1. Через преграды и опасности

Рабочая группа покинула Гуанчжоу 9 апреля, а прибыла в Шанхай 14 апреля, поэтому о перевороте «12 апреля» она еще не знала.

В Шанхае советским судам никогда не предоставляли пристани, поэтому пришвартоваться к берегу советский корабль не мог. Он бросил якорь посредине Янцзы, к востоку от Шанхая – за районом Яншупу. Отсюда до берега надо было еще добираться на лодке. Не дожидаясь прибытия представителя советского Генконсульства, Миф распорядился, чтобы 4 китайские товарища первыми поднялись на берег; хотя все четверо не знали еще о перевороте «12 апреля» и плохо знали вообще обстановку в Шанхае.

Вчетвером они наняли лодку и, следуя совету лодочника, поплыли в сторону Цзянваня, чтобы подняться на берег, на улицу Цзюньгун. Хотели поехать дальше на такси в городское правительство, но долгие поиски машин были безуспешными, поэтому они вынуждены были нанять четыре рикши.

Находясь в Гуанчжоу, они знали только о том, что 20 марта шанхайские рабочие подняли третье восстание и победили. Товарищ Ло Инун после восстания стал мэром Шанхая. Поэтому теперь Пань Цзячэнь предложил: поскольку он лично знает Ло Инуна, надо прямо идти в городское правительство. Шаоюй же хотел сперва съездить к своему дальнему родственнику – дяде Чэнь Юлу, учителю средней школы при Хуцзянском университете, что как раз в районе Яншупу, и узнать у него обстановку в городе. Но Пань Цзячэнь настаивал на поездке прямо к городскому правительству, и все с ним согласились.

Неожиданности начались в английском сеттльменте, где полицейские трижды спрашивали: «Откуда?». Рикша Шаоюя шла первой, и первый раз он ответил:

– Из Хуцзянского университета!

На втором и третьем заслонах спрашивали: «Проверяли?». Отвечали: «Проверяли!».

Выйдя из английского сеттльмента, попали во французский, где так же спрашивали: «Откуда? Проверяли?». Отвечали: «Из Хуцзянского университета. На английском сеттльменте уже проверняли!».

Преодолев таким образом два заслона на Французском сеттльментте, достигли, наконец, китайского квартала. Пока рикши проходили через английский сеттльмент, из-за широты улицы невозможно было различить содержание прокламаций на стенах. На французском сеттльменте улица была узкой, и можно было понять, что прокламации были совершенно противоположны друг другу. Были лозунги времен третьего восстания шанхайских рабочих: «Коммунистическую партию Китая поддерживаем!», «Да здравствует победа третьего восстания шанхайских рабочих!», «Добро пожаловать, главком Чан Кайши!» и т. д. Но висели также лозунги, появившиеся после «12 апреля»: «Ликвидировать всех коммунистов!», «Коммунистов расстреливать на месте!» и т. п. Поэтому, прибыв в китайский квартал, Шаоюй предложил не ходить к городскому правительству, поселиться пока в ближайшей гостинице, разобраться в обстановке, а затем принять решение.

Как только остановились в гостинице, Пань Цзячэнь беспечно спросил:

– Хозяин! Где находится городское правительство?

Хозяин ответил с суровой неприязнью:

– Не знаю!

Шаоюй немедленно вышел на улицу и купил свежий номер газеты, из которой узнали наконец, что ситуация в корне изменилась. Все четверо срочно запихнули в гостиничный шкаф книги на русском языке и тетради с записями, сделанными во время учебы в Москве, которые занимали большой чемодан. Шкаф затем заперли, а ключ унесли с собой. В освободившийся чемодан переложили часть одежды, – внешне по-прежнему у каждого было по два чемодана. Снова наняли рикши и отправились в путь.

Но куда идти? Сняли номер в другой гостинице, а затем тут же переселись в третью… Так за день поменяли пять гостиниц, но все еще не вышли из китайского квартала. Только они поднялись наверх в пятой гостинице, как услышали, что внизу вошел человек и поинтересовался:

– Не приходили ли к вам четверо в европейской одежде?

Тут же все они, оставив при себе только деньги и забросив все вещи, бежали через черный ход из гостиницы. Добежав до улицы Сымалу на английском сеттльменте, остановились в маленькой гостинице. Шаоюй позвонил своему дяде, преподававшему в средней школе при Хуцзянском университете, и тот немедленно прибыл к ним. Он рассказал им всю историю третьего восстания шанхайских рабочих и контрреволюционного переворота «12 апреля». С уважением и сожалением рассказал он:

– Я был в городском правительстве, видел вашего мэра Ло. Вот это действительно был народный мэр. У него ничего не было, только длинная деревянная скамейка. Какая скромность! К сожалению, эта власть просуществовала только 22 дня!

Дядя Шаоюя вышел на улицу и купил всем четверым китайскую одежду, а также чемоданы, туфли, носки и т. д., собрал снятые ими с себя советские костюмы; помог им, таким образом, изменить внешний облик.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.