходить от общественной деятельности и от политики, политические амбиции Михаила Ходорковского становились все более откровенными. Сорокалетний М. Ходорковский объявил, что он хотел бы через несколько лет оставить сферу бизнеса и сосредоточиться на общественной и политической деятельности в России. При этом он действовал быстро, бесцеремонно и на разных направлениях. Одним из каналов влияния этого олигарха стал фонд «Открытое общество», или «Открытая Россия», который располагал и распоряжался десятками миллионов долларов и который начал помогать не только партии «Яблоко», но и другим праволиберальным партиям и группам в России. Во главе этого политического проекта М. Ходорковский поставил Александра Осовцова, бывшего преподавателя философии и непременного участника всех демократических движений и групп 1990–1995 годов. А. Осовцов был одним из основателей Московского либерального клуба и сопредседателем либеральных клубов России. Эти клубы создавались для неофициального общения, и их деятельность не освещалась в печати. Такой же характер носила и деятельность Московского Английского клуба, членом которого также был А. Осовцов. Еще в 1996 году А. Осовцов стал и исполнительным директором Российского еврейского конгресса. Было очевидно, что А. Осовцов является одним из ведущих политических советников и соратников Михаила Ходорковского. Не было случайным и то, что А. Осовцов стал одним из кандидатов в депутаты Думы — по списку «Яблока».

Помогая деятельности Российского еврейского конгресса, «ЮКОС» вложил очень большие деньги и в деятельность редакции и издательства газеты «Завтра», которая являлась до этого одним из наиболее яростных антисемитских изданий в России. Но теперь эта газета и ее главный редактор Александр Проханов стали неожиданными и горячими защитниками как «ЮКОСа», так и лично М. Ходорковского. После поездки в Нефтеюганск Александр Проханов сочинил настоящую поэму в прозе о «ЮКОСе» и Ходорковском под рубрикой «Национальный интерес» и под заголовком «Испачкаться не кровью, а нефтью».

Не буду подвергать сомнению все то хорошее, что Александр Проханов увидел в Нефтеюганске: молодых и элегантных управленцев высшего ранга, новейшую технологию нефтяного бизнеса, прекрасный православный храм, построенный на деньги «ЮКОСа», большие заработки рабочих и полную ликвидацию наркомании, даже какие-то чудесные видения в небе над городом — огромные лики Бога Отца, Бога Сына и обнимающего их крылами голубя — Духа Святого. «Священник, отец Николай, — повествует Проханов, — усомнившись, не прельщение ли это, раскрыл Евангелие и стал читать, обращая честной крест в небо. Видение не только не исчезло, но начинало светиться, волноваться, крылья голубя теснее обнимали Отца и Сына. По сему явленному чуду построенный храм был посвящен Святому Духу»[287].

А. Проханов не ограничился, однако, описаниями разного рода чудес и знамений. Он прямо заявлял в своих публикациях, что именно то, что делают М. Ходорковский и «ЮКОС», необходимо и хорошо для России, а все то, что делают «распоясавшаяся власть», «прокурор и суды», «безумное государство», «Генштаб, правительство, все партии, даже МИД, парламент и сатрапии СНГ», — это плохо для России и ее народа.

Не ограничившись газетой «Завтра», Михаил Ходорковский решил купить и популярную московскую либеральную газету «Московские новости», которая старалась до 2003 года выступать как независимая газета. Цель этой покупки очевидна: популярная газета должна была активно поддержать на выборах в Государственную думу партию «Яблоко». Удивляли, однако, стремительность и бесцеремонность сделки: она завершилась всего за один день. Главной сенсацией для московского журналистского сообщества стала не сама по себе смена закулисного владельца издательского дома «МН», а быстрое смещение главного редактора «Московских новостей» Виктора Лошака, занимавшего этот пост около десяти лет, и назначение на пост главного редактора одной из наиболее авторитетных российских газет телевизионного журналиста и бывшего вице-президента коммерческой телекомпании «НТВ» Евгения Киселева, никогда ранее не работавшего в газете.

«Московские новости» и раньше считались умеренно оппозиционной газетой, не обходившей вниманием Г. Явлинского и «Яблоко». В. Лошак имел репутацию не только опытного и независимого редактора, но и хорошего журналиста, начинавшего свой путь в «МН» еще в 1986 году. У Евгения Киселева такой репутации не было.

Недоумение у общественности Москвы вызвало в начале лета 2003 года и неожиданное избрание ректором Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) 43-летнего вице-президента «ЮКОСа», долларового миллиардера Леонида Невзлина, которого называли еще недавно «политическим директором» компании «ЮКОС». Гуманитарный университет был создан в 1991 году на основе Московского историко-архивного института и Высшей партийной школы при ЦК КПСС по инициативе известного деятеля демократического движения Юрия Афанасьева, близкого соратника Бориса Ельцина. Афанасьев и стал ректором-основателем и владельцем многих смежных структур. Но теперь профессионального историка и доктора наук, почти авторитарно управлявшего многотысячным коллективом РГГУ, должен был сменить профессиональный нефтяник, инженер и банкир.

Похоже было, что «ЮКОС» просто купил для одного из своих директоров должность ректора РГГУ за 100 миллионов долларов. Эти деньги были положены на счета РГГУ с правом снимать ежегодно на нужды университета по 10 миллионов долларов. К множеству постов и должностей, которые занимал в последние годы Леонид Невзлин, включая и недолгое руководство Российским еврейским конгрессом (РЕК), этот беспокойный бизнесмен прибавил теперь и престижный пост ректора большого государственного университета. Министерство образования РФ не утвердило, однако, Л. Невзлина на посту ректора, так как он не имел даже научной степени кандидата наук.

Самая последняя встреча В. Путина с М. Ходорковским состоялась 24 апреля 2003 года, и в этой встрече участвовал также глава «Сибнефти» Евгений Швидлер. По сообщению пресс-службы, «участники встречи проинформировали президента о своих планах на мировых нефтяных рынках». Эти планы были очень масштабными. Так, Ходорковский требовал от правительства разрешения строить частные нефтепроводы. «Не надо нам говорить, — весьма агрессивно комментировал Ходорковский свои переговоры с властями, — в какой нефтепровод нам инвестировать деньги, когда у меня есть свои планы и я готов принять на себя риски. Я думал, государство давно поняло, что частный сектор работает эффективнее, чем государство».

Но В. Путин решительно высказался против строительства частных нефтепроводов. Он несколько раз напоминал Ходорковскому и о проблемах с выплатой налогов, и о недопустимости теневого финансирования политических партий — даже из личных средств. В свою очередь М. Ходорковский призывал В. Путина не вмешиваться в решение конкретных экономических проектов и «выступать только гарантом». «Все остальное должно сделать само общество… Надо работать с творческим меньшинством страны, с ее интеллектуальной элитой. Наш успех — это результат работы наших мозгов» — так нередко объяснял М. Ходорковский высокие доходы и прибыли «ЮКОСа». И 5 июля 2003 года, вскоре после ареста П. Лебедева, Ходорковский сделал весьма примечательное заявление: «Я не стал бы ссориться с президентом страны. Каждый должен играть на своем поле. У Владимира Владимировича непростой характер… Мы отвечаем за снабжение энергоносителями большого количества регионов. У компании огромные возможности по запасам прочности. И с этой точки зрения мы, так сказать, готовы эту ответственность нести, но и власть должна свою ответственность тоже в общем понимать».

Это заявление было воспринято как угрожающий намек. Владимир Путин ответил на этот намек только через два месяца. В одном из интервью американским журналистам он сказал: «Конечно, “ЮКОС” компания большая, но это не единственная компания в России. Дело не столько в приватизации… На самом деле приватизация — лишь небольшой компонент расследования. Но мы говорим о криминальной деятельности, об участии в криминальных делах, даже покушениях и убийствах во время слияний… От чего я пытаюсь предостеречь стороны, так это от политизации дела. Надеюсь, все окончится, и очень скоро, и мы увидим результаты. Пока еще мы узнали лишь небольшую часть всего того, что было замуровано в недрах гигантского айсберга под названием “ЮКОС”».

Есть старая притча или поговорка, которая начинается словами: «“Все куплю”, — сказало злато». Михаил Ходорковский был действительно уверен во всесилии денег. Еще много лет назад на вопрос телеведущего, обращенный к Ходорковскому, — почему он стал банкиром? — тот ответил: «Деньги, они ведь такие красивые!» Этот эпизод вошел во все биографии самого богатого российского олигарха. Но у приведенной выше притчи есть и такое продолжение: «“Все возьму”, — сказал булат». Власть в России со времен смутных 1990-х годов переменилась, и те заверения, которые Михаил Ходорковский получил от Михаила Касьянова и Александра Волошина, оказались недостаточными.

Очень многие из эпизодов этой борьбы денег и булата до сих пор остаются за кулисами. Но многое уже нельзя было скрыть. Наибольшее внимание СМИ вызвал арест Платона Лебедева, личного друга Михаила Ходорковского, но также совладельца компании «ЮКОС». П. Лебедев был также миллиардером и кроме крупного пакета акций «ЮКОСа» он считался владельцем нескольких химических и нефтехимических компаний, самая крупная из которых была зарегистрирована в Гибралтаре. По данным зарубежной печати, П. Лебедев контролировал очень большие активы. Российская Генеральная прокуратура выдвинула против Лебедева обвинения по трем статьям Уголовного кодекса, в которых речь идет главным образом о хищениях и мошенничестве, а также о неуплате налогов. Одновременно с Лебедевым был арестован и один из руководителей охранных структур «ЮКОСа» Алексей Пичугин, которого обвиняли среди прочего в организации заказных убийств. В самых разных подразделениях «ЮКОСа» были проведены обыски и выемки документов.

Это был ясный сигнал, но восприняли его по-разному. Леонид Невзлин еще до ареста П. Лебедева выехал в «рабочую поездку по университетам Европы в качестве ректора РГГУ» — так сообщала в печать пресс-служба «ЮКОСа». Узнав об аресте П. Лебедева, Невзлин поехал не в Москву, а в Израиль и обратился к министру внутренних дел Израиля А. Поразу с ходатайством о предоставлении ему израильского гражданства.

Михаил Ходорковский, однако, решил бороться. Никто не мешал ему в сентябре 2003 года выезжать за границу. Выступая на разного рода форумах, он громко заявлял, что не собирается эмигрировать из России, что он будет продолжать в России и свой бизнес, и свою общественную деятельность и что он больше всего озабочен сегодня строительством в России гражданского общества. Не удержался он и от одной весьма примечательной фразы: «Я не позволю, чтобы мне диктовали, что я должен делать с моими миллиардами»[288].

М. Ходорковский говорил это на собрании германской экономической элиты. Это собрание проходило 29 сентября 2003 года в самом дорогом берлинском отеле «Адлон». После поездки в Германию Ходорковский вернулся в Россию. В эти же дни вернулся из своей большой зарубежной поездки в западные страны и в США Владимир Путин. Он заслушал доклады министров и генерального прокурора и сделал достаточно ясное заявление по поводу претензий части олигархов. «У нас есть, — сказал президент, — категория людей, которые разбогатели и стали миллиардерами, как у нас говорят, в одночасье. Их государство назначило миллиардерами: просто раздало государственное имущество практически бесплатно. Они так и сами говорили: меня назначили миллиардером. Потом, по ходу пьесы, у них создалось впечатление, что на них Боженька заснул, что им все можно, и, по сути, была предпринята попытка создать в России систему такого олигархического правления, когда за спиной видимых политических фигур вставали люди, которые на поверхности себя не показывали, но реально формулировали решения общенационального значения»[289].

Михаил Ходорковский не обратил на это заявление никакого внимания, он даже успел побывать в США и вернуться обратно. Он снова заявил, что не собирается ни при каких условиях покидать Россию, которую он любит и в которой он намерен заниматься не только бизнесом, но и политической деятельностью — когда придет срок.

Между тем прокуратура раз за разом повторяла свои заявления — у них-де много вопросов к Ходорковскому, и он будет в скором времени допрошен. При этом открыто говорилось о возможности предъявления олигарху ряда серьезных обвинений. Многие наблюдатели рассматривали это как предложение Ходорковскому последовать примеру Березовского, Гусинского и Невзлина. Однако нефтяной магнат зафрахтовал самолет Ту-134 не для полета в Лондон или Тель-Авив, а для большой пропагандистской поездки по России. «Я не собираюсь скрываться, — заявил глава “ЮКОСа”, — и буду готов явиться в прокуратуру, когда там этого пожелают». С 15 по 23 октября Ходорковский успел побывать с визитами в Орле, Белгороде, Липецке, Тамбове, Воронеже, Саранске, Самаре и Саратове. Он встречался с губернаторами, региональными политиками и бизнесменами. Миллиардер раздавал крупные суммы денег на нужды студентов провинциальных вузов и проводил закрытые встречи с главными редакторами местных газет и телекомпаний. Эта поездка велась по шаблонам предвыборных поездок крупных политических лидеров.

В самый разгар этого агитационного турне Генеральная прокуратура направила в офис компании «ЮКОС» повестку «гражданину Ходорковскому» о вызове на допрос в качестве свидетеля, его вызывали в Москву к следователю С. К. Каримову на пятницу 24 октября к 12 часам. Однако адвокаты миллиардера сообщили следователю, что их клиент находится в командировке и в Следственное управление явиться не может.

Вызывающее поведение главы «ЮКОСа» можно объяснить только тем, что он получил заверения от очень высоких лиц и рассчитывал на их поддержку. Такие заверения в неприкосновенности могли дать олигарху лишь два человека — премьер Михаил Касьянов и глава президентской администрации Александр Волошин. Разногласия в Кремле на этот счет были очевидны. Не случайно в популярной газете «Московские новости», которая еще в начале сентября была куплена у ее прежнего владельца «ЮКОСом», появилось большое интервью Бориса Ельцина. Бывший Президент России заявлял, что он внимательно следит за положением дел в стране и находится в постоянной связи с правительством и президентом страны.

Владимиру Путину почти открыто и откровенно бросали вызов, и он не мог не ответить на него. Поэтому он и решил действовать в рамках закона, но предельно жестко, даже демонстративно. Все передвижения Ходорковского контролировались, а для его ареста была создана специальная оперативная группа из представителей всех силовых ведомств, а не только прокуратуры. Руководить такой группой мог только очень авторитетный человек, обладающий большими полномочиями и способный решать самостоятельно большой круг проблем. Этот человек, несомненно, был известен президенту и имел предписание — ни в чем не нарушать формальные нормы российского законодательства. Однако было необходимо показать, что пренебрежение интересами и требованиями государства недопустимо и опасно.

* * *

Рано утром в субботу 25 октября 2003 года в новосибирском аэропорту «Толмачево» совершил посадку для дозаправки зафрахтованный нефтяной компанией «ЮКОС» самолет Ту-134 московской авиакомпании «Меридиан», следовавший в Иркутск. На его борту находился генеральный директор и глава компании Михаил Ходорковский. Самый богатый бизнесмен России летел из Нижнего Новгорода в Иркутск в сопровождении помощников и охраны. Однако к самолету, отогнанному в дальний угол летного поля, поспешили не машины с горючим, а два автобуса с тонированными стеклами, один из которых встал у трапа, а другой — у хвоста самолета. Самолет был окружен вооруженными людьми в камуфляже. Дверь в передний салон была выбита. Последовал громкий приказ: «Не двигаться! ФСБ! Проверка документов!» Никто не сопротивлялся. Офицер, руководивший операцией, направился прямо к Ходорковскому и заявил: «У нас предписание, вы должны пройти с нами». Ходорковский поднялся и ответил: «Хорошо, пошли».

Задержанный был препровожден в другой самолет, прибывший ночью из Москвы. Менее чем через час этот самолет поднялся в воздух и взял курс на запад. В этот же день после короткого и формального допроса в здании Следственного управления Генеральной прокуратуры, расположенного в Техническом переулке, Ходорковский и его адвокат были отправлены в Басманный суд Москвы. Обвинительное заключение, предъявленное Ходорковскому, содержало упоминание семи статей Уголовного кодекса и было изложено на пятидесяти страницах. Суд не рассматривал эти обвинения по существу, и потому судебная процедура продолжалась не слишком долго. Речь шла лишь о мере пресечения на период следствия. Прокурор настаивал на аресте, ссылаясь на то, что господин Ходорковский имеет при себе заграничный паспорт, немалую сумму денег, что он может скрыться за рубежом и оказывать давление на свидетелей.

Судья согласился с этими доводами и дал санкцию на арест М. Б. Ходорковского на срок до 30 декабря 2003 года. Уже к восьми часам вечера обвиняемый был помещен в камеру СИЗО № 1. Этот следственный изолятор более известен публике как тюрьма «Матросская Тишина». К появлению Ходорковского здесь все уже было готово. Как заявил на следующий день начальник ГОК Юрий Калинин, «создавать какие-то исключительные условия для обвиняемого Ходорковского нет оснований». Еще через день пресса получила сообщение, что нефтяной магнат будет находиться в одной камере с тремя подследственными и сможет пользоваться изолированным туалетом. Самый богатый российский бизнесмен может при желании поставить себе холодильник и телевизор, а также выписывать один журнал и одну газету. Он может получать продуктовые передачи. Во всем остальном он должен соблюдать обычный тюремный режим. «От сумы да от тюрьмы не зарекайся» — гласит старинная русская поговорка.

Нет необходимости подробно писать здесь о личности самого Ходорковского и природе его многомиллиардного состояния.

