Глава 14. ГУАДАЛКАНАЛ ЗАВОЕВАН

Глава 14. ГУАДАЛКАНАЛ ЗАВОЕВАН

В 14:00 18 октября, как только гидросамолет адмирала Хэлси остановился после посадки на воду в гавани Нумеа, к нему подошел вельбот. Когда Хэлси сел в вельбот, флаг-адъютант адмирала Гормли приветствовал его и вручил ему запечатанный конверт. Поскольку Хэлси уже через несколько минут должен был быть на борту «Аргонны», он понял, что сообщение, доставленное подобным образом, должно иметь первостепенную важность. Он сразу открыл внешний, а затем внутренний конверты с грифом «Секретно». Внутри была радиограмма от командующего Тихоокеанским флотом: «Немедленно по прибытии в Нумеа Вы смените вице-адмирала Роберта Л. Гормли на посту Командующего Южно-Тихоокеанским сектором и Южно-Тихоокеанским флотом».

Хэлси с недоверием прочел сообщение снова. «Иисус Христос и генерал Джэксон! — воскликнул он. — Ощущение такое, как будто выхватил из золы горячую картошку!

Адмирал Гормли приветствовал Хэлси, когда тот ступил на квартердек «Аргонны «Он был такой же сердечный и дружелюбный, как всегда, — вспоминал Хэлси, — но мы оба чувствовали себя неловко».

Гормли сказал:

— Тяжелую работенку тебе подкинули, Билл.

— Черт возьми, я слишком хорошо это знаю, — ответил Хэлси.

Билл Хэлси славился своей напористостью, и весть о его назначении была воспринята на кораблях и береговых базах с диким энтузиазмом. Офицер на Гуадалканале вспоминал реакцию людей на базе:

«Я никогда этого не забуду: в первую минуту мы, слишком ослабевшие от малярии, просто не смогли выползти из наших нор; но уже через мгновение мы все бегали и кричали как дети».

Хэлси обнаружил, что ни Гормли, ни кто-либо из офицеров его штаба не могли дать ему четкую картину ситуации на Гуадалканале. Все слишком увязли в бумажной работе, чтобы куда-либо выходить с «Аргонны». Поэтому Хэлси послал генералу Вандегрифту радиограмму с просьбой прибыть в Нумеа, как только позволят дела. Вандегрифт прибыл 23-го числа в сопровождении генерал-лейтенанта Томаса Холкомба, командира корпуса Морской пехоты. Как только обед был закончен, Хэлси провел с приехавшими совещание. Среди присутствовавших на встрече были генералы Пэтч, Хэрмон и адмирал Тернер.

Хэлси открыл совещание, попросив Вандегрифта описать ситуацию на Гуадалканале. Вандегрифт доложил текущую обстановку и высказал свои предположения относительно сил и намерений врага. Он подчеркнул отчаянное состояние своих людей, ослабленных малярией, плохим питанием и ночами, проведенными без сна во время бомбардировок. По его словам, назрела острая необходимость в безотлагательном укреплении наземной и противовоздушной обороны. Генералы Хэрмон и Холкомб настоятельно поддержали его заявление.

Хэлси сидел и стучал пальцами по столу. Потом он посмотрел на Вандегрифта и спросил:

— Вы можете удерживать позиции?

— Да, я могу удерживать позиции, — ответил генерал», — но я должен получать более активную поддержку, чем до сих пор.

Келли Тернер возразил, что флот и так старается изо всех сил. Он ужасающими темпами терял транспорты и грузовые суда, потому что у него было недостаточно боевых кораблей для их защиты. Когда Тернер закончил свою горькую тираду, Хэлси снова обратился к командиру 1-й дивизии морской пехоты.

— Возвращайтесь обратно, Вандегрифт, — сказал он. — Я обещаю обеспечить Вас всем, что я имею.

В Перл-Харборе адмирал Нимиц переживал один из редких периодов депрессии. Он боялся приезда Гормли почти так же, как приближающегося японского нападения. Его настроение несколько улучшилось после письма министра Нокса, которое заканчивалось словами: «Все мы очень горды тем, как Вы справляетесь с Вашей работой». Нимиц пересказал этот хвалебный отзыв миссис Нимиц. «Хорошие новости, — добавил он. — Возможно, я смогу продержаться до конца года».

В последующем письме Нокс поддержал действия Нимица в отношении командования Южно-Тихоокеанского флота. «Хотя я придерживаюсь самого высокого мнения об адмирале Гормли, — писал он, — я получал многочисленные сообщения о плохом состоянии его здоровья, которые очень меня беспокоили, и я считаю, что Вы действовали наиболее мудро и с самыми благими намерениями, приказав Хэлси сменить его».

Когда Нимицу сообщили, что Гормли собирается покидать Нумеа, он написал миссис Нимиц, что бывший командующий «будет здесь через три или четыре дня. Это будет тяжело для Г. и, вероятно, для меня тоже, но мы должны выдержать это испытание».

Как назло, история об отставке Гормли была опубликована в газетах в тот самый день, 24 октября, когда смещенный с поста адмирал прибыл в Перл-Харбор. Гормли и издаваемая в Гонолулу газета «Стар-Бюллетин с сообщением о его отставке на первой странице, появились в штабе Тихоокеанского флота практически одновременно. Вежливым, но мрачным тоном Гормли спросил у Нимица о причинах его отставки.

— Боб, — сказал Нимиц, и в его голосе слышалось сочувствие, — из всего флота я должен был выбрать человека, который лучше всего подходит для того, чтобы справиться со сложившейся ситуацией. Как ты думаешь, ты — такой человек?

— Нет, — сказал Гормли. — Раз ты так ставишь вопрос, значит — нет.

Тем вечером Нимиц написал Кэтрин: «Г. воспринял все в своей обычной легкой манере, что в значительной мере спасло меня от смущения».

