Бодров Алексей Федотович
Бодров Алексей Федотович
Родился в 1923 году в деревне Татинки Епифанского (ныне Кимовского) района Тульской области. В 1939 году окончил семилетнюю школу. Работал на железнодорожной станции Москва-Бутырская. В Советской Армии с начала Великой Отечественной войны. Первая военная специальность — разведчик. В 1944 году окончил Харьковское танковое училище. 16 января 1945 года танк гвардии младшего лейтенанта Бодрова с экипажем в составе механика-водителя гвардии старшего сержанта И.Ф.Котарева, заряжающего гвардии сержанта Ф.И.Коробова и стрелка-радиста старшего сержанта Е.Е.Суровцева первым прорвался через мост на реке Пилица и ворвался в город Ново Място (Польша). За этот подвиг Алексею Федотовичу Бодрову 24 февраля 1945 года посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Продвигаясь вслед за отходящим противником, танковый батальон Героя Советского Союза гвардии капитана Бочковского достиг южной опушки леса Точице (Польша). Утром — продолжение преследования. А сейчас необходимо заправить танки, пополнить боекомплект, покормить людей и дать им немного отдохнуть.
Командир танка младший лейтенант Бодров не мог заснуть. Рядом на своих местах, завернувшись в полушубки, дремали бойцы его экипажа. Лишь неутомимый механик-водитель Котарев, большой любитель задавать вопросы, и сейчас пытался завести с Бодровым разговор, но, услышав короткие односложные ответы, вскоре замолчал.
Говорить Бодрову действительно не хотелось. Он поудобнее устроился на своем сиденье и погрузился в раздумье. Прислушиваясь к равномерному дыханию товарищей, младший лейтенант думал о том, что еще недавно не знал их, а сейчас они самые близкие его друзья, с ними предстоит идти в бой, делить радость побед, горечь неудач и все тяготы войны. Разные по характеру и возрасту, они были едины в желании скорее победить врага.
Бодров недавно прибыл в батальон, и сразу же у него установились дружеские отношения с командиром танка младшим лейтенантом Тегенцевым и с командиром взвода лейтенантом Гапоном.
Очень нравился Бодрову и двадцатидвухлетний командир батальона капитан Бочковский. Он покорил молодого офицера смелостью, дерзостью и находчивостью. Бодров считал комбата настоящим танкистом, невольно сравнивал его биографию со своей и старался хоть немного быть похожим на него. Они были ровесниками, но комбат на фронте уже давно и потому казался старше своих лет. Бодров пытался припомнить что-либо значительное из своей биографии и не мог. Она у него была самая обыкновенная: школа, танковое училище, потом фронт.
Вчера танк Бодрова был включен в состав отдельного разведывательного дозора. Но останется ли он в нем и завтра? Об этом Бодров подумал уже сквозь сон: усталость взяла свое.
На рассвете личный состав батальона был построен на поляне. По традиции новое пополнение должно было принять гвардейскую клятву.
— Клянемся тебе, наш великий народ, что мы, идя в бой, будем драться до последнего дыхания, пока бьется сердце в груди, а глаза видят врага, — срывающимся от волнения голосом повторял вслед за Бочковским младший лейтенант Бодров.
После построения Гапон, Тегенцев и Бодров были вызваны к командиру батальона. Подходя к штабной машине, Бодров волновался. Он знал, что сейчас должен решиться вопрос: останется он в разведдозоре или нет?
Бочковский сидел, склонившись над картой, разложенной у него на коленях. От установленной в машине печурки веяло теплом, но комбат был в полушубке и шлеме. Прихода офицеров Бочковский словно не заметил. Таким сосредоточенным он становился всегда, когда должен был принять важное решение. Но вот он оторвался от карты и попросил командиров раскрыть планшеты.
— Батальону приказано, — начал комбат, — не ввязываясь в бои за опорные пункты, выйти в тыл противника. Для этого надо прежде всего форсировать реку Пилицу и овладеть плацдармом на ее левом берегу в районе города Нове Място. Ваша ближайшая задача — скрытно подойти к реке, — карандаш в руке Бочковского пополз через лес к голубой ленте на карте, — и захватить переправу. Следует учесть, что мост, вероятно, подготовлен к взрыву. Вместе с вами пойдут разведчики. Последующая задача, если удачно проскочите через мост, с ходу захватить и удержать Нове Място.
