Концертные турне и годы без книг

Концертные турне и годы без книг

20 апреля 1972 г. самолет, в котором Лэйнг возвращался домой, приземлился в аэропорту Хитроу. Из спокойной и умиротворенной Индии он попал в шумный Лондон.

Поездка на восток окончательно способствовала превращению Лэйнга в икону культуры и пророка. Теперь следили не только за тем, что говорил Лэйнг, но и за тем как он говорил, для кого он говорил и что он под этим подразумевал, стало важно любое его мнение, пусть даже и в непрофессиональной сфере. В 1972 г. издательство «Fontana» заключает контракт на книгу об Р. Д. Лэйнге с профессором университета Далхаузи в Канаде Эдгаром Фриденбергом. Книга эта должна была входить в серию биографий, где уже вышли таковые о Сэмюеле Беккете, Дьерде Лукаче, Бертране Расселе, Карле Поппере и др.

Дела, казалось бы, шли в гору, но это было только на первый взгляд. В Филадельфийской ассоциации Кроуфорд и Хитон, воспользовавшись отсутствием Лэйнга и задействовав свой авторитет, вытеснили из нее Джозефа Берка и Мортона Шатцмана, и теперь те работали «против» нее, создав собственную «Arbors Association». И она все больше и больше укреплялась. По возвращении Лэйнг заметил изменение приоритетов в научном сообществе. Появлялось все больше и больше теорий шизофрении, которые опирались не на феноменологию и экзистенциализм, а на данные физиологии и анатомии. Казалось, эпоха философского истолкования начинает постепенно отходить в прошлое и становиться пусть еще почитаемой, но историей. Но самое плохое было не это. В середине мая Лэйнг позвонил своему американскому издателю Андре Шиффрину. Тогда он предполагал, что отчисления от международных продаж его книг (к тому времени только «Политика переживания» была продана тиражом в четыреста тысяч экземпляров) позволят ему и его семье жить, не ограничивая себя, в течение года. Однако оказалось, что никаких поступлений не было, и Лэйнг обсчитался приблизительно на сто тысяч долларов, а это была немалая сумма.

Все мелкие и крупные неприятности свалились, как снежный ком. Это была расплата за год отсутствия. В своем дневнике в мае 1972 г. Лэйнг писал:

Я должен сдерживать нервы, иначе я сорвусь, настолько все неопределенно. Я утратил все желания и убеждения, нет ничего, чего бы мне хотелось, и мне ничего не хочется делать. Это и в самом деле похоже на начало новой жизни, и я и хочу, и не хочу этого. Я уже изменил себе, переломил себя. Я уже совершил движение от «я» к пустоте[406].

Но, несмотря на полное ощущение недеяния, Лэйнг понимал, что необходимо что-то делать.

Однако его ждали. 7 октября 1972 г., в его сорок пятый день рождения, в Лондоне проходит премьерный показ фильма с многозначным названием «Asylum» режиссера Питера Робинсона. Этот документальный фильм отражал повседневную жизнь обитателей терапевтической коммуны «Archway Community», на экране появлялись Лэйнг, Леон Редлер и многие другие. Фильм получил восторженные отзывы как в Великобритании, так и в Америке, собрав в прокате только отчислений для Филадельфийской ассоциации пять тысяч семьсот фунтов стерлингов.

Через три дня после премьеры фильма, 10 октября, Лэйнг читал свои первые после отъезда лекции «Размышления о психиатрии». Еще через несколько дней, 28 октября, он выступал с докладом о практике родов в Королевском медицинском обществе на торжественном заседании, посвященном открытию Британского отделения Международного общества психосоматического акушерства и гинекологии. Именно здесь он впервые выдвигает идеи о том, что во время рождения ребенок уже является человеком и что опыт рождения имеет фундаментальное значение в человеческой жизни, – идеи, развитие которых станет основополагающим для его позднего творчества.

Начало «возвращению» было положено, но финансовая ситуация, в которой оказался Лэйнг, не допускала долгой раскачки и требовала безотлагательных действий. И осенью 1972 г. он ведет переговоры о лекционном туре по Америке. Он задумывает практически непосильный проект: тур в тридцать пять дней и тридцать две лекции. Деньги он будет зарабатывать изнуряющим трудом, и это будет самый напряженный тур в его жизни.

