Евгения Таратута Мурзилка на раскопках
Евгения Таратута
Мурзилка на раскопках
На толстой книжке «Весёлые рассказы и повести» Н. Носова я с улыбкой читаю милую надпись автора: «Дорогой Евгении Александровне Таратута в знак нашей двадцатичетырёхлетней дружбы и на память о нашем общем мурзилочьем прошлом. Н. Носов. 11/II—62 г.». Николай Николаевич чуть ошибся — к той поре было не двадцать четыре, а двадцать три года нашей дружбе, — один год он по щедрости добавил...
Познакомились мы действительно в «Мурзилке», в 1939 году. Был он тихий, очень скромный, с виду даже неказистый, но рассказы его были превосходны. Настоящий юмор, глубокое знание детей. Как нельзя объяснить прелесть настоящих стихотворений, так нельзя объяснить прелесть рассказов Носова.
Вместе с ним я часто ездила в детские библиотеки, в школы и слушала, как он читал детям свои рассказы. Когда Николай Николаевич своим чуть глуховатым голосом начинал читать про Мишкину кашу, совершалось волшебство — дети тянулись к нему, совершенно покорённые этой немудрёной, казалось бы, историей. Радостный хохот вылезал из ребят непрестанно, как вылезала каша из кастрюли...
Редакция «Мурзилки» решила последний номер за 1940 год посвятить Древней Греции. Лев Кассиль придумал интересный и значительный рисунок для обложки номера: рядом со статуей Дискобола стоит мальчишка в красной майке и пытается принять позу Дискобола.
Все вносили свои предложения. На развороте, после долгих споров, решили поместить репродукцию мозаичной картины — «Битва Александра Македонского с персидским царём Дарием», раскопанной в Помпеях.
И. Рахтанов написал рассказ о маленьких спартанцах. Но просьбе редакции профессор Николай Альбертович Кун написал статью — «Почему нужно знать Древнюю Грецию?». Поместили басню Эзопа, несколько легенд, очерки об археологах, забавное стихотворение Наталии Кончаловской «Клад». Но долго не могли придумать, что поместить на последней странице обложки, где обычно печатали рассказ о приключении Мурзилки в картинках.
И вдруг Николай Николаевич придумал:
— Дадим рассказ в картинках «Мурзилка на раскопках!» Я попробую написать...
И написал! У меня сохранился этот номер «Мурзилки». Рассказ Носова никогда не перепечатывался. Я помню, как он всем понравился и как вся редакция хохотала над ним. Художник В. Константинов сделал шесть рисунков, а рассказ Носова был напечатан как подписи к этим рисункам:
«1. Мурзилка узнал, что учёные часто делают раскопки и находят в земле ценные для науки предметы. Он пошёл в лес и принялся копать землю.
2. Копал, копал, из сил выбился. Кажется, ничего ценного для науки не нашёл. (На рисунке: Мурзилка отдыхает на странном камне.)
3. — Ах, я простофиля! ? сказал Мурзилка. — Столько земли наковырял, а под носом у меня камень с какой-то древней надписью на непонятном языке. (На рисунке: Мурзилка рассматривает камень с надписью:
ПЕС
АЛЖЕН
ЯКОШ
КИН
100000040 ГО.)
4. Три километра тащил Мурзилка на спине камень. Двадцать раз отдыхал по дороге и только к вечеру добрался до своего дома.
5. Во дворе никто не мог прочесть надписи на камне. Все говорили: — Это надпись очень древняя. Наш Мурзилка, наверно, скоро профессором будет!
6. Тут пришёл маленький Петя и сказал:
— Здесь с ошибками написано: «ПИСАЛ ЖЕНЯ КОШКИН. ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СОРОКОВОЙ ГОД».
Надо сказать, что не все из редакции сразу прочитали эту надпись.
Несколько своих книжек подарил мне тогда Николай Николаевич: и сборники рассказов, и «Весёлую семейку», и «Дневник Коли Синицына», но они не сохранились...
Мы часто беседовали о литературе, и меня поражали его суждения своей оригинальностью и глубиной. Не было рассказов и повестей для детей веселее, чем книги Носова, а сам Николай Николаевич большей частью бывал грустным, задумчивым и серьёзным...
Кроме редакции, мы часто встречались в разных районах Москвы — на Арбате, на улице Горького, никогда не уговариваясь о встречах, — мы встречались в букинистических магазинах. Других детских писателей я там не встречала... Нас, как постоянных посетителей, пускали за прилавок, и мы спокойно, неторопливо, но нетерпеливо предавались излюбленному занятию: рылись на книжных полках среди старых книг.
Иногда нам везло — или я, или Николай Николаевич находили то, что искали, иногда выходили из магазина с пустыми руками, но всегда — с радостью общения с самыми дорогими друзьями.
Когда в издательстве «Детская литература» готовили очередной том в серии «Библиотека пионера» с повестями Носова, мне предложили написать к ним послесловие. Долго я искала нужные слова, нужную интонацию: чем проще произведение, о котором пишешь, тем труднее о нём написать.
Назвала статью словами самого Носова — «Это в жизни бывает». Эти слова выражали главную особенность его творчества. Библиотекари говорили мне, что ребята, которые обычно никаких послесловий не читают, мою статью читали. Кажется, и Николаю Николаевичу эта статья понравилась.
Я люблю книги Носова. Люблю их читать и перечитывать. И всегда нахожу в них для себя что-то новое.
Самый мой любимый рассказ Носова — «Про репку». Я сказала бы, пожалуй, что это не рассказ, а настоящий роман для дошкольников. Хотя герою его — Павлику — всего пять лет и он ходит ещё в детский сад, а всего в рассказе восемь страниц, — по глубине и силе переживаний героя, по значительности его характера, но творческому своеобразию его личности — этот рассказ, повторяю, можно считать романом для малышей.
Иногда я читаю его ребятам. Они смеются, потом задумываются, и на глазах словно бы становятся взрослее... Прекрасный рассказ!
Как я обрадовалась, когда Лев Кассиль, вернувшись из Японии, рассказал мне, что видел кафе для детей «Незнайка», названное так в честь фантастической повести Носова «Приключения Незнайки и его друзей», которая стала любимой книжкой и японских ребят.
Весной 1973 года я получила от Николая Николаевича его новую книгу — «Повесть о моём друге Игоре» с такой надписью: «Дорогой Евгений Александровне Таратута с весенним первомайским приветом и самыми добрыми пожеланиями от автора. 25/IV — 73. Н. Носов».
Это удивительная книга о мальчике, который стал другом писателя, о его внуке Игоре, о его росте и становлении. Рассказав, как рос его внук, как в несмышлёныше просыпается сознательное отношение к миру, Николай Николаевич захотел рассказать о детстве вообще, о том, как нелегко формируется человеческая личность, и рассказать так, чтобы помочь взаимопониманию детей и взрослых — ведь иногда они говорят как будто на разных языках. Об этом же самом, говорил он мне, он собирается рассказать в книге о собственном детстве.
И вот эта книга вышла. Носов назвал её — «Тайна на дне колодца». Но писатель не дождался её выхода...
Эту книгу Носова подарил мне наш общий друг, хороший детский писатель, надписав так: «Евгении Александровне Таратута от автора предисловия с уважением. М. Бременер. 17 мая 1979».