Глава двадцать пятая Основание государства Израиль: событие в мировой истории

Глава двадцать пятая

Основание государства Израиль: событие в мировой истории

Действие британского мандата на управление Палестиной закончилось 14 мая 1948 года. В тот же день Давид Бен-Гурион провозгласил создание независимого Государства Израиль. Как Советский Союз, так и Соединенные Штаты сразу признали Израиль. Великобритания же отказалась сделать это. В течение нескольких часов после провозглашения независимости Израиля на его территорию вторглись пять арабских армий – из Ливана, Сирии, Трансиордании и Египта при поддержке иракских войск, чтобы положить быстрый конец новообразованному еврейскому государству. В числе этих войск был и Арабский легион. Набранный и обученный в Трансиордании, возглавляемый британскими офицерами, Арабский легион открыл артиллерийский огонь по еврейскому кварталу Старого города Иерусалима. Несколько сот евреев были убиты, прежде чем еврейский квартал был захвачен.

Обеспокоенный тем, что в организацию этого нападения арабов на евреев были вовлечены британские офицеры, Черчилль подготовил заявление для прессы, которое он намеревался передать «Би-би-си» и «Пресс ассошиейшн». «Поскольку сейчас не проводятся заседания парламента, – писал он, – я считаю необходимым отметить глубокое беспокойство, которое вызывает политика британского правительства в Палестине. Отказ от британского мандата был самым серьезным решением. Я никогда не считал возможным, чтобы при проведении этого решения в жизнь наше правительство не придерживалось принципа строжайшей беспристрастности в отношении к евреям и арабам. Но вместо этого получается, что Арабский легион под руководством сорока британских офицеров, оснащенный британским оружием и финансируемый на британские деньги, обстрелял еврейский квартал Иерусалима».

Черчилль указал, что открытие огня было «нарушением принципа беспристрастности, который мы по крайней мере должны были соблюдать». Статья третья договора о союзнических отношениях между Великобританией и Трансиорданией, «подписанного только в марте прошедшего 1948 года, предусматривает, что каждая из высоких договаривающихся сторон не будет предпринимать в отношении третьих государств шаги, не соответствующие целям союзнических отношений и способные создать трудности для другой стороны. Отказываясь от строгого соблюдения условий этой статьи, – писал Черчилль, – мы в значительной степени принимаем на себя ответственность за действия Арабского легиона».

26 мая Черчилль написал послу Соединенных Штатов в Лондоне Льюису Дугласу: «Я глубоко обеспокоен ситуацией, возникшей в Палестине, и политикой правительства Его Величества в целом, и предполагаю поднять этот вопрос в палате общин». Однако уже через два дня беспокойство Черчилля несколько смягчилось, когда он узнал, что все британские офицеры были отозваны из состава Арабского легиона еще до начала активных боевых действий в Иерусалиме. «Для любого правительства, кроме нынешнего, – едко прокомментировал он 28 мая, выступая на митинге в Перте в Шотландии, – было бы поразительным вовремя не заметить опасность для британских офицеров быть скомпрометированными подобным образом».

2 июня консервативной партией был устроен торжественный обед в честь Черчилля в отеле «Савой». Генри Ченнон, член парламента от партии консерваторов, отметил, что обстановка во время этого обеда была не то чтобы недружественной, но «прохладной», и объяснил это так: «Я думаю, что партия отрицательно воспринимала как его недавно опубликованную несмягчившуюся критику Мюнхенского соглашения 1938 года, так и приписываемые ему просионистские склонности». Разочарование самого Черчилля, вызванное невозможностью влиять на события на Ближнем Востоке с позиций представителя реальной власти, также было весьма значительным. «Я не думаю, что события приняли бы такой ход, – писал он 7 июня лорду Мелчетту, – если бы власть не ушла из моих рук в момент нашей общей победы. Тогда был бы шанс найти хорошее решение, а теперь я больше ничего не могу сделать». Когда его друг и соратник в период войны Брендан Бракен попросил его в очередной раз вмешаться в дебаты, Черчилль ответил: «Я не могу больше ничего сделать для Палестины. События должны идти своим чередом».