Тур должен был проходить с 5 ноября по 8 декабря. Для его организации и раскрутки Лэйнг использовал все свои связи. Он связался с Крисом Стампом, менеджером рок-группы «The Who», который и готовил этот тур, используя свой опыт в индустрии поп-культуры. Лэйнг задействовал также другого члена менеджерской команды «The Who» Кита Ламберта, который был знаком с американцем Денни Халпемом, ставшим для Лэйнга на время тура импресарио, гидом, доверенным лицом, администратором и телохранителем одновременно.

Лэйнг прибыл в Америку 5 ноября и до своей первой лекции 11-го пытался акклиматизироваться и адаптироваться. Он быстро настроился на рабочий лад и уже 8-го появился на тринадцатом канале Нью-Йоркского телевидения. Все первые дни тура со своей съемочной группой за ним следовал Питер Робинсон.

Первая лекция была прочитана 11 ноября в Хантер-Колледж. Все билеты были раскуплены, был полный аншлаг, но само выступление вызвало неоднозначные реакции. Гленда Адамс из «The Village Voice» писала:

Все места были раскуплены, выступал Р. Д. Лэйнг. Этот революционный психиатр, друг тех, кого называют шизофрениками, который многим из нас открыл глаза, развлекал зал, набитый его поклонниками… И Р. Д. Лэйнг насмехался над ними, ведь он присваивал себе их деньги[407].

Не понравилось это начало не только журналистам, недоволен был и сам Лэйнг, но времени на раздумья не было. Его ждали новые города. Он скоро увидел Стони Брук, Бостон, Буффало, Филадельфию, Балтимор, Виржинию, Тампу, Новый Орлеан, Солт Лэйк Сити, Лос-Анджелес, Беркли, Чикаго, Сан Диего, а потом снова возвратились в Нью-Йорк. Лэйнг постоянно был на колесах, одна сцена сменяла другую. Нигде не было нормальной еды и воды, а после возвращения с востока он стал привередлив и питался только натуральными продуктами. Обычно на сцене или стоял один-единственный стул, или его не было вовсе, и Лэйнг читал стоя. Он выступал в среднем где-то около часа, затем делал десятиминутный перерыв и выходил второй раз и в течение еще тридцати – сорока минут отвечал на вопросы. Его интервью и статьи о нем и о его туре выходили в «Esquire», «The Atlantic», «Life», он постоянно появлялся на американском телевидении. Через несколько дней он стал иконой Америки.

В Балтиморе Лэйнг столкнулся просто с невиданной популярностью. По всей дороге до университетского городка колледжа Гоучер были расклеены многочисленные афиши. Те, кому не хватило билета, метались возле аудитории, стремясь пройти любыми средствами. Некоторое время спустя отчаявшаяся толпа стала штурмовать металлические двери, образовалась давка. В толпе кто-то воскликнул: «Бог мой! Прямо как на концерте Роллинг Стоунз». Что и говорить, лекционный тур Лэйнга организовывали профессионалы масс-культуры.

Этот тур дался Лэйнгу большими силами. Каждый день он выкладывался перед полным залом своих поклонников, поэтому необходимо было как-то и отдыхать. Он стал напиваться, но утром всегда был в форме. Его сын Адриан описывает одну из таких ситуаций:

На пути в Солт Лэйк Сити в пустом салоне первого класса стюардесса обратила внимание на то, что Ронни снял ботинки и носки. Это противоречило инструкциям, Ронни разошелся и заказал себе двойную водку. Некоторое время споры продолжались. Самолет делал остановку в Сент-Льюисе, и Ронни сказали, что самолет взлетит только после того, как он обуется. Приходя в еще большее раздражение, Ронни заказал еще одну двойную водку. К Ронни и Денни тогда подсела женщина с маленьким ребенком, говоря, что прочла «Разделенное Я» и хотела бы поговорить о книге. Ронни пил уже третью двойную водку, и Денни это нравилось все меньше. Когда самолет пошел на посадку в Солт Лэйк Сити, Ронни стал заявлять, что не желает покидать самолета. «Я чувствую флюиды, они ужасны, Денни», – говорил он. Тот напомнил, что их ждет машина. Ронни был непреклонен и утверждал, что атмосфера «отравлена». Самолет сел, но Ронни оказывался двигаться с места. Стало понятно, что гуру нетрезв. Денни сказал ему, что если ребенок смог покинуть самолет, то и с ним ничего не случится. Все остальные пассажиры, за исключением Денни, Ронни и женщины с четырехлетним ребенком, уже покинули салон. После того как женщина вышла, он убедился, что воздух, хотя и не идеален, умереть от него нельзя; в конце концов, он покинул самолет, уже совершенно пьяный и желая выпить еще.

