Глава двадцать шестая «Старый сионист вроде меня»

Глава двадцать шестая

«Старый сионист вроде меня»

24 февраля 1949 года Израиль и Египет подписали соглашение о перемирии. Месяц спустя было подписано соглашение о перемирии между Израилем и Ливаном. На заключительной стадии находились и переговоры о заключении перемирия между Израилем и Иорданией. Война Израиля за независимость подходила к концу. В марте этого года Черчилль находился в Соединенных Штатах. Великобритания была готова признать Израиль. На встрече 29 марта с американскими еврейскими лидерами собравшимися для обсуждения будущего Израиля Черчилль, заверил их в своей поддержке. «Помните, – сказал он, – что я стоял за свободный и независимый Израиль в течение всех тех темных лет, когда многие из моих самых выдающихся соотечественников придерживались других взглядов. Не допускайте даже мысли о том, что у меня есть хотя бы малейшее намерение предать вас в этот час вашей славы».

Прошло почти тридцать лет с тех пор, как Черчилль посадил дерево на том месте, где было заложено здание будущего Еврейского университета в Иерусалиме. В последние месяцы Второй мировой войны он сотрудничал с южноафриканским лидером Яном Смэтсом в деле установки на территории университета памятника Орде Уингейту, погибшему в бою в Бирме командиру отряда коммандос, который перед войной помогал евреям разрабатывать методы самообороны в Палестине. Когда его попросили направить приветствие к двадцатипятилетию открытия университета, Черчилль написал 3 июня 1950 года: «Мысль, вдохновение и культура евреев были одними из наиболее влиятельных факторов мировой истории. Нет ни одного направления искусства или науки, которое не было бы обогащено достижениями евреев».

Вопрос о том, в какой мере Черчилль был другом евреев и Израиля, весьма широко обсуждался как внутри Израиля, так и среди мирового еврейства. Были среди евреев и такие, кто считал – как и ряд сионистских лидеров в 1945 году, – что ему не следует доверять. Но родившийся в Южной Африке сотрудник израильского Министерства иностранных дел, житель Иерусалима Майкл Комей написал в сентябре 1950 года израильскому послу в Лондоне, что Черчилль «продолжает оставаться влиятельным другом нашей страны и нашего народа как в официальном, так и в личном качестве».

В апреле 1951 года Х. Вейцман пригласил Черчилля на открытие рощи имени Вейцмана в Иерусалимских горах. Черчилль не смог из-за своей загруженности прибыть на эту церемонию и, посылая в ответ свои извинения, написал израильскому послу в Лондоне: «Будучи сионистом еще со времен Декларации Бальфура, я очень польщен приглашением столь великого государственного деятеля, как доктор Х. Вейцман, сын которого пал за дело свободы, которую все мы старались защитить. Поэтому я с большим сожалением обнаружил, что не смогу присутствовать на церемонии, символизирующей новую ступень в преобразовании существовавшей долгие годы пустыни в плодородную землю для еврейского народа. Передайте президенту мою самую горячую благодарность за приглашение, и выразите мое огромное сожаление из-за того, что я не смогу приехать».

Являясь лидером оппозиции в британском парламенте, Черчилль с искренней симпатией следил за развитием Израиля. Он также внимательно отслеживал действия противников Израиля. Молодое государство, которому едва исполнилось три года, являлось предметом ненависти арабских соседей, из которых Египет был самым мощным и наиболее решительно настроенным на то, чтобы предпринять действия, способные повредить молодой и хрупкой экономике Израиля. 30 июля 1951 года Черчилль выступил в палате общин, указав на «слабость» лейбористского правительства, которая проявилась в том, что правительство Великобритании позволило Израилю страдать оттого, что Египет закрыл Суэцкий канал для прохода израильских судов. Он продолжал осуждать ближневосточную политику лейбористского правительства, заявив избирателям в Хаддлсфилде во время избирательной кампании 1951 года: «Удивительно, как они сумели в равной степени возбудить враждебность как израильтян, так и арабов. Это поистине образец того, как не следует поступать».

26 октября 1951 года Черчилль во второй раз стал премьер-министром. До 77-го дня рождения ему оставался всего месяц. Одним из первых полученных им писем стало послание от Х. Вейцмана, поздравившего его с возвращением к власти. «Большое спасибо вам за ваше письмо и добрые пожелания, – написал в ответ У. Черчилль. – Поразительная сила воли, которую Израиль проявляет в нынешние трудные времена, радует такого старого сиониста, как я. Я верю, что вы сможете наладить сотрудничество с Иорданией и с остальным мусульманским миром. В условиях истинного товарищества всем хватит всего. Желаю вам всего наилучшего, мой старый друг».

