Багамские острова

Багамские острова

У нас в ходу были разные розыгрыши. Разыгрывали по любому поводу. Включили как-то в телефонную практику справочной ответчик: «Ждите ответа». Часами это повторялось, если набрать по определённому номеру. Набирали этот номер у секретаря на редком в отделе городском телефоне, а затем отправлялись искать: «Кто ждёт междугородний разговор?» Такой обязательно находился и терпеливо ждал. «Ждите ответа», – повторялось автоматом время от времени и ждущий с готовностью подтверждал: «Я жду, жду». Засекалось время и определялись рейтинги дебилизма – как долго ждущий ждал не разобравшись?

Пик розыгрышей пришёлся на время нашей защиты. В этот день защищались трое: я, Эрик Гаушус и Семён Зельвинский. Последнего мы так извели розыгрышами, чего он нам, кажется, так этого и не простил.

С защитой на фирме у Королёва долго тянули. Необходимо было создать Учёный Совет. Совет создавался на пике славы Королёва, и он хотел создать всем Советам Совет, собрав в него всех выдающихся учёных страны. В конце концов такой Совет был создан, и голова кружилась от собранных в нём фамилий.

Пока Совет был создан только на бумаге. История каждого сбора его повторялась. Приходилось доставлять лично половине академиков подписные листы. Академики сами или с помощниками читали реферат и расписывались. Для многих поводом были предыдущие подписи: «Уж, если Н. расписался», – рассуждали многие. Собрать массив редких подписей было не просто, но руководству хотелось, чтобы на листах первой защиты расписались все. В обычных случаях достаточно было подписи всего лишь одного легендарного академика, и это считалось бы редкой удачей. Но был и особый момент и особый 1963-ий год, негласный пик скрытой славы Королёва и российской космонавтики.

Семён Зельвинский сопереживал сбору подписей и постоянно интересовался его ходом, и было глупо этим не воспользоваться. В один из предзащитных дней Гаушус с обычным бесстрастным лицом объявил Зельвинскому, что листы с подписями потеряны, и этим вызвал ужас Семёна. «Есть выход, добавил он, – у нас есть талантливый умелец, способный подделать подписи. Конечно, это будет немало стоить». Развернулась мнимая эпопея по «восстановлению» подписей. Каждый день с фронта событий сообщался результат, обсуждение которого доводило бедного Зельвинского чуть ли не до истерики.

Мы шли на защиту, впрочем, без особого страха. И проходя мимо местного гастронома Гаушус даже предложил «махнуть по маленькой». Защита закончилась благополучно. Сохранился набросок заметки с описанием защиты Борисом Скотниковым для отдельской стенгазеты «Последняя ступень». И было ещё много розыгрышей. Они были в порядке вещей. Среди массы розыгрышей самым крупным был спор о Богамских островах.

Багамские острова на космических снимках выглядят совершенно потрясающе. Лазурная в переходных цветах до изумрудного так называемая литораль просвечивает через океанские воды океана, и если нужен пример убедительности абстрактной живописи, то эта красочная океанская акварель чарует взгляд. Однако не эта причина стала выбором спора.

В большой комнате теоретиков спонтанно затеялся спор, что я в ближайшие двадцать лет побываю в любой, наперёд заданной точке земного шара. Спорили мы с Эриком Гаушусом. Ткнули пальцем в карту и вышли Багамские острова. Теперь они рядом, под боком, в сотне километрах от Флориды, а тогда были запредельно далеки, сказочно связаны с пиратскими историями и недоступны из-за нашей секретности нам совсем.

Нас ведь тогда никуда не выпускали. Сам руководитель фирмы Сергей Павлович Королёв кроме оккупационной Германии лишь раз съездил за границу, причём инкогнито, в Чехословакию. Готовился, правда, поехать в Тулузу с докладом Гаушус, и все об этом шутили: «в ту лузу», но до практической реализации этой поездки так и не дошло.

Поспорили, составили договор, что я до 1983 года побываю на Багамских островах. На договоре стояла дата – 1963 год, но привычка расписываться под документом с датой выдаёт 1965 год. Для чего потребовалась эта мистификация? Просто я подумал тогда, что в 1983-ем мне стукнет полсотни лет и можно будет отметить их вместе с датой спора. И я собирал подписи свидетелей – будущих гостей, так как в договоре отдельным пунктом было сказано: в этот день свидетели приглашаются на товарищеский ужин. Словом, думал, что всё равно соберёмся через двадцать лет, а в острова серьезно никто не верил. Мы знали твёрдо, что за границей нам не бывать.