В терминале их встретил Питер Робинсон, и они направились в гостиницу. Денни занимал комнату напротив Ронни. С утра Ронни должен был давать интервью прессе и телевидению, в том числе CBS и NBS. Ронни позвонил, чтобы заказать еще большую порцию водки, но потом надумал взять двойную большую. Он быстро опрокинул их, а затем по какой-то непонятной причине набросился на Денни, награждая его ударами, оскорбляя и крича.

<…> В отчаянье Денни позвал на помощь съемочную группу. Появилась юная леди, которая помогла успокоить Ронни, и он заснул калачиком на полу. Денни оставил его беззаботно похрапывать, но уже через четыре часа он должен был его разбудить.

Около 7.30 утра Денни попытался разбудить Ронни. К его удивлению, тот сразу проснулся, принял душ и через несколько минут был в отличной форме. После этого он в течение полутора часов сидел перед почти двадцатью журналистами и великолепно общался с этой публикой. Денни был ошеломлен. И это был только Солт Лэйк Сити[408].

Во время посещения Чикаго Лэйнга попросили осмотреть девушку, которой был поставлен диагноз «шизофрения». Лэйнг направился к ней в палату. Она сидела голой и раскачивалась из стороны в сторону, не предпринимая даже попыток к каким-либо действиям. Некоторое время наблюдая за ней, он вдруг, никому ни говоря не слова, снял с себя всю одежду и вошел к ней, сел рядом с ней и стал раскачиваться в унисон ее ритму. Где-то через двадцать минут она заговорила с Лэйнгом, прервав свое многомесячное молчание. Он уже делал это, это был его второй «Джон».

Однако целительство производило впечатление не на всех. Публика часто была недовольна Лэйнгом. Один из студентов, присутствовавший на его лекции в Чикаго, вспоминал:

Доктор Лэйнг собрал одну из самых больших аудиторий слушателей, которую только можно у нас представить, однако я ощущаю, что нам представили лишь невнятное бормотание, бессвязную речь. Хотелось бы узнать, может быть, это был своего рода социальный эксперимент? …или так Вы просто показали нам, что Вы фигура большого размаха, что Вы жертвуете нам свое старое тряпье, а мы должны быть благодарными за него?[409]

Словом, и эта, и все другие лекции тура производили далеко не однозначное впечатление.

После месяца на колесах Лэйнг возвратился в Лондон и продолжил свой насыщенный график. Через несколько дней после возвращения, 21 декабря, он появляется на «Thames Television», где дискутирует с профессором Морисом Карстэрзом[410]. Он не выказывает возмущения и ярости и предстает как изрядно смягчившийся мятежник, как человек, который больше не желает бороться. Это был совсем не тот Лэйнг, к которому привыкли. Когда ведущий шоу Джон Морган поинтересовался причинами его крайне негативного отношения к медикаментозному лечению и электрошоку, Лэйнг лишь отвечал:

Я отношусь к этим вещам неодобрительно не в том смысле, который под этим подразумевает большинство людей. Чего мне хочется, так это того, чтобы люди могли выбирать или не выбирать электрошок, когда они хотят избавиться от страдания, которое они переживают[411].

Таким образом, после возвращения с Востока Лэйнг становится не то чтобы менее радикальным, он просто утрачивает интерес к той тематике, которая занимала его прежде. Он начинает говорить о том, к чему он приблизился несколько месяцев назад, и ведет себя, следуя доктрине непривязанности и недеяния. Попросту говоря, ему неинтересно то, что он делал раньше, он уходит от борьбы, и ему теперь просто плевать на все.

В январе 1973 г. в Вестминстер-холл Лэйнг читает лекцию «Размышления о медитации»[412]. Когда он поднимается на сцену, он видит фортепиано, и его словно подменяют. Не думая ни о чем, он усаживается за него и несколько минут играет Джорджа Гершвина. После того как он полностью выложился за исполнением, он все же решил прочесть лекцию, и лекция эта – один из немногих источников информации об интересах и идеях Лэйнга того периода.