Нимиц пригласил Гормли остаться в Перл-Харборе на несколько дней в качестве гостя, но тот решил поспешить в Вашингтон, где он получил временное назначение. Кинг призвал его туда для того, чтобы, как он это называл, «посмотреть его».

«Гормли отбыл в 14:00,— написал Нимиц Кэтрин, — и хотя он был не слишком весел, я уверен, что никто не смог бы перенести разочарование более стойко. Какое чудовищное невезение — о его отставке было объявлено, как нарочно, именно тогда, когда он прибыл сюда. Ему пришлось прочитать о своей неудаче два раза — сначала во вчерашней вечерней газете, а потом — сегодня, в утренней, которая догнала его в Перл-Харбор. К счастью, статьи в обоих случаях были написаны очень деликатно. За время его пребывания на посту никаких катастроф не произошло, так что это все скоро утихнет».

Настала пора заменить и других офицеров, которые к этому времени успели продемонстрировать как профессиональные достоинства, так и недостатки. Вице-адмирал Пай был назначен президентом Военно-морского колледжа. Там он мог применять свои стратегические способности, и, с другой стороны, там не возникало повода сомневаться в его настойчивости. С юго-запада ему на смену прибыл вице-адмирал Лири, чтобы принять командование 1-м оперативным соединением, состоявшим из старых линейных кораблей, а вице-адмирал Артур С. Карпентер заменил его на посту командующего военно-морскими силами Юго-Западной части Тихого океана, под непосредственным началом Макартура. Вице-адмирал Флетчер подал запрос на возвращение к морской службе, и Нимиц его запрос поддержал, но Кинг назначил его командующим 13-м Военно-морским округом и Северо-Западным морским пограничным округом в Сиэтле.

Когда генерал Вандегрифт вернулся в Гуадалканал из Нумеа, японские солдаты уже начали новое наступление на взлетную полосу, и гидросамолеты Фитча засекли японские авианосцы, идущие с севера. Наступление на взлетную полосу переросло в сражение при Гендерсон-филд. Продвижение японского флота привело к бою у островов Санта-Круз.

24 октября группа кораблей во главе с «Энтерпрайзом», прибывшая из Перл-Харбора на юг Тихого океана, установила контакт с другой группой, во главе с «Хорнетом», находящейся к востоку от острова Эспириту-Санто. Хотя каждый авианосец действовал только в пределах его собственного района, обе группы находились под тактическим командованием контр-адмирала Томаса К. Кинкейда, который ранее командовал крейсерами в сражениях в Коралловом море и при Мидуэе. Хэлси, игнорируя ограничения, установленные Гормли, решительно приказал двум группам кораблей под командованием Кинкейда обойти острова Санта-Круз с севера, чтобы иметь возможность ударить с фланга по любым силам противника, приближающимся к Гуадалканалу с севера или северо-запада.

В связи с тем, что командовал операцией Хэлси, нельзя не провести параллель с Мидуэем. Впрочем, сходства было гораздо больше, чем можно было предположить, так как японским оперативным ударным соединением командовал тот самый адмирал Нагумо, который командовал вражескими авианосцами при Мидуэе.

Бой у островов Санта-Круз 26 октября 1942 года.

В его соединении были теперь авианосцы «Секаку» и «Дзуйкаку» и легкий авианосец «Дзуийхо». Отдельная ударная группа включала авианосец «Юньо». Как и при Мидуэе, американцы уступали в численности, и для них было важно иметь преимущество в инициативе перед врагом. С этой целью Хэлси на рассвете 26 октября дал всем имеющимся у него в распоряжении военно-морским силам долгожданную команду: «Наступление! Повторяю — наступление!»

Приблизительно в 6:30 утра американские станции радиоперехвата засекли знакомые японские авиационные позывные: ТЕ-ТЕ-ТЕ, от тэки (враг), сопровождаемые кодовыми позывными. Очевидно, японцы успели обнаружить американцев прежде, чем были замечены сами. Штаб переслал эту информацию адмиралу Кинкейду. Вскоре после этого из кратких японских незашифрованных сообщений адмиралу Нимицу стало ясно, что сражение авианосцев идет полным ходом.

Днем в Перл-Харборе стало известно, что «Хорнет» поврежден и оставлен экипажем, и, по данным радиопеленгаторных станций, в его направлении двигалась по крайней мере часть японского флота. Эту информацию штаб также передал адмиралу Кинкейду, который приказал затопить «Хорнет», чтобы авианосец не достался врагу.

Как обычно, полная информация о ходе сражения появилась в штабе только через несколько дней. В подробном сообщении приводились следующие дополнительные факты. Японские разведывательные самолеты действительно обнаружили противника первыми, когда противостоящие флоты находились друг от друга в пределах радиуса действия палубной авиации. Таким образом японцы получили преимущество перед американцами, которые были вынуждены принять удары по собственным палубам прежде, чем их истребители смогли взлететь. Первая японская атака была направлена исключительно на «Хорнет», и корабль был выведен из строя попаданием пяти бомб и двух торпед.

В ходе второго удара японской авиации был тяжело поврежден «Энтерпрайз» — в корабль попали три бомбы, а затем в эсминец охранения врезался самолет с пилотом-камикадзе, что вызвало пожар на борту. Во время третьего удара были повреждены линкор «Саут Дакота» и крейсер. Оперативная группа во главе с «Энтерпрайзом», после потери эсминца, который был потоплен торпедой с японской субмарины, ушла в юго-восточном направлении. Тем временем американские самолеты с авианосцев нанесли незначительные повреждения «Дзуйхо» и крейсеру, а также очень тяжело повредили «Секаку».

«Хорнет», оставшись без воздушного прикрытия, стал целью нескольких дневных атак с воздуха. После того как экипаж оставил корабль, Кинкейд приказал двум оставшимся эсминцам затопить его. Они израсходовали все свои торпеды и более 400 снарядов, что не привело к каким-либо результатам, кроме новых пожаров. Следующим утром американский самолет, облетая район боя, заметил над поверхностью только надстройку корабля.