У теоретиков главной каверзой был Гаушус. Номер нашего телефона был похож на номер кабевского хозяйственника Георгия Абрамовича. И хотя это был последний год жизни Королёва, время создания Гаушусом автономной космической навигации, напряжённое время форсирования программы Луны, время по всем приметам нешуточное, шутки и розыгрыши были обильны как в опята в урожайный год. Гаушус выдавал клиентам Георгия Абрамовича, ошибавшимся телефоном, дурацкие указания и убеждающей присказкой его было: «Не узнаёшь? Я узнаю тебя, а ты меня нет?»

После защиты нас с Гаушусом называли кандидаты-телепаты, потому что был и такой розыгрыш. Однажды Гаушус объявил, что познакомился в гостях с телепатом. Есть телефон и можно проверить её способности. Из колоды выбрали карту, которую следовало угадать телепату. Всё было чисто, Гаушус не вмешивался. Он только дал нам номер телефона и назвал имя телепата. Звонили мы, обращаясь по имени – отчеству, ссылаясь на Гаушуса, просили угадать карту. И эта карта Эннкой – женою Гаушуса, игравшей роль женщины телепата, была названа правильно: она была зашифрована именем-отчеством «телепата».

В обед и после окончания работы у теоретиков играли в шахматы: короткий блиц, по три минуты на партию. Ленты графика наших затяжных шахматных сражений с Гаушусом тянулись вдоль стен, вызывая уважение непосвящённых. В соседней комнате, у Токаря висел лозунг: «Так держать, Ильич!», имея ввиду не основоположника советского государства, а инженера Виктора Ильича Комарова, в семье которого в то время произошло пополнение. На стене у них висел и другой лозунг: «Не учи учёного», а на общем столе стоял графин с зазеленевшей водой. Он постоянно вызывал возмущение уборщиц, пока к нему не прикрепили табличку: «Не трогать! Проводится эксперимент по зарождению жизни».

Жизнь шла своим чередом, и непостижимые Багамские острова повернулись к нам лицом. Для контроля полётов на глухих участках витков были созданы плавучие КИПы (командно-измерительные пункты), на которые стали посылать оперативные группы управления. Первым стал переделанный из танкера «Космонавт Владимир Комаров», затем построены четырех палубные теплоходы «Академик Сергей Королёв» и «Космонавт Юрий Гагарин». Их необычный профиль рисовался формой гигантских антенн. С них отправлялись команды управления и принималась телеметрия.

Суда бороздили океаны, а оперативные группы подсаживались на время полёта на корабль. Группу сажали в Гаване, на Кубе, куда прилетали самолётами. Затем корабли отправлялись по течению Гольфстрима к Канаде, к острову Сейбл, печально связанному с «Титаником», и дежурили там весь полёт.

Теоретически группы не покидали советской земли. Сначала ею был самолёт, летевший из Москвы до Марокко. Там он заправлялся перед прыжком через океан. Летали в то время на винтовых самолётах, и случались казусы. Раз над океаном отлетел самолётный винт и пришлось возвращаться в Рабат. Мешали и встречные ветры, и когда топлива не хватало, садились на острова, где придётся. Счастливцам, правда, иногда удавалось уходить из порта приписки Одессы на корабле, но это случалось крайне редко.

Трудно было попасть в такую группу, но когда это удалось, появился реальный шанс приблизиться к островам. Помню первый прилёт в Гавану, где у причала в Рыбачьем порту нас ожидал готовый к отплытию красавец «Юрий Гагарин».

Незабываемы виды Гаваны и затхлый запах воды порта, а затем плавание по океану вдоль берега США. Мы только могли смотреть на эту сказочную страну через телескопические устройства и принимать программы американского телевидения, непривычные для нас. Особенно развлекали нас мультфильмы.

Случалось всякое. Сроки полётов менялись неожиданно и приходилось выкручиваться. Чиновникам МОМ мы были бельмом на глазу, и они действовали по принципу: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». И мы перешли на самообслуживание. Нам давалась министерская чековая книжка и «добро» на партизанские действия.