Лэйнг отталкивался от того факта, что последние годы отмечены повышением интереса к природе обыденного сознания, и в рамках этого поворота к сознанию множество людей открывает для себя удивительные моменты немышления, недеяния и нечувствования. Эти моменты, как вспоминает он, мы часто переживаем в детстве – погружение в чудесное пустое и бесконечное состояние блаженства, иногда нам приходится переживать такое и во взрослом возрасте. Такие состояния, отмечает он, могут возникнуть внезапно, а могут быть сознательно культивированы различными способами.

Лэйнг рассказывает о собственном пути. Он говорит, что наше обыденное восприятие мира является результатом многочисленных наслоений, за которыми скрывается мир вещей как таковых, и именно на него нужно направить свое сознание. Совмещая феноменологический взгляд с буддийской отстраненностью, он поясняет, что нужно, «глядя на феномены, как бы заглядывать за них, увидеть их как таковые, какими бы они ни были, не превращая их в вещи: просто направляя свое внимание на них как таковые»[413]. Именно такая стратегия, на его взгляд, показывает чистый феномен, который необходимо узреть, и умственные конструкции, от которых необходимо избавиться. Лэйнг отмечает, что именно так он работал на Цейлоне. К примеру, он несколько дней медитировал, глядя на кончик своего носа, и только спустя некоторое время почувствовал, что добрался до сути. Поэтому, говорит он, он сам лишь немного преуспел на этом долгом пути. В ответ после окончания его речи какая-то женщина в зале прокричала «Но доктор Лэйнг, какова цель медитации?». «У нее нет никакой цели», – коротко ответил он.

Мэгги Скарф впоследствии рассказывала об одной из подобных лекций того периода, лекции в Йельском университете в Нью-Хэвене, Коннектикут:

Я пошел послушать, как он говорит перед большой аудиторией… Сидя на сцене на большом, похожем на трон стуле, перед полной аудиторией людей, казалось, добродушно расположенных к нему, он выглядел смущенно-нерешительным, практически сбитым с толку. Он начинал предложение, а затем в середине наступала пауза, во время которой он выглядел сбитым с толку, будто не был уверен, куда приведет его эта мысль. Много времени было потрачено на очень утомительные и, казалось, бесконечные рассуждения об одной из процедур медитации – полной концентрации на кончике носа… Самого Лэйнга, по видимому, не очень увлекало то, о чем он говорил. На лицах сидящих рядом со мной людей появилось замешательство. Приблизительно через полчаса после начала Лэйнг исчерпал всю энергию и остановился. Он посмотрел на аудиторию и тихо сказал: «Что же каждый из вас может сделать со всем этим материалом, касающемся медитации? Я не знаю. Я еще не нашел ответа. Я пытался услышать какие-то ответы во время этой лекции. Но еще ничего не услышал». Эта фраза спровоцировала несколько скептических смешков. То там, то тут люди вставали со своих мест и покидали аудиторию[414].

Деятельность Лэйнга в эти годы была связана в основном с Филадельфийской ассоциацией. Правда, сама она была уже совсем не той, что прежде. 21 марта 1973 г. из нее ушел Сидни Брискин. В разные годы ассоциацию оставили Реймонд Блейк, Джоан Канноулд, Бен Черчилл. В ней уже давно не было Эстерсона и Купера, и ядро в те времена составляли Лэйнг, Хью Кроуфорд, Джон Хитон и Леон Редлер, именно они были членами Управляющего совета. Сама же ассоциация преимущественно реализовывала себя как учебный центр, организовывая тренинги, лекции и семинары.

1973 и 1974 гг. прошли в профессиональном отношении без изменений: без книг и без новых проектов. Самое примечательное событие было связано с уже вышедшей книгой – «Узелками». «Radio Times» решило сделать по книге радиопостановку: диалоги подходили для этого как нельзя лучше. И 27 марта радиоспектакль «Узелки» вышел в эфир. Годы после возвращения с Востока – это годы без книг. Сфера его интересов теперь все меньше соприкасается с психиатрией. Лэйнг попросту не знает, о чем писать:

То, что я написал в 60-х, было уже в прошлом, и я хотел двигаться дальше, но понял, что мне трудно вновь обрести дар речи, собственный стиль. Мне хотелось выразить определенное видение, передать определенное ощущение…[415]