В сентябре 1948 года Черчилль проводил отпуск на юге Франции. Там он работал над своими военными мемуарами. Среди посетивших его был член парламента от партии консерваторов Роберт Бутби, твердый сторонник сионизма, написавший в «Таймс» протест по поводу обстрела Иерусалима Арабским легионом. Бутби вспоминал, что, когда разговор зашел о будущем палестинских евреев, сражавшихся тогда за свое выживание на поле боя, «я сказал, что они должны были с легкостью победить в Палестине и получить больше, чем они когда-либо ожидали». На это замечание Бутби Черчилль ответил: «Конечно, арабы им не противники. Люди из «Иргуна» – просто гангстеры. Но, поддерживая сионистов, наши лейбористы сначала поддержали их как победителей, а потом стали нападать на них». Черчилль также сказал Бутби, что тот был «совершенно прав, что послал письмо протеста в «Таймс».

В этом месте разговора зять Черчилля Кристофер Сомс сказал, что общественное мнение в Великобритании настроено «проарабски и антиеврейски». «Ерунда, – парировал Черчилль. – Я мог бы повернуть его в пользу евреев за десять минут. Мы обращались с ними постыдным образом. Нет, я никогда не прощу террористов из «Иргуна». Но мы никак не должны были запрещать еврейскую иммиграцию в Палестину перед самой войной». Далее Черчилль сказал, что он с неохотой соглашался встречаться с Х. Вейцманом во время войны, потому что считал Х. Вейцмана настолько очаровательным собеседником, что боялся потратить слишком много времени на разговоры с ним. «Вейцман приводит совсем другую причину этого», – сказал Бутби. «Какую же?» – спросил Черчилль. «Последний раз, когда я с ним виделся, – отвечал Бутби, – он сказал, что причиной, по которой вы не хотели с ним встречаться, было то, что он являлся для вас вашей «совестью». Черчилль в ответ на это промолчал.

Черчилль работал над своими военными мемуарами на юге Франции и в своем поместье в Чартуэлле. А переговоры о продаже прав на их издание в Соединенных Штатах велись через Эмери Ривза. Ривз не только обеспечил Черчиллю поступление значительного аванса от американских издателей, но и сумел продать мемуары тринадцати европейским издательствам и израильскому издательству в Тель-Авиве, выпустившему эту книгу в переводе на иврит. Шесть томов, озаглавленных «Вторая мировая война», были сосредоточены на проблемах британской политики, борьбе вооруженных сил Великобритании и рассказывали о том, как Черчилль руководил войной. В книге говорилось о положении Великобритании во время угрозы немецкого вторжения, о борьбе за то, чтобы избежать поражения, и о тяжелых длительных усилиях, потребовавшихся для того, чтобы разрушить мощнейшую нацистскую военную машину, а также о войне с Японией.

Хотя судьба евреев во время войны и премьерства Черчилля была важным вопросом, и проблемы, связанные с нею, часто возникали во время войны, еврейский аспект не занимал заметного места в его мемуарах. Внимание мемуариста оказалось сфокусировано в основном на поведении и политике великих держав и на основных полях сражений. В мемуарах Черчилля описываются следующие связанные с судьбами евреев события: нацистские преследования евреев в первом томе; вооружение евреев в Палестине во втором томе; еврейская армия в третьем томе; сионистская политика в четвертом томе; евреи и будущее Палестины в пятом томе; еврейская бригада и нацистские преследования евреев Венгрии в шестом томе. Этот последний том включает рассказ о том, как Черчилль в июле 1944 года занимался оказанием помощи евреям, пытавшимся убежать из Греции в Палестину, и его убедительное описание Холокоста, как «вероятно, величайшего и самого ужасного преступления, когда-либо совершавшегося за всю историю человечества».

