Часть 1-я Там, за экраном…
Часть 1-я
Там, за экраном…
…Примерно так можно перевести название книги, изданной в Америке 20 лет назад. Издательство «Ардис», если уж выбирало что-то к публикации — то самое-самое (и, тем более, — в переводе на английский): ну, к примеру Окуджаву, Аксёнова, Гладилина, Сашу Соколова. Тем оно и отличалось от других, большей частью крохотных, домашних, расплодившихся по миру с приходом «третьей волны» эмиграции, и компьютерной техники: у нас же каждый второй бухгалтер, и каждый старший инженер имел в запасе вывезенную тайно (!) рукопись. Хотя большей частью и прятать-то, как вскоре выяснилось, было там нечего.
Конечно, бывало и другое: привез с собой Лев Халиф, например, собрание историй из жизни литераторов, рукопись книги «Центральный Дом Литераторов», или бывший «крокодилец» Эмиль Дрейцер — собрание анекдотов из СССР, увидевшее свет на двух языках под названием «Недозволенный смех». Тиражи их разошлись быстро — по университетским библиотекам и кафедрам Штатов, но и в рознице в русских магазинах. И та, и другая книги были впоследствии не раз переизданы — даже и в России.
Здесь я ссылаюсь только на свой издательский опыт тех лет, начала 80-х…
* * *
И теперь — о книге Валерия Головского «Behind the Soviet Screen». Она изначально не претендовала на то, чтобы ввести автора в ряды классиков современной русской литературы — не для того писалась. Но и при этом её литературные достоинства были неоспоримы. Что неудивительно, судите сами, вот фрагменты биографии автора: издательство «Искусство», журналы «Искусство кино» и «Советский экран», помимо множества публикаций в них и в других изданиях, в те же годы он перевел на русский язык книги «Заметки о польском кино», «История мирового кино». Вот такая у человека квалификация.
Автор эмигрировал из России в самом начале 80-х, после чего многократно публиковался в периодических изданиях — в американских и европейских. Так я и познакомился с Головским — после его рецензии, помещенной в парижской «Русской мысли», на только что изданного тогда в Нью-Йорке «Беглого Рачихина». Теперь я понимаю, отчего Валерий обратил внимание именно на нее: ведь и там шла речь о бежавшем из группы Бондарчука киноработнике…
И вот, теперь у меня на столе его новая книга — изданная уже по-русски и в России. «Это книга об истории кино периода застоя, — пишет в предисловии автор, — это воспоминания о людях, о событиях тех лет». О кино? Не только. В одной из глав автор приводит слова Эльдара Рязанова на одном из пленумов кинематографистов:
«Когда я шел сюда, я думал не о том, что надо говорить, а о том, что не надо говорить, потому что все мы, как айсберги, которые высовываются над поверхностью на одну десятую, а на девять десятых остаются под водой». Вот так и знание советского зрителя о так называемом кинопроцессе ограничивалось официозами — сообщениями о присуждении званий, а чаще сплетней типа: «а этот — с этой…».
Иногда, правда, прорывался вдруг слух: Бондарчук после зарубежных съемок отказался сдавать, как это было положено, валютный гонорар в советское посольство: «Не хочу, чтобы на мои деньги сын Подгорного ездил в Африку на сафари!». Так ведь то — Бондарчук. Обошелся ему и побег из киногруппы, на съёмках «Красных колоколов» в Мексике, Рачихина, его ближайшего помощника.
Вспоминает автор в книге и такой эпизод, связанный с «неприкасаемым» режиссером: «Во время одной из встреч в ЦК тогдашний завотделом культуры Шауро оборвал Бондарчука, громко разговаривавшего во время доклада: „Что это вы, товарищ Бондарчук, так себя ведете? Я ведь могу и обидеться!“ Бондарчук громко послал его по матери и добавил: „А если я обижусь, ты знаешь, где ты будешь?!“
Так, наверное, и было бы, коль всё решалось не только и даже не столько степенью известности, но и близостью к партийному руководству. Ну, вот еще эпизод из книги. Брежневу очень нравился фильм Владимира Меньшова „Москва слезам не верит“ и на обсуждение его в редакцию журнала „Искусство кино“ пригласили трёх секретарей райкомов партии, комсомольских работников и даже одного рабочего — члена ЦК КПСС!
„Надо ли говорить, что оценка фильму была дана самая высокая“, — замечает автор. Хотя фильм, действительно, прозвучал в те годы новым словом в советском кинематографе, только мало ли „новых слов“ было упрятано „на полку“ на десятилетия! — и об этом тоже рассказывает Головской. В лучшем случае, менялись концовки, переозвучивались сцены, выбрасывались важнейшие для понимания замысла авторов эпизоды…
Но и при всём, при этом, „Даже самые обласканные и состоятельные, по советским меркам, режиссеры… — пишет автор, — сравнивая свои гонорары с заработками зарубежных актеров понимали, что государство их грабит“. И приводит пример: Ален Делон за три дня съемок в фильме „Тегеран-43“ получил 350 тысяч долларов, а Михаил Ульянов, народный артист СССР, за весь период съемок — 240 рублей»…
Определить жанр этой книги, честное слово, затрудняюсь. Публицистика — да, но и энциклопедия, с любопытнейшей статистикой, которой посвящены многие страницы. Ну вот, например, «Сведения о количестве зрителей посмотревших художественные фильмы за 1 месяц демонстрирования».
Да ведь это не просто статистика кино — это еще и ментальность советского зрителя тех лет. На начало 1980-го лидерами проката оказались мосфильмовские: приключенческий боевик «В зоне особого внимания», мелодрама «Мой ласковый и нежный зверь», еще мелодрама «Черная береза» из Белоруссии, детектив свердловской студии «Лекарство против страха». Ну и так далее…
При этом книга, действительно, увлекательная, а местами читается просто как детектив. Так ведь и правда: страницы жизни советского кинематографа, скрытой от рядового зрителя, вобрали в себя не одну историю, граничащую с сюжетом шпионского романа.
Вот Головской рассказывает о фильме с участием В.В.Шульгина, вышедшего после 12 лет заключения из Владимирской тюрьмы, — его решили использовать в пропагандистской ленте «Перед судом истории»: «Шульгин был нужен, чтобы его устами разоблачить царизм, Белую армию, русскую эмиграцию, Антанту». И дальше:
— Я хочу, чтобы Шульгин сказал: «Я проиграл», — заявил министру кинематографии назначенный режиссером фильма чекист-кинематографист, заметим, действительно талантливый, — Фридрих Эрмлер.
А ещё был к Шульгину прикомандирован — «журналист в штатском», некто В.Владимиров, он был предложен КГБ как автор сценария о раскаянии и признании вины перед советской властью бывшего председателя Государственной Думы. В.Владимиров, он же Вайншток, