К Руту за океан
К Руту за океан
В жизни людей, незаурядных по натуре, бывают периоды, в которые особенно ярко проявляется характер, раскрывается их общественная значимость. В жизни Титова одним из таких периодов стала поездка в США.
Мысль поехать в эту самую развитую из всех капиталистических стран мира возникла у Титова не случайно. Ему хотелось собственными глазами увидеть промышленное пчеловодство, самому поработать на крупных американских пчеловодных фермах, во всех тонкостях освоить принятую там высокопроизводительную технологию, а потом вернуться домой и здесь, на родине, воспользоваться ею. Решение было подсказано духом времени, возрастающим интересом к промышленным методам ведения хозяйства.
Бурное развитие капитализма в России, пропаганда рациональных приемов пчеловодства, начатая А. М. Бутлеровым и принявшая широкий размах, обширная информация о зарубежном пчеловодстве и особенно достижениях американских промышленников отразились на состоянии русского пчеловодства на рубеже двух веков.
Даже в глухих лесных селениях Вятской губернии энтузиасты пчеловодства И. Е. Шавров, С. К. Красноперов и другие успешно внедряли рамочные ульи, распространяли передовые приемы через всевозможные курсы, образцовые пасеки, выставки, местную периодическую печать. Вот такие пчеловодные курсы, организованные Красноперовым при Нартасской сельскохозяйственной школе, где была учебная пасека и мастерские по изготовлению вощины и ульев, посещал уржумский крестьянин Абрам Титов. Способный молодой человек вскоре стал заведовать крупными пасеками местного землевладельца.
В 1897 г., когда в Уржумском земстве учредили должность разъездного пчеловода, он занял ее. Деловой и энергичный земский пчеловод давал заказы местным кустарям на дымари, лицевые сетки, кормушки, медогонки, ульи, рамки и снабжал ими пчеловодов, организовал собственную показательную пасеку и обучал на ней крестьян рациональному пчеловодству, на паях купил вальцы Рута и наладил производство искусственной вощины, которую рассылал потом почти во все концы России. Это была самая дешевая в то время вощина.
Титов видел, как изменялось, обновлялось и перестраивалось пчеловодство, как охотно тянулись за советами и знаниями люди, понявшие, что без этого теперь уже невозможно успешно вести дело. Но он знал и другое: как далеко вперед ушли американские пчеловоды, о достижениях которых много писали русские пчеловодные журналы.
Смелая, очень смелая мысль поехать в США овладела им. Не остановили вятского крестьянина ни скромные средства, на которые он мог рассчитывать, ни даже незнание иностранного языка. Друзья, горячо разделявшие решение Титова, помогли деньгами.
И вот Абрам Евлампиевич в Петербурге у Геннадия Петровича Кандратьева. Редактор «Вестника иностранной литературы пчеловодства», конечно, лучше других знал мировое пчеловодство, особенно американское, был в личной дружбе, поддерживал письменные и деловые связи со многими выдающимися зарубежными пчеловодами. Титов, естественно, надеялся на его помощь.
Целый вечер провели они вместе, обсудили цель и маршрут поездки, набросали рекомендательные письма. Кандратьев был поражен начитанностью своего собеседника, его умом, решительностью и высокими устремлениями служить обществу. Ради этого он по доброй воле надолго оставлял семью, хозяйство и один, не зная ни слова по-английски, отправлялся в длительное и небезопасное путешествие. В Титове Геннадий Петрович увидел новый тип русского пчеловода, сформировавшийся благодаря усилиям выдающихся просветителей, к которым по праву можно было отнести и самого Кандратьева.
«Я был бесконечно счастлив, — признавался он потом, — что Василий Михайлович Изергин (В. М. Изергин принял от Г. П. Кандратьева редактирование «Вестника иностранной литературы пчеловодства». — И. Ш.) свел меня с Титовым...»
Было решено направить Титова к швейцарцу Э. Бертрану, от которого, по словам Кандратьева, шли лучи «ко всем светилам пчеловодства и по этим лучам к кому угодно доберешься». С рекомендательным письмом Кандратьева в декабре 1902 г. Титов покинул Петербург.
Поезд помчал его в Женеву. Впервые оказавшись в чужих краях, Титов не отрывался от окна, мысленно отмечая в увиденном все, что касалось пчеловодства. В горах Швейцарии он обратил внимание на небольшие пасеки на склонах гор, состоящие из рамочных ульев системы Дадана или подобной ей, попадались пчельники, как ив России, из неразборных колод с соломенными колпаками. И здесь уходило в прошлое старое пчеловодство. Нередко по сторонам дорог встречались павильоны, которые он видел впервые, — их на родине ни у кого не было. Очевидно, на зиму здесь пчел не убирали в помещения. Судя по многочисленности пасек, пчеловодство занимало не последнее место в сельском хозяйстве этой страны.