Когда Черчилль работал над своими мемуарами, сформировавшаяся у него точка зрения на судьбы евреев в годы войны лишний раз нашла свое фактическое подтверждение, когда он услышал рассказ Эмери Ривза об участи его собственной семьи, расстрелянной венгерскими солдатами и полицейскими вместе с более чем 1240 другими евреями на замерзших берегах Дуная в Нови-Саде, в оккупированной венграми части Югославии. Главный помощник Черчилля в сборе материалов для книги воспоминаний Билл Дикин позднее рассказывал, в каком шоке находился Черчилль, узнав об их судьбе, о том, как их вынудили сойти на лед притока Дуная и затем расстреляли так, что все они утонули. Ривз, которому Черчилль предложил прочитать свою рукопись и сделать к ней замечания, никогда не говорил, что там должно было быть больше данных о борьбе нацистов против евреев, – он полагал, что подобных материалов в ней более чем достаточно.

На необходимости как-либо расширить такие примеры не указывал и молодой оксфордский философ Исайя Берлин, также внимательно прочитавший текст мемуаров и сделавший много предложений в отношении его содержания. Черчилль тепло называл его «мой друг Исайя Берлин».

Посылая Черчиллю свои замечания к первому тому, Берлин писал: «Насколько я помню, вы приказали мне быть совершенно искренним». В своих замечаниях Черчиллю Берлин поздравляет его с исключительно удачным описанием «ужасающей истории прихода Гитлера к власти». Билл Дикин, отбиравший для Черчилля материалы о преследованиях еврейских беженцев в оккупированной нацистами Югославии, предлагал Черчиллю включить в его тома военных мемуаров лишь отдельные фрагменты документов по этой теме, находящиеся в архиве Черчилля, поскольку таких документов было очень много. В результате для экономии места в книгу не были включены даже те из них, в которых описывались попытки Черчилля помочь евреям бежать из Югославии.

Через шесть месяцев после провозглашения еврейского государства британское лейбористское правительство все еще отказывалось признать Государство Израиль. Выступая 9 октября 1948 года на митинге консервативной партии в Уэльсе, Черчилль так отозвался о деятельности правящей партии лейбористов: «Лейбористы больше, чем любая другая партия, нарушили обещания, ранее данные нами евреям в Палестине, и своими поразительно неумелыми действиями навлекли на нас ненависть и дурную славу как в Палестине, так и во многих других частях света».

В ноябре 1948 года Дороти де Ротшильд прислала Черчиллю меморандум, написанный двадцатипятилетним Маркусом Шиффом, членом клана Марксов и Спенсеров. М. Шифф, который провел несколько месяцев в Израиле, работая в секретариате Бен-Гуриона, отмечал опасность усиления арабского экстремизма против Израиля, если Великобритания будет продолжать политику отказа от признания нового государства. В сопроводительном письме, составленном в ноябре 1948 года, в день тридцать первой годовщины Декларации Бальфура, Шифф писал Черчиллю, что многие израильские лидеры заинтересованы в возобновлении связей с Великобританией, но британская позиция в ООН в отношении Израиля и арабских государств «препятствует любому такому сближению».

Выступая в палате общин 10 декабря, Черчилль затронул проблему непризнания Израиля британским правительством. «Да, евреи вытеснили арабов с большей территории, нежели предназначалось им согласно разработанным нами схемам раздела Палестины, – признал он, однако продолжал: – Но они учредили там эффективно работающее правительство. В их распоряжении находится победоносная армия, их поддерживают как СССР, так и США. Может быть, это неприятные факты, но можно ли их оспаривать? Нет, и я как раз и говорю об этом. Мне кажется, что нельзя игнорировать находящееся в Тель-Авиве правительство Израиля и вести себя так, как будто его не существует».

Черчилль указал, что девятнадцать стран уже признали Израиль, «а мы, у которых в Палестине и на Ближнем Востоке остается еще много интересов и обязанностей и которые играли решающую роль в течение столь многих лет в деле создания Государства Израиль, будем выглядеть до последней степени глупо, сохраняя что-то вроде продиктованного обидами бойкота этой страны». Великобритания, заявил он, должна «безотлагательно» послать своего дипломатического представителя в Тель-Авив.

Его предложение было проигнорировано. Эттли и Бевин не могли преодолеть горечь обиды, вызванную тем, что им показалось крайне унизительным то, как евреи вытеснили Великобританию из Палестины. Кроме того, британское правительство не желало обострять отношения с окружающими Израиль арабскими странами, дружба с которыми, а в случае Саудовской Аравии и нефть, всегда имели очень важное значение.

