Шаляпинские строки

Шаляпинские строки

Многогранность шаляпинского гения — явление поистине беспримерное в истории русского и мирового искусства. Неповторимый певец и актер, режиссер, своеобразный по стилю и языку литератор — автор книг "Страницы из моей жизни" и "Маска и душа". Наконец, скульптор и художник, оставивший нам десятки классически строгих рисунков, пейзажей, автопортретов, автошаржей и карикатур.

Но, оказывается, и этот перечень не исчерпывает всех творческих проявлений столь всеобъемлющей шаляпинской натуры.

Шаляпин — поэт! Вот еще одна, для многих, быть может, не известная и новая грань его непостижимого таланта.

Трудно сказать, сколько стихотворений принадлежит перу Шаляпина, сколько сочинено им в минуты вдохновения стихотворных экспромтов, шуток. Многие из них хранились в памяти его современников и, никем не записанные, никому не завещанные, ушли вместе с ними — навсегда и безвозвратно. Иные же разбросаны на страницах старой российской периодики и по сей день терпеливо ждут своего собирателя и исследователя.

Одно из шаляпинских стихотворений, возможно, лучшее, вошло в литературный сборник "Друкарь".

Этот сборник примечателен во многих отношениях. Поводом к его изданию послужила годовщина торжественного открытия в Москве осенью 1909 года памятника первопечатнику Ивану Федорову — "Друкарю книгь предтымъ невиданныхь", человеку светлой и горестной судьбы.

Форзац литературного сборника "Друкирь"

Ф. Шаляпин. Открытое письмо. Всемирный почтовый союз. Россия

Автор проекта памятника — академик Петербургской Академии художеств скульптор Сергей Михайлович Волнухин. Памятник был воздвигнут Императорским археологическим обществом на средства, собранные по всенародной подписке.

Открытие памятника ознаменовалось внушительной по своим масштабам манифестацией московских печатников, всегда открыто и твердо стоявших в первых рядах русского революционного пролетариата.

Сборник "Друкарь" был подготовлен к печати под редакцией писателя Николая Телешова — организатора известных "Московских сред", объединивших на рубеже двух столетий наиболее видных русских писателей и оказавших благотворное влияние на развитие отечественной литературы и русского издательского дела.

"…время от времени стал приезжать на "Среды" Федор Иванович Шаляпин, не только уже признанный, но и прославленный артист, певший в то время в Большом театре, — вспоминает в своих "Записках писателя" Телешов. — Иногда он принимал участие в общей беседе, нередко любил пошутить, рассказать анекдот, иногда очень сильно прочитывал какой-нибудь драматический отрывок, выявляя и здесь высокое артистическое мастерство, и опять возвращался к шутке и балагурству. А то садился иногда за рояль и, сам себе аккомпанируя, начинал петь"[24].

Одна из таких товарищеских "Сред", на которую собрались только что приехавший в Москву в связи с организацией нового сборника "Знание" Горький, Бунин, Леонид Андреев, Скиталец, Чириков, Телешов и Шаляпин, была увековечена фотографом Фишером. Эта фотография в огромном количестве разошлась не только по всей России, но и по всему миру. Она была опубликована почти во всех русских и зарубежных журналах.

Надо полагать, что Шаляпин не раз выступал перед посетителями "Сред" с чтением своих стихов. Этим можно объяснить настойчивое желание Телешова привлечь его к участию в сборнике "Друкарь".

В связи с этим 2 апреля 1909 года Телешов посылает Шаляпину письмо следующего содержания:

"Дорогой Федор Иванович!

Обращаюсь к Вам с горячей просьбой поддержать хорошее дело. В течение предстоящих месяцев у Вас, может быть, найдется свободный час, чтобы написать для сборника страниц пять-десять-двадцать. Может быть, Вы расскажете о Вашей жизни (Вы иногда так интересно, остро и мило-шутливо рассказывали нам о некоторых эпизодах); может быть, расскажете о разных приключениях, об удачах и неудачах, о первом выходе, о знакомстве с Горьким, о встречах с интересными людьми, о своей интимной работе над ролями, о судьбе своей, о заграничных впечатлениях и т. д.

Это не интервью; это будет рукопись самого Шаляпина, что и дорого. А о чем именно напишете — дело Ваше. Не отказывайтесь от этой недолгой работы. Она нужна для людей, перед которыми все мы — которые пишут и о которых пишут — в некотором долгу. Сборник предположено издать к осени в пользу "свинцовой армии", на устройство инвалидного дома для рабочих и тружеников печатного дела, наборщиков и других уставших или пострадавших.

Бумага, печатание и все иные расходы обеспечены со стороны типографов. Нужно только сделать интересную книгу.

