ДЯДЯ РОМА ВАССЕРМАН
ДЯДЯ РОМА ВАССЕРМАН
Фёдор работает неподалёку от дома. Он строит завод «Гидропресс». Вместе с Фёдором работает дядя Рома Вассерман. Роман Иосифович. И живёт он в соседнем доме. Они с Фёдором дружат. Хотя дядя Рома намного старше Фёдора, ему лет пятьдесят, наверное. (А Фёдору в то время было всего двадцать восемь).
У дяди Ромы есть жена тётя Зина, взрослая дочка Светлана, которая собирается замуж, и сын Юрка, который учится в нашей школе в десятом классе.
А ещё у дяди Ромы есть мотоцикл! Старый, допотопный, громоздкий и неповоротливый, с низкой и глубокой коляской на боку.
Наверное, этому мотоциклу было лет сто, никак не меньше. Но при этом он был на ходу, хоть и часто ломался. А главное, конечно, то, что он был с коляской. Мотоцикл с коляской – это ведь почти автомобиль! А если учесть то, что автомобили в то время были только у очень-очень больших начальников, и можно было прожить жизнь, ни разу на автомобиле не прокатившись, то мотоцикл с коляской имел очень высокий статус.
И вот, летними вечерами дядя Рома выкатывает свой мотоцикл из сарайчика во дворе и зовёт меня:
– Лен, поехали кататься!
Кроме меня, никто на его мотоцикл садиться почему-то не хочет – ни тётя Зина, ни Светлана, ни Юрка. А я – с удовольствием! Этот мотоцикл нас с дядей Ромой очень сдружил. Все называют его развалиной (мотоцикл, а не дядю Рому), а нам с дядей Ромой он очень нравится.
И вот я влезаю в коляску, дядя Рома включает газ, много раз ударяя ногой по какому-то рычагу. Мотоцикл со страшным рёвом, наконец, заводится – он ревёт прямо как лев! И страшно трясётся весь, выплёвывая из выхлопной трубы много копоти и вони…Но мне все эти атрибуты цивилизации – тряска, запах бензина, вонь выхлопного газа – мне всё это очень нравится. Дядя Рома ловко запрыгивает на коричневое широкое сидение и, резко крутанув ручками, – вперёд!…
Мы выезжаем со двора на широкий, залитый вечерним солнцем, проспект братьев Коростелёвых… И несёмся по этому проспекту на зависть всем…
Ну, может, и не несёмся, а тащимся, но в душе всё-таки несёмся!…
А на деле трясёмся со скрежетом и рычанием… в облаке синей гари… Иногда мотор почему-то глохнет. Даже часто. И тогда дядя Рома лихо соскакивает со своего коричневого сидения и начинает опять со всех сил пинать железный рычаг. Рычаг при каждом пинке издаёт недовольный рык, а мотоцикл при этом подбрасывает вверх! У меня такое ощущение, что я сижу на верхушке вулкана, который начинает извергаться…
Но дядя Рома не сдаётся. И чаще всего он всё же побеждает. И мы продолжаем свой путь по залитому солнцем проспекту…Я – ликую! Дядя Рома тоже. У нас такие сияющие физиономии, как будто мы несёмся на шикарной чёрной «волге», а не на старой вонючей развалине…
А потом мотор опять глохнет. Не всегда, но часто. И всё повторяется… И порой случается так, что побеждает уже не дядя Рома, а этот железный упрямец. Но дядя Рома не сдаётся и не падает духом. И настроение у него ничуть не портится. Потому что на этот случай у него есть… педали! (Не у дяди Ромы, конечно, а у мотоцикла). Обычные педали, как на детском велосипеде. И, ловко запрыгнув на красивое коричневое сидение, дядя Рома начинает быстро-быстро крутить эти педали… И упрямое, железное, неповоротливое животное (точнее – прекрасный, необыкновенный мотоцикл!) потихоньку катится к дому…
Однажды мы вот так заглохли посреди проспекта, и дядя Рома устроил настоящее сражение с рычагом газа. А мотоцикл при этом трясся, прыгал и плясал. Со стороны могло показаться, что у него такая трясучая болезнь…
А тут как раз ехал по проспекту крытый грузовик с солдатами. Полный грузовик солдат. Грузовик нас обогнал и остановился, и шофёр вылез из кабины. Он смотрел на нас и весело ржал, и все солдаты в кузове ржали, а потом они высыпались оттуда, как горох из стручка, окружили нас и продолжали ржать… и давать разные смешные и глупые советы, самый глупый из них – «Мужик, выкинь свой драндулет на свалку истории!»
Глупые солдаты, они же не знали, что этот замечательный, старинный мотоцикл достался дяде Роме по наследству от отца. И дядя Рома любил его, как сына, точнее – как дедушку. Одним словом, он любил этот мотоцикл, как близкое, родное, живое существо. И только я одна разделяла эту любовь. За что дядя Рома был мне благодарен. Я чувствовала, что ему очень важно, чтобы я сидела в этой смешной коляске и с гордостью поглядывала вокруг…
И вот, в тот раз, когда мы были осмеяны целой ротой солдат, дядя Рома невозмутимо уселся на красивое коричневое сидение и быстро-быстро закрутил педалями… Почему-то солдаты стали хвататься за животы и складываться пополам…