В начале 1949 года начались переговоры о перемирии между Израилем, Египтом, Иорданией и Ливаном. Но в это время все еще происходили спорадические столкновения, угрожавшие расширением конфликта. 7 января 1949 года израильская авиация сбила три «спитфайера» ВВС Великобритании, совершавших рекогносцировочный полет над израильским позициями вблизи границы с Египтом в районе Синайского полуострова. При этом один из британских пилотов был убит. Чтобы разрядить кризис, Эрнест Бевин приказал немедленно освободить оставшихся «нелегальных еврейских иммигрантов», все еще удерживавшихся британцами на Кипре. Во время срочных дебатов в парламенте 22 января Черчилль страстно выступил против «удивительно нерационального ведения дел в Палестине» – «нерационального в громадной степени».

Первая порция критики Черчилля сводилась к тому, что Великобритания до сих пор так и не признала Израиля спустя девять месяцев после провозглашения этого государства и его признания Соединенными Штатами и Советским Союзом, равно как и десятками других государств. «Признание de facto никогда не зависело от точного определения территориальных границ, – заявил он Бевину. – Есть несколько государств в Европе, территориальные границы которых окончательно не установлены. Одно из них, к примеру, Польша. Только с заключением всеобщей и окончательной мирной договоренности могут быть установлены окончательные послевоенные границы. Кто вообще станет спрашивать: «Как мы можем признать государство, пределы и границы которого не определены абсолютно точно?» Я лично удивлен, обнаружив, что достопочтенный господин Бевин придает этому такое значение».

Бевин сослался на ошибку, совершенную некоторыми странами, которые чересчур поспешили с признанием Индонезии. Черчилль согласился, что поспешное признание «было бы плохим прецедентом, но абсурдно сравнивать так называемую республику Индонезия с находящимся в Тель-Авиве правительством Государства Израиль с его эффективной организацией управления и победоносной армией».

Затем Черчилль обратил внимание Э. Бевина на необходимость строить политику на более длительную перспективу, а не только реагировать на события, происходившие в последние месяцы и годы. «Нравится ли это достопочтенному господину Бевину или нет, и нравится это нам или нет, но возникновение еврейского государства в Палестине является событием мирового значения, которое следует рассматривать с учетом его исторических перспектив. При этом речь идет о перспективе не в рамках жизни одного поколения или нынешнего столетия, а о перспективе в одну тысячу, две тысячи или даже три тысячи лет. Это – тот стандарт времени, который очень плохо согласуется с присущей нам постоянной стремительной сменой настроений и с тем переменчивым временем, в котором мы сейчас живем. Создание Израиля – это подлинное событие мировой истории. Тщетно даже пытаться сравнивать это с признанием или с претензиями на признание со стороны отдельных стран или коммунистических бандитов, с которыми мы сталкиваемся в Малайзии, или анархических сил, которые голландцы пытаются сдерживать в Индонезии».

Многие члены консервативной партии, включая и его самого, сказал Черчилль, «всегда имели в виду, что еврейский национальный очаг в Палестине может когда-нибудь развиться в суверенное еврейское государство». Когда же еврейский национальный очаг наконец обрел подобную форму, едко отметил Черчилль, «то именно Англия отказывается признать его, и, исходя из наших действий, нас начинают рассматривать как его злейших врагов. Все это вызвано не только умственной инерцией и отсутствием подлинного умения анализировать складывающееся положение дел, которым грешат члены британского правительства, но и также, боюсь, заметной склонностью проявлять пристрастия и предубеждения, которые явно демонстрирует наш министр иностранных дел».

Это было сильным выпадом в адрес Бевина. Когда послышались возгласы протеста со стороны некоторых парламентариев, Черчилль заявил: «У меня нет уверенности, что Бевин не испытывает предубеждений против евреев в Палестине».