17 января 1952 года, во время своего официального визита в Вашингтон, Черчилль выступил перед американским конгрессом. «Начиная с момента принятия Декларации Бальфура, – сказал он, – я желал, чтобы евреи получили национальный очаг в Палестине, и я работал над этим. Я отдаю должное достижениям тех, кто основал Израиль, кто упорно защищал его и кто предоставил в нем убежище большому числу еврейских беженцев. Я надеюсь, что с их помощью израильтяне смогут превратить пустыню в сады; но если они хотят радоваться миру и процветанию, они должны обновить и сохранить дружеские отношения с арабским миром, без чего могут последовать всеобщие невзгоды и страдания».

29 апреля 1952 года во время торжественного заседания в Карнеги-холле дочь Черчилля Сара прочитала послание своего отца по случаю четвертой годовщины независимости Израиля. Это заседание было организовано Американским сионистским советом, объединявшим восемь сионистских организаций Соединенных Штатов. «Как сионист со времен Декларации Бальфура, – говорилось в послании Черчилля, – я с восхищением следил за храбрыми усилиями Израиля утвердить свою независимость и процветание. Пусть эта и будущие годовщины празднуются в обстановке растущей уверенности и доброй воли друзьями Израиля во всем мире».

Хаим Вейцман, который был старше Черчилля ровно на три дня, умер 9 ноября 1952 года. На следующий день, во время парламентских дебатов о Египте, Черчилль сказал: «Есть еще одна страна, которую я хотел бы упомянуть в этот момент. Те из нас, кто являлись сионистами со дня провозглашения Декларации Бальфура, знают, какую тяжелую потерю понес Израиль в связи со смертью своего президента Хаима Вейцмана. Это был человек, чья слава и преданность долгу были известны во всем свободном мире, сын которого был убит, сражаясь вместе с нами в прошедшей войне, человек, который привел свой народ в Землю обетованную, где было основано свободное и суверенное государство».

Черчилль также отдал дань уважения Х. Вейцману во время одного из своих первых появлений на телеэкране. Среди видевших его выступление по телевидению был Джеймс де Ротшильд, написавший ему: «Мой дорогой Уинстон – или, быть может, в этом случае я должен был выбрать обращение «Мой дорогой премьер-министр». Я только что прослушал и просмотрел ваше выступление по телевизору и чувствую, что должен написать вам, чтобы сказать, как я был очарован вашим видом и тем, что вы сказали».

Джеймс де Ротшильд добавил: «Я не видел вас около семи лет (не считая, кажется, одного заседания Жокей-клуба), а семь лет – значительный период в человеческой жизни. Но, дорогой мой Уинстон, вы не изменились: тот же голос, та же внешность, тот же огонь и та же холодная логика. Я был особенно тронут и хочу поблагодарить вас лично за то, что вы сказали о Х. Вейцмане. Это будет много значить для тысяч и десятков тысяч евреев, это будет много значить для множества их друзей, а может быть, и для тех, кому они нравятся меньше. Преданный вам Джимми».

Через несколько дней после теплой речи, которую Черчилль произнес в память о Х. Вейцмане, ему доложили, что правительство Ирака предложило, чтобы Египет перенес свою границу с Израилем из Синая в Негев – на территорию, которая являлась частью Израиля со времени Войны за независимость 1948 года. Черчилль, которому показали телеграмму с сообщением об этом и который знал, что после провозглашения независимости Израиля туда были вынуждены перебраться более полумиллиона евреев, которым пришлось бежать из арабских стран, написал в Форин офис: «Разумеется, не может идти и речи о том, чтобы требовать от Израиля, чтобы он согласился отдать Негев, так как его развитие может оказаться единственным средством разместить там большое число беженцев-иммигрантов».

Постоянный заместитель министра иностранных дел сэр Уильям Стрэнг поспешил заверить Черчилля, что Форин офис «рассматривает арабские претензии как нереалистичные, и мы признаем потребность Израиля в этой территории, на которой можно разместить дополнительное количество населения и которая, будучи обработанной, может стать источником богатства для всей страны». Черчилль отвечал: «Я рад, что мы находимся в полном согласии». Негев, пустынный в своей большей части, так и остался в пределах Израиля.

