«Мы должны дорожить этого рода добром...»
«Мы должны дорожить этого рода добром...»
Выдающийся русский пчеловод затронул, кажется, все важнейшие звенья практического пчеловодства, не оставив в стороне и племенного дела. Он раньше других своих соотечественников указал на то, что совершенство потомства у пчел так же, как и у всех животных, зависит от качества самцов и самок, что надо стараться разводить только превосходных особей.
Для племенного улучшения пчел вообще и в России в частности Витвицкий видел два пути — разведение пчел от тех семей, которые «доставляют меду и воску более, нежели другие ульи», и использование диких пчел, скрывающихся в лесах и живущих, как им предназначено природой, в дуплах деревьев.
Без племенного улучшения пчел, считал он, невозможно двигать пчеловодство вперед и поднять его на высшую ступень. Особую роль в этом Николай Михайлович отводил диким пчелам, сохранявшим свои исключительно ценные природные свойства, так как их пока еще не коснулась неумелая рука пчеловода и они не испытали ни голода, ни губительной духоты и сырости зимовников.
Неутомимый исследователь немало встречал на Руси пчеловодов, хозяйство которых процветало, и они каждый год получали от своих пчел намного больше меда и воска, чем их соседи. После расспросов оказывалось, что эти «чародеи» время от времени подкрепляли и обновляли свои пасеки роями, которые выходили из дупел, и считали этот довольно простой способ основой успеха. «Я старался убедиться на самом деле в важности этого счастливого открытия, — писал он, - и нашел его верным».
Однажды по просьбе Витвицкого бортники поймали в лесах несколько роев. Он их поселил на своей пасеке, предварительно взвесив. Одовременно посадил в ульи и рои, вышедшие из его семей. Все эти молодые семьи имели одинаковый вес. Поздней осенью оказалось, что дикие пчелы собрали меда почти по три пуда, а пасечные не запасли и по одному. Лесные пчелы, таким образом, имели огромное превосходство над домашними. Их семьи не только быстрее набрали силу, но и оказались чрезвычайно трудолюбивыми. Энергией диких пчел невозможно было не восторгаться.
Много раз сравнивал Николай Михайлович продуктивность по меду и воску семей, находящихся в ульях и живущих в бортях, и всегда перевес был на стороне пчел бортевых. Подтверждало это и пчеловодство старой Руси, основу которого составляли дикие лесные пчелы. «Деды наши, — отмечал он, — славившиеся пчельным искусством в целой Европе, умея ценить боровок, легко обогащались от их трудов». Лесные пчелы не только сохраняли высокую работоспособность, но и превосходно зимовали, почти не подвергались болезням, были энергичны в труде и защите своего гнезда. В снижении злобивости пчел, которое обычно наблюдалось на пасеках, Витвицкий, в частности, усматривал потерю ими природных качеств, которая неизбежно вела к флегматичности, слабой активности, и как следствие — к снижению продуктивности. «Я всегда любуюсь, — признавался он, — на тех пчел, которые больно жалят, — они всегда сносят много и меда. Открытие этого рода сообщал я известным в Европе пчеловодам; они согласились со мной, что это происходит от постепенного ослабления домашних пчел и что должно ослабевших домашних непрерывно поддерживать такими пчелами, которые всегда жили в дуплах».
В то время как в странах Западной Европы диких лесных пчел почти уже не осталось, они продолжали обитать в дремучих лесах России. Витвицкий считал их национальным достоянием и призывал беречь и охранять: «Русские боровки составляют ныне одну из самых лучших пород пчел, может быть в целой Европе. Мы должны дорожить этого рода добром и сберегать его от истребления как для собственной нашей пользы, так и для пользы нашего потомства».
Иностранные пчеловоды и естествоиспытатели, хотя и позже Витвицкого тоже пришли к выводу, что пасечное пчеловодство без помощи бортевого процветать не может. Упадок, который наблюдался в то время в пчеловодстве Европы, они также в немалой степени объясняли недооценкой лесных пчел. Селекционная работа тогда практически не велась.
Разорялись дупла и борти и у нас, уменьшалось их число, обсуждался даже проект уничтожения бортевого промысла, из-за которого якобы возникают лесные пожары. Витвицкий взял под защиту диких лесных пчел и бортничество и направил в Министерство государственных имуществ протест, в котором указывал, что бортевое пчеловодство — главное основание домашнего и что без него впоследствии пчеловодство оскудеет и люди не будут в состоянии «достать даже столько меда и воска, сколько нужно для уврачевания своих больных младенцев». Бортевое пчеловодство, по его словам, наоборот, способствует сохранению лесов, богатству и многообразию цветковых растений. Дирекция западных лесов, уже постановившая уничтожить борти, отказалась от этого решения, рассмотрев представленные Витвицким обоснованные доказательства. Несомненно, своим спасением бортевое пчеловодство России во многом обязано этому замечательному человеку.
Он разработал целую систему использования лесных пчел. Лучшими считал «совершенно диких», которые укрывались в глуши непроходимых лесов и никогда не находились ни в ульях, ни в бортях, поэтому все их природные качества сохранились. Это наиболее ценные для размножения на пасеках пчелы, золотой клад пчеловода, источник прочных доходов.
Ко второму классу Николай Михайлович относил пчел, живущих в бортях. Последний, девятый, класс составляли пчелы самые изнуренные, проведшие зимы в погребах и других сырых помещениях.
От лесных роев он советовал разводить пчел до тех пор, пока вся пасека не обновится. При умелом содержании дикие пчелы долго сохраняют свои превосходные качества, а при периодическом переселении роев из леса к тому же никогда не вырождаются. «Россия будет получать мед от преобразованного пчеловодства только в том случае, — писал он, — если будет заботиться о поддержании рационального бортничества, ибо оно доставит сильных пород пчел для подкрепления ими пчел, изнуренных на пасеках». Кстати сказать, современное пчеловодство в селекционных целях также успешно пользуется дикими пчелами из лесов Белоруссии и Средней России, сибирской и северной тайги.