Хотя тактически американцы уступили японцам, они немного утешились, подсчитав, что японцы потеряли почти вдвое больше самолетов, чем они. Отчасти причины неравных потерь были в том, что у американцев пилоты истребителей были лучше подготовлены к воздушному бою, и флот значительно улучшил точность корабельной зенитной артиллерии. Но дело было также и в том, что японцы уже потеряли почти всех хорошо обученных и опытных пилотов и не смогли подготовить пилотов им на смену достаточно быстро.

Ситуацию на Гуадалканале спасли американские солдаты и морские пехотинцы — они стояли насмерть. Вражеские атаки достигли наибольшей силы, и затем сошли на нет 26 октября. Гендерсон-филд остался в руках американцев, а японские потери были примерно в десять раз больше американских. Генералу Вандегрифту адмирал Нимиц послал слова благодарности:

«Сообщения о Ваших успешных действиях на суше взволновали всех нас. Выразите мою благодарность Вашим морским пехотинцам на переднем крае и вашим армейским отрядам за то, как они удержали и восстановили линию обороны с помощью контратак. Мы чувствуем, что Вы собрали вместе такую силу, победить которую врагу будет непросто».

Даже в самые сложные моменты октябрьского кризиса Нимиц считал важным для себя заниматься общественной и околопрофессиональной деятельностью. 16 октября он посетил обед в ресторане Уолтера Диллингемса, который давал губернатор Гавайев и миссис Стэйнбэк.

«Мне бы понравилось там гораздо больше, — написал он миссис Нимиц, — если бы мои мысли не возвращались постоянно к Соломоновым островам. Я вернулся в мой штаб и читал депеши до 11 часов вечера. Новости были хорошие, и я смог, наконец, заснуть спокойно». Позже он выступал на инаугурации президента Университета Гавайев доктора Синклэйра. «Похоже, моя речь понравилась», — писал он. «По крайней мере, многие подходили поздравить меня».

Кризис на Гуадалканале совпал с проявлениями военной мощи союзников по всему миру. Русские, получившие материально-техническую поддержку от союзников через Мурманск и Персидский залив, удержали позиции и перешли в наступление под Сталинградом. Три союзнических экспедиционных корпуса в конце октября морем направились к Северной Африке. Подводная война в Атлантике достигла кульминации — в октябре немецкие подводные лодки отправили на дно почти 600 ООО тонн союзнических грузов, а в ноябре эта цифра была еще больше. Продолжали союзнические поставки британским войскам в Египте через мыс Доброй Надежды и Суэцкий канал. Там генерал Бернард Монтгомери был уже готов к решающему сражению при Эль-Аламейне, которое началось 23 октября. В Великобритании формировались силы для «прыжка» через Ла-Манш на «европейскую цитадель» Гитлера, запланированного на 1943 год. Генерал Арнольд концентрировал союзническую авиацию в Англии для стратегической бомбежки Германии.

В сложившейся ситуации утомленный Объединенный комитет начальников штабов, за исключением адмирала Кинга, был склонен не придать большого значения информации о тяжелой ситуации в южной части Тихого океана. Для того чтобы обратить внимание на происходящее в секторе, потребовалось вмешательство Президента Рузвельта. 24 октября он послал Объединенному комитету меморандум, в котором он высказывал пожелание «удостовериться, что все возможные резервы направлены на то, чтобы удержать Гуадалканал, и что группы материально-технического обеспечения, авиация и команды кораблей собираются воспользоваться всем этим для того, чтобы Гуадалканал остался в наших руках».

В результате накануне вторжения в Северную Африку на осажденный остров были отправлены орудия и самолеты, а Хэлси смог получить еще 6000 солдат и морских пехотинцев для переброски туда. Все это делалось в последнюю минуту, так как японцы, видимо, решили компенсировать октябрьскую неудачу победой в ноябре. Почти каждую ночь их эсминцы проходили через пролив Слот, доставляя подкрепление для нового нападения на Гендерсон-филд.

Несмотря на постоянные усилия, прилагаемые для переброски боеприпасов и людей на Гуадалканал, штаб командования Южно-Тихоокеанским флотом сумел найти время, чтобы перебраться из тесных кают «.Аргонны» в город Нумеа. Когда французские власти начали возражать, Хэлси жестко настоял на перемещении штаба, вынудив губернатора предоставить место, где его офицеры и матросы смогли бы жить и работать с большим комфортом и эффективностью. Под офис ему удалось получить строение, напоминающее склад, а для проживания — освободившееся японское консульство, которое он дополнил сборными бараками.

Хэлси также успел совершить краткую поездку на Гуадалканал, чтобы более глубоко ознакомиться с проблемами обороны острова и, что более важно, поднять боевой дух, показавшись защитникам. На острове он провел пресс-конференцию и дал свой рецепт победы: «Убивайте японцев, убивайте японцев, и продолжайте убивать японцев!» Один неуклюжий корреспондент спросил адмирала, как долго, по его мнению, японцы могут протянуть. Хэлси сердито ответил: «Как вы думаете, как долго они смогут выдерживать такой натиск?» По пути назад в Нумеа он посетил госпиталь базы на Эфате, и новость об этом распространилась по всей южной части Тихого океана. Таким визитом было продемонстрировано, что теперь в секторе был командующий, который, в отличие от предыдущих, проявлял заботу о подчиненных.