Если бы почему-либо сборник не удалось издать (что, в сущности, невероятно), то я ручаюсь Вам, что рукопись никуда, кроме моего портфеля, не попадет и я верну ее Вам в полной неприкосновенности. Но я получил уже несколько согласий (от Горького в том число, Чирикова и др.), не сомневаюсь в успехе.

К рассказам будут приложены портреты и факсимиле, поэтому прошу дать то и другое.

Если же вы не найдете возможным написать эти несколько страниц, то дайте мне несколько стихотворений Ваших. Я вспоминаю, что они печатались в журналах и их было бы возможно перепечатать.

Очень прошу поддержать Вашим участием хорошее дело. Писать можно обо всем, о чем хотите. Никакого отношения к целям сборника в статье не надо. Было бы интересно публике, а это несомненно.

Рукопись желательно получить по возможности скоро или к 1 июля по адресу: Москва, Чистые пруды, 217, Н. Д. Телешову.

Будьте добры ответить. Надеюсь, что согласны. Очень надеюсь на это и очень об этом прошу.

Желаю всего доброго.

Жму Вашу руку.

Ваш Н. Телешов".

В первых числах ноября, обеспокоенный долгим молчанием Шаляпина, Телешов напоминает ему о своей просьбе:

"…Дорогой Федор Иванович. Извини ради бога, что пристаю "с ножом к горлу"… Сделай одолжение и мне и тем, кто всю жизнь возится со свинцовыми буквами, набирая из них наше и о нас…"

Наконец, на Чистые пруды пришел долгожданный ответ. Вот письмо Шаляпина:

"Дорогой Николай Дмитриевич!

"При сем" — как пишут писаря — прилагаю мое охальное сочинение. Ежели найдете возможным что-нибудь изменить — прошу и буду благодарен, ибо считаю себя пиитом столь ничтожным.

Вы увидите, как я изменил конец стиха, — не знаю, удачно ли. В субботу я еду в Питер; может, зайду попрощаться, а если не сумею, то прошу извинить и почувствовать на расстоянии мое дружеское пожатие руки.

Любящий Вас Ф. Шаляпин.

Мне не нравится слово "глыбы".

Может, найдете слово лучше, прошу, пожалуйста, замените.

Пожар, пожар! Горит восток!

На небе солнце кровью блещет,

У ног моих пучина плещет,

И сердце бьется и трепещет,

И жизнь меня зовет вперед.

В лицо мне ветер свежий бьет.

И тьмы уж нет; и утра луч

Разрезал глыбы темных туч.

Ф. Шаляпин".[25]

Надо отдать должное увлеченности и редакторской активности Телешова. Работа над сборником была завершена им в рекордно короткие сроки. Этому в значительной степени способствовала та готовность, с которой откликнулись на его призыв Бунин, Вересаев, Златовратский, Зайцев, Крашенинников, Чириков, Серафимович, Белоусов, Федоров, Семенов, Скиталец.

Особый вес сборнику должны были придать опубликованные на его страницах размышления Льва Толстого "О жизни и смерти" и четыре чеховских письма.

"Друкарь" вышел в свет в начале 1910 года и сразу же завоевал симпатии и внимание широкого русского читателя.

В нем привлекало все — и то, что он был напечатан в типографии известного всей России товарищества И. Д. Сытина, и то, что он являлся изданием вспомогательной кассы типографов. Привлекали имена и портреты писателей, многие из которых публиковались впервые, факсимиле их автографов на форзаце сборника, вклейка с фотографией памятника "Николы чюдотворца Гостуньского диякону Ивану Федорову".

И конечно же, добрые чувства в сердце русской передовой общественности в первую очередь пробуждали благотворительные цели "Дру-каря". Каждый, кто приобретал сборник, знал, что весь сбор от его реализации поступит на устройство в Москве Инвалидного дома имени Ивана Федорова для тружеников печатного дела.

Стихотворение Шаляпина "Заря" было напечатано в сборнике без редакторских правок. К нему была приложена репродукция с известного серовского портрета.

По своему характеру стихотворение несколько программно, но в каждой его строке ощущается могучее дыхание шаляпинского таланта, страстность, порыв, явная революционная патетичность. Каждая его; строка рождает образ, живописно зримый и яркий. Название стихотворения символично. Можно только пожалеть о том, что оно не было положено на музыку кем-либо из современных Шаляпину композиторов и не вошло таким образом в его репертуар.

Шаляпин создал эпоху в искусстве как певец и актер. Правда, в его письме из Кливленда к дочери Ирине от 2 января 1922 года есть фраза: "Ведь я в душе поэт". Однако его занятия поэзией были все же чисто эпизодическими и не выходили за рамки любительского увлечения, сопутствовавшего великому певцу в минуты его досуга.

И тем не менее, каждое его слово, каждая его строчка, напечатанные на страницах старых журналов и литературных сборников, это — драгоценные крупинки, переплавляющиеся в золотой слиток шаляпинского наследия.