БОРИС РОЗЕНФЕЛЬД. Забыть его невозможно
БОРИС РОЗЕНФЕЛЬД. Забыть его невозможно
Бежит – бежит стремительное время!
Убегает в небытие, не вернешь его никакими посулами, обещаниями да ухищрениями – оно уходит согласно своим законам, установленным Природой, однажды и навсегда…
Правда, остается человеческая ПАМЯТЬ, которая продлевает радость общения с прошлым. Наполняет жизнью родные голоса, события ушедших дней и лет… Но память только продлевает нам удовольствие воспоминаний, былых встреч, разлук или других знаменательных – печальных или радостных – событий… И память, увы, тоже не вечна…
Таким драгоценным и незабываемым воспоминанием для меня – спасибо судьбе! – остается встреча с лермонтоведом, блистательным рассказчиком, артистом, неутомимым «разыскателем» и ученым Ираклием Луарсабовичем Андрониковым!
Его имя было хорошо известно среди телезрителей 60–70-х годов прошлого века.
«Я хочу рассказать вам!» Этой лермонтовской строчкой называлась книга И. Л. Андроникова, с которой началось мое с ним знакомство…
Слушая по телевидению и по радио талантливые рассказы, я не переставал удивляться и с новой силой восхищаться артистическим даром этого неслыханно талантливого человека!
Так кто же он?! Кто он, человек в трех ипостасях?!
Ученый? Писатель? Артист?
Скорее всего – чародей, маг и волшебник… Мне просто необходимо было личное с ним знакомство…
И оно состоялось в марте 1964 года!
…Это было в Кисловодской курортной библиотеке, и встреча эта оказалась для меня судьбоносной: в меня будто вселился «поисковый дух» – мне захотелось искать интересные факты из жизни замечательных людей, живших на Кавминводах или приезжавших на короткий отпускной срок, и потом рассказывать о них в музее и в санаторных клубах. Наступила новая эра в моей биографии – выступления с рассказами под общей рубрикой «Забытые страницы»…
Первая встреча с Андрониковым была короткой: просто факт знакомства и дорогой для меня автограф, подаренный в этот вечер.
Дело в том, что именно в 1964 году отмечали первый знаменательный юбилей М. Ю. Лермонтова – 150-летие со дня его рождения. Нужно ли говорить, что Андроников в те дни был буквально нарасхват?!!
Я сказал «первый юбилей» – и не ошибся!
Так уж, как говорится, было на роду написано нашему знаменитому поэту:
1914 год – год 100-летия со дня рождения… и начало Первой мировой войны.
1941 год – 100-летие со дня смерти поэта… и Великая Отечественная война!
Было не до торжеств, но ведь к ним готовились заранее. И неудивительно, что к юбилейной дате было сделано очень много: сняты кинофильмы, выпущены книги, прошли конференции.
Двери пятигорского музея «Домик Лермонтова» не закрывались: шел поток посетителей и ценителей поэзии «мятежного сына России».
Бывая на Водах, Андроников считал своим долгом посетить Домик – «последний приют поэта».
И его отзыв:
«Еще раз – и снова неотразимое впечатление! Это одно из самых замечательных мест на нашей земле! Трудно представить себе что-нибудь более скромное и величественное, современное и давнишнее, обыкновенное и возвышенное! Ах, Лермонтов, Лермонтов!
Ираклий Андроников, 30 сентября 1964 года».
Жизнь Андроникова стала неразрывно связанной с жизнью Лермонтова.
Лермонтову Андроников посвящал книги, телепередачи.
Он ищет и дарит «драгоценности» музеям. Среди таких «драгоценностей» в юбилейном 1964 году передал Пятигорску старинный молочник, на дне которого нацарапано: «М. Ю. Лермонтов 1840 года Пятиг.»
Я не буду пересказывать интересную историю находки. Но передавая ее в музей, Ираклий Луарсабович сказал: «При всех обстоятельствах это вещь – ваша. Пятигорская. Старинная. Видимо, дорожная. Судя по всему – лермонтовская. И пусть ею владеет Домик. Пусть стоит она в витрине с посудой тех лет. Пусть обогащает ваш музей».
Я хочу рассказать Вам, уважаемый Борис Матвеевич Розенфельд, что у меня нет этой книги.
С тем большим удовольствием подписываю свое имя на Вашем экслибрисном экземпляре.
С приветом, Ираклий Андроников
Кисловодск, март 1964
И он еще не раз оказывал помощь всем лермонтовским музеям, считая, что они «алтарь поэзии, сокровище человеческой доброты и щедрости».
А как можно забыть такое подтверждение широты его беспокойной души?!
Стараниями ученого был отмечен мемориальной доской маленький домик Карпова в Железноводске, где последние дни перед дуэлью жил М. Ю. Лермонтов… Второе наше свидание проходило в более спокойной для меня обстановке.
Я рассказал о созданном мною театральном музее при Кисловодской филармонии, объяснил, что он на общественных началах и все его фонды – или из моей личной коллекции, или реликвии, собранные за долгие годы усилием и усердием благодарных посетителей нашего литературного очага.
