Глава 5. ЗАГОВОРЫ НАЧИНАЮТСЯ

Глава 5.

ЗАГОВОРЫ НАЧИНАЮТСЯ

Гитлер и его партия стали в Германии главной силой.

Канарису ничего не оставалось, как выискивать новые средства для обуздания Гитлера, не раскрывая себя при этом слишком явно. Его служба шла своим чередом. В рабочее время он и его заместитель Ганс Остер встречались с узким кругом людей. Некоторые из них присоединились к адмиралу в начале войны. В то время начальник абвера вел подробный дневник событий. Он писал его от руки, затем диктовал своей секретарше, печатавшей его в двух экземплярах. Один из них он оставлял у себя, другой хранил в служебном сейфе.

Национал-социалистская система не поощряла и даже запрещала свободный обмен информацией между правительственными чиновниками, но существовала строго организованная связь между определенными государственными организациями. Так, например, служба безопасности поддерживала постоянный контакт с абвером, а отдел внешних сношений абвера — с министерством иностранных дел. Помимо этого, барон фон Вейсцеккер, постоянный заместитель министра иностранных дел, тайно информировал Канариса о международных событиях и делах своего министерства. Адмирал получал также сведения и о том, что происходит в имперской канцелярии. Полковник Шмундт, старший адъютант Гитлера, после отставки полковника Госсбаха поддерживал тесный контакт с Канарисом. Обходительный, осторожный, исполнительный солдат, он сообщал адмиралу о посетителях, совещаниях и интригах, правда, не всегда, может быть быстро. Я помню разговоры в 1938 году, касавшиеся интимных отношений высокопоставленных лиц из имперской канцелярии, о которых стало известно абверу через Шмундта. Канарис получал также сведения о деятельности гестапо через старшего группенфюрера СС Артура Небе[27], переведенного из уголовной полиции в тайную.

Кроме того, нашлись люди, не занимавшие официальных постов, но по своему общественному положению и связям имевшие возможность собирать и распространять различную информацию. Это были нелегальные политические деятели, так как открытая оппозиция была невозможна. Самым выдающимся из них был Карл Герделер, в прошлом мэр Лейпцига, которого канцлер Брюнинг, уходя в отставку, рекомендовал президенту Гинденбургу в качестве своего преемника. Герделер слыл влиятельным человеком, уважаемым в Америке. Но о нем, как и о многих других известных людях тридцатых годов, теперь забыли.

Другим соучастником Канариса был юрист граф Гельмут фон Мольтке, человек выдающихся способностей, обладающий большой силой воли и принципиальностью. Доктор Иозеф Мюллер, замечательный баварский юрист, также стал сторонником Канариса. Он пользовался доверием папы римского и выполнял его различные поручения в Германии. Юрист Николас фон Галем поддерживал связь с английской прессой, с адвокатом Гансом фон Донани Канарис познакомился при разборе запутанного дела Фрича.

Братья жены Донани были тесно связаны с протестантской церковью и религиозными деятелями Англии. Эвальд фон Клейст-Шменцин был лидером староконсервативной фракции[28], которая, хотя и была распущена в 1934 году, все еще существовала и представляла интересы крупных землевладельцев Пруссии. Клейст и адмирал Канарис имели одинаковые взгляды на будущее. Адмирал симпатизировал этому прусскому помещику и высоко ценил его политические способности. Клейста побаивались даже его старые друзья, несмотря на откровенную, едкую критику им гитлеровских порядков. Клейст редко бывал в Берлине, но когда он уезжал туда, местный фашистский чиновник немедленно докладывал о его отъезде и гестапо пыталось установить, с кем Клейст встречается в Берлине.

Это был человек, с которым Канарис мог кое-чего добиться, но которого нельзя было часто принимать в своем учреждении.

Другой немецкий консерватор, Фабиан фон Шлабрендорф, также пользовался доверием Канариса. Он часто виделся с Гансом Гизевиусом[29], поддерживая через него связь с доктором Шахтом. Канарис изредка встречало с ним сам. Кроме вышеперечисленных адмирал встречался со многими другими людьми, которые были близки ему по образу мыслей. В зависимости от их политических убеждений и надежности он раскрывал им свои думы. Следует учитывать, что даже сами заговорщики не имели точного представления о том, что им следует делать. Однако общие наметки действий обсуждались на закрытых совещаниях в здании абвера, когда это позволяла служба.

Своеобразную манеру Канариса говорить мягким тихим голосом продемонстрировал мне Шлабрендорф. Он показывал, как адмирал переходил на шепот, когда совещание с его ближайшими соучастниками заговора заканчивалось. «Не забывайте! Мы не говорили здесь об измене. Мы только обсуждали планы спасения нашей родины».

