НАТАША, ИДИ ПОКУРИ!

НАТАША, ИДИ ПОКУРИ!

Я с Татьяной Егорычевой монтировал фильм. Позвонил Сизов и сказал, что министр хочет посмотреть материал. Быстро все склеили. Приехал министр, посмотрел, сказал, что через неделю фильм должен быть готов. Он планирует дать его в конкурс на Московский международный кинофестиваль. Сделал несколько замечаний и уехал.

Подумал я над замечаниями. Непонятно зачем, но можно сделать и так. Но вот эпизод: «Нет меня! Нет!» — выкинуть я не мог.

На следующий день из монтажной позвонил Ермашу. Сказал, что все замечания выполню, но сцену, где кепочник не хочет разговаривать с Исааком, прошу оставить. Без этой сцены дальше нарушается ритм последней части.

— Ничего у тебя там не нарушается. Выкинь. А то у тебя получается, что советские люди боятся с Израилем разговаривать.

— А что, не боятся?

— Кончай демагогию. Да, кстати, и тот эпизод, где у тебя летчик с Израилем разговаривает, тоже надо выкинуть!

— Как, зачем?!

— Обязательно! Нет у нас с Израилем дипломатических отношений, и не будем мы на наш международный фестиваль с еврейской темой вылезать!

И тут я сорвался и непечатными словами стал высказывать министру все, что думаю, о его замечаниях и о нем самом! А он, не попрощавшись, бросил трубку.

— Георгий Николаевич, здесь же Наташа, — с упреком сказала Татьяна. (Таня Егорычева — мой постоянный монтажер.)

Наташе, помощнице монтажера, было лет семнадцать.

— Извините. Наташа, иди покури! — сказал я.

— Я только что курила, Георгий Николаевич, — сказала Наташа.

(Монтажницы независимо от возраста все курили, только так можно было под благовидным предлогом отдохнуть и потрепаться).

Татьяна налила мне из чайника в чашку воды:

— Выпейте, Георгий Николаевич.

Я выпил воду залпом. И швырнул чашку в стену. Осколки разлетелись по всей комнате.

— Что случилось-то? — спросила Татьяна.

Я сказал.

— Ну они совсем… (непечатное слово)! — возмутилась Татьяна.

— Козлы! — поддержала своего шефа Наташа.

— Наташа, иди, покури! — велела Татьяна.

— Я только покурила, Татьяна Васильевна.

Мне позвонил Сизов и поинтересовался, успеваем ли мы к фестивалю. А я завопил, что без эпизода «Разговор с Тель-Авивом» фильм теряет всякий смысл, что этот эпизод я своими руками выкидывать не буду! Я ухожу с картины, а они пусть что хотят, вставляют, что хотят, вырезают, только пусть уберут мою фамилию из титров!

— Выпей холодной воды. Помогает, — сказал Сизов и положил трубку.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.