Глава 5 Павел Андреевич Федотов

Глава 5

Павел Андреевич Федотов

Павел Андреевич Федотов (родился 4 июля 1815 года в Москве, умер 26 ноября 1852 года в Санкт-Петербурге) – русский живописец. Он был по профессии гвардейским офицером, служил в Санкт-Петербурге. Будучи художником-любителем, посещал в качестве вольнослушателя занятия в Императорской Академии художеств. В 1844 году Федотов подал в отставку, чтобы целиком посвятить себя живописи. Первоначально он рисовал карандашом и акварелью, но с 1846 года стал рисовать масляными красками. Его картины, написанные маслом, такие как «Свежий кавалер», «Разборчивая невеста» и «Завтрак аристократа», получили высокую оценку профессиональных художников и критиков, выставлялись в Санкт-Петербурге в 1849 и 1850 году. В 1848 году Федотов пишет свою самую известную картину – «Сватовство майора». Тем временем его связи с революционным кружком петрашевцев навлекли на него преследования со стороны правительства. Не вынеся придирок цензуры, Федотов впал в депрессию и скончался в психиатрической больнице.

Что должно было случиться, чтобы великий Карл Брюллов, посмотрев на рисунки мало кому известного художника, сказал такую фразу: «Вы меня обогнали»? Должно было случиться на самом деле очень многое. Во-первых, важно критическое отношение Карла Брюллова к себе. Несмотря на бесконечные возвышения, разговоры о том, что он гений и действительно большой талант, он весьма критически относился к себе. И мало того, он как бы внутренне понимал, что его искусство закрывает какой-то период, который уже уходит. А вот рисунки художника, которые он увидел, начинают совсем другое направление живописи.

Вдовушка

1851–1852 годы

Нет человека с более трагической, щемящей судьбой, чем Федотов. Это, наверное, неправильное сравнение, но это русский Ван Гог. Не по живописи, а именно по судьбе.

1852 год был последним годом в жизни трех великих людей. В этом году умерли Карл Брюллов, Николай Васильевич Гоголь и Павел Федотов. Все они были по жизни связаны и все они составляли, конечно же, цвет русской культуры.

«Свежий кавалер». Утро чиновника, получившего первый крестик

1846 год

Трагично сложилась судьба Павла Федотова. В 37 лет оборвалась его жизнь. Он москвич, родился в 1815 году в небольшом домике возле Красных Ворот. Отец его был отставной офицер, участник екатерининских военных кампаний. Человек, о котором Павел Федотов говорил, что правда и совесть были какими-то пунктиками в его жизни. Такой правдолюб, что, когда искали истоки психического заболевания Павла Федотова, искали в его отце. Он любил правду до какого-то болезненного состояния. В семье было еще двое детей. Семья не нищенствовала, но жила крайне бедно.

Без всякой подготовки, без домашнего обучения Павел Федотов был отдан в Первый московский кадетский корпус. Для 10-летнего мальчика оторваться от дома – вообще очень сложно. И обучение было непростое, и учителя часто прибегали к рукоприкладству и розгам. Плюс к этому – муштра, ранний подъем. Но все эти тяготы юный Федотов переносил легко. Нрава он был хорошего, веселого, крепкого телосложения, приятной внешности, учился с огромным удовольствием, замечаний никаких не получал.

Портрет Павла Андреевича Федотова

1840-е годы

Мало того – Павел Федотов проявил незаурядные способности к музыке, научился хорошо играть на гитаре и флейте. Все ему давалось. Память была совершенно уникальная. И он сам писал о себе, что, если он что-то забывал, наступал момент, когда вдруг он сосредотачивался – и как бы лист выплывал перед ним, и он все отвечал прекрасно. Кадетский корпус он окончил с отличием. И конечно же, Павел Федотов рисовал. У него был хороший преподаватель рисования – Каракалпаков, крещеный каракалпак. Павел Федотов рисовал настолько хорошо и быстро, что его соученики это моментально поняли и начали этим пользоваться. Поэтому свои рисунки он не доделывал никогда. Все помогал другим. Учитель его ругал, но понимал масштабы его дарования.

Он был с детства удивительно наблюдательным. А потом, жизнь его в Москве была совсем другая, чем у богатых дворянских детей, у которых был ограниченный круг общения. Павел Федотов имел возможность наблюдать жизнь простых людей, лавочников, ремесленников, быть в гуще этой жизни. И подмечал эту жизнь, как будто фотоаппарат – все детали, всё абсолютно четко, тонко. Его огромные грустные карие глаза (а когда-то – веселые и озорные) внимательно наблюдали за тем, что называется жизнью, и делали свои выводы.