Еще в 1987 году 24-летний секретарь Фрунзенского райкома комсомола Михаил Ходорковский принял участие в организации комсомольского бизнеса и возглавил Фонд молодежной инициативы и Центр научно-технического творчества советской молодежи. В 1989 году партия и комсомол поручили Ходорковскому возглавить правление первого в СССР коммерческого банка — Инновационного банка научно-технического прогресса. В 1990 году премьер-министр СССР Николай Рыжков назначил Ходорковского генеральным директором межбанковского отделения «Менатеп», а затем и объединения кредитно-финансовых предприятий при «Менатепе». В самом начале 1991 года этот молодой член КПСС стал и председателем совета директоров «Менатепа». Он получил в свое распоряжение многие финансовые учреждения в Москве и в других городах СССР и огромные средства, главным образом из бюджета государства (которое через год было ликвидировано).

Разрушилась и КПСС, а еще раньше — ВЛКСМ. Финансовые потрясения 1992 года разорили многих предпринимателей, миллионы граждан, а также сотни и тысячи крупных предприятий. Однако некоторые банки и банкиры, напротив, обогатились, но они не спешили идти на помощь малоавторитетному и неумелому правительству Бурбулиса — Гайдара. Не пользовался авторитетом у «новых русских» и Президент России Борис Ельцин, а тем более глава российского парламента Руслан Хасбулатов. Деньги, которые шли в руки банкирам той поры, были громадными, но с кем они должны были делиться?

Не удивительно, что уже тогда Ходорковский и его ближайшие друзья задумались над проблемой создания какого-то нового и удобного для них государства. Они не скрывали своих целей. В книге Михаила Ходорковского и Леонида Невзлина «Человек с рублем», которая вышла в свет еще в 1992 году, можно было прочесть следующие откровения: «Еще несколько месяцев назад мы считали за благо власть, которая не мешала бы нам, предпринимателям. Идеальным правителем в этом отношении был М. Горбачев. На том этапе этого было достаточно. Теперь, когда предпринимательский класс набрал силу и процесс этот остановить уже невозможно, меняется и наше отношение к власти. Нейтралитета по отношению к нам уже недостаточно. Необходима реализация принципа — “кто платит, тот и заказывает музыку”… Нам, предпринимателям, не нужно купленное правительство. Мы будем способствовать тому, чтобы путем демократических выборов к власти пришли те, чьи независимые интересы совпадают с нашими устремлениями. Такую власть мы и будем поддерживать и финансировать. Не справятся — последуют соответствующие шаги, направленные на то, чтобы у власти были сторонники предпринимательства».

Ход мыслей авторов — уже миллионеров, но еще не миллиардеров, был понятен. Но оставался и страх людей, чьи миллионы не имели легитимного происхождения. «Перед началом любого дела, — писали Ходорковский и Невзлин, — мы не можем избавиться от мерзопакостного ощущения, что вот-вот откроется дверь и мы услышим: “Бизнесмен? Пожалуйте в кутузку!” И от скамьи подсудимых нас не убережет самый опытный адвокат: ибо и обвинитель, и судьи будут действовать в соответствии с нормами закона»[290].

В 1993–1994 годах Михаил Ходорковский уже был хозяином не только двух десятков банков, главным из которых оставался «Менатеп», но и почти сотни промышленных предприятий и компаний.

Залоговые аукционы 1996 года существенно пополнили состояние Михаила Ходорковского. Сущность залоговых аукционов 1995–1996 годов весьма откровенно, но далеко не полностью объяснял их главный инициатор и организатор Анатолий Чубайс. «Нельзя не видеть, — говорил он, — разницы между российской эпохой 2002–2003 годов и эпохой 1995–1996 годов. Это разные миры и разные условия. В залоговых аукционах решалась одна-единственная задача: создание крупного капитала, с тем чтобы не допустить возврата коммунизма в России. Задача на 95 процентов политическая и только на 5 процентов — экономическая. Ее и решили с помощью залоговых аукционов, к процедуре проведения которых можно предъявлять справедливые претензии с точки зрения классической экономической теории. Но в стране была создана крупная частная собственность в сверхсжатые сроки»[291].

Но ведь все победители залоговых аукционов уже тогда были самыми крупными и богатыми частными собственниками в России. Отдавая этим людям самые лакомые куски, которые все еще оставались в собственности государства, Ельцин, Чубайс и Черномырдин просто покупали лояльность и поддержку главных банкиров страны, и к этой сделке можно предъявить претензии не только с точки зрения классического буржуазно-капиталистического законодательства. Нарушено было и российское законодательство эпохи 1995–1996 годов. Основным приобретением «Менатепа» на залоговых аукционах стал контрольный пакет акций нефтяной компании «ЮКОС». Однако на Ходорковского смотрели тогда еще в первую очередь как на банкира, как на ведущего деятеля того режима «семибанкирщины», который на короткое время установился в стране.