Бодров облегченно вздохнул: слова комбата относились и к нему. Значит, он останется в разведдозоре. Опасения рассеялись, а на смену им пришло страстное желание достойно выполнить только что полученный боевой приказ.
От командира батальона вышли когда было уже совсем светло. Выглянувшее из-за горизонта солнце подчеркнуло красоту зимнего леса. Деревья застыли в суровом, напряженном молчании. От легкого прикосновения с их ветвей лавиной осыпался колючий снег. Бодров на миг представил, как танки пойдут через этот, полный неожиданностей и опасностей лес и как на их броню будет осыпаться снег.
Уже подходя к машинам, Гапон обернулся к Бодрову:
— Ты пойдешь первым, я — за тобой, Тегенцев — замыкающий. Остальное, я думаю, ясно. По машинам!
Почти одновременно взревели три мотора. Механики-водители прогрели остывшие за ночь двигатели.
Машина Бодрова шла по заснеженным дорогам и тропам, казалось, настороженно притихшего леса. Кустарник хорошо скрывал танк, но ограничивал наблюдение. Между тем на любой просеке и поляне можно было наткнуться на засаду. Бодров понимал это и до боли в глазах смотрел вперед, по сторонам. Видимо, от этого напряжения ему стало жарко. Он расстегнул полушубок, а затем снял его совсем.
На выходе из лесу танк остановился: двигаться дальше на машине без предварительной разведки было опасно. Бодров доложил об этом по радио Гапону и попросил разрешения лично самому пройти вперед, в направлении моста.
— Согласен, — услышал он в наушниках голос командира. — Возьми с собой двух разведчиков, но не лезь в пекло.
Вскоре три фигуры в маскировочных халатах скрылись в направлении переправы. Стрелок-радист старший сержант Суровцев не отрывал глаз от смотровой щели.
— Пора бы и возвратиться, — спустя полчаса, тихо, ни к кому не обращаясь, произнес он.
— Все будет в порядке, — спокойно, будто убеждая самого себя, ответил заряжающий сержант Коробов.
И снова потянулись томительные минуты ожидания.
Появился Бодров не с той стороны, с которой его ждали. Он остановился около машины Гапона, коротко доложил командиру результаты разведки и побежал к своему танку.
— Что, заждались? — скользнув в командирский люк, весело спросил он. — Обстановка следующая: выйти к переправе кратчайшим путем через дамбу западнее хутора Боровец нельзя — она сильно охраняется. Но к мосту можно подойти с юго-запада. Для этого надо переправиться через речушку Джевичку южнее хутора. Подходящее место для переправы я отыскал. Заводи! — закончил он, обращаясь к механику-водителю.
Преодолев Джевичку, танк Бодрова пересек шоссе, ведущее в Нове Място, и опять нырнул в лес. В лесу параллельно шоссе пролегала проселочная дорога. По ней-то и направил свою машину младший лейтенант.
Расчет молодого командира был прост и смел: используя возможность скрытого выхода к переправе, захватить ее внезапным ударом. Было решено, что остальные танки взвода подойдут к мосту сразу же, как только экипаж головной машины овладеет им.
Подминая кустарник, срезая повороты, танк Бодрова на большой скорости несся к намеченной цели. Она была близка. Вот, круто развернувшись, танк выскочил на шоссе. Впереди виден мост.
— Скорость предельная! — крикнул Бодров.
Теперь все зависело от воинского счастья, которое, как известно, всегда сопутствует отважным. Танк может подорваться на минах, если они поставлены на дороге, а может и проскочить их. Немцы могут встретить его огнем из орудий или фауст-патроном, если успеют их использовать. Наконец, они могут взорвать мост…
Танк быстро приближался к мосту. Все острее нарастало напряжение. Осталось сто, пятьдесят, двадцать пять метров… Бодров подумал о том, что если сейчас фашисты взорвут мост, механик-водитель все равно не успеет остановить машину, и она сорвется в реку.
Бодров видел, как застигнутые врасплох фашисты заметались по мосту, бросились к пушке, стоявшей на противоположном берегу. Припав к пулемету, стрелок-радист Суровцев расстреливал их.
Левый берег был, как встревоженное осиное гнездо. Бодров знал, что там их на каждому шагу ожидает опасность. Но сейчас он желал только одного — скорее проскочить через мост.
Наконец гусеницы танка загрохотали по настилу. Промелькнули первый, второй пролеты, и, подмяв под себя так и не сделавшую ни одного выстрела противотанковую пушку, танк ворвался на улицу города Нове Място, которая начиналась от самой реки.
