КАПКАН

КАПКАН

Произведя посадку на ледовую площадку бухты обменяв почту, мы взлетели курсом на Нелькан. Хребет Джугджур преодолели шутя. Ни болтанки, ни облаков.

Страшные пики горных вершин спокойно скользили под лыжами. Справа показалась огромная наледь Архай, пересекаем реку Челасин и приступаем к снижению. Связь устойчивая по обоим каналам. Лыжи мягко касаются укатанного снега, самолет пробегает сотню метров и бойко спешит на перрон.

Радист Алексей Шевченко просит срочно зайти и позвонить в совхоз. В трубке покашливает дядя Саша, как называли мы ласково всеми уважаемого Александра Николаевича Колесникова.

– Петрович, дорогой, срочно надо вывезти охотников с верховья Учура – их там водой затапливает, и если можно – Сашу Крюкова. У него тоже дела плохие. Заявки на полет в аэропорту.

– Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.

Из Аима прилетел комэск Виктор Изотов.

– Дмитрич, слетай за охотниками, – прошу его.

– Я их три дня искать буду, ты завозил, ты и вывози, а ваш рейс я продолжу, – распорядился Виктор.

Шевченко поясняет, что где-то в тех местах у золотарей работает вертолет МИ-4, командир Юрий Филимонихин, так вот, он обещал группу Крюкова вывезти, но пока молчит. Прикидываю мысленно трассу Филимонихина: Аян – Угоян, и группа, Крюкова как раз получается на пересечении трассы. Это удобно и вертолетчикам, и совхозу, и нам лишний раз не садиться.

– Молодцы, что так решили, – хвалю Алексея. Принимаем решение на вылет, подписываем документацию – и в путь. Летим сначала курсом на Николаевск, затем сворачиваем вправо и держим курс на вершину горы 2264 метра, там и находится наша площадка. Наконец ныряем вниз в несемся над заснеженными верхушками деревьев к долине реки Учур. Приземляемся точно в лыжные следы, оставленные в прошлый раз нашим АН-2, и с грохотом мчимся по ним, как по железной дороге. На торможение самолет не реагирует. Впереди огромное озеро. От благодушия не остается и следа. Отвернуть некуда – с обеих сторон обрывистые, высотой метров двадцать, берега реки с нависшими по краям деревьями. Если влетим в воду, то в лучшем случае вдребезги разломаем самолет, в худшем – утопим его.

Вот где моя ошибка! Она была заложена в декабре прошлого года, когда мы первый раз производили тут посадку. Из-за лимита времени не стали укатывать площадку и даже разворачиваться, а просто после посадки остановились, высадили по-быстрому охотников и с курса взлетели. Благо – в этом месте река прямая и довольно много места для взлета. Под воздействием солнца лыжные следы вытаяли, превратились в глубокие ледяные желоба, потому мы из них и не могли теперь выскочить ни влево, ни вправо, а тормозные решетки не доставали до дна желобов и были неэффективны.

Так и неслись мы навстречу своей погибели. Метров за сто до воды наша ледовая трасса заканчивалась – значит, повезло. Природа оставила шанс для непутевого экипажа, поленившегося укатать своевременно для себя площадку.

– Вот тебе и ясный тихий день! – захохотал Юра Климов, второй пилот.

– Ничего, – в тон ответил я, – охотники рядом, прибегут, вытащат.

Пока шутками успокаивали себя, самолет слетел со следов в снег, просел и начал останавливаться. Не давая ему совсем встать, убрали закрылки и на полной мощности двигателя, с трудом развернулись на 180°, поползли к палатке охотников. Кругов шесть описал самолет по реке, пока не начал скользить более или менее свободно. Только тогда, взломав снизу ледовые желоба стойками лыж, мы подрулили к палатке. Минут двадцать ушло на все выкрутасы.

Выпрыгнув из самолета, мы выше колен оказались в снегу, а ноги почувствовали ледяную воду. Вылетая рейсом оделись мы по-летнему: в пальто и ботиночки – еще одно свидетельство пренебрежительного отношения к суровому северному краю. В дебри-то мы не думали лететь, а когда полетели, то про такие «мелочи» не подумали. Посыпалось все одно к одному.

Саша Котик и его друзья тепло приветствовали нас, быстро начали грузить мешки с олениной, другой нехитрый скарб. Набралось килограммов 700. Запускаем двигатель, пробуем рулить, но не тут-то было. Самолет стоит как вкопанный. Пытаемся сорвать его с места путем перевода винта с малого шага на большой – не получается. Лыжи примерзли. Выключаем двигатель, берем веревки – и под самолет. Пропиливать веревкой снег под лыжами и тяжело, и неудобно, и время бежит «как угорелое».

Снова запускаем двигатель, и снова неудача. Если сегодня не взлетим, утром самолет не вырубить никакими топорами. Его просто зальет водой до крыльев, а пригреет солнце, то унесет в сторону Ледовитого океана. Мысли мрачные, но реальные. Решаем выбросить весь груз вместе с креслами. На облегчение самолета уходит минут 15. Еще раз пропиливаем снежницу под лыжами и быстро запускаем двигатель. Самолет медленно страгивается с места. Рулим к своим следам и сходу, с разворота, начинаем взлет в сторону воды, где нет препятствий по курсу взлета. Самолет не разбегается, а неуклюже ползет, и о взлете не может быть и речи. В конце полосы крутим на 180° и снова пытаемся взлететь. Только набрали скорость – кончилась ледовая площадка. Разворачиваемся на обратный курс, впритирку проносясь законцовкой верхнего крыла рядом с нависшими камнями берега. Местность очень красивая, но любоваться некогда. Несемся с восточным курсом, но оторваться от воды не можем.

Решаемся на последний штурм. Привязываем белый платочек к палке и втыкаем ее в снег впереди и сбоку самолета, чтобы можно было точно определить направление и силу ветра в момент взлета. Сгребаем с лыж метровые бугры обледенелого снега, запускаем двигатель и ждем. От напряжения все молчим, так молчим, что слышно, как скулит лайка, съежившись в углу фюзеляжа. Чтоб не примерзли лыжи, по сантиметрам ползем вперед. Вот загудел фюзеляж, захлопали предкрылки, значит, ветер дует сзади. Флажок показывает правильно. Следующий порыв ветра будет спереди. Прибавляю газ и жду. Гудение ветра стихло. Секунды кажутся вечностью. Неожиданно самолет начал приподниматься – это чувство известно каждому летчику полярной авиации. Резко даю газ до упора, и мы мчимся к черной стене леса. Чем больше набираем скорость, тем ближе лес. Газ убирать поздно, врежемся в частокол, принимаем решение взлетать. Скорость солидная – вот-вот вырвемся из снега. И вырываемся, но для набора высоты скорость мала. Самолет балансирует на грани срыва – это мы уже чувствуем. Деревья перед самым носом. Принимаю единственное спасительное решение: не убирая закрылки, делаю крен градусов 70 в свою сторону и ныряю в узкий коридор левой протоки. Успеваю заметить справа на входе в протоку огромное черное корневище вывороченного дерева. Если зацепимся за него, то отлетались. Стиснув зубы, жду удара. Юра помогает удерживать самолет, чувствую давление его ноги на педаль. Выше нас какой-то миг мелькали вершины деревьев, мы же, набрав скорость, начали продираться вверх и вскоре оказались над вершинами деревьев. Убираем крен.

– Ну и полет, черт бы его побрал! – обращаюсь к охотникам, сам разуваюсь и выливаю воду из ботинок. Юра набирает высоту в тихом вечернем небе. Засветло в Нелькан прилететь никак не успеваем, потому и молчим но связи, чтоб не пугать службу движения, да и они про нас не вспоминают. Снимаю носки и решаю просушить их на ветру. Отжимаю воду, высовываю их в форточку. Носки тут же превращаются в мерзлый ком. Ребята хохочут, глядя на мои старания, и подают нам в кабину сухие теплые торбаса. Нам стало тепло и уютно, а что с Сашей Крюковым? Вывез ли его Филимонихин? После пролета полпути связываюсь с Шевченко по УКВ и узнаю, что группа Крюкова отрезана водой от мира и если мы их не вывезем, им грозит гибель.

– Ну Филимон, ну бес! – ругаю товарища. А что теперь делать нам? Потемну садиться на наледь в тайге – преступление, а может самоубийство. А не сесть – как потом женам и детям охотников в глаза смотреть. Советуюсь с охотниками. Котик категоричен:

– Не сядешь, мы тоже станем соучастниками преступления.

– А если и вас поубиваю, ведь уже темнеет?

– Умирать, так вместе, – заявляет боевая четверка.

Прибавляю газ, включаю ОНО и со снижением на скорости 240 км/час спешу на реку Кундуми.

Какое ж тут сердце выдержит! Места дикие, но мне они известны до каждого орлиного гнезда. Вот уже видим огромные разливы воды и вешки на ледовом пятачке. Садимся с курса, разглядывать некогда. Самолет, как на щетках, катиться не желает. Кругов пять на полном газу описали по площадке, пока не стерли с лыж намерзший лед. Ребята нас тискали со слезами на глазах. Рассказали, что стреляли из карабинов по вертолету, когда он, сделав круг, не стал садиться и улетел. Через час мы приземлились в Нелькане.

– А пиво кому? – вытаскивая чехол, спросил техник Хижий.

Мать честная! Про ящик таежного пива мы совсем забыли. А ведь выбросили бы! Теперь с удовольствием начали утолять жажду. Все. Полет закончен! Жены целовали спасенных.

– Целуйте вон их, – показывали на нас Котик и Крюков. Досталось и нам.