Ираклий Луарсабович одобрил идею, обещал посетить музей и заметил: «Главное, не находить, а делиться найденным со всеми».
Вход в музей на все «театральные субботы» был бесплатным, и потому они всегда проходили при переполненном зале.
– Я бы был безмерно рад устроить такой праздник с Вашим участием.
– Обещаю, – ответил он, – но не в этот приезд. Мучает нездоровье и количество данных обещаний.
Расставаясь, дал добрый совет: «Не ленитесь, запишите и сохраните истории ваших находок, незабываемые встречи с интересными людьми, факты их биографий. Все это пригодится не Вам, так другим исследователям. К этому будет несомненный интерес».
В последующие годы, отдыхая в санатории «Красные камни», Ираклий Луарсабович звонил, приглашал меня на совместные прогулки по парку, и это были поистине праздники души и сердца.
Свиданий было немного, но какое для меня счастье, что они были. Жаль, у меня не было диктофона, магнитофона, чтобы записать эти незабываемые рассказы, и сейчас они были бы ценными и интересными.
Главным героем наших бесед был М. Ю. Лермонтов. Мне казалось, что он знает все: и биографию, и произведения. А он завидовал мне, что живу на этой благословенной лермонтовской земле:
– Лермонтов нигде не был так часто и так подолгу, как на Кавказе. Пять раз – 1820, 1825, 1837, 1840 и, наконец, роковой, печальный и последний в жизни поэта, год 1841. Сосчитайте – это без малого два года, учитывая, что вся жизнь поэта неполных 27 лет. А какие встречи, знакомства, влюбленности! Главное, сколько стихов написано на этой земле! Она самая плодотворная в его биографии.
Запомнились рассказы Андроникова о людях, увлеченных творчеством поэта: В. А. Мануйлове, Б. М. Эйхенбауме, В. С. Шадури, о моем близком друге Д. А. Гирееве. Все они, как говорится, были людьми одной крови. Рассказывали о Лермонтовских конференциях, Лермонтовских праздниках поэзии, на которые съезжались участники со всего Северного Кавказа.
Талантливые поэты посвящали стихи М. Ю. Лермонтову: К. Кулиев, Р. Гамзатов, Д. Кугультинов. Таланты Чечни, Дагестана, Черкесии, Осетии. Они вровень талантом с горными вершинами Кавказа.
Я упомянул про Д. А. Гиреева, но упустил главный факт: при встрече в Кисловодске И. Л. Андроников подарил ему первое редчайшее собрание стихов К. Л. Хетагурова, изданное в Ставрополе в 1895 году газетой «Северный Кавказ».
Ценна первая книга поэта, да и еще с автографом: «Глубокоуважаемому Якову Петровичу на добрую память от автора. Коста».
– Действительно, ценный подарок. Но с ним и первая загадка: неизвестен адресат – кому дарится книга? Кто такой Яков Петрович? Где искать его следы? Я понимаю, что все это мог узнать и сам Андроников. А может быть, уже знал. И тут я догадываюсь: это он мне предлагает такое интеллектуальное упражнение – самому отыскать «клад»…
– Адресат неизвестен, – заметил я нерешительно…
– Ну вот вам и задание, Борис Матвеевич: ищите затерянное, открывайте неизвестное.
Мои предположения сбылись: это был щедрый дар – позволить мне самому вкусить сладость победы или горечь неудачи. Хотя такое открытие было бы ему самому очень кстати: он еще более смог бы упрочить свое имя прекрасного «разыскателя». Но он дарил мне эти волнения – будет ли это моя удача или мой проигрыш! Он дарил мне и муки поисков, и возможную горечь поражения. Или – победу.
Так мог поступить только очень щедрый человек…
Мне трудно подобрать слова, чтобы выразить чувство, которое я испытываю к этому удивительному Человеку. Человеку большой душевной теплоты, доброты и таланта.
Таких не было и, уверяю, не скоро будет…
Андроников – это подлинное чудо и достояние XX века.
В его красочных рассказах будто воочию перед тобой проходит галерея талантливых современников: А. Н. Толстой, С. Я. Маршак, К. И. Чуковский, В. И. Качалов – всех не перечислишь…
Но как охотно он со всеми делился своей дружбой, и как эти таланты окружали его и гордились дружбой с ним! Жаль, многое осталось незаписанным, а это была бы еще одна прекрасная книга.
…Расскажу еще об одной встрече, которая была назначена в музее на весну 1975 года.
Ираклий Луарсабович отдыхал в «Красных камнях», где любил отдыхать и Алексей Николаевич Косыгин.
– Я смогу быть вам очень полезен, – сказал мне Андроников, загадочно улыбаясь. – Я буду «золотой рыбкой» для музея… Попросите меня, а я попрошу Алексея Николаевича помочь решить музейные проблемы. Я хочу быть полезным Вашему детищу. Музей должен не просто жить – он должен процветать! А это значит – дарить радость и знания тем, кто здесь живет и кто приезжает за здоровьем.
Но задуманному не суждено было осуществиться.