Тем временем радиоразведка Op-2()G снова каким-то образом расшифровала японский военно-морской код. Все разведданные из этого источника штаб Тихоокеанского флота быстро переправлял в Южно-Тихоокеанский сектор. Таким образом, когда Хэлси возвратился в Нумеа 9 ноября, его начальник штаба, кэптен Браунинг, смог предоставить ему расписание предстоящих японских действий. Должно было повториться октябрьское нападение, но в большем масштабе: на 11 ноября была назначена бомбардировка Гуадалканала с воздуха; корабли должны были обстрелять Гендерсон-филд ночью 12 ноября; авианосцы должны были нанести удар 13 ноября, и в конце дня на остров планировалось высадить крупный десант. Анализ передвижений, наблюдение за побережьем и разведка с воздуха показали, что японские военные корабли в больших количествах собираются в Труке, Рабауле на острове Шортленд и на Северных Соломоновых островах.

У Южно-Тихоокеанского флота не было времени, чтобы послать поврежденные корабли на ремонт в Перл-Харбор, и их наскоро ремонтировали в Нумеа. На «Энтерпрайзе» все еще был неисправен носовой подъемник, а на «Саут Дакоте» не действовала орудийная башня. Несмотря ни на это, Хэлси послал оперативное соединение во главе с «Энтерпрайзом» под командованием Кинкейда на север. Помимо «Саут Дакоты», в него входили линкор «Вашингтон», один тяжелый и один легкий крейсера и восемь эсминцев. Хэлси, наученный опытом сражения у островов Санта-Круз, предписал Кинкейду ни в коем случае не заходить в воды к северу от Соломоновых островов.

Морское сражение при Гуадалканале: ночная операция крейсеров, 12–13 ноября 1942 г.

Тем временем, 6000 человек подкрепления, которых Хэлси направил на Гуадалканал, были доставлены на остров конвоем из двух групп транспортов, в сопровождении крейсеров и эсминцев. Транспорты попали под тяжелую бомбежку в районе отмели Железное Дно, но высадка подкрепления была благополучно завершена к концу дня 12 ноября. На закате Тернер направил корабли эскорта в Нумеа, но пять крейсеров и восемь эсминцев под командованием контр-адмирала Дэниэла Дж. Каллахэна послал назад к Железной банке, чтобы предотвратить надвигающийся артиллерийский удар по Гендерсон-филд японской группы кораблей, куда входили линейные корабли «Хией» и «Кирисима». Продвижение последних с севера засекли американские самолеты.

В темноте безлунной ночи две силы столкнулись в водах к северу от Гуадалканала. Последовал ожесточенный полуночный бой, в котором были нарушены все построения и обе стороны время от времени стреляли по собственным кораблям. Американцев спасло от поражения только то, что японские линейные корабли были обеспечены боеприпасами для артобстрела берега, а не бронебойными снарядами. На рассвете один японский эсминец был потоплен, другой тонул, а «Хией», пораженный более чем 50 снарядами, абсолютно беззащитный, стоял к северу от острова Саво, и самолеты с Гендерсон-филд снова и снова наносили по нему удары, пока он не затонул. Американцы потеряли два крейсера и четыре эсминца; адмиралы Скотт и Каллахэн, большинство офицеров штаба погибли. Несмотря на подавляющий перевес японцев в кораблях, американцам удалось сорвать планы врага. Они остановили его линейные корабли и вынудили его транспорты возвратиться на базу на островах Шортленд.

На закате 13 ноября В-17 засек дюжину японских эсминцев, сопровождавших И транспортов, каждый из которых мог вместить по крайней мере 1000 человек. Конвой уходил с островов Шортленд. Очевидно, японцы намеревались как можно ближе подойти к Слоту под покровом темноты. Той ночью шесть крейсеров вошли в пролив Железное Дно и обстреляли Гендерсон-филд, причинив значительно меньший урон, чем могли бы причинить «Хией» и «Кирисима» с их 14-дюймовыми орудиями.

На рассвете 14 ноября американским разведывательным самолетам открылись две группы японских кораблей: крейсера, которые обстреливали Гуадалканал предыдущей ночью, вместе с кораблями эскорта удалялись в западном направлении к югу от острова Нью-Джорджия в центральной части Соломоновых островов; транспорты, накануне оставившие острова Шортленд, были в Слоте и приближались к Гуадалканалу. Бомбардировщики с аэродрома Гендерсон-филд, с Эспириту-Санто и с «Энтерпрайза», возвращавшегося с юга, нанесли несколько ударов по обеим группам, потопив один крейсер группы артиллерийской поддержки и повредив три других, а также послав шесть из загруженных войсками десанта транспортов ко дну и вынудив один повернуть назад.

Тем временем «Вашингтон», «Саут Дакота» и четыре эсминца под командованием контр-адмирала Уиллиса А. Ли отделились от соединения «Энтерпрайза», чтобы защитить Гендерсон-филд от следующей ночной бомбардировки. Той ночью к северу от Гуадалканала группа японских кораблей, состоящая из «Кирисимы», четырех крейсеров и девяти эсминцев, атаковала американцев, потопив два эсминца и выведя из строя «Саут Дакоту» и еще два эсминца. «Вашингтон», оставшийся без прикрытия, перенес весь огонь на «Кирисиму» и нанес ей такие серьезные повреждения, что она затонула. Оставшиеся японские корабли ушли; остались только четыре уцелевших транспорта, которые, пройдя через «поле сражения», сели на мель у Гуадалканала, где были немедленно атакованы эсминцем и самолетами с Гендерсон-филда. Так закончился ряд действий враждующих флотов, известных как сражение при Гуадалканале.

Первые отрывочные сообщения о трехдневном сражении воспринимались в Перл-Харборе и в Вашингтоне с некоторым скептицизмом, но, по мере того как информация подтверждалась, скептицизм сменился восторгом. Министр Нокс в конце концов отбросил свои глубокие сомнения и заверил прессу: «Мы можем побить их. Я не сомневаюсь в этом. Мы победим их». Генералу Вандегрифту, который так долго критиковал флот за робость, оставалось только похвалить адмиралов Скотта, Каллахэна, Кинкейда и Ли и их подчиненных. Он послал такую радиограмму: «Бойцы Гуадалканала снимают свои разбитые каски в глубочайшем восхищении». Адмирал Нимиц выразил мнение, что критическая стадия борьбы за Гуадалканал прошла. Признавая, что новый дух обдуманного риска в южной части Тихого океана появился главным образом благодаря новому командующему, он сказал о Хэлси: «Он имеет редкое сочетание глубокого ума и боевой отваги и может с предельной точностью просчитать возможный риск».

В восточной Новой Гвинее, в 700 милях к западу от Гуадалканала, силы союзников перешли в наступление. Войска генерала Макартура прогнали японцев назад за горы и окружили их в Буне. С другой стороны земного шара союзники также одерживали победы. Под Сталинградом русские заманили в ловушку немецкую Шестую армию. Монтгомери одержал победу при Эль-Аламейне и преследовал Роммеля через всю Северную Африку. Американцы и британцы удачно высадились в северо-западной Африке и заключили перемирие с французами. Президент Рузвельт сказал: «Похоже, что поворотный момент войны наконец наступил». Премьер-министр Черчилль описал ситуацию как «начало конца» Рузвельт, с учетом успеха Хэлси и высокой результативности его командования, представил его к званию адмирала, и Конгресс быстро одобрил это решение.

После сражения при Гуадалканале японцы на Соломоновых островах, казалось, полностью перешли к обороне. Когда было обнаружено, что они строят аэродром в Мунда-Пойнт на острове Нью-Джорджия, мнения разделились: одни считали, что это предвещает новое наступление, а другие склонялись к мнению, что японцы создают новую линию обороны взамен Гуадалканала.

Морское сражение при Гуадалканале: действия боевых кораблей, 14–15 ноября 1942 года.

Безотносительно намерений врага, американцы, поскольку их военная мощь увеличилась, намеревались нарушить коммуникации, по которым шло снабжение японцев на Гуадалканале и захватить, уничтожить или вытеснить оставшиеся там японские войска. Но конце ноября, как будто в напоминание американскому флоту, что ему еще надо поучиться тактике ведения ночного боя, военно-морские силы Южно-Тихоокеанского сектора потерпели серьезное поражение в сражении у мыса Тассафаронга. Американское соединение из пяти крейсеров и шести эсминцев, второпях собранное, чтобы заменить уничтоженное соединение Каллахэна, вошло в район пролива Железное Дно. Командовал соединением контр-адмирал Карлтон Райт, который был плохо знаком и с подчиненными ему кораблями, и с особенностями района. Задача этой собранной наспех команды состояла в том, чтобы пустить под откос «Токийский экспресс», который, как было обнаружено накануне, приближался к Гуадалканалу и, очевидно, вез боеприпасы. Корабельными средствами японцев своевременно обнаружить не удалось. «Экспресс» этой ночью состоял только из восьми эсминцев. Наткнувшись, наконец на строй японских эсминцев, американцы открыли орудийный огонь, вызвавший пожар на одном из эсминцев, но другие, прицелившись по вспышкам от залпов орудий на американских кораблях, выпустили по ним торпеды, а затем благополучно скрылись. В результате был потоплен крейсер «Нортхемптпон», тяжело повреждены крейсера «Миннеаполис», «Нью-Орлеанс» и «Пенсакола». К счастью для их боевого духа, американцы не поняли, что потерпели одностороннее поражение, поскольку, по оценке штаба, соединение Райта потопило четыре вражеских эсминца и повредило два или более.

Бой у мыса Тассафаронга, 30 ноября 1942 года.

На пресс-конференции, проведенной в Перл-Харборе 7 декабря, в годовщину неожиданного нападения, корреспондент попросил, чтобы адмирал Нимиц высказал «официальное предположение» относительно того, когда закончится война. Нимиц ответил: «Дату не назову. Но я могу показать вам на карте». Он сделал широкий жест вдоль множества карт, прикрепленных кнопками к стене. «Война закончится, — сказал он, — когда японцев вытеснят со всех их позиций и их боевая сила будет уничтожена».

9 декабря генерал Вандегрифт передал командование американским гарнизоном на Гуадалканале генералу Пэтчу, a 25-z армейская дивизия и 2-я дивизия морской пехоты постепенно заменили измученных малярией ветеранов 1-й дивизии морской пехоты, которая была эвакуирована в Австралию. К началу января Пэтч имел под своим началом 50 ООО солдат и морских пехотинцев, и в середине месяца он начал продвижение на запад от американской линии обороны, чтобы смести то, что оставалось от японского гарнизона.

Адмирала Кинга беспокоил темп боевых действий на Юге. Он особенно выступал против «Задачи-2», в ходе которой войска Южно-Тихоокеанского сектора должны медленно, шаг за шагом продвигаться по Соломоновым островам к Рабаулу. Такая стратегия будет постепенно сокращать длину коммуникаций противника, толкая его назад, в те районы, откуда он получает снабжение и подкрепление. Кроме того, судя по тому, сколько уже заняла операция на Гуадалканале, каждый следующий шаг будет требовать, по меньшей мере, месяцев, давая врагу время, чтобы создать новые сильные укрепленные пункты на пути наступления американцев, — и война могла тянуться бесконечно. Кинг предложил небольшую хитрость. В частности, он рекомендовал пересмотреть «Задачи-2» и 3, обойдя Соломоновы острова и острова Бисмарка и захватив сразу острова Адмиралтейства. Оттуда Союзники смогли бы блокировать главную коммуникацию снабжения Рабаула и занять превосходную позицию для обстрела базы вплоть до полного уничтожения сил ее обороны, и затем захватить базу.