Бивуак лейб-гвардии Павловского полка. Отдых на походе

1841–1842 годы

Федотов учился легко, у него были друзья. Но учитель посоветовал ему посвятить себя живописи, и он впервые задумался о том, что это было бы хорошо. Это то, что ему нравится, и то, чего ему хочется. Ну а рисовать что? Когда ты учишься в кадетском корпусе? Конечно, то, что ты видишь. Портреты друзей, сцены из военной жизни. И это опять здорово у него получалось – и лошади, и шинели, и солдаты, и барабаны. Однажды, когда его работу показали великому князю Михаилу Павловичу, тот пришел в восторг и сказал: «Знаете что, наверное, вам надо профессионально определяться. Если вы захотите, вы можете выйти и в отставку» (а Федотов уже перевелся в Санкт-Петербург, в лейб-гвардии Финляндский полк, уже был офицером, служил в полку, а перевелся туда именно для того, чтобы быть поближе к Академии художеств).

За картину «Встреча великого князя Михаила Павловича в лагере лейб-гвардии Финляндского полка» Михаил Павлович пожаловал ему бриллиантовый перстень и сказал, что он может уже выходить в отставку: ему будет назначено денежное пособие. Что и было сделано. Павел Федотов выходит в отставку и начинает рисовать. Он начинает посещать вечерние курсы Академии художеств. То есть практически Павел Федотов – художник-самоучка. Он приходит в класс батальной живописи к Александру Ивановичу Зауэрвейду (1782–1844) и начинает там опять-таки совершенствоваться – кони, солдаты, форма.

Не в пору гость. Завтрак аристократа

1849–1850 годы

И вот так бывает, что чье-то слово или чье-то вмешательство меняет человеку жизнь. Не то чтобы он тяготился тем, что изображал, но он уже понимал, что это какая-то тупиковая ситуация. Это не то, чего ему хотелось. Он был гораздо сложнее. И потом, жизнь, которая его окружала, была намного интереснее, чем эти бесконечные военные сцены. И он получает письмо не от кого-нибудь, а от Ивана Андреевича Крылова, который пишет ему, что видел его картины, видел его батальные сцены: вы великолепны, вы наблюдательны, вы тщательны в своем письме. Но я вам советую заняться другим. Посмотрите на окружающий вас мир. Посмотрите на нашу реальную жизнь. Ваше место в этой реальной жизни. Ваше место там.

И действительно, слова и авторитет Крылова, которого очень уважал Федотов, всколыхнули тот внутренний процесс, который уже происходил в художнике. А если учесть влияние творчества Николая Васильевича Гоголя – это все привело к тому, что он начинает переосмысливать жизнь и свое место в жизни. Поворачивается к жизни лицом и смотрит на нее совершенно другими глазами.

Встреча великого князя Михаила Павловича в лагере лейб-гвардии Финляндского полка 8 июля 1837 года

1838 год

Маленькие люди. Со своими радостями, горестями и даже со своей мелочностью. Все герои Гоголя становятся и героями Федотова. Мелкий чиновник, получивший орден, любующийся собой и демонстрирующий орден кухарке, которая показывает ему, в свою очередь, его драные сапоги, которые ему нужно чинить. Федотов не смеется над ними. Он не изобличает их. Он такой же, как они, он рядом с ними. Есть горечь, есть юмор, но нет сатирического накала, обличения, как у многих других. Он подсмеивается над ними, но он любит их. И вот эта любовь передана в его картинах.

Свою знаменитую картину «Сватовство майора» Павел Федотов пишет в 1848 году. Это очень распространенный сюжет в то время. Да, мы из дворян, мы майоры, мы благородные. А вот вы-то, купцы, со своим свиным рылом в калашный ряд, вы кто? Вы нажили богатство, но вы никто, мы вас презираем. Но дочку вашу все-таки замуж возьмем! Потому что нам необходимо поправить свое пошатнувшееся положение. Таков, в двух словах, сюжет картины «Сватовство майора».

