11. О Гу Шуньчжане и Сян Чжунфа

«1» Арест и измена Гу Шуньчжана

В один из дней апреля 1931 г. во время заседания Политбюро ЦК Чэнь Гэн вызвал Чжоу Эньлая с заседания «на несколько слов» (поскольку Чжоу ведал работой Особого отдела ЦК). Вернувшись через некоторое время, Чжоу Эньлай сообщил:

– Гу Шуньчжан арестован и выдал 12 адресов наших органов!

Все присутствующие, пораженные услышанным, спрашивали Чжоу Эньлая, как это произошло.

– На небольшом катере Особого отдела, – сказал Чжоу Эньлай, – Гу Шуньчжан сопровождал товарищей Чжан Готао, Шэнь Цзэминя, Чэнь Чанхао и Чжан Циньцю, направлявшихся на работу в соврайон Хубэй-Хэнань-Аньхуэй. При возвращении он неизвестно зачем остановил катер у причала в Нанкине, а сам вышел на берег что-то посмотреть. Кто бы мог подумать, что на причале как раз находился Малыш Алянь, работавший прежде в Особом отделе, а затем ставший предателем; вот Гу и схватили!

«Малыш Алянь» – это кличка. Чжоу Эньлай, по-видимому, знал его настоящее имя, как и то, когда он был арестован и стал предателем. После своей измены Малыш Алянь не осмеливался действовать в Шанхае, зная о том, что группы действия Особого отдела ЦК могут его уничтожить. Он лишь отваживался вести агентурную работу для Гоминьдана в районе Нанкина.

Заседание Политбюро пришлось прервать. Постоянный комитет решил немедленно перевести в другие места все органы и явки, о которых знал Гу Шуньчжан, прервать все нити, ведущие к Гу и от него; так как он знал не только эти 12 органов, но также и места расположения партийных, комсомольских, профсоюзных и других организаций. Конечно, самыми важными из выданных Гу Шуньчжаном пунктов были адреса членов Постоянного комитета Политбюро ЦК, которым тем более необходимо было незамедлительно переселиться.

Первым об аресте Гу Шуньчжа и его предательстве сообщил в Особый отдел Лао Бао («Старина Бао», которого звали также «Ванбадань» («Черепашье яйцо») – это все его партийные клички; настоящее имя его было известно, по-видимому, Чжоу Эньлаю). Он служил начальником агентурной группы в Полицейском управлении английской концессии в Шанхае. Он был негласным членом КПК. Получив от главаря секретной службы Гоминьдана Чэнь Лифу приказ немедленно произвести облаву по выданным Гу Шуньчжаном 12 адресам, этот старый товарищ, много лет оберегавший органы и кадры нашей партии, сразу же доложил в Особый отдел ЦК об аресте и предательстве Гу Шуньчжана.

Вскоре из Нанкина в Шанхай сбежали два наших товарища – Ли Кэнун и Цянь Чжуанфэй. Оба они были членами КПК, внедренными в главное управление секретной службы Чан Кайши во главе с (братьями) Чэнь Лифу и Чэнь Гофу, а Гу Шуньчжан знал об их работе. Поэтому, услышав случайно, как кто-то позвонил Чэнь Лифу и сообщил: «Главарь агентурной службы компартии Гу Шуньчжан арестован и назвал 12 органов», они немедленно бежали. Услышанное же ими совпадало с информацией, полученной Лао Бао.

Постоянный комитет Политбюро решил немедленно реорганизовать Особый отдел ЦК, усилить его руководство. Раньше вся разведывательная, оперативная и другая работа в Особом отделе находилась в руках Гу Шуньчжана, поэтому он один знал множество органов и пунктов связи, а жизнь и работу самого Гу Шуньчжана никто не контролировал и не проверял.

Теперь было решено для коллективного руководства Особым отделом создать тройку, которая должна распределить между собой обязанности и находиться под непосредственным руководством и контролем Постоянного комитета Политбюро. Учреждались должности начальника Особого отдела и его заместителя.

Начальник и сотрудники Особого отдела должны были удовлетворять требованиям: быть политически надежными и хорошо знать обстановку в Шанхае. Чжоу Эньлай предложил на должность начальника Особого отдела тогдашнего заместителя заведующего Орготделом ЦК Чжао Жуна (его настоящее имя Чжан Шаоао; только после приезда в Москву в 1933 г. его стали звать Кан Шэном). Шаоюй же предложил назначить начальником Особого отдела Чэнь Юня (Ляо Чэньюня) – в то время заведующего орготделом Цзянсуского провинциального комитета КПК, в пользу которого приводились следующие доводы: Чэнь Юнь – член ЦК, а Чжао Жун – только член ЦКК; Чэнь Юнь знает обстановку в Шанхае лучше, чем Чжао Жун. В результате проведенного обсуждения Сян Чжунфа и Чжоу Эньлай согласились, чтобы Чэнь Юнь стал начальником Особого отдела, а Чжао Жун (Кан Шэн) – его заместителем. Одновременно в Особый отдел был переведен заведующий отделом пропаганды Цзянсуского провинциального комитета КПК Пань Ханьнянь для укрепления руководства Особым отделом, на него возлагалась ответственность за связь и разведку; Пань был политически надежен и отлично знал обстановку в Шанхае. Так была образована тройка руководства Особым отделом – Чэнь Юнь, Чжао Жун и Пань Ханьнянь.

Ввиду исключительной остроты и серьезности обстановки многие учреждения партии должны были немедленно переведены в новые места, тем более что факты предательства Гу Шуньчжана непрерывно подтверждались. Его тесть, теща и жена не были членами партии и были политически отсталыми, слушались только повелений Гу. К тому же Гу часто использовал их для работы по связи между учреждениями партии и, следовательно, они знали многие органы и работников КПК, в особенности персонал Особого отдела, в случае установления связи между ними и Гу Шуньчжаном число вражеских агентов сразу же увеличилось бы на три человека. Поэтому Постоянный комитет Политбюро утвердил предложение товарищей из Особого отдела о немедленной ликвидации этих трех лиц и об обыске на квартире у Гу.

Жилище Гу Шуньчжана и его упомянутой выше семьи оказалось обставлено с большой роскошью. Кроме многих дюжин банок очень дорогих куриных и мясных экстрактов (стоимостью 4–5 юаней каждая банка) и большого свертка опиума (Гу и его родичи курили опиум), там обнаружены были также контракты на покупку земли в окрестностях Шанхая, на что Гу Шуньчжан тратил партийные деньги. На контрактах были проставлены имя и фамилия его тестя.

В момент, когда товарищи из Особого отдела пришли обыскивать жилище Гу Шуньчжана, бывшая с ним в тесных отношениях его служанка Сяо Нянъи («Маленькая тетка») уже успела скрыться. Она в дальнейшем и оказалась той нитью, которая помогла врагам напасть на след и арестовать Сян Чжунфа, поскольку она обычно ходила также в дом Сяна, обслуживала его; в особенности, она вместе с наложницей Сян Чжунфа ходила в некую швейную мастерскую на пошив одежды.

Гу Шуньчжан (его партийная кличка «Большой босяк») в период трех восстаний шанхайских рабочих был командиром большой рабочей дружины. С тех пор, как в 1927 г. после поражения революции ЦК партии был переведен в Шанхай, он был руководителем Особого отдела ЦК. Поэтому после VI съезда КПК его избрали членом Политбюро ЦК. Хотя он проделал некоторую работу по уничтожению шпионов и предателей и охране подпольных органов и кадров партии, сам был сильно пропитан люмпен-босяцким духом, политический и культурный уровень его был очень низок. Как и в отношении других кадровых работников из рабочих, лилисаневский ЦК не уделял должного внимания его политическому и теоретическому воспитанию, ему дали бесконтрольно распоряжаться крупными суммами партийных средств. В результате он уже давно разложился. Разложился как в идейном, так и в бытовом отношениях.

Гу Шуньчжан после своего ареста одного за другим выдал врагам Ли Кэнуна, Цянь Чжуанфэя и Лао Бао, рассказав об их связях. Ли и Цянь немедленно бежали и потому избежали беды. Лао Бао, вызванный к английскому консулу на допрос, заявил там:

– Это главарь коммунистических агентов Гу Шуньчжан притворяется изменником, да еще меня хочет погубить. Я сам поеду в Нанкин к Чэнь Лифу и разъясню ему обстановку.

Прибыв в Нанкин и увидев Гу Шуньчжана, Лао Бао прежде всего влепил ему пару затрещин и сказал:

– Ах, мерзавец! Ты притворяешься перешедшим к нам, и меня еще хочешь опорочить! Ни один из названных тобой 12 адресов не оказался настоящим. Я посылал всюду людей, но никого не схватили. Это показывает, что ты только претворяешься перебежчиком!

Из-за этого враги так и не поверили полностью в измену Гу Шуньчжана. Лао Бао вернулся на английскую концессию и по-прежнему служил начальником агентурной группы. Хотя англичане и главное управление секретной службы Гоминьдана уже не доверяли ему так, как прежде, но пока и не снимали его с должности. После ареста Сян Чжунфа ЦК партии посоветовал Лао Бао отправиться в Советские районы, но он сказал:

– Сейчас уже невозможно уходить. Следят за каждым шагом, не удастся покинуть английскую концессию.

Позже англичане его уволили, но по-прежнему держали под наблюдением. Когда японцы заняли английскую концессию в Шанхае, Лао Бао руководил в Шанхае антияпонским движением, был убит японцами.

Хотя Гу Шуньчжан и не смог добиться ареста руководящих деятелей ЦК партии, но он предал врагу даже Юнь Дайиня, арестованного в апреле 1930 г. в начале осуществления линии Ли Лисаня, который содержался в нанкинской тюрьме. После поражения Великой революции (1925–1927 гг.) Юнь Дайин часто подвергался третированию и дискриминации со стороны Ли Лисаня и его окружения. В апреле 1930 г. Юнь Дайин был направлен в Восточный район Шанхая руководителем модного тогда так называемого «комитета действия». Когда Юнь Дайин в очках от высокой близорукости шел смотреть один из «летучих митингов» рабочих, он был арестован врагами просто как лицо подозрительное. Поскольку он умел себя вести в сложных ситуациях, к тому же проглотил находившиеся в кармане адреса подпольных учреждений и явок, то вследствие полного отсутствия улик враги так и не догадались, что он – Юнь Дайин. Переведя его из Шанхая в Нанкин, враги бросили его в тюрьму. Ли Лисань из-за своего сектантства не предпринимал мер к спасению Юнь Дайина. Только после IV пленума ЦК новый состав Постоянного Комитета Политбюро принял решение о спасении Юнь Дайина. Все было подготовлено, осталось всего несколько дней, и Юнь Дайин покинул бы тюрьму. И вот – неожиданная измена Гу Шуньчжана, который предает Юнь Дайина (на VIII съезде КПК в 1956 г. Ли Лисань открыто признал, что он совершал сектантскую ошибку в вопросе о Юнь Дайине).

Гу Шуньчжан заверил Чэнь Лифу, что он найдет способ арестовать Сян Чжунфа, Чжоу Эньлая и Чэнь Шаоюя. В то же время Чан Кайши объявил награду за поимку Сяна, Чжоу и Чэня, обещая за каждого из них по 100 тыс. юаней (после ареста Сян Чжунфа награда за поимку Чэня и Чжоу была увеличена до 150 тыс. юаней за каждого). На всех важнейших дорогах и улицах были расставлены переодетые шпики.

Тот факт, что секретные органы ЦК КПК могли существовать и действовать в Шанхае после поражения революции в 1927 году, объясняется главным образом следующими обстоятельствами:

Во-первых, постоянной и регулярной информацией, поступавшей от многих коммунистов и сочувствующих, укрывшихся в различных учреждениях и организациях врага и, в особенности, благодаря связи и информации, добывающейся Лао Бао, Ли Кэнуном, Цянь Чжуанфэем и другими товарищами, которые действовали в самом сердце врага;

Во-вторых, работой Особого отдела ЦК, особенно действиями «отрядов ликвидации собак» (отряды действия), непосредственно подчиненных этому Отделу. «Отряды ликвидации собак», находившиеся под руководством Чэнь Гэна, являлись организациями, специально нацеленными на борьбу с вражескими агентами и предателями. Например, когда осенью 1929 года по тайному доносу предателя Бай Синя, являвшегося секретарем Военной комиссии ЦК, были арестованы Пэн Бай и Ян Инь, то очень скоро после этого доноса Бай Син был убит публично перед подъездом ресторана «Хуэйчжун» на улице Сымалу бойцами отряда действия Особого отдела. Это была выдающаяся операция, всколыхнувшая всю страну; сообщения о ней публиковались во всех шанхайских газетах. После этого агенты особой службы и предатели здорово перетрусили.

Вражеский агент Тан Юй скрывался в одной из партийных организаций района Худун (Восточный район) Шанхая. По его доносу в начале февраля 1831 г. был арестован Хэ Мэнсюн (Тан Юя звали также Ван Чжоуфу, а Хэ Мэнюн даже по ошибке считал его своим другом!). Он очень боялся после своего доноса возмездия со стороны «отряда ликвидации собак». Гоминьдановцы не решились оставить Тан Юя в Шанхае, перевезли его ночью на американский пароход – «на учебу» в США.

Создалось сложное положение. Гу Шуньчжан хорошо знал состояние секретной работы в органах ЦК партии и других учреждениях. Теперь он арестован и пошел на предательство. Он сорвал контрразведывательную работу самых отважных и надежных работников партии, находившихся в самом логове врага. Он также нанес большой ущерб деятельности оперативных отрядов Особого отдела, создав огромную угрозу безопасности секретных руководящих органов и руководящих деятелей партии, комсомола и профсоюзов, и в первую очередь органов и руководителей ЦК партии. Поэтому помимо принятия указанных выше мер Постоянный Комитет Политбюро ЦК решил временно прекратить созыв заседаний членов Постоянного Комитета и Политбюро ЦК

Только трем членам Постоянного Комитета разрешалось собираться поочередно на их квартирах. За текущую работу ЦК должны были отвечать Бо Гу, Чэнь Юнь, Ло Фу, Чжао Жун (Кан Шэн), а в случае возникновения важных вопросов их следовало передавать на совместное рассмотрение тройки Постоянного Комитета. Поскольку Гу Шуньчжану было известно, что Бо Гу являлся генеральным секретарем ЦК комсомола, Постоянный Комитет решил вывести Бо Гу из ЦК комсомола и перебросить на работу в ЦК партии. Ло Фу же в это время только что прибыл из Советского Союза в Шанхай и совсем недавно стал работать в органах ЦК, и Гу совершенно не знал его.

«2» Арест и измена Сян Чжунфа

В один из дней в конце мая – начале июня 1931 г., то есть примерно недели через три-четыре после ареста Гу Шуньчжана, товарищи из Особого отдела были извещены: Гу Шуньчжан и Сяо Нянъи установили между собой контакт. Сяо Нянъи побывала уже в некой швейной мастерской и наводила там справки о местопребывании Старика. Выше уже говорилось о том, что Сяо Нянъи была домработницей у Гу Шунчьжана. Получив такое известие, товарищи из Особого отдела немедленно уведомили Старика о необходимости переменить квартиру. Впоследствии стало известно, что Старик, не хотевший, чтобы товарищи из Особого отдела узнали, что он имеет любовницу, возражал против того, чтобы его вещи были перенесены на другую квартиру людьми из Особого отдела.

В тот вечер члены Постоянного комитета ЦК на квартире Чжоу Эньлая обсуждали вопрос: должен ли Постоянный Комитет временно уехать в Харбин либо в Советские районы. В конце концов решили посоветоваться с Дальбюро ИККИ. Тогда же они решили еще: с этого вечера и до тех пор, пока не будет решен вопрос о переезде членов Постоянного комитета, Старик не должен выходить на улицу и останется жить на квартире Чжоу Эньлая. Старик тогда согласился. На другой день около полудня, когда Чжоу Эньлай, Шаоюй и Бо Гу собрались на квартире Не Жунчжэня для обсуждения работы Военной комиссии ЦК, вдруг пришел сотрудник Особого отдела и доложил:

– Старик арестован в таксопарке на Французской концессии!

Шаоюй стал допытываться у Чжоу Эньлая, почему накануне вечером он позволил Старику уйти. Чжоу Эньлай на это ответил:

– Вчера вечером он в твоем присутствии согласился остаться у меня. После твоего ухода Сяо Чао[52] даже постелила ему постель. Он сказал, что сразу же ляжет спать. Но когда мы с Сяо Чао вернулись в свою комнату, вдруг услышали шум открываемых дверей. Я вышел взглянуть, в чем дело – оказывается, Старик открыл двери и ушел! Я бросился на улицу, догнал его и стал уговаривать вернуться. Но Старик упорствовал и не соглашался. Он сказал: «Я должен пойти домой посмотреть, завтра я вернусь и уже больше не выйду на улицу». Кто же мог подумать, что случится такое!

Таким образом, Сян Чжунфа вопреки решению Постоянного Комитета в тот же вечер вернулся домой. На другой день он пошел в таксомоторную компанию, чтобы взять машину и вернуться на квартиру Чжоу Эньлая. Когда Старик протянул деньги для уплаты за машину, поджидавший его у таксомоторной компании вражеский агент схватил его за правую руку. По-видимому, агенты знали, что на правой руке Сян Чжунфа отсутствие первой фаланги среднего пальца является особой приметой (Гу Шуньчжан описал врагам наружность Сяна и его особые приметы). Тот из агентов, который схватил его за руку, заявил:

– В прошлый раз ты задолжал мне за такси, почему не отдаешь долг?

– Ты ошибся, я тебе ничего не должен, – ответил Сян Чжунфа.

Агенты и сыщики втащили Сяна в тюремный автомобиль и сказали:

– Мы не ошиблись: ты – Сян Чжунфа.

Впоследствии стало известно, что Чэнь Лифу и Гу Шуньчжан прислали из Нанкина большое число сыщиков и предателей, тайно разместили их во всех таксомоторных пунктах на английской и французской концессиях. Они должны были подстеречь Сян Чжунфа, ибо Гу Шуньчжан знал, что каждый раз, когда Сян куда-либо направлялся, он непременно берет такси.

По получении сообщения об аресте Старика заседание, на котором обсуждалась работа Военной комиссии ЦК, было немедленно прервано. В соответствующие места были направлены уведомления о немедленном переезде. Начались поиски путей и средств – как спасти Старика.

Ответственные товарищи из Особого отдела, а также Чэнь Гэн и Лао Да (он же Оуян Синь, которого звали также Толстяком, являвшийся заместителем Чэнь Гэна, впоследствии он приехал в Москву) уже сняли в гостинице «Дунфан» три сообщающиеся между собой номера. В средних комнатах этих трех номеров жили Чжоу Эньлай, Шаоюй, а также Чэнь Гэн и Лао Да. Чэнь Гэн и Лао Да всегда имели при себе документы, удостоверяющие, что они являются сотрудниками Лао Бао, а также оружие. Чжун Юй (то есть Чжоу Пин, также являвшийся помощником Чэнь Гэна, впоследствии он приезжал в Москву учиться…) во главе свыше десятка вооруженных товарищей – сотрудников Особого отдела нес охрану вокруг этой гостиницы (около гостиницы и ресторана «Дунфан»).

Чжоу Эньлай, Чэнь Гэн с ответственными сотрудниками Особого отдела совещались о том, как спасти Старика. В конце концов было решено немедленно направить банковский чек на сумму 50 000 юаней Ян Ду для передачи Ду Юэшэну с просьбой найти способ спасти Старика.

Ян Ду являлся негласным членом КПК. Когда-то, в период Цинской династии, он был крупным чиновником, а затем в числе других известных деятелей обращался с петицией к Юань Шикаю, прося его реставрировать монархию и стать императором. По словам Ян Ду, он на собственном опыте убедился, что бэйянские милитаристы не способны спасти страну. Он начал изучать теорию и практику Гоминьдана и Сунь Ятсена и пришел к выводу, что Сунь Ятсен и Гоминьдан тоже не в состоянии разрешить проблемы Китая. Тогда он засел за изучение марксизма-ленинизма, опыта Советского Союза и Коммунистической партии и пришел к убеждению, что только Компартия Китая, усваивая опыт Советского Союза, способна разрешить проблемы Китая. Поэтому он решил вступить в КПК. Благодаря своему прошлому положению он сохранил связи со многими людьми из высших слоев общества, и никто не мог подумать, что он стал коммунистом.

Ду Юэшэн являлся самым крупным главарем Цинбана («Голубая банда») в Шанхае. Говорят, что Чан Кайши был учеником одного из учеников Ду Юэшэна по Цинбану. Ду был одним из крупнейших капиталистов на французской концессии и уже давно принял французское подданство. Поэтому Ду в глазах империалистов и Чан Кайши был авторитетной фигурой.

Однако через два часа Ян Ду вернул чек на 50 000 юаней и сообщил: «Ду Юэшэн говорит, что сделать ничего нельзя. Потому что люди, арестовавшие Сяна, присланы непосредственно из Нанкина. То, что после ареста Сяна его передали через полицейское управление французской концессии, было не более чем юридической процедурой».

Сразу же после ареста Сян Чжунфа был сначала препровожден в полицейское управление французской концессии. Поскольку он был арестован на ее территории, передача арестованных китайским властям требовала обязательного соблюдения этой процедуры. Когда Сян увидел в полицейском управлении французской концессии начальника агентурной группы Лу Лянькуя, он встал на колени и сказал:

– Прошу вас, помогите мне!

– Разве вы не Сян Чжунфа? – спросил Лу Лянькуй.

– Я Сян Чжунфа, – ответил Сян.

– По-моему, вы не похожи на главаря компартии, – сказал Лу, – ваши рядовые коммунисты, арестованные нами, ругают нас на чем свет стоит, проявляя такой героизм! И не было ничего похожего на твою трусость.

Затем Лу, обращаясь к агентам, арестовавшим Сяна, спросил:

– Не ошиблись ли вы с арестом?

– Нет, не ошиблись. Это он, – ответили агенты.

Далее Сян Чжунфа был передан для допроса и следствия в военный суд при штабе в Лунхуа. Согласно информации, полученной Особым отделом, основное содержание показаний, которые дал Сян Чжунфа, сводилось к следующему:

– он просил Гоминьдан «пощадить» его;

– он сказал, что сам являлся подставным генсеком, а фактически власть находилась в руках Чжоу Эньлая и Чэнь Шаоюя… и т. п.

Более того, Сян рассказал врагам о том, где жили Чжоу Эньлай, Чэнь Шаоюй и Бо Гу, сам водил врагов на их облаву. К счастью, Чжоу Эньлай, Чэнь Шаоюй и Бо Гу уже сменили квартиры и тем самым избежали ареста. Работники Особого отдела ЦК полагали: поскольку после ареста Гу Шуньчжана органы ЦК были переведены в другие места, а Сян Чжунфа нигде еще не успел побывать, то кроме бывших квартир Чжоу Эньлая, Чэнь Шаоюя и Бо Гу он ничего не знает. Но оказалось, что он еще помнил адрес архивно-секретного отдела ЦК. Он привел туда врагов, и они арестовали сотрудницу этого отдела Чжан Юэся и ее мужа (по-видимому, был еще ребенок). Ее муж впоследствии в тюрьме «покаялся» перед гоминьдановцами. Сама же Чжан Юэся была освобождена из тюрьмы только когда (в 1937 г.) между Гоминьданом и КПК было установлено сотрудничество во имя сопротивления японской агрессии. Позже она стала женой Бо Гу.

Вскоре после ареста Сян Чжунфа штаб гарнизона направил телеграмму Чан Кайши и запросил, как с ним поступить? Вечером того же дня от Чан Кайши пришла ответная телеграмма: «Немедленно расстрелять на месте!». В спешке Чан Кайши опасался восстания коммунистов и нападения на тюрьму.

Когда член вражеского военного суда зачитал Сян Чжунфа приказ Чан Кайши, Сян с гневом выкрикнул несколько лозунгов: «Долой Чан Кайши!», «Долой Гоминьдан!», «Долой империализм!», «Да здравствует Компартия Китая!».

На другой день все крупные шанхайские газеты дали сообщения об аресте и расстреле Сян Часунфа, а также его показания после ареста. Эти сообщения по содержанию совпадали со сведениями, добытыми Особым отделом.

Но, кроме его показаний, в газете сообщалось также, что Сян имел сожительницу, которая была известной проституткой из дома терпимости на улице Сямынь. Согласно сообщению, когда враги увидели в квартире Сян Чжунфа (в одной из гостиниц, куда Сян только недавно сам переехал) эту женщину, они расхохотались и спросили ее:

– А ты что тут делаешь? Знаешь ли ты, что за человек этот Старик?

– Он банкир, – ответила она, – и внес деньги, чтобы выкупить меня из дома терпимости и сделать своей наложницей.

– Какой банкир, – сказали сыщики, – он один из вожаков коммунистов!

Враги отправили ее обратно на улицу Сямынь в дом терпимости.

Даже после того, как в газетах появились сообщения о сожительнице Сяна, Шаоюй и другие все еще не могли понять, в чем тут дело.

На следующей день, Чжоу Эньлай, Шаоюй, Бо Гу, Чэнь Юнь, Ло Фу и Чжао Жун (Кан Шэн) собрались на квартире Лю Гочжана, чтобы посоветоваться о мерах, которые следовало предпринять в той экстренной и острой ситуации. Поскольку на этой встрече Шаоюй и другие стали задавать Чжоу Эньлаю вопросы: «Почему в газетах пишут, что у Сян Чжунфа есть сожительница?», «В чем же, в конце концов, дело?».

Чжоу Эньлай был вынужден рассказать следующее:

– В тот вечер он не захотел остаться у меня именно потому, что беспокоился за свою любовницу. Он боялся, что если не придет домой, то она будет тревожиться. Поэтому решил обязательно вернуться. Эту любовницу он купил с согласия Ли Лисаня и Гуань Сянъина, ибо Сян Чжунфа часто посещал дом терпимости, и они боялись из-за него осложнений. Я в то время был не в Шанхае, а в Москве, и узнал об этом уже свершившемся факте только после своего возвращения.

Шаоюй тогда сразу же высказал свою критику в адрес Ли Лисаня за его неправильное отношение к Сян Чжунфа, попустительствовавшее его разложению! Он также подверг критике Чжоу Эньлая за то, что раньше ничего не сообщил об этом деле.

Только после этого Шаоюю стало ясно следующее обстоятельство: ведь по решени. Постоянного Комитета его «тройка «должна была собираться поочередно у каждого на квартире; но фактически Постоянный Комитет собирался только у двоих – у Чжоу Эньлая и у Чэнь Шаоюя. Причиной того, что Сян ни разу не приглашал Чжоу и Чэня для встречи у себя на квартире, была боязнь, что Шаоюй узнает о любовнице, которая у него жила.

Первой, законной, женой Сян Чжунфа была его старая подруга, с которой он когда-то вместе работал лодочником на переправе. В это время она и их 8-летний сын жили в Шанхае. Но, хотя Сян вследствие своего идейного и бытового разложения открыто бросил жену и ребенка и стал регулярно посещать проституток, его такого рода действия в конце концов нашли поддержку у Ли Лисаня и других, которые на партийные средства купили ему в наложницы проститутку! Эта проститутка, привыкшая жить шикарно и сорить деньгами, желавшая регулярно ходить к портным и заказывать новые платья, как раз и явилась той нитью, которая привела к Сян Чжунфа вражеских агентов, Гу Шуньчжана и Сяо Нянъи. Поведение же Сян Чжунфа, который, боясь обеспокоить любовницу, вышел на улицу вопреки решению Постоянного Комитета Политбюро и затем, будучи арестован, капитулировал перед врагами, предал своих товарищей и партийные органы, явилось, по существу, итогом его идейного и бытового разложения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.