Канарис и его соучастники по заговору искали какую-нибудь новую силу против Гитлера. Население стало послушным исполнителем воли фюрера. Армия заключила соглашение с Гитлером, вырвав у него обещание не вооружать коричнерубашечников. Протестантская и римская католическая церкви были вытеснены из общественной жизни. Немецкая промышленность капитулировала перед Гитлером, а финансами стали ведать нацистские экономисты.

Прусские юнкеры считали, что их союзником является мировое общественное мнение и что правительства таких государств, как Великобритания и США, должны помочь Германии избежать войны[30]. Об этом я узнал в Берлине весной 1938 года во время беседы с Эвальдом фон Клейстом и Гербертом фон Бисмарком.

Клейст рассказал мне, как трудно поддерживать отношения с английским посольством. Дипломаты обычно посылают свои сообщения в зашифрованном виде, а их могли перехватить и разгадать. Поэтому заговорщики хотели поддерживать политические связи без посредничества дипломатов и разведывательных служб.

Шлабрендорф передал мне разговор с Канарисом, во время которого они обсуждали возможность сотрудничества с английской секретной службой. Они пришли к выводу, что она может помочь им в борьбе против Гитлера, даже если это будет идти вразрез с официальной английской политикой.

Ниже я привожу предупреждение Канариса, сделанное им своим друзьям, в том виде, в каком я услышал его от Шлабрендорфа. Мне кажется, я все хорошо запомнил, и поэтому привожу высказывание Канариса в прямой речи:

«Я должен вам сделать некоторые предупреждения относительно английской секретной службы. Если вы будете работать на нее, то это сразу станет мне известно, так как, по-моему, я сумел достаточно проникнуть в ее тайны. Она будет посылать сообщения о вас в зашифрованном виде, а нам иногда удается разгадать ее шифры. Ваши фамилии появятся в делах и архивах. Англичанам будет трудно скрывать длительное время вашу деятельность. Из своего многолетнего опыта я также знаю, что за свою, работу вы будете получать ничтожное вознаграждение. Если это касается денег, то, как мне известно, английская секретная служба не платит много, а если у нее возникнет малейшее подозрение, она не станет колебаться, чтобы выдать вас мне или моим коллегам по гестапо».

Теперь сообщники Канариса знали, что сулит им сотрудничество с английской секретной службой.

Заговорщики искали надежных людей, о которых не знали бы нацисты и которые имели бы широкие политические связи. Например, у Иозефа Мюллера были хорошие отношения с Ватиканом. Кроме того, он выполнял различные поручения дипломатического характера. Эвальд фон Клейст сообщил, что у него есть английский друг, через которого можно связаться с лондонскими политическими деятелями. Карл Герделер вспомнил о Брюнинге. Он надеялся с его помощью объяснить англичанам, в каком затруднительном положении находится Германия.

«Теперь перед нами чехословацкая проблема, — сказал адмирал Клейсту в мае. — Я не совсем уверен, что Англия не станет воевать, если фюрер нападет на Чехословакию».

Никто из заговорщиков не имел определенных сведений относительно этого. Англичане держались в стороне, и поэтому трудно было что-либо предпринять. Риббентроп через свои дипломатические каналы и нацистскую разведку все время пытался узнать о настроениях англичан. «Станет ли Англия воевать, чтобы не допустить объединения судетских немцев с Германией?» — спрашивал он. Однако не это беспокоило генеральный штаб.

В мае 1938 года Канарис и Остер вызвали Клейста и рассказали ему о тайной политике Гитлера. Никакого плана ложных действий для обмана Чехословакии не разрабатывалось; на этот раз не предполагалось распускать ложные слухи и проводить диверсии на чехословацкой границе. Весной 1938 года верховное командование объяснило Гитлеру, что, поскольку западные границы Германии не укреплены и французская армия по своей численности почти в два раза превосходит немецкую, в ближайшее время следует избегать войны с западными союзниками.

«В вопросе о Чехословакии Гитлер находится в весьма неопределенном положении, — говорил Остер. — Если союзники предупредят фюрера о нетерпимости агрессивных и подрывных действий с его стороны, он вынужден будет считаться с этим, даже если такое предупреждение сделают только через дипломатические каналы».

Клейст много думал о создавшейся обстановке. Германия не была достаточно сильной для ведения войны. В то же время она не могла идти по пути к миру, если ее не подтолкнуть к этому. Клейсту показалось, что он нашел правильное решение.