Пару раз обычных билетов не было, и пришлось брать билеты первого класса. И они стали звеньями «посещения Багамских островов». Нам оформляли эти билеты не в общей очереди, а специальном служебном помещении. Раз в это время вошла в комнату служащая и объявила, что в зале «небезызвестная Лариса Мондрус», улетающая из страны в иммиграционном потоке. Любопытство заставило меня выйти в общий зал.

Ларису я не узнал. Вместо героини новогодних огоньков, где она пела с космонавтами, я увидел измученную женщину. Тесная шапочка скрывала обычно роскошную причёску. Увы, это была с виду не героиня, а жертва выбора. В семидесятых годах непросто давался отлёт с родины.

В наших полётах случались встречный ветер и вынужденная посадка.

«Где мы сели?» – спрашивали мы стюардессу, – «Не на Багамские ли острова?» «Да, на Багамские», – с готовностью отвечала она, и мы начинали верить в счастливую звезду. Увы, в тот раз стюардесса ошиблась и вернувшись извинилась и поправилась: «Сели на Гваделупу, Малые Антильские». И не могла понять глубины нашего разочарования. В тот раз нам не повезлo.

Для нас полёт в первом классе казался недоступной экзотикой.

Кормили в нём просто «на убой». Мы подарили экипажу стихи: «Мы тоже в общем связаны с полётами, желаем вам высоких важных трасс, летайте, коль решили, самолётами и вспоминайте иногда про нас».

Другой раз летел с нами Гена Стрекалов – готовящийся космонавт. Его напарник Володя Аксёнов успел побывать в космосе. Так получилось по словам Стрекалова из-за того, что, оформляя разные бумаги, он писал фамилии по алфавиту: Аксёнов, Стрекалов. Так и пошло. И Гена Стрекалов и остальные, летевшие со мной, стали сначала болельщиками за меня, а затем и свидетелями спора.

Опять был встречный ветер и вынужденная посадка. Теперь уже в Нассау – столице Республики Багамские острова. Нас посадили на военный аэродром базы ВВС США, и заправляли самолёт с пассажирами, на лётном поле. Конечно, это было опасно, но что поделать, такие были отношения и времена периода холодной войны. И в этот момент я внезапно заявляю, что должен покинуть советскую территорию, т. е. самолёт, и выйти на землю Багам.

Пришлось уговаривать экипаж. Сыграло важную роль обстоятельство, что я летел пассажиром первого класса. Я получил разрешение спуститься на аэродромный асфальт по верёвочной лестнице и походить под крылом. Свидетели – Гена Стрекалов и Гера Формин фотографировали меня через иллюминаторы. Мы сочинили в самолёте рукотворный сертификат о посещении островов, под которым подписался экипаж.

Во время полёта космического корабля ответная сторона спора – Гаушус выходил с нами на связь. Между делом он поинтересовался: «А как со спором?» Мы заверили его, что со спором всё в порядке. Гаушус тогда проверил заходы нашего судна в порты (на этот раз это был «Академик Сергей Королёв»), и успокоился, так как заходов на Багамские острова не было.

По возвращению мы представили Гаушусу отчёт: фотографии, свидетельства очевидцев. Была создана шутливая мандатная комиссия, оценившая документы спора и доходы проигравшего. Сумма получилась солидная. По слухам комиссия повела себя нечестно. Собранные в «Арагви», они заявили, что обсуждать им «насухо» скучно. Председатель комиссии Бранец заказал грузинские блюда и вино. А откушав и выпив члены комиссии объявили, что «теперь и так хорошо». Собирались несколько раз.

В конце концов заказали кабинет на сорок человек в «Арагви». Участники, жёны участников спора, свидетели, журналисты дружественного нам научного отдела «Комсомольской правды». И было весело, многочисленны тосты-поздравления и только Раушенбах недоумевал, как это жёны терпят спорщиков, тратя такие большие деньги, и Энна – тогдашняя гаушусова жена мужественно улыбалась.

Но спор есть спор, дело было сделано, спор был завершён. Об этом споре ходили потом легенды и на Физтехе и в отряде космонавтов. Ведь этот спор и его разрешение казались тогда абсолютно невероятными для секретных сотрудников КБ, таким же чудом, как и запуск первых спутников, только в шутливой форме.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.