Нефтяной бизнес «ЮКОСа» оказался настолько успешным, что уже в 1997 году М. Ходорковский почти со всей своей командой перешел из «Менатепа» в «ЮКОС» и сделал нефтяную компанию и связанный с ней «Роспром» центром своей деловой империи. После августа 1998 года «Менатеп» рухнул, но это не нанесло большого ущерба бизнесу Ходорковского. В собственности его группы находились теперь несколько крупнейших месторождений и промыслов и несколько крупных нефтеперерабатывающих предприятий. Основным и наиболее перспективным приобретением «ЮКОСа» считалось сверхкрупное и потенциально сверхэффективное Приобское нефтяное месторождение с центром в городе Нефтеюганске.

«ЮКОС» проводил энергичную экспансию и в смежных отраслях — шинные заводы, танкерный транспорт, автозаправочные станции. Но у него сохранялись сильные позиции и в пищевой и текстильной промышленности, в промышленности стройматериалов и строительстве. Очень ценной частью компании стал комбинат «Апатит» — самое крупное предприятие по производству концентрата химических удобрений.

Главными акционерами и собственниками «ЮКОСа» были, кроме Ходорковского, Леонид Невзлин, Платон Лебедев, Владимир Дубор, Михаил Брудно и Василий Шахновский. Самым успешным в истории компании стал как раз 2003 год. Только в первом полугодии добыча нефти в «ЮКОСе» поднялась на 20,6 процента и составила 39 миллионов тонн. Объем нефтепереработки возрос на 19,8 процента и составил 18,1 миллиона тонн. Выручка от реализации за шесть месяцев составила 7,7 миллиарда долларов. После уплаты налогов и амортизационных отчислений чистая прибыль компании составила 2,2 миллиарда долларов — в 1,8 раза больше, чем в прошлом году. Именно в 2003 году правление «ЮКОСа» приняло решение выплатить в качестве дивидендов по акциям не менее двух миллиардов долларов. Было решено также расширить финансирование некоторых политических партий на выборах в Государственную думу. Основными получателями денег «ЮКОСа» стали «Яблоко», Союз правых сил и КПРФ. В руководстве компании рассчитывали провести в Думу немало «своих» людей, надеясь получить в новой Думе сначала «блокирующий пакет» мандатов, а еще через несколько лет — и «контрольный пакет».

Ходорковский открыто заявлял, что он будет работать в нефтяной отрасли только до 2007 года, а после этого начнет заниматься политикой. Что ж, для политика пребывание в тюрьме — это очень хорошая школа и существенная часть его политической биографии. Сам Ходорковский и все его сторонники и защитники объявили его арест политической акцией.

Однако обвинительное заключение по «делу Ходорковского» не содержало никаких политических обвинений.

М. Б. Ходорковскому было предъявлено обвинение по семи статьям Уголовного кодекса. Речь шла о банальных уголовных преступлениях: хищении как государственных средств, так и доверенных ему средств частных лиц, уклонении от уплаты налогов (физического лица и организации), мошенничестве и подделке документов, злоупотреблении доверием и неисполнении решений суда. В большинстве случаев указано: «в крупных размерах» или даже «в особо крупных размерах». Только общие убытки государства от неуплаты налогов исчислялись уже миллиардами долларов.

Фиктивные договоры, незаконные льготы, обман акционеров и клиентов, замена денежных средств векселями, даже подделка подписей — обо всем этом можно прочесть в уголовном деле № 18/41-03. На последней странице документа говорится о подделке документов с целью значительного уменьшения перечислений в Пенсионный фонд, «что образует преступление по ст. 327 ч. 2 УК РФ», а также об уклонении от уплаты налогов и страховых взносов «в особо крупных размерах, что составляет преступление, предусмотренное ст. 198 ч. 2 УК РФ».

Сам Ходорковский не раз заявлял, что он создал в России не только самую эффективную, но и самую прозрачную корпорацию. Но это была прозрачность верхушки айсберга. Над поверхностью воды мы могли видеть чистый и прозрачный лед или белый снег, отражавший лучи солнца. Все остальное надежно упрятано в глубинах моря. Забота о коммерческой тайне стала одной из главных забот олигарха, и он, конечно, знает о темных делах своей корпорации гораздо больше, чем прокуратура.

Но и того, что уже известно, достаточно для самого строгого судебного приговора.