Канарис привел его к генералу Беку. Начальник немецкого генерального штаба признался, что также считает невозможным одержать победу над Гитлером без союзников за границей. В его планы, видимо, не входили немедленные действия против нацистов. Он прежде всего будет руководствоваться решениями главнокомандующего, но если создастся особая кризисная обстановка, то он станет действовать независимо.

«Англия должна бросить нам якорь спасения, — сказал адмирал, — чтобы мы смогли благополучно выбраться из этого шторма».

Слабость Канариса заключалась в его убеждении, будто сильному противнику Германии не мешают ничтожные факторы, которые делают беспомощными малые страны, когда они должны объединиться и действовать активно. Он не учитывал при этом бюрократические задержки Уайтхола[31], его растерянность и невежество. Адмирал был уверен, что английское министерство иностранных дел легко поймет немецкую дилемму. Если Англия колебалась по неизвестным ему причинам, то это он относил за счет мудрой политики англичан. Ему хорошо были известны мощь и традиции страны, корабли которой много лет назад охотились за ним, когда он служил на крейсере «Дрезден». Англия не была ослаблена также социальными и политическими потрясениями, пережитыми Германией за последние двадцать лет. Канарис не мог предполагать, что Великобритания допустит такую непоправимую ошибку и позволит случайностям управлять своей политикой.

Несколько дней я никому не говорил о моих беседах с Клейстом по той простой причине, что не все понимал из сказанного им. Но вскоре благодаря последующим событиям мне все стало ясно. Я направился к сэру Георгу Огилви-Форбсу, который был в то время советником английского посольства и отличался более открытым характером и восприимчивостью, чем многие из его коллег. Кроме того, как мне казалось, он не симпатизировал политике умиротворения, которой все еще активно придерживался английский посол в Берлине сэр Невилл Гендерсон. Я передал сэру Георгу разговор с Клейстом и дал оценку создавшейся обстановке. Фактически немецкая армия выступала против поспешных действий нацистов, так как Германия была все еще уязвима. Сэр Георг задал мне несколько вопросов, а затем, основываясь на моем сообщении, составил подробное донесение в Лондон.

А примерно через неделю произошло нечто необычайное. Во второй половине мая слухи о подготовке к войне усилились. Маневрам моторизованного корпуса СС возле чехословацкой границы и переброске войск было придано большое значение.

«20 мая, получив обстоятельные сообщения из Праги и из других мест, — писал сэр Невилл Гендерсон, — я немедленно явился к постоянному заместителю министра иностранных дел Германии барону фон Вейсцеккеру и попросил его разъяснить мне, насколько правдивы эти сообщения».

Английское правительство знало теперь о временной слабости позиции Гитлера. Казалось, сложилась такая ситуация, когда английская и немецкая разведывательные службы некоторое время работали вместе с одной целью — убрать Гитлера. Вейсцеккер официально опроверг полученные английским послом сообщения, но лорд Галифакс в Лондоне вместе с Ванситартом были уверены, что наступило время оказать давление на Гитлера. Предупреждения открыто передавались по телефону из Лондона в Берлин.

«Весь день 21 мая я находился в министерстве иностранных дел, регистрируя поступающие протесты», — писал Гендерсон. Казалось, во второй половине мая 1938 года Гитлер не намеревался вызвать даже гражданские беспорядки в Чехословакии. Он очень хорошо знал о своей временной слабости, хотя, может быть, и готовил планы проведения более опасных действий в будущем. Нет сомнения, что в 1938 году Гитлер мечтал о быстром захвате Чехословакии, но ему не хотелось проводить для этого мобилизацию. Вероятно, он все еще надеялся на восстание в Судетском районе как на средство достижения своей цели. Предупреждение англичан от 21 мая положило конец этим мечтам[32].

Вскоре после протестов сэра Невилла Гендерсона и резких опровержений Гитлера и Кейтеля европейская печать опубликовала сообщения, в которых указывалось, что Гитлер вынужден был «отступить». Это вывело его из себя. Слухи о том, что Гитлер катается по полу и кусает ковер, пошли именно с 21 мая 1938 года. «Я этого никогда не прощу Англии!», — кричал он в приступе ярости. 26 мая, вызвав главнокомандующего сухопутными силами генерала фон Браухича, Гитлер отдал приказ о немедленном форсировании строительства линии Зигфрида и об увеличении численности вооруженных сил в мирное время.

«Проклятое, позорное, страшное представление!» — воскликнул сэр Гендерсон в личной беседе со мной о дипломатической процедуре 21 мая и сообщениях печати, последовавших вслед за этим. В своих мемуарах он назвал реакцию Гитлера на предупреждение английского правительства «неудачной».