«Я не стану тебя упрекать…»
Я не стану тебя упрекать,
Я сама виновата во всем,
Только в сердце такая тоска,
И не мил мне мой светлый дом.
Я не знаю, как, почему
Я убила любовь твою.
Я стою на пороге в тьму,
Где просила себе приют.
Как никто не помог мне жить,
Не помогут мне и уйти.
Я скитаюсь от лжи до лжи
По неведомому пути.
Я не знаю, чего искать,
Я убила любовь твою.
И во мне такая тоска.
И такие птицы поют.
27 апреля 1923
Ничего не стану делать Год пройдет: другой… а там уж — Что тут много говорить? — Ты, конечно, выйдешь замуж, Будешь мужу суп варить. Будет муж тобой гордиться, И катать тебя в такси, И вокруг тебя кружиться, Как Земля вокруг оси. Что
«В тебя я не влюблен…» В тебя я не влюблен. Я опоздал Лишь на одну весну… И не суметь мне Пройти к тебе всего один квартал. Я просто рад, что ты живешь на свете. Я просто рад. Но и печален я Из-за того, что светлый сон не сбылся, Что ты живешь на свете без меня, Что, увидав тебя,
49. Бог любит тебя Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него. Св. Евангелие от Иоанна 3: 16–17 Бог видит красоту
«Плевать на все это, вот стану Президентом…» Он вбежал в гостиничный номер. Где стакан? Налив вина – залпом выпил. Глянул на себя в зеркало. Старт сделан. Никто его не остановит. Плевал он на своих обидчиков. Лицо точно у дядьки Трофима. Включил телевизор. Заиграла музыка.
«А я у тебя в Дудинке» Чичваркин ищет свой салон связи и никак не может найти.Он идет по торговому центру в поселке Дудинка в 50 километрах от Норильска. У него в руке бумага, на которой написаны адреса и телефоны всех магазинов, принадлежащих «Евросети» в этом районе, и на
11. Когда я стану адвокатом… 16 сентября 2008 годаНа улицах Саны становится ветрено. Этот ветер предвещает конец лета, возвращение вечерней свежести и несет в себе отголоски первых капель дождя. Мои братишки и сестренки снова смогут скакать по лужам вместе с другими детьми
Мы помним тебя, Оля! Стираются лица и даты, Но все ж до последнего дня Мне помнить о тех, что когда-то Хоть чем-то согрели меня… Юлия Друнина В разведывательной роте дивизии, небольшом подразделении общевойсковой разведки, штатным расписанием предусматривался
Мы помним тебя, Оля! Стираются лица и даты, Но все ж до последнего дня Мне помнить о тех, что когда-то Хоть чем-то согрели меня... Юлия Друнина В разведывательной роте дивизии, небольшом подразделении общевойсковой разведки, штатным расписанием предусматривался
«Никогда не возникало вопроса, кем я стану…» Ни-ког?да отец не «принимал участия» во мне в плане карьеры, жизненных удобств или просто направления по жизни. Ни в том, чтобы меня «поступать» в институт, ни в том, чтобы освобождать от армии… Никогда!Вообще, родители
«Все в жизни делал, как хотел, и ни о чем жалеть не стану…» В постоянном люксе Фрэнка в отеле «Пески» царили чрезмерная роскошь, море света, цветов и дыма. Двое мужчин, обосновавшиеся в гостиной, отдыхали после концерта, курили, перебрасываясь репликами.— Ты любишь жить на
Я стану великим человеком! Альберт играл на полу у отца в кабинете. Пришел дядя Якоб, и радости Альберта не было границ. Иногда они играли в «математику». Дядя рассказывал о странных закономерностях мира чисел, и маленький Эйнштейн часами его слушал. Родители лишь
Я не стану палачом! Альберт выключил свет. Это надо было сделать в темноте. Последние разработки безумно тревожили его. Ядерный удар, ложь, закрутившаяся в сумасшедшем ритме гонка вооружений заставляли его сделать это. Знания вели человечество к апокалипсису. Новое
У тебя рак Меня зовут Одиле, мне тридцать два года, я семейный доктор и мать трехлетнего ребенка. У меня есть муж и любящие родители. Экономически я обеспечена. Есть постоянная работа. Кажется, все в порядке, я вполне счастлива. Но неожиданно происходит что-то непонятное, и
Медицина не может упрекать меня в измене… Если бы надо было предпослать этой главе эпиграф, я взял бы его из статьи Антона Павловича о H. M. Пржевальском.«…Подвижники нужны как солнце, – писал Чехов. – …Их личности – это живые документы, указывающие обществу, что… есть
«Жаловаться не стану…» Жаловаться не стану, Слово возьму в тиски. С этой мужскою раной Справимся по-мужски. Даром сгорают зори, А не прося за вход. С этой верховной хворью Справимся, как Восход. * * * Великолепным даровым пожаром В который раз, заря, сгораешь