Она настолько красива, настолько органична, что ее не хочется критиковать. Хотя в ней есть все, за что ее можно было бы критиковать. Вот посмотрите, в основе этой картины – литературный сюжет, который можно пересказать. А живопись – это как раз все то, что пересказать нельзя, что остается за словами, вне слов. Да, эту картину можно пересказать. Но от этого пересказа сама картина абсолютно ничего не потеряет.

Сватовство майора

1848 год

Павел Федотов совершил огромный скачок. Как личность, как человек, как художник, как представитель русской живописи. Все художники, которые были до Федотова – и Рокотов, и Венецианов, и Брюллов, – это были художники, которые оставили свои великолепные картины, но это не картины из русской жизни и русского быта. Это были картины из итальянской жизни. У Венецианова были русские крестьяне, но они тоже были итальянизированные. Они были более красивыми, чем в жизни. А Федотов изображает правду жизни. Не случайно его называют Гоголем русской живописи. И у Гоголя, и у Федотова главный герой – маленький человек, человек николаевской эпохи со своими горестями и радостями.

Но картины Федотова, если бы они были интересны только по сюжету, не сохранили бы до наших дней такой актуальности. Не считали бы Павла Федотова одним из гениальнейших русских художников, если бы речь шла только о том, что изображено на этих картинах. Они неподражаемы и прелестны прежде всего по своей живописи, по своему художественному языку.

Павла Федотова не случайно сравнивали с английским художником Уильямом Хогартом (1697–1764), который писал картины и гравюры из современной ему жизни: «Переулок джина», «Триумф избранных в парламент», «Брачный контракт», – то есть охватывал все стороны современной ему жизни Англии XVIII века.

У. ХОГАРТ

Брачный контракт

1743–1745 годы

У Федотова проявляется интерес к мелким деталям, как у «малых голландцев» (Яна де Хема, Хендрика Сорга и других).

Но если раньше в его картинах, первых картинах, как «Утро чиновника», преобладают эти детали, то в «Сватовстве майора» уже этого нет. Диагональная композиция: майор изображен справа. Он как бы вот сейчас только начнет действо. Он крутит ус в предвкушении начала этого действа. Он изображен в дверном проеме. Свет его освещает. И это миг, когда вот-вот все и начнется. И эта убегающая жеманная невеста, которую мать удерживает. И эта сваха на втором плане. И эта скатерть – видно, что ее только-только вытащили к этому торжеству, а раньше она вот с такой несминаемой складочкой лежала. Эта посуда, которую достают только по торжественным случаям, только для такого случая и готовили, и берегли. И кошка, которая трет мордочку лапой «на гостей». И красивая люстра, которая только что вымыта. Вот сейчас действо начнется, а невеста-то как хороша, а как она жеманна! Она французских журналов начиталась, оголилась чуть-чуть, но вообще-то она у нас девушка скромная. И купец – отец невесты, хотя и неловко чувствует себя в сюртуке и, по-видимому, комфортнее ощущал себя в армяке, все же хочет показать всем, что он тоже не лыком шит, себя и своих близких не даст опозорить. Всё говорит о том, что происходит значительное событие. Художник не только смеется вместе со своими героями, но и сам мог бы поступить так же. Он тоже беден, и с каждым годом все более беден, потому что у отца ухудшалось материальное положение и сестры были на его попечении. Вот мог бы жениться на Юленьке Тарновской, племяннице богатого малороссийского помещика Григория Тарновского, но сказал, что двух любовей он не выдержит – любовь к искусству и любовь к женщине для него несовместимы.

Х. СОРГ

Интерьер с крестьянами, играющими в карты

Первая половина XVII века

Как Павел Федотов отдавался своему искусству, своему творчеству, то, какой след он оставил в русской живописи, – это действительно уникальное явление. Как он, практически самоучка, сумел пройти все стадии – тщательнейшего, красивого, эмалевого письма, не похожего ни на кого, письма, которое сохраняется веками? Как он смог преодолеть этот путь?

Ответ прост. Ценой собственного здоровья и ценой совершенно каторжного труда. Он просыпался, выпивал жидкий чай, обливался холодной водой и шел смотреть. Он ничего не писал без натуры. Ему нужно было видеть объект, писать этот объект. И если ему нужно было найти люстру для «Сватовства майора», то он обходил много квартир, для того чтобы найти именно то, что надо. Любой типаж на своем месте – нет ничего случайного. Все пропущено через сердце и через глаз. И через неимоверный труд. Звание академика он получил именно за «Сватовство майора». И это совершенно не случайно. Но болезнь уже бежала по его стопам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.