Именно в те дни весны 1975 года пришла из Москвы жуткая, непереносимая по тяжести утраты весть: трагически погибла Манана – любимая дочка Ираклия Луарсабовича.
Он срочно вылетел в Москву…
На Кавказе он не был больше никогда.
Спустя какое-то время Андроников позвонил мне, поблагодарил за мою недавно вышедшую книгу – «Лермонтов в музыке».
Память моя сохранила подробности замечаний, вернее, пожеланий: «Жаль, что в предисловии Вы мало рассказали, как удалось разыскать рукописи неизданных произведений. Важны характеристики и создателей, и дарителей, более подробно об архивных источниках. И главное пожелание – в авторских циклах. Вы указываете алфавитный порядок лермонтовских текстов, а нужно – и это обязательно – порядок, установленный композитором, ведь ваша книга – „Лермонтов в музыке”, и поэтому музыка должна быть главенствующей во всем. При возможности указывайте не только первое, но и последующее издание. Все это при условии нового издания. Ну, а за изданное – Вам и Вашему соавтору Л. И. Морозовой – низкий поклон».
Да, Андроников знал, любил и понимал музыку!
Вспоминаю, как мы вместе были на симфоническом концерте. За пультом стоял ныне знаменитый, народный, а тогда совсем молодой дирижер Юрий Иванович Симонов.
После концерта Ираклий Луарсабович пошел за кулисы поздравить его с успехом, поблагодарить за радость, доставленную оркестром в этот вечер…
Сегодня я благодарен за те немногие, судьбой дарованные встречи.
Ах, сколько удивительных и незаменимых людей осталось только в рассказах Андроникова!
Их нет сегодня с нами.
Но они оживают в рассказах и записках, а какие это гениальные личности: И. И. Соллертинский, А. А. Остужев, В. Н. Яхонтов!
Значительно позже на телевидении и радио появились последователи – это и С. С. Смирнов с разъяснениями о героях «Брестской крепости», С. С. Гейченко с рассказами о Пушкине. Крейн, Пиотровский, Вульф, Радзинский… и особая моя гордость и мой верный друг – «кладоискатель» Владимир Вячеславович Секлюцкий. Он совершил настоящий подвиг, создав в Кисловодске с «чистого листа» музей художника-передвижника Н. А. Ярошенко.
Сегодня это слава и гордость не только Кисловодска, это гордость страны. Гордость России. Эта наша «маленькая Третьяковка» (слово «маленькая» не спрячешь ни в какие кавычки!) имеет свыше 8000 подлинников живописи, акварелей, рисунков, графики, предметов старины.
Как приветствовал Секлюцкого и благодарил за свершенное И. Л. Андроников! В память об этой встрече я впервые публикую фотографию на Белой вилле. Среди научных сотрудников музея и эти два чудотворца – Ираклий Луарсабович и Владимир Вячеславович.
Осталась от тех минувших дней и дорогая запись в альбоме:
«Почему я хожу каждый раз в этот музей Ярошенко? Потому, что это чудо энтузиазма, силы, находчивости и любви к искусству».
Присутствующая на той встрече с Андрониковым журналистка Галина Воронина, сидевшая неподалеку от Давида Кугультинова и от Андроникова, приметила такую загадочную неожиданность. Она явно услышала характерную, немного гортанную речь Кугультинова, но самое удивительное, что Кугультинов только с хитрецой оглядывался и ничего не говорил. А речь его хоть и тихо, явно звучала!
Разгадка пришла неожиданно – это Андроников, используя свой феноменальный дар копирования голосов, «выступил» вместо Давида. Заметив, что его рассекретили, Ираклий сделал жест не выдавать его. Оказалось потом, что этот способ вводить слушателей в веселое заблуждение Ираклий Луарсабович использовал и на высоких заседаниях. Второе посещение Андрониковым Ярошенковского музея еще круче и эмоциональнее первого по силе впечатления:
«Замечательный музей, живой не только живописью, но и словом, отношением к делу, делом самим, которое волнует и вызывает восхищенное удивление. Нет, не было бы и 10 процентов впечатления, если бы не было этого доброго энтузиазма, этой гордости созданным своими руками „из ничего” превосходного музея, стоящего рядом со столичными мемориально-художественными музеями.
Ираклий Андроников, 3 октября 68 г.»
Это великий Андроников благодарит за счастье, а скольким людям доставил счастье он своим искусством, оставив книги, телефильмы, и, главное, сколько людей подвигнул на литературные разыскания, сколько музейных работников вышли из тишины музейных залов с рассказами о собранных ими сокровищах!
Завершая воспоминания, мне хочется сказать, что я благодарен судьбе за те, пусть и не такие долгие, минуты и часы, проведенные с этим удивительным человеком – Ираклием Луарсабовичем Андрониковым.
Я всегда буду помнить минуты счастья, которые он так щедро мне подарил.
Ираклий Луарсабович остался в памяти и сердцах всех тех, кто прикоснулся к удивительному, Богом данному таланту.
Забыть его невозможно!
2013
Данный текст является ознакомительным фрагментом.