Адмиралы Хэлси и Нимиц не были согласны ни с одной из частей плана Кинга. Нимиц изложил возражения и встречные предложения в докладе «Будущие действия в районе Соломоновых островов», который он взял в Сан-Франциско для другого ряда встреч с Кингом, который должен был начаться 9 декабря. Нимиц указал, что, учитывая ограниченные силы Союзников, будет фатальной ошибкой пытаться, обойти многочисленные скоординированные японские базы на островах Бисмарка и верхних Соломоновых островах и что, даже если бы Союзникам удалось занять Рабаул или острова Адмиралтейства, их коммуникации с флангов были бы сжаты японскими базами в Кавиенге, Буке, Киете, Буине и Гасмате.

Адмирал Нимиц полагал, что наступление нужно осуществлять шаг за шагом и что ни один шаг нельзя было предпринимать вне зоны покрытия истребителей наземного базирования. Самый резкий бросок может быть сделан к Буину, на Бугенвиле, в 300 милях от Гендерсон-филда. Более практично было бы захватить здание вражеского аэропорта в Мунда-Пойнт, в 180 милях от Гендерсон-филда. Однако ни о каком наступлении не могло быть и речи, пока японцы не были изгнаны с Гуадалканала, пока в районе Гуадалканала — Тулаги не были построены военно-морская и авиабаза, и пока в этот район не будут переброшены более значительные сухопутные силы союзников, в особенности десантные войска. Он предсказал, что наступление Союзников ускорится главным образом из-за растущего превосходства американской авиации. Наконец, Нимиц рекомендовал, чтобы структура командования Южно-Тихоокеанским флотом, только теперь достигшая максимальной эффективности, была сохранена без изменений.

Адмирал Кинг полностью принял предложения Нимица и обещал приложить все усилия, чтобы изыскать для него и Макартура дополнительные силы для поддержания и ускорения их кампаний. В частности, он обещал постараться, чтобы доля общего количества ресурсов союзников, выделенная Объединенным комитетом начальников штабов Тихоокеанскому театру военных действий, возросла с 15 до 20–35 %.

Адмирал Нимиц принес на встречу еще один меморандум: «Обзор ситуации на Алеутских островах», в котором он рекомендовал, чтобы армия заняла Амчитку, чтобы оборудовать аэродромы ближе к занятым врагом Алеутским островам, и что войска должны быть подготовлены к ведению десантной войны на этих островах. Нимиц пригласил на совещание адмирала Кинкейда, потому что Кинкейд должен был принять командование Северо-Тихоокеанским сектором, заменив адмирала Теобальда, который продолжал препираться с командованием Армией. Теобальд, у которого был один из лучших умов и один из худших характеров во флоте, должен был перебраться в Бостон в качестве командующего Первым Военно-морским сектором. Была надежда, что Кинкейд, такой же превосходный дипломат, как и воин, излечит отношения флота с армией и подготовится к наступательным действиям против Киска, намеченным на 1 марта 1943 года.

Кинг и Нимиц говорили о будущем Тихоокеанского флота. Двадцать два американских авианосца, которые были на стапелях или уже готовились к вступлению в строй, с их судами сопровождения и десантными кораблями, будут представлять силу беспрецедентной мощи, для которой потребуется еще тридцать штабных офицеров. Нимиц предвидел это и имел наготове список кандидатов.

Как главнокомандующий, так и командующий Тихоокеанским флотом не хотели, чтобы обновленный большой флот с авианосцем во главе был привязан к предстоящему наступлению. Макартура по северному побережью Новой Гвинеи. Они предложили восстановить план «Апельсин», который в течение почти тридцати лет являлся гипотетической американской стратегией возвращения Филиппин, которые были захвачены Японией. Этот план предусматривал бросок прямо через центральную часть Тихого океана, через Маршалловы и Каролинские острова. После возвращения Филиппин у американцев появились бы базы, с которых могла быть блокирована жизненно важная для японцев «нефтяная линия» из Ост-Индии. После закрепления на побережье Китая у Союзников появилась бы возможность вторгнуться на территорию самой Японии. Кинг и Нимиц также рассмотрели Южные Марианские острова, которые можно было занять вместе с Труком на Каролинских островах или, скажем, вместо него. С Марианских островов американцы смогли бы блокировать коммуникации японцев между севером и югом с тем же успехом, что и с Филиппин, и предотвратить переброску самолетов из Японии на юг, через ее цепь островных аэродромов.

Кинг, к тревоге Нимица, был настроен заменить разведывательную станцию «Гипо» большим объединенным армейско-флотским разведцентром. Кинга раздражали препирательства между «Гипо» и Секцией безопасности связи в Вашингтоне по поводу того, кто из них более способствовал победе при Мидуэе. В октябре 1942 года он перевел Рошфора на материк на службу, никоим образом не связанную с расшифровкой. Нимиц возразил против предложения Кинга об объединенном центре на том основании, что большая и, возможно, бюрократическая организация, вряд ли сможет проводить разведку с той же скоростью, что и старая, более простая структура, но Кинг сказал, что решение принято, и на этом дискуссия закончилась.

По его возвращении в Вашингтон Кинг вместе с генералом Маршаллом занялся вопросами взаимоотношений в рядах командования. В ходе выполнения «Задачи-2» возникла неловкая ситуация: подчиненный Нимица, адмирал Хэлси, командуя судами, отрядами, и самолетами, предоставленными Нимицем, должен был бы наступать и действовать в область командования Макартура. Были предложены различные решения, от помещения всего Тихоокеанского театра под командование одного человека до продления Южно-Тихоокеанского сектора на запад к экватору и затем на юго-восток, чтобы присоединить острова Адмиралтейства, острова Бисмарка и Соломоновы острова. Первое решение было признано невыполнимым, потому что слишком многие высокопоставленные лица, военные и штатские, стали бы возражать против перехода Макартура под начало Нимица или Нимица — под начало Макартура. Генерал Маршалл был, вероятно, единственным американским офицером с достаточно высоким престижем, который мог бы командовать обоими или же обоих заменить, но Маршалл был начальником штаба армии и членом Объединенного и Совмещенного комитета начальников штабов и не мог взять на себя еще одну должность. Что касается второго решения, Макартур наверняка стал бы бороться не на жизнь, а на смерть против любого уменьшения его области командования, и Маршалл, несомненно, поддержал бы его. В конце концов Объединенный комитет начальников штабов возвратился к их первоначальному плану: Хэлси должен был подчиняться общим стратегическим директивам Макартура, но тактическая политика у него будет собственная.