Черчилль напомнил, что в мае 1948 года Бевин считал, что Арабская лига, основанная в Каире тремя годами ранее, «сильнее еврейского государства, и что именно она победит, если дело дойдет до сражения». Черчилль же придерживался иной точки зрения: «Я, конечно, чувствовал, что вид еврейских поселений, в которые вторгаются со всех сторон – из Сирии, Трансиордании и Египта, вторгаются со множеством танков и современного вооружения, представляет собой весьма устрашающее зрелище. Но я считал, что этот временный союз арабских государств распадется на части при первом же серьезном испытании. При этом я исходил из сделанной еще во время войны оценки степени боевых качеств и силы духа сионистской общины и возможной поддержки, которую она получит от сионистов во всем мире. Министр же иностранных дел оказался неправ. Он ошибался в фактах, ошибался в оценке настроений, ошибался в методах и ошибся в результатах, и нам очень жаль, что так случилось. Нам жаль министра, но еще больше нам жаль самих себя».

Черчилль заметил, что получилось так, что в мае 1948 года Великобритания фактически «обьединила против себя Соединенные Штаты, Советский Союз и сторонников сионизма во всем мире» без того, чтобы – и он хотел, чтобы «консервативные члены парламента осознали это», – «оказать хотя бы малейшую услугу арабским странам, перед которыми Великобритания имела очень серьезные обязательства». Он продолжал: «Мы получили незаслуженно малое и скудное вознаграждение за все, что мы создали и построили в Палестине благодаря нашей доброй воле и упорной работе в течение двадцати пяти лет. Сейчас же мы еще и потеряли дружбу евреев». Он с радостью прочитал недавнее заявление Х. Вейцмана, в котором тот «призывает к дружбе между новым израильским государством и западным миром. «Я думаю, что в этом заключается будущее и Израиля, и западного мира. Х. Вейцман был моим другом в течение многих лет. Его сын был убит на войне, сражаясь вместе с нами. Я верю, что влияние Х. Вейцмана вырастет еще больше и что мы сделаем все, что можно, для роста его влияния, не забывая при этом про другие наши обязательства, потому что мы обязаны сохранять верность нашим обязательствам в отношении других государств. Я надеюсь, что со временем в самом Израиле возникнет более точное понимание того долга благодарности, который сионизм должен испытывать по отношению к нашей стране».

Черчилль рассказал о том, как сразу после окончания Второй мировой войны он был уверен в том, что Великобритания получит поддержку со стороны как евреев, так и арабов для осуществления схемы раздела Палестины и что там в результате будут образованы два отдельных государства, еврейское и арабское. Как только Черчилль произнес это, К. Эттли задал вопрос: «Если У. Черчилль считает, что это должно было быть сделано, почему же он сам не сделал этого? У него же в руках была вся власть». Черчилль саркастически ответил Эттли: «Нет. После первых же послевоенных выборов мир и нация получили неоценимый подарок в виде прихода к власти такого достопочтенного джентльмена, каким являетесь вы». Черчилль высказал мнение, что Великобритании следовало сразу после войны согласиться на схему раздела Палестины, которая «была более благоприятна для арабов, чем то, что они получили теперь, так неудачно прибегнув к оружию». Предприняв попытку победить провозглашенное в мае 1948 года Государство Израиль, после значительных первоначальных успехов, когда египетские войска достигли южных пригородов Иерусалима, войска арабских стран были отброшены за те границы, от которых они сами отказались, когда в ноябре 1947 года Организация Объединенных Наций приняла резолюцию о разделе Палестины на еврейское и арабское государства.

Когда Черчилль говорил о том, как приемлемая и для евреев, и для арабов схема раздела Палестины могла бы быть утверждена еще до окончания срока действия британского мандата, его прервал Томас Рейд, член парламента от партии лейбористов и бывший член комиссии Джона Вудхеда, который спросил: «Кто, интересно, мог бы согласиться на эту схему? Если бы схема раздела стала воплощаться в жизнь, разве не привело бы это лишь к еще более кровопролитной войне на Ближнем Востоке?» На это Черчилль ответил так: «Я уверен, что достижение договоренности о разделе было бы более выгодно для арабов, чем то, что они получили сейчас в результате этого злосчастного вооруженного конфликта. И та схема раздела Палестины, которая предлагалась им ООН, была бы для них гораздо лучше, чем то, что они получат теперь, после своего поражения».

Затем Черчилль прокомментировал разведывательный полет эскадрильи британских ВВС, закончившийся столь плачевно. «Желание узнать о том, что происходит, – сказал он, – разумеется, не оправдывает такого неосмотрительного действия, как вылет нашей авиации в такой момент. Я могу сказать, что это было квинтэссенцией неуклюжести, за которую ответственны и в которой виновны Бевин и Эттли. И теперь бедная старая Великобритания с ее тори, социалистами, либералами, сионистами, антисионистами и несионистами оказывается сбитой в воздушной схватке и терпит пренебрежительное отношение со стороны израильского правительства, которое с издевкой говорит нам: «Насколько мы понимаем, вы нас не признаете». И все это происходит на фоне заметного отсутствия поддержки со стороны международных организаций, от которых мы так зависим и мнение которых для нас так ценно».

Черчилль затронул вопрос о еврейской иммиграции в период между двумя мировыми войнами. «Стержневым пунктом» его собственной «Белой книги» 1922 года, отметил он, была «свобода иммиграции для евреев, но в пределах экономической абсорбционной способности Палестины». По словам Черчилля, «Великобритания просто не могла позволить себе открыто заявить во всеуслышание, что на территорию Палестины будут прибывать пришельцы, которые станут вытеснять отсюда тех, кто жил здесь столетиями. Но все дело заключалось в том, что в действительности пришельцы приносили сюда с собой работу, обеспечивали занятость и создавали условия, позволявшие жить здесь значительно большему числу населения, чем то, что находилось тогда в Палестине и Трансиордании. И они принесли с собой надежду на обеспечение проживания там гораздо большего населения, чем то, что жило в Палестине во времена Господа нашего». За двадцать семь лет после выхода «Белой книги» Черчилля 1922 года еврейское население Палестины «удвоилось, но то же самое произошло и с арабским населением на тех же территориях Палестины. Благодаря тому, что все это время евреи продолжали улучшать плодородие почвы, сажать апельсиновые рощи, развивать систему водоснабжения и электрификацию, находилась работа и для все большего числа арабов, и в результате 400000 или 500000 арабов переехали туда. И отношения между этими двумя народами были терпимыми, несмотря на отдельные беспорядки и разного рода волнения».

«Идея о том, что в Палестине сможет прожить лишь строго ограниченное число людей, – указал Черчилль, – является ложной; все зависит от степени их сотрудничества и изобретательности. Сегодня больше людей живут выше двадцатого этажа в Нью-Йорке, чем жили на уровне земли сто лет назад. Нет предела изобретательности человека, если она правильно используется в условиях мира и справедливости».

Выслушав речь Черчилля, видный еврейский бизнесмен и филантроп сэр Саймон Маркс написал ему: «Я знаю, что наш общий друг доктор Х. Вейцман будет взволнован вашей последней речью, особенно вашим замечанием, что “образование Израиля – это великое событие в мировой истории”».

В конце дебатов, после того как все парламентарии выслушали речь Черчилля, было оглашено специальное заявление лейбористского правительства о том, что Великобритания собирается признать Государство Израиль.

Среди слушавших речь Черчилля был племянник сэра Саймона Маркса Маркус Шифф, ранее пославший Черчиллю свои заметки, давшие ему представление о надеждах и перспективах Израиля. «Я знаю по собственному опыту, – писал ему Шифф, – полученному не только здесь, но и на всем Ближнем Востоке еще в первые годы войны, какую великую роль в первой четверти века вы сыграли в создании мостов между нашей страной и евреями Палестины, и как высоко стояло имя Великобритании среди палестинских евреев. Политика лейбористского правительства за последние годы в значительной степени разрушила эти мосты, но вы снова указали путь, искренне следуя которому британское правительство сможет добиться восстановления этих связей, что послужит только благу обычных людей, будь они неевреями, арабами или евреями. За это люди будут вам крайне признательны».

Через девять дней после речи Черчилля Великобритания официально признала Израиль. Отвечая на благодарственную телеграмму Х. Вейцмана, избранного первым президентом Израиля, Черчилль писал: «Я с удовольствием вспоминаю все наше долгое сотрудничество», – и приписал от руки: «Свет разгорается».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.