После ареста Ходорковского в определенных политических кругах началась истерика, одно нелепое и резкое заявление следовало за другим. Громче других звучали заявления А. Чубайса, Б. Немцова и Г. Павловского — помощника А. Волошина. При этом все старались отделить действия силовиков и прокуратуры от президента Путина и призывали последнего одернуть якобы вышедшую из повиновения систему правоохранительных органов. Как заявлял Г. Павловский, «власти стали на путь сталинизма и тоталитарного популизма. Они готовят показательный процесс сталинского типа. Это жалкая кучка людей, политически невежественных и безответственных, которые мечтают о восстановлении олигархии в другой упаковке и о том, что Путин будет прикрывать их бесчинства»[292]. Но были заявления и о «государственном перевороте», о «КГБ-изации власти в стране», об «импичменте президенту Путину».

«Беспредел Путина может остановить только гражданское сопротивление» — подобные заявления делали и радикалы из РКРП — КПР и радикалы из «Новой газеты». Борис Березовский призвал в своей газете «Коммерсантъ» к бойкоту выборов в Государственную думу. Борис Немцов заявлял, что после ареста Ходорковского миллиарды долларов уйдут из России и бедные люди в России «станут еще беднее». Может рухнуть и вся экономика страны. «Это кризис самого президента Путина», — заявлял А. Чубайс. «В стране идет саморазрушительный поединок бизнеса и власти», — говорил Г. Явлинский.

В. Путин не стал долго тянуть со своими комментариями. Уже в понедельник 27 октября, собрав утром в Кремле совещание ведущих членов правительства, президент заявил: «В связи с арестом главы компании “ЮКОС” ко мне есть обращение руководства Российского союза промышленников и предпринимателей, а также некоторых политических деятелей с просьбой о встрече. Встречи с представителями политических партий, с руководством объединений работодателей, с объединением профсоюзов, с отдельными предпринимателями у нас проходят регулярно, на систематической основе; они нужны, полезны, и будем это практиковать и в будущем. Однако никаких встреч и никакой торговли по поводу деятельности правоохранительных органов не будет, если, конечно, эти органы действуют в рамках российского законодательства… Лишить человека свободы, даже на время предварительного следствия, не могут органы исполнительной власти, не может этого сделать и прокуратура, это может сделать только суд. Если в данном конкретном случае сделано именно так, то я исхожу из того, что для этого у суда были основания. Перед судом, так же как и перед законом, должны быть равны все: и скромный клерк, и госчиновник даже самого высокого ранга, как, например, в известном нам случае министр, точнее, бывший министр, рядовой гражданин, средний предприниматель, крупный бизнесмен — независимо от того, сколько миллиардов долларов числится на его личных или корпоративных счетах. Все должны быть равны перед законом, иначе нам никогда не справиться с решением проблемы создания экономически эффективной и социально выверенной налоговой системы, никого не научить и не заставить платить налоги, делать отчисления в социальный и пенсионный фонды, нам никогда не переломить организованную преступность и коррупцию… Я понимаю озабоченность бизнес-сообщества. Считаю необходимым поэтому подчеркнуть: в связи с рассматриваемым делом никаких обобщений, аналогий, прецедентов, тем более связанных с итогами приватизации, не будет, поэтому все спекуляции и истерику на этот счет просил бы прекратить, а правительство прошу в эту дискуссию не втягиваться».

В ближайшие несколько дней В. В. Путин еще несколько раз говорил о деле «ЮКОСа», разъясняя свою позицию. «Все должны раз и навсегда для себя понять — надо исполнять закон всегда, а не только тогда, когда схватили за одно место».

Перевести на свои языки этот русский идиоматический оборот западные журналисты не смогли. Говоря о «бывшем министре» еще несколько раз — в том числе и в Италии, — Владимир Путин имел в виду Николая Аксененко, против которого совсем недавно было выдвинуто обвинение по нескольким статьям Уголовного кодекса. Однако суд нашел возможным ограничиться на время следствия подпиской о невыезде. Но это дело не вызвало почти никаких комментариев в печати.

Многие из российских газет писали после ареста М. Ходорковского о том, что Россия потеряет на этом деле десятки миллиардов долларов западных инвестиций, что «финансовая система России рухнула», что она «находится в шоке», что «надвигается катастрофа».

Все это были намеренные преувеличения. Для паники даже на российском фондовом рынке не было никаких оснований. Уже 29 и 30 октября московские газеты запестрели сообщениями: «“Сибнефть” восстановила потери», «Российские рынки начинают выздоравливать», «Корпорация “ЮКОС” должна работать». С 27 октября по 1 ноября акции «ЮКОСа» на ММВБ упали на 20 процентов. Однако после того, как Михаил Ходорковский из своей камеры в Матросской Тишине сделал заявление о том, что он слагает с себя полномочия главы компании «ЮКОС» и отказывается от участия в проекте «ЮКОС — Сибнефть», акции «ЮКОСа» сразу же выросли на 12 процентов и продолжали расти.