Генерал Маршалл указал, что расположение японских сил на Соломоновых островах, Новой Гвинее и островах Бисмарка напоминало перевернутую букву «V» с Рабаулом на вершине. Против левой, или западной, оконечности «V» Макартур разместил Юго-западные Тихоокеанские силы… Против правой, или восточной, оконечности Хэлси поместил Южные Тихоокеанские силы. «Квалифицированное стратегическое руководство, координирущее действия двух Союзнических доступных сил, — сказал Маршалл, — представляется необходимым, чтобы компенсировать преимущества японцев в расположении и направлении».

Обход Рабаула.

В январе 1943 года на Касабланкской конференции адмирал Кинг представил проблемы Тихоокеанского театра на рассмотрение Объединенного комитета начальников штабов, президента Рузвельта и премьер-министра Черчилля. Хотя Соединенные Штаты пообещали в первую очередь присоединиться к Англии в войне с Германией, Кинг привел некоторые убедительные аргументы в поддержку своей точки зрения, которая заключалась в том, что большая часть союзнических военных ресурсов должна быть переброшена на Тихоокеанскую войну. Во-первых, британцы очень недооценили японское военное мастерство. Благодаря экстраординарной доблести союзникам, в основном американцам, удалось минимальными силами заставить японцев перейти к обороне. Для того чтобы использовать в своих интересах эту благоприятную ситуацию, нужна была гораздо большая военная мощь. На Европейском театре военных действий американцы отложили свои давние планы об организации в 1942 году, по меньшей мере, опорной базы в Западной Европе и приняли британскую стратегию вторжения в Северную Африку. Теперь британцы хотели, чтобы американцы присоединились к ним во вторжении на Сицилию, что потребует отсрочки вторжения в Западную Европу до 1944 года. До сих пор американцы отказывались от собственной стратегии в пользу британской. В их намерения не входило отказываться от соглашения о первоочередности победы над Германией, но Кинг настаивал, что пришло время для небольшого компромисса. Британцы неохотно согласились на некоторое усиление частей, воюющих против Японии, но Объединенный комитет начальников штабов не был готов принять запрос Кинга по поводу увеличения доли военных ресурсов, предназначенной для Тихоокеанского театра военных действий, до 35 процентов.

Тем временем в Перл-Харбор адмирал Нимиц заключил, что настало подходящее время для очередного осмотра передового края обороны и Южного Тихого океана. Так как министр Нокс должен был прибыть в Перл-Харбор 12 января и сопровождать Нимица в его инспекционной поездке, последний предложил генералу Макартуру встретиться и провести совещание с ними обоими в Нумеа. Если Макартур не сможет прибыть туда, Нимиц, Хэлси и, несомненно, Нокс прилетят в штаб Макартура в Брисбене. Макартур ответил длинной депешей, описывающей его ситуацию и его стратегические планы, близко совпадающие с таковыми Нимица. «Я дал вышеупомянутые факты и выразил мои взгляды, — говорилось в конце депеши, — чтобы Вы могли иметь ясную картину ситуации. Обмен мнениями может устранить потребность в непосредственной встрече, которая требует длинных поездок и длительного отсутствия главнокомандующих на посту». Другими словами, Макартур тогда не видел никаких веских причин для проведения встречи на высшем уровне.

Министр Нокс в сопровождении специального помощника Адлэя Стевенсона и нескольких других офицеров прибыл воздушным путем в Перл-Харбор и вместе с адмиралом Нимицем и частью его штаба отбыл 14 января в Мидуэй. Они вылетели с Перл-Харбора в гидросамолете с четырьмя двигателями, который был оборудован как штабной самолет и был загружен бифштексами и другим отборным провиантом; на борту был даже адмиральский фарфоровый сервиз и столовое серебро, чтобы облегчать возможные тяготы на передовой.

Едва самолет взлетел, как пилот, лейтенант-коммандер Маклауд, сказал пассажирам, что два двигателя не функционируют. Он мог бы слить бензин и сделать попытку приземления в заросли тростника на «брюхо», или совершить посадку на воду. Что выбирают пассажиры? В результате краткого опроса в салоне офицеры решили, что посадка на воду, конечно, будет более мягкой и, вероятно, менее опасной. Адмирал Нимиц отдал приказ. Маклауд профессионально посадил самолет в Перл-Харбор, но он не смог избежать удара о воду. Удар был таким сильным, что гидроплан получил пробоину в днище и начал погружаться.

Единственно возможный путь к спасению вел через люк на крыло. Несколько офицеров выбрались без труда, но Нокс, который был немного широк в бедрах, застрял в люке. Совместными усилиями — те, что были снаружи, тянули, а те, что изнутри, — подталкивали — удалось в конце концов освободить министра. Пассажиры и команда держали самолет на плаву, стоя на одном крыле, пока не подошли спасательные шлюпки, посланные адмиралом Тауэрсом с острова Форда.

По прибытии на остров Форда адмирал Нимиц попросил у Тауэрса другой самолет, чтобы группа могла бы возобновить полет к Мидуэю. Тауэрс смог предложить только одну из четырех амфибий с неопытным экипажем, которые только что прибыли с материка. Нимиц попросил немедленно прислать лучший из этих самолетов, добавив, что он оставит коммандера Маклауда в качестве консультанта для команды.