Знаменитый Эдуард Бертран, редактор швейцарского пчеловодного журнала, известный во всех странах мира как автор классического труда «Уход за пчелами» (в переводе Кандратьева он был издан и в России), встретил Титова приветливо, но с нескрываемым любопытством. Любезный хозяин, объяснявшийся с гостем через переводчика, помог Титову дельными советами, дал точные сведения о лучших американских пасеках, снабдил рекомендательным письмом к Руту, своему большому другу, которого убедительно просил помочь «симпатичному русскому господину». Для Титова это было очень важно, хотя у него в руках были и другие ходатайства и отношения.
Не теряя ни минуты, заторопился он во Францию на первый же отходящий в Америку пароход.
«Мое путешествие, — сообщал потом Титов в своем первом письме домой, — совершилось благополучно, хотя и не без приключений. 31 января высадился в Нью-Йорке, где пробыл три дня. Завтра буду у Рута».
Титов давно мечтал попасть к Амосу Руту — ведущему пчелопромышленнику США, владевшему не только крупными пасеками, оборудованными по последнему слову науки и техники, но и заводами, где изготовляли ульи и другие первоклассные предметы пчеловодства, завоевавшие мировой рынок. То же настоятельно советовал ему и Бертран.
С помощью добровольных переводчиков Титов представился Руту, изложил цель своего приезда. Желание его исполнилось: он был принят в качестве практиканта. Случилось так, что Титову сразу пришлось заняться племенным делом и технологией промышленного матководства.
В США разводили пчел итальянской породы, которую считали лучшей. Преимущество итальянок перед местной породой, ранее завезенной переселенцами из Европы, по продуктивности и другим качествам было установлено в самых разных условиях климата и взятка, поэтому золотистые итальянки повсеместно энергично вытесняли темных пчел. Но американцы уже пользовались и помесями, которых получали от скрещивания чистокровных итальянских маток с местными трутнями темной породы. Эти матки давали пчел-полукровок, обладавших по сравнению с чистокровными итальянскими, не говоря уж о местных, очень высокой продуктивностью.
На матковыводных пасеках получали улучшенных маток новой так называемой красноклеверной породы, выведенной селекционерами путем отбора и подбора производителей. Эти матки пользовались у пчеловодов особым спросом. Слава о них распространилась далеко за пределы страны. Тысячи маток новой породы экспортировались в Англию, Францию, Германию и другие европейские страны.
Американские итальянки, по словам Титова, «ужасно заинтересовали» его. В большом количестве их получали и на матковыводных пасеках-питомниках Рута, где племенное дело было поставлено на научную основу и исключительно большое внимание уделялось подбору и качеству производителей.
Титов вскоре отправил по почте в Россию двух маток-итальянок американской селекции. Ему хотелось испытать их на родине, где, как он считал, с породами не все обстояло благополучно. «Нам надо искать лучших, самых продуктивных пчел. Уклоняться от налагаемой обязанности, — писал он, — было бы грешно и, пожалуй, стыдно».
Опыт пересылки маток из Америки в Россию был первым и пока единственным в истории пчеловодства. Ему Абрам Евлампиевич придавал особое значение. Он видел, какие масштабы приняла пересылка маток в США, какую выгоду приносило это пчеловодам-промышленникам — и тем, кто их производил, и тем, - кто покупал. В специализации пчеловодных хозяйств, одних — на массовом производстве маток, других, которые потребляли этих маток, — на производстве меда, русский пчеловод усматривал важнейшую особенность промышленного производства США. Без такой специализации он уже не мог себе представить завтрашнего дня пчеловодства России.
Матки, посланные в Петербург, в адрес редакции журнала «Вестник иностранной литературы пчеловодства», дошли благополучно. Но Титова все-таки интересовало их состояние после длительной транспортировки, число погибших в пути пчел-проводниц, количество оставшегося несъеденным корма, подсадка в семьи — вопросы очень важные при пересылках вообще, а сверхдальних — особенно.
Способ почтовой пересылки маток, которым успешно пользовались американцы, был отработан ими до совершенства. Это касалось не только конструкции пересылочной клеточки — портативной и удобной, в которой было предусмотрено все необходимое для жизни матки в пути. Матку обязательно пересылали вместе с рабочими пчелами. Они ее кормили, в их окружении она чувствовала себя нормально. Матку и пчел снабжали полноценным кормом — канди, в состав которого входил мед и толченый сахар. Довольно густая питательная масса хорошо удерживалась в кормовом отделении. Корма хватало на длительный срок. В России в это время маток по почте продолжали пересылать в небольших семейках на сотах с медом.