Осенью 1952 года, через шестьдесят лет после его первой встречи с первым лордом Ротшильдом, Черчилль познакомился с другим членом семьи Ротшильдов – майором Эдмундом де Ротшильдом. Это произошло после того, как Джозеф Смолвуд, премьер-министр Ньюфаундленда, предложил Черчиллю реализовать план использования энергии Великих водопадов высотой 245 футов для создания там источника энергии не только для Восточной Канады, но и для всего восточного побережья Северной Америки. Черчилль, который за тридцать лет до этого поддержал своим политическим авторитетом сионистский проект электрификации в Палестине, в поисках источников финансирования этого грандиозного проекта обратился в банк Ротшильдов в лондонском Сити «Н.М. Ротшильд и сыновья» – в банк, который он впервые посетил более полустолетия назад. Один из партнеров банка, Эдмунд де Ротшильд, воевавший во время войны во Франции, в Северной Африке и Италии, взялся организовать финансирование проекта, учредив для этого специальную холдинговую компанию «Бринко».

Три года спустя, уйдя в отставку с поста премьер-министра, Черчилль приобрел пакет акций «Бринко». Именно Эдмунд де Ротшильд – «мистер Эдди», как его называли в банке, постоянно информировал его о продвижении работ над проектом. После смерти Черчилля Джозеф Смолвуд и Эдмунд де Ротшильд, вместе явившиеся на похороны, чтобы почтить память Черчилля, стоя у его гроба, в Вестминстерском аббатстве, решили переименовать Великие водопады в водопады Черчилля. «Они носят это имя и сегодня, – писал позднее Эдмунд де Ротшильд, – вырабатывая все свои 5255 миллионов киловатт!»

В начале 1953 года Черчилль проводил в Вашингтоне переговоры с президентом США Г. Трумэном, только что представившим свое последнее послание конгрессу перед тем, как передать президентскую власть генералу Дуайту Д. Эйзенхауэру. 8 января Трумэн и Черчилль обедали в посольстве Великобритании. На Трумэна произвела большое впечатление твердая поддержка Черчиллем Израиля и столь же резкая критика им Египта за закрытие Суэцкого канала для судов, направляющихся в израильские порты. Затем они перешли в гостиную, где Трумэн начал играть на пианино. Но, как отмечает в своем дневнике главный личный секретарь Черчилля Джок Колвиль, «никто не слушал музыку, потому что внимание всех собравшихся было привлечено к горячей обличительной речи против Египта и в защиту сионизма, которую произносил Черчилль (к неудовольствию практически всех американцев, хотя они и признавали, что наличие значительного числа еврейских избирателей не позволяет им публично выразить свое несогласие с подобной позицией)».

Черчилль не испытывал никаких колебаний, призывая других оказать поддержку Израилю и сам выступая в его поддержку. Возвращаясь из Соединенных Штатов на борту лайнера «Куин Мэри» и знакомясь со списком пассажиров, он узнал, что на борту находится Барнет Дженнер, с которым он двадцать лет назад работал в комитете в поддержку сионизма в палате общин. Он пригласил Дженнера на чашку кофе в свою каюту, и первыми его словами при встрече были: «Я – сионист». Дженнер, еврей по национальности, на это ответил: «Ну что ж, раз это так, давайте перейдем к следующей теме».

Однако Черчилль никогда не позволял себе некритичного подхода к любым действиям Израиля. 14 октября 1953 года, после того как одна женщина-израильтянка и ее двое детей – младшему было всего восемнадцать месяцев от роду – были убиты пробравшимся из Иордании арабом-палестинцем, «отряд 101» под командованием Ариэля Шарона, поддерживаемый ротой парашютистов, провел рейд возмездия на иорданскую деревню Кибия. Были убиты шестьдесят девять арабов, в основном женщины и дети. Правительство Соединенного Королевства поручило британскому посольству в Тель-Авиве «выразить ужас» от этой атаки.

Перед тем как послать эту телеграмму в посольство, ее показали Черчиллю. Он никак не прокомментировал ее содержание. Он также никогда не посылал, как утверждали некоторые, личного письма Бен-Гуриону с выражением негодования по поводу атаки израильтян на Кибию.