Когда самолет уже был в воздухе несколько часов, адмирал Нимиц, который не снимал фуражку во время несчастного случая и позже, отозвал Ламара в сторону и попросил его осмотреть ему голову. Нимиц снял кепку, и помощник пришел в ужас: белые волосы адмирала были в крови. Осмотр показал, что в его скальпе была полуторадюймовая рана. Ламар нагрел немного воды, промыл рану и состриг немного волос. Единственным антисептиком на борту был йод, который был явно слишком концентрированным, так что Нимиц предложил растворить его в воде. Ламар, не зная, что йод не растворяется в воде, последовал этому совету. Когда он протер раствором голову Нимица, адмирал заревел от боли и чуть не пробил крышу самолета. По прибытии в Мидуэй на рану наложили несколько швов, и она была должным образом забинтована.

Командующий острова и его штаб развлекали группу Нокса — Нимица за обедом. Наконец все вроде бы было в порядке, но дурные предчувствия не исчезали. Обед был прерван мрачной новостью о том, что заправочный катер пробил один из понтонов амфибии. Группа не могла вылететь на следующее утро, как было намечено.

16 января стало ясно, что атолл Мидуэй был слишком маленький для двух таких активных людей, как министр ВМС и главнокомандующий Тихоокеанского Флота и Тихоокеанского района. Они проверяли обороноспособность острова, опрашивали его защитников и, когда со всеми хозяйственными вопросами было покончено, наблюдали за проделками альбатросов. Прежде чем закончился день, министру и главнокомандующему надоело как общество друг друга, так и Мидуэй, и у них начался тяжелый приступ островной клаустрофобии.

Наконец другой самолет прибыл из Перл-Харбора, и офицеры полетели на юг, останавливаясь на островах, огибая занятые японцами Маршалловы острова и острова Гилберта. Когда экипаж самолета узнал, что Стевенсон прежде не пересекал экватор, они попросили у Нимица разрешения приобщить «салагу» к Древнему Обычаю Морских Волков, и адмирал согласился. Стевенсон воспринял краткую инициацию добродушно. Он даже сделал несколько глотков предложенного ему коктейля Царя Нептуна, который состоял из моторного масла, кетчупа, острого соуса, соли и перца. Ему было плохо весь оставшийся день.

20 января, по восточной долготе, группа Нокса-Нимица достигла Эспириту-Санто. Там их встречали адмиралы Хэлси и Маккейн, прилетевшие из Нумеа, чтобы присоединиться к ним. Слу Маккейн, теперь руководитель Бюро аэронавтики, прибыл из Вашингтона, чтобы оценить потребность Южно-Тихоокеанского сектора в военно-морских авиаторах и самолетах. Хэлси только что вернулся из Новой Зеландии, где он был с официальным визитом, поообщался с американским персоналом и осмотрел американское оборудование. Его уверенный, чтобы не сказать — агрессивный, характер и его соленые и дерзкие заявления привели новозеландцев в восторг. Он повторил его опубликованное ранее мнение, что Союзники будут в Токио в течение года. На сей раз он добавил: «Когда мы начали с ними воевать, я считал, что один наш солдат стоит трех японцев. Теперь я увеличил бы эту цифру до двадцати». В Морском департаменте все были ошеломлены, услышав, как Хэлси публично предсказал неизбежный конец войны, а когда он заявил, что имена японских премьер-министра и императора непроизносимы, Государственный департамент был просто потрясен, потому что эти люди, возможно, в конечном счете могли пригодиться при мирном урегулировании.

Видимо, из-за того, что Хэлси уже не раз приходилось выслушивать критику за слишком вольные публичные высказывания, Нимиц не стал высказывать собственные замечания. Однако он деликатно вмешался в продолжающуюся вражду Хэлси с Бюро персонала по поводу назначения его старого друга, коммандера Оливера Оуэна («Скрэппи») Кессинга, командующим морской базой в Тулаги при условии получения им временного звания капитана. После обмена сердитыми радиограммами

Скрэппи наконец прибыл, но без требуемого временного звания. Хэлси сказал Нимицу, что он был сыт по горло и что, если бы продвижение по службе не было подтверждено ко времени его возвращения в Нумеа, он послал бы Скрэппи сообщение, с информационной копией в Бюро персонала: «Ты получишь чин, мундир и звание кэптена американского флота».

Нимиц всплеснул руками.

— Нет! Ради бога, не делай это! — воскликнул он. — Ты все испортишь.

— Подожди и увидишь, — ответил Хэлси.

К счастью, подтверждение о получении звания пришло как раз вовремя, что предотвратило откровенный обмен мнениями между командующим Южно-Тихоокеанским флотом и Бюро.

В Эспириту обе группы офицеров были расквартированы на борту флагманского судна адмирала Фитча «Кертисс». Едва они успели взойти на борт корабля, как начали падать вражеские бомбы. Нападение длилось недолго, и после него остались только несколько воронок на пляже, но, так как это было первым налетом на Эспириту за несколько недель, появились предположения относительно того, что у врага имеется какая-то информация о встрече высокопоставленных офицеров.

На следующий день группа, включая Хэлси и Маккейна, вылетела в Гуадалканал. Остров, что и говорить, был еще мало похож на курорт, но адмирал Нимиц сразу почувствовал, что состояние сооружений и самих людей сильно улучшились с его последнего посещения. Гендерсон-филд стал представительной всепогодной взлетной полосой, также добавилась полоса для истребителей. Малярия все еще представляла серьезную проблему, но люди, которых увидел Нимиц, не слишком напоминали измученные привидения, бродившие по острову предыдущим сентябрем. Хотя Гуадалканал все еще время от времени бомбили, можно было сказать, что американцы теперь контролировали воздушное и водное пространство в районе Гуадалканала и Тулаги.

Той ночью японцы бомбили американские сооружения на Гуадалканале с 20:30 до рассвета. Это «совпадение» убедило почти всех, что японцы преследовали больших начальников — и знали, где их можно было найти.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.