— Я на левом берегу, веду бой с противником, — доложил Бодров по радио командиру взвода.
— Леша, Леша! — услышал он в ответ возбужденный голос Гапона. — Молодец! Идем за тобой, поддержим, не робей! Курс на центр города. Охрану моста берем на себя.
— Курс на церковь. Вперед! — приказал Бодров механику-водителю. Еще в разведке он заметил эту церквушку, которая была хорошим ориентиром.
Из-за поворота узкой улицы гитлеровцы выкатили противотанковую пушку. Свернуть куда-либо было уже поздно.
— Огонь по орудию! — крикнул Бодров Суровцеву, и сам прильнул к прицелу. Вдруг, перекрывая грохот стрельбы и шум мотора, раздался сильный взрыв. «Неужели подбили?» — мелькнула мысль. Но танк по-прежнему мчался по улице.
«Мост… Отрезали… — вдруг стало до боли ясно Бодрову. — Теперь отступать некуда. Только вперед…»
Подмяв вторую противотанковую пушку и круто повернув направо, танкисты выскочили на широкую городскую площадь. От нее лучами отходили улицы. На одной из них стояло много автомашин. Танк повернул на эту улицу и врезался в хвост колонны.
Первой на пути «тридцатьчетверки» оказалась ремонтная мастерская. От удара из разбитого кузова посыпались болты, инструмент, запчасти. Что попадало под гусеницы танка, потом разобрать было невозможно. Треск, скрежет металла, удирающие гитлеровцы. Позади остались искореженные тягачи, автомашины. Из развороченного автобуса на мостовую вывалилась груда папок с документами. Ветер подхватил и понес вдоль улицы бумаги.
— Слева, в сквере, пушка противника, — доложил старший сержант Суровцев.
Бодров быстро развернул башню. В ту же секунду последовал резкий удар в нижнюю часть корпуса, и вместо движения вперед танк развернулся на месте: перебита гусеница.
Бодров вновь поймал в прицел вражескую пушку и нажал на спусковой механизм. Однако звука выстрела он не слышал, не успел заметить и его результатов. Второй вражеский снаряд разорвался на броне и потряс всю машину. Бодров сильно ударился обо что-то головой и потерял сознание.
Очнулся младший лейтенант от едкого, раздирающего легкие дыма. Горело моторное отделение. Бодров несколько раз окликнул товарищей, плохо слыша собственный голос. Как бы в ответ раздалась короткая пулеметная очередь. Младший лейтенант спустился на днище машины. Стрелял старший сержант Суровцев. Механик-водитель Котарев и заряжающий Коробов были ранены. Оказав товарищам возможную помощь, Бодров прильнул к смотровой щели. Только теперь он понял, что находился без сознания две-три минуты, — гитлеровцы подползли уже совсем близко. Они что-то кричали, видимо, предлагая сдаваться.
А внутри танка становилось все удушливее, уже нечем было дышать. Страшно болела голова, тошнило. Но и выйти из него было нельзя. Голоса фашистов слышались около самой машины.
Со словами «Не сдадимся гадам!» Бодров открыл люк и бросил из него гранату. Фашисты отпрянули от танка.
Воспользовавшись этим, младший лейтенант высунулся из люка по пояс и начал расстреливать их из автомата…
«Коммунист Бодров, — говорилось в политдонесении 1-й гвардейской танковой бригады, — стоя в люке горящей машины, отбивался от гитлеровцев. Он бил их из автомата… бросал одну за другой гранаты. Фашисты падали тут же, около танка.
До последнего дыхания, до последней капли крови бился он с врагом во имя торжества нашего правого дела».
Алексей Бодров погиб, но ворота в город были уже открыты. Вслед за ним еще до взрыва моста успели проскочить через реку танки Гапона и Тегенцева. Ошеломленные дерзостью танкистов, охваченные паникой, гитлеровцы спешно покидали город.
Когда товарищи Бодрова достигли городской площади, они увидели его танк посреди разбитой вражеской автоколонны. Вокруг валялись трупы фашистов, исковерканные и частью сгоревшие машины. Полуживых, обожженных вытащили друзья из горящего танка Котарева, Суровцева и Коробова.
«Коммунист Бодров, — писал, представляя его к званию Героя Советского Союза, капитан Бочковский, — погиб смертью храбрых. Своим героическим подвигом он обеспечил успешное форсирование реки Пилицы передовым отрядам бригады и захват плацдарма на ее левом берегу».