Вызывающее, а временами даже наглое поведение М. Ходорковского поставило в трудное положение большинство других крупных бизнесменов, которые сумели в последние три года наладить свои отношения с властью. Не удивительно, что мало кто из крупных российских бизнесменов поддержал Ходорковского. Даже его коллеги-конкуренты из других нефтяных компаний предпочли воздержаться от комментариев. В течение двух дней после ареста главы «ЮКОСа» журналисты задали нескольким десяткам крупных бизнесменов один и тот же вопрос: «Как вы относитесь к аресту Ходорковского?» Поддержку узнику Матросской Тишины высказали только трое: Анатолий Чубайс из РАО «ЕЭС России», Игорь Юргенс — вице-президент и исполнительный секретарь РСПП и Дмитрий Зимин из «Вымпелкома». Все остальные заявили, что они предпочитают дистанцироваться от данной проблемы. И в этом списке «дистанцировавшихся» мы видим много очень известных имен: Олег Дерипаска («Базовый элемент»), Каха Бендукидзе («ОМЗ»), Александр Абрамов («Евраз-Холдинг»), Рубен Варданян («Тройка Диалог»), Владимир Евтушенков (АФК «Система»), Владимир Потанин («Интеррос»), Михаил Фридман («Альфа-групп»), Андрей Костин («Внешторгбанк»), Владимир Коган (Промышленно-строительный банк), Александр Мамут («Тройка Диалог»), Алексей Миллер («Газпром») и многие другие. Предпочел дистанцироваться и президент РСПП Аркадий Вольский. Не вступилась за М. Ходорковского и Торгово-промышленная палата России, во главе которой уже второй год стоял Е. М. Примаков.

Весьма вялой была и реакция западных СМИ на арест Ходорковского. Только немногие из крупных европейских и американских газет выразили на этот счет свою обеспокоенность, но не протест. Типичной в этом отношении была статья публициста Вильяма Пфефа в популярной западной газете «Интернэшнл геральд трибюн». «Конфликт между Ходорковским и Путиным — это театр борьбы за будущее России, — писал В. Пфеф. — Вопрос стоит так: будут ли олигархи контролировать Россию или же российские государственники и националисты возьмут под контроль олигархов? Мощь олигархов основывается на присвоении российских сырьевых ресурсов и индустрии после развала СССР. Часть этих непомерных богатств имеет отношение к деятельности международных преступных группировок. Альтернативой России под пятой олигархов предстает Россия, возглавляемая амбициозной элитой, сформировавшейся на основе бывшей советской интеллигенции и аппарата спецслужб, представителем которой является Путин. Эта элита чувствует себя в ответе за историческую судьбу русской нации. Она авторитарна в помыслах и действиях»[293].

* * *

Александр Волошин подал заявление об отставке с поста руководителя президентской администрации еще 27 октября 2003 года — сразу после резкого заявления Владимира Путина на совещании ведущих деятелей правительства. Волошин поддерживал добрые связи с Ходорковским, но переоценил степень своего влияния на решения президента, а также серьезность и остроту всего конфликта. Сообщения об аресте Ходорковского стали для А. Волошина полной неожиданностью, он не был заранее проинформирован на этот счет. В. Путин принял от Волошина заявление об отставке, но подписал соответствующий указ только в четверг 30 октября.

А. Волошин занимал важное место в иерархии российской власти, и некоторые из наблюдателей, определяя влиятельность российских политиков, нередко отводили ему второе место после самого президента. Он отличался и как лоббист. Однако среди рядовых российских граждан Волошин был мало известен и еще менее популярен. Даже политологи причисляли его к политикам с «отрицательным знаком влияния»; считалось, что это верный человек «семьи», рекомендованный когда-то Ельцину самим Березовским.

Не стало сенсацией и назначение на пост главы президентской администрации 38-летнего юриста Дмитрия Медведева. В течение последних четырех лет именно Д. Медведев работал на посту первого заместителя Волошина, и не только Путин, но и сам Волошин готовили Медведева к нынешним переменам. Еще в феврале 2000 года в серии интервью «От первого лица» президент говорил, что и в политике для него существует такое понятие, как «чувство локтя». В. Путин назвал тогда только трех человек, при общении с которыми он испытывает «чувство локтя», — Сергея Иванова, Николая Патрушева и Диму Медведева. При таком взаимном доверии как президент, так и его администрация смогли бы работать спокойнее и лучше, а это должно пойти на пользу и всей стране.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.