После этой израильской атаки состоялось заседание британского Комитета по обороне, на котором был поставлен на обсуждение вопрос о размещении в Иордании британской бронетанковой бригады. В ходе этого обсуждения Черчилль заявил, что израильтянам следует «совершенно ясно сказать, что присутствие наших бронетанковых сил в Иордании не представляет угрозы их интересам, однако должно, по нашим расчетам, оказать стабилизирующее влияние в регионе».

На заседании кабинета министров 17 ноября 1953 года во время обсуждения недавнего всплеска напряженности в отношениях между Иорданией и Израилем, вызванной рейдами палестинских террористов, пересекавших иордано-израильскую границу и нападавших на объекты в Израиле, и ответными действиями Израиля на иорданской территории, Черчилль отмежевался от призывов, исходивших прежде всего от его коллег-консерваторов, которые призывали поддержать требование Иордании о введении в регион британских войск. Он заявил, что «склонен полагать, что этими инцидентами следует скорее заниматься Организации Объединенных Наций, а не Великобритании. Направление небольшого контингента британских войск в Иорданию, как этого хотела Иордания, было бы расценено Израилем как провокация». «Если же Великобритании все-таки придется вмешаться, – сказал он, – то она должна использовать не ограниченную, а подавляющую силу, которая единственная могла бы стать настоящим сдерживающим фактором».

«В настоящий момент Форин офис хочет войны с Израилем, – сказал Черчилль своему врачу на следующий день, и добавил: – Бевин, видимо, обо всем уже договорился с Иорданией. Но лично я не желаю войны». «Мы должны быть осторожными, – повторил Черчилль на заседании кабинета министров 19 ноября, – чтобы избежать ситуации, когда британские войска были бы вынуждены вмешаться в столкновения между Израилем и Иорданией».

Главным противником Израиля в 1954 году являлась, однако, не Иордания, а Египет. Когда в третью неделю января египетское правительство объявило, что оно усилит блокаду Израиля и будет препятствовать прохождению через Суэцкий канал не только израильских судов, но и судов других стран, направляющихся в Израиль, то 21 января Черчилль сказал кабинету, что такая блокада приведет к усилению «вмешательства» в процесс прохождения судов через Суэцкий канал и к отказу Египта пропускать через канал многие суда под разными флагами, торгующие со всем Ближневосточным регионом. Израильское правительство предлагало заслушать этот вопрос на заседании Совета Безопасности ООН. «Представители израильского правительства, – сказал Черчилль, – спрашивают, смогут ли они рассчитывать при этом на нашу поддержку и поддержку правительства Соединенных Штатов». У. Черчилль сказал, что он «надеется, что мы окажем непосредственную и эффективную поддержку израильскому правительству в этом вопросе». По его оценке, члены всех представленных в британском парламенте партий приветствовали бы инициативу, «имеющую целью подтвердить право свободного прохода судов через Суэцкий канал».

Комментируя это высказывание Черчилля, министр иностранных дел Энтони Иден сказал кабинету, что, по его мнению, «египетское правительство имеет законные основания для своих действий, поскольку война Египта с Израилем еще формально не закончена и эти две страны продолжают с юридической точки зрения находиться в состоянии войны. Поэтому было бы желательно, чтобы мы не занимали определенной позиции по этому вопросу, пока не удостоверимся, что получим поддержку со стороны ряда других морских держав». В ответ кабинет министров попросил Идена как раз и обеспечить дипломатическую поддержку со стороны других морских держав протесту, который Израиль собирался заявить в Совете Безопасности против действий Египта.

Когда прошло пять дней, но ничего в этом направлении так и не было достигнуто, Черчилль вновь поднял этот вопрос на заседании кабинета 26 января, настаивая на «важности поддержания международного судоходства через Суэцкий канал и включения этого вопроса в качестве приоритетного пункта в наших переговорах с Египтом». Он рассчитывал на то, что «мы не пожалеем усилий, чтобы обеспечить поддержку ведущими морскими державами протеста Израиля в Совете Безопасности против закрытия Суэцкого канала и решения Египта об усилении блокады».

Великобритания твердо поддерживала Израиль в противостоянии с Египтом, вызванном усилиями президента Насера по установлению полного египетского контроля над Суэцким каналом. Но когда израильско-иорданские отношения резко ухудшились из-за атак палестинских террористов, действовавших с территории Иордании и ответных контратак Израиля, выяснилось, что британскому кабинету оказалась гораздо ближе позиция Иордании, у которой с Великобританией был заключен договор о союзе и чью армию обучали британские офицеры.

В конце марта 1954 года обстановка на иордано-израильской границе вновь оказалась в фокусе внимания Черчилля. 17 марта израильский автобус, ехавший по крутому серпантину в районе подъема Скорпион в пустыне Негев, был атакован группой палестинских арабов, проникших в Израиль из Иордании. Водитель и десять пассажиров были убиты. Израильское правительство объявило, что рассматривает это как акт войны. Ответственность за него «ложится непосредственно на правительство страны, с территории которой эта группа убийц была послана на израильскую территорию с целью совершить этот подлый акт». Возникло состояние крайней напряженности между Израилем и Иорданией.

31 марта британский кабинет министров обсуждал подготовленный Генштабом план оказания военной помощи Иордании в случае возникновения вооруженного конфликта с Израилем. Этот план докладывал министр обороны фельдмаршал Александер, во время войны являвшийся главнокомандующим британскими войсками в Средиземноморье и в Италии. План предусматривал вторжение в Израиль британских войск с юга.

Обращаясь к начальнику Генштаба фельдмаршалу Хардингу, Александер спросил, имеется ли в виду довести этот план до сведения иорданцев. На это Д. Хардинг ответил, что это было бы нежелательно.

Черчилль тут же прокомментировал: «Мне доставило большое облегчение услышать это». «Ведь, – добавил он, – утечка данных о наличии такого плана имела бы очень серьезные последствия».

Далее в ходе обсуждения плана оказания военной помощи Иордании Э. Иден предложил, чтобы Черчилль направил специальное послание израильскому руководству, «напомнив ему о наших обязательствах перед Иорданией и потребовав воздерживаться от любых провокационных действий». Э. Иден подготовил проект такого послания, которое, по его мнению, должно было быть передано министру иностранных дел Израиля Моше Шарету. Черчилль одобрил этот проект, и подписанное им послание было отправлено 2 апреля. При этом Черчилль собственной рукой приписал: «Мы сделаем все возможное, чтобы повлиять на арабские страны, но мы ожидаем от вас, что государственная мудрость и терпение будут преобладать со стороны Израиля».

В своем ответе Шарет просил Великобританию использовать свое влияние на Иорданию с целью прекратить террористические атаки через иордано-израильскую границу. «Сквозь облака нынешних бурь, – добавил Шарет, – мы можем разглядеть широкие светлые перспективы взаимовыгодного сотрудничества между Великобританией и Израилем в области культуры и торговли, в сфере распространения и защиты демократии и во всех других областях».

Несмотря на все многообразие своих обязанностей в качестве премьер-министра и невзирая на постигший его в 1953 году инсульт, Черчилль всегда был готов откликнуться на различные просьбы со стороны еврейской общественности. В марте 1954 года Сионистский совет Манчестера организовал выставку «Манчестер и Израиль – вклад города в рождение государства», совпадавшую с пятидесятой годовщиной прибытия в Манчестер Х. Вейцмана. «Город Манчестер может гордиться, – написал в своем приветственном послании Черчилль, – своей связью с доктором Х. Вейцманом, человеком с прозорливостью гения, память о котором будет еще долго питать энергию и процветание Израиля, для создания которого он приложил больше вдохновения и сил, чем какой-либо другой человек. Я очень рад, что город Манчестер собирается отметить пятидесятую годовщину с момента появления этого великого человека в нашей стране, и я шлю мои наилучшие пожелания проходящей выставке».

Когда Черчилль во второй раз стал премьер-министром, он подружился с родившимся в Югославии еврейским скульптором Оскаром Нимоном, которому королева Елизавета II поручила изваять бюст Черчилля для Виндзорского замка. При встрече в резиденции премьер-министра в Чекерсе Нимон напомнил Черчиллю его слова, сказанные им когда-то фельдмаршалу сэру Уильяму Слиму, главе генерального штаба: «Фельдмаршал, посылая вас в Египет, я хочу сделать совершенно ясным одно обстоятельство: сам я сионист и я хочу, чтобы вы исходили в своих действиях из этого».

Беседуя с Нимоном, Черчилль заявил, что «мир бесконечно обязан евреям. Великие изобретения двадцатого века были сделаны христианами и евреями, как будто Господь открыл им свои секреты». Черчилль отметил также выдающиийся вклад евреев в победоносное окончание двух мировых войн, упомянув про работы Х. Вейцмана над взрывчатыми веществами и работы Эйнштейна над развитием атомной науки, благодаря чему «мы смогли положить конец Второй мировой войне».

Черчилль говорил и о евреях – лауреатах Нобелевской премии, вклад которых во многие области человеческой деятельности «уникален и абсолютен». «Есть народы, насчитывающие сотни миллионов человек, но оказавшиеся при этом неспособными произвести из своей среды хотя бы одного лауреата Нобелевской премии, и сейчас благоденствующие за счет гениальных открытий евреев», – отметил он.

Говоря о ситуации в Израиле, Черчилль выразил обеспокоенность высокой степенью уязвимости страны в связи с тем, что террористы продолжали проникать в Израиль через иордано-израильскую границу.

30 ноября 1954 года Черчилль отметил свое восьмидесятилетие. В числе сотен поздравительных посланий он получил телеграмму от министра иностранных дел Израиля Моше Шарета. Во время Второй мировой войны Черчилль поддержал его просьбу о том, чтобы британские ВВС осуществили бомбардировку железной дороги в Освенцим. «Во время одного из мрачнейших кризисов в истории цивилизации, – писал Шарет, – вы, благодаря вашей фантастической решимости и вдохновенному исполнению роли лидера нации, смогли спасти дело свободы, стать высочайшим символом веры и страстности человека в его сопротивлении тирании и привести ваш собственный храбрый народ и его союзников от поражения к победе».

Обращаясь к проблемам Израиля, Шарет продолжал: «Ваша стойкая поддержка сионистской идеи, ваша вера в ее справедливость и конечный триумф и ваша радость в связи с ее воплощением в жизнь и созданием независимого Израиля заслужили вам вечную благодарность еврейского народа. Он никогда не забудет вашу твердую поддержку Декларации Бальфура и ваши яркие выступления в ее защиту, вашу нерушимую дружбу с Хаимом Вейцманом, ваши решительные шаги в защиту права сынов Израиля сражаться со смертельным врагом под своим собственным знаменем. Вы по-прежнему сохраняете глубокий интерес к достижениям и успехам Израиля, и это наполняет сердца наших людей глубокой благодарностью к вам. Да будет долог ваш век, чтобы вы могли реализовать все ваши благородные устремления».

В первую и вторую недели февраля 1955 года Черчилль присутствовал на конференции премьер-министров стран Содружества в Лондоне. В это время Черчилль получил письмо от Джеймса де Ротшильда, в котором тот предлагал принять в Содружество Израиль. Черчилль поддержал эту инициативу, написав Идену: «Это важный вопрос. Израиль – это мировая сила, и он обеспечивает нам связь с США».

В своем письме Джеймс де Ротшильд напомнил Черчиллю об их совместном пребывании в Иерусалиме в 1921 году, «во время которого вы, Уинстон, заложили основы еврейского государства, отделив владения иорданского короля Абдаллы от остальной Палестины. Без этого поистине пророческого шага, с которым не соглашались тогда многие, не было бы сегодняшнего Израиля».

18 февраля Черчилль присутствовал в Букингемском дворце по случаю приема иранского шаха. Среди гостей находился Джон Шакбер, в 1921 году служивший в Министерстве по делам колоний под началом Черчилля. Он записал в своем дневнике: «У меня состоялся короткий разговор с ним, и он сказал, что Форин офис «заражен бевинизмом» в ближневосточном вопросе, т. е. пропитан антиеврейскими настроениями. Он слышал от Джеймса де Ротшильда, что Израиль хотел бы присоединиться к Содружеству. “Не забывайте об этом предложении, – сказал он. – Это было бы замечательно. Так много народов хотят отойти от нас; это могло бы стать поворотным моментом”».

Шакбер отметил, что Черчилль сказал ему также: «Вы должны позволить евреям получить Иерусалим, ведь это они сделали его знаменитым». Он сказал еще, что «в Негеве может поселиться большое число беженцев». Я не уверен, что он знает, что против этого сами израильтяне».

Призыв «вы должны позволить евреям получить Иерусалим, ведь это они сделали его знаменитым» стал одним из последних заявлений Черчилля перед отставкой с поста премьер-министра. В целом же он поддерживал еврейские национальные чаяния в течение более пятидесяти лет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.