Не лучшие времена Лэйнг переживал и в семейной жизни. В конце весны он узнает, что у Ютты роман с телевизионный продюсером, и эта новость повергает его в длительный эмоциональный кризис. Большую часть лета он проводит в загородном доме одного из своих секретарей, он много пьет и пишет поэтические пассажи. В августе на фотографии в журнале «Rolling Stone» поклонники увидели его с потухшими глазами и одутловатым лицом. От того молодого худощавого и источающего свет Лэйнга, каким он вернулся с Востока, не осталось и следа. Лэйнг хотя и был человеком свободных взглядов и полностью признавал за Юттой право на отношения с тем, с кем она желает, просто не мог жить с женщиной, совершившей предательство. Одновременно он понимал, что у них было двое детей, что отпустить ее, а именно этого ему и хотелось, значит бросить уже вторую семью и оставить без отца уже семерых детей. Он переживал мучительные времена.

В феврале 1974 г. Лэйнг едет в двухнедельный лекционный тур по Канаде. Его сопровождает Барри Ренолдз, директор PR-фирмы из Торонто. Этот тур напоминал тур по Америке: плотный лекционный график, общение с телевидением и прессой. В газете, сообщавшей о его лекции в университете Торонто, общавшийся с ним журналист писал:

Когда мы прощались с ним, он сидел в своем сьюте, попивал воду «Виши», курил сигарету и, вероятно, медитировал. Я спросил одну из девушек-репортеров по имени Кэтти, как ей ее интервью с Лэйнгом, она ответила: «Разочарована. Казалось, что он говорил в пустой комнате». «Это точно, – поддержал ее 22-летний журналист Шелли, – но мне кажется, что именно это он и имел в виду, когда говорил, что обрел собственное прибежище»[416].

Во время этого тура Лэйнг вместе с психоаналитиком Гарольдом Серлзом снимается в фильме «Подходы». В нем они поочередно анализируют молодую пациентку Джейн, жалующуюся на боль в шее, при этом Серлз проводит классический психоанализ и выдает интерпретацию, а Лэйнг просто массирует ей шею, и так они демонстрируют различия своих терапевтических подходов.

Все замечают, что Лэйнгу хочется отдыха. На Востоке он успел отвыкнуть от западного ритма и после возвращения изрядно устает. Летом 1974 г. около Эксетера он покупает загородный дом с тремя акрами земли. Он вновь обретает семейный покой, в День святого Валентина воссоединившись с Юттой и решив начать все заново. После девяти лет совместного проживания они наконец-то женятся, а 24 июня 1975 года рождается их третий ребенок Макс. Ютта родила его дома, в естественных условиях, поскольку тогда Лэйнги придерживались идеи естественных родов.

Большой семье было тесно в квартире Ютты, и они решаются на переезд: перебираются в дом № 2 по Этон-роуд. Это был дом-мечта: трехэтажный, с восемью просторными комнатами и шикарными лестницами, большой кухней и двумя ванными комнатами, с окнами со ставнями и огромными каминами. Да и располагался он совсем близко от метро.

Однако полоса неудач продолжатся. Вскоре после переезда в доме был устроен обыск, в результате которого полиция обнаружила девяносто четыре ампулы ЛСД-25. Разгорелся скандал, и это широко обсуждалось в прессе.

В 1973 г. употребление и хранение ЛСД было запрещено. Дело было передано в Королевский суд, и в июле состоялось слушание. Лэйнг нанял лучших адвокатов. Защита выдвинула версию о том, что Лэйнг приобрел ЛСД до 1973 г., а с тех пор просто хранил его как медицинский препарат, на что он имел законное право как врач. Дело было выиграно. Лэйнгу повезло. Во второй половине 1970-х в Великобритании прошла волна дел, связанных с обвинениями в хранении и поставках ЛСД. Многие слишком долго употребляли этот препарат, чтобы сразу же отказаться от него. Некоторым друзьям Лэйнга повезло намного меньше, чем ему. Так, его добрый знакомый Дэвид Соломон был приговорен к десяти годам тюремного заключения.

Первая семья Лэйнга в эти времена давала знать о себе. В апреле 1975 г. его третья дочь Карен родила первенца, Марка. И свои сорок восемь лет Лэйнг играл новую роль – дедушки. Он был и новоиспеченным отцом, и новоиспеченным дедом одновременно.

Но неприятности не прекращались. В начале 1975 г. вторая дочь Лэйнга от Энн Сьюзи вышла замуж, но, не успев насладиться прелестями нового статуса, в конце года неожиданно заболела. Был поставлен смертельный диагноз монобластической лейкемии. Больные этой формой при поддерживающей терапии в лучшем случае проживали еще два с половиной года, без нее смерть наступала через три месяца. Эта ситуация спровоцировала очередное выяснения отношений Лэйнга со своей бывшей женой. Энн, муж Сьюзи Родди и доктора всячески скрывали от нее перспективы ее состояния и считали, что она не должна ничего знать. Лэйнг же считал совершенно по-другому. Он прибыл в Глазго, увиделся со Сьюзен и сообщил ей, что она больна одной из форм лейкемии и что, если не произойдет чуда, ей осталось жить около шести месяцев. Энн и Родди были вне себя, сразу же после этого Лэйнг уехал в Лондон, но Сьюзи оценила его поступок. Она выписалась из больницы и провела свои последние месяцы жизни в доме мужа, окруженная тихой семейной любовью и состраданием. И она была благодарна ему за то, что он рассказал ей о болезни.

Весьма решительным и уверенным в себе Лэйнг тогда был не только в делах семейных. После выигранного дела с ЛСД Лэйнг, видимо, почувствовал свою неуязвимость перед судебной системой. В апреле 1976 г. он выступает свидетелем по делу Джона Стоунхауза, бывшего министра лейбористского правительства. В конце 1974 г. тот, скрываясь от преследования властей и обвинений в растратах, инсценировал самоубийство. Он исчез в Англии, где была разыграна его смерть, и появился под другим именем в Австралии, где в Мельбурне через некоторое время был пойман и выслан обратно в Великобританию. Защита Стоунхауза упирала на то, что у него развилось раздвоение личности, при котором одна личность ничего не знала о другой. Стоунхауз опирался на свидетельства пятерых психиатров, среди которых был и Лэйнг. Впоследствии в своей книге Стоунхауз писал: «Д-р Рональд Лэйнг, автор „Разделенного Я“… свидетельствовал о моем психическом состоянии. Он подтвердил, что мое собственное описание моего опыта указывает на интенсивное и иррациональное переживание преследования и чувство вины (хотя он и полагал, что я был невиновен) и указывает на элементы психоза с частичной диссоциацией личности»[417]. Что и говорить, Лэйнг был специалистом по расколам «я».

Надо признать, что свидетельство Лэйнга не произвело на суд должного воздействия, впрочем, как и свидетельства остальных четырех психиатров. Да и сам Лэйнг не имел четкого мнения по этому случаю. В своих дневниковых записях того времени он мечется между диагностикой Стоунхауза как больного преступника или как преступного больного. Стоунхауз был признан виновным и приговорен к семи годам тюремного заключения, и этот опыт стал единственным опытом соприкосновения Лэйнга с политикой.

В августе 1976 г. Лэйнг снова едет в Америку. По приглашению пастора Брюса Ларсона в течение недели он выступает на теологическом семинаре в Принстонском университете, в Нью-Джерси. В поездке его сопровождает старший сын Пол, которому тогда было восемнадцать лет. Через некоторое время после поездки в Америку Лэйнг участвует в съемках телевизионного фильма серии «Люди в городах». Фильм снимает канадский продюсер Джон Макгиви, за неделю съемок серии «Р. Д. Лэйнг в Глазго» Лэйнг получил от него 8 тысяч долларов. Однако популярность Лэйнга в Великобритании, несмотря на признание в Америке, идет на спад.

После возвращения с Востока прошло уже больше четырех лет, и это были годы лекций и интервью. Когда-то в начале шестидесятых, в 1960–1964 гг., за те же четыре года Лэйнг написал четыре книги, годы после возвращение еще ни одной не принесли. Всем казалось, что Восток даст ему новый прилив бодрости и вдохновения, поставит перед ним новые вопросы и откроет новые горизонты, но, как стало понятно к середине 1976 г., Восток лишь лишил Лэйнга старых идеалов. Этот перелом в жизни, как уже говорилось, совпал с переломом в культуре: и так же, как семидесятые не вдохнули никакого нового движения в европейскую культуру, а стали лишь тоской по былому, для Лэйнга они не принесли никакой свежести проблематики, никаких горизонтов, не приоткрыли новых целей, не дали ему никаких импульсов. Фактически, начиная с 1971 г. творчество Лэйнга словно утрачивает цель, направленность, стремительность, устремленность. Книги словно перестают быть теперь работой, поиском, исследованием, а становятся, скорее, хобби, развлечением.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.