ТАКАЯ ВОТ ПЕЧАЛЬ
ТАКАЯ ВОТ ПЕЧАЛЬ
Такая вот печаль,
Никого и ничего не жаль —
Не жаль бродяг в пыли
И отчаянной моей любви…
Я устал от слез,
От затертых ясных звезд,
Так устал кричать
И лезть в драку сгоряча!
Мне снится много лет,
Как плыву на древнем корабле,
А моря нет давно —
Только камни и сухое дно,
Все друзья ушли
В направлении земли,
Ночь меняет день,
И мне душно в пустоте.
Это серьезно и несерьезно,
Каждому свое —
Мерзнуть под солнцем,
Греться под дождем.
Время — к закату,
И настроенье ход меняет свой,
И я рад, что я живой!
Такая вот печаль —
Я с души своей сорвал печать,
Тревога на душе
Мне рисует белую мишень.
Эй, судьба моя,
Чем порадуешь меня?
Дай мне новый шанс —
И пошли мне ураган!
Накарканный в песне ураган был послан позже, и не персонально Дубинину, а всем москвичам. В 2001 году самого Виталика накрыл «Штиль» — буря наоборот, наизнанку.
Нереализованный сюжет на музыку «Такая вот…»
Чего греха таить? Задумка для песни была совсем другая, по сравнению с которой окончательный вариант «Печали» казался слишком простым. За исключением сна: когда огромный корвет плывет по давно не существующему морю, а все друзья героя уходят по рассыпающимся в прах костям мертвых рыб, по окаменевшим медузам и острым сухим кораллам в сторону Большой Земли. Возможно, на появление этих строк повлияло впечатление от картины художника Константина Симакова «Деревянное море», написанной в его излюбленной коричневой гамме. Картина выставлялась в середине 80-х в скандально известном зале на Большой Грузинской, куда попасть в те времена можно было, лишь отстояв длиннющую очередь: изыски московских сюрреалистов были в моде. Меня обычно проводил на выставку «Двадцатки» художник Александр Гидулянов, любивший рисовать своего родного дедушку в облике египетского фараона. Властителей Египта было нарисовано несколько штук — маленьких и больших. И, вместо положенной по фараоньему рангу бородки косичкой, на подбородке деда Сашка вырисовывал шокируюший внимательных любителей живописи внушительный мужской член (cock). В самом начале «арийской» деятельности Гидулянов, по моей рекомендации, встречался с Векштейном и музыкантами — мне очень хотелось, чтобы Александр оформил их первый альбом. Но, увы, альянса не получилось, художника тянуло совсем в другую сторону- к шедеврам искусства тоталитарного государства, а специфика «металлического» кладбища оказалась чуждой. Наверное, у моего приятеля неплохо получились бы кавера к альбомам РАММШТАЙНА.
В основе первого сюжета «Печали…» лежала одна из версий гибели «Титаника» (без участия актера-красавчика Леонардо ди Каприо). «Я плыл на корабле/ Было мне тогда семнадцать лет» (а может, только шестнадцать) — должен был начать выводить Дубинин своим неповторимым голосом. Сияющий огнями «Титаник» двигался навстречу своей верной гибели — айсбергу. О чем, собственно, и сообщалось народу в другой песне на эту тему, спетой некогда группой НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС. На самом деле причины катастрофы представлялись гораздо увлекательнее и мистичнее.
Глубоко-глубоко, стало быть в темном трюме корабля, покоился «нехороший» груз — египетский саркофаг с мумией фараона. Уже само присутствие такого древнего молчаливого путешественника на борту судна подразумевало неминуемость катаклизма. Цари и царицы Египта не любят, когда тревожат их сон, а уж тем более они недовольны, если их отвозят за тридевять земель. Достаточно вспомнить различные истории о неизлечимых неизвестных самой продвинутой медицине болезнях, которые поражали ученых-исследователей пирамид или просто грабителей, позарившихся на несметные сокровища, сопровождающие фараонов в царство мертвых. Первый раз я столкнулась с вероятностью существования проклятия правителей Египта, когда написала песню «Клеопатра» о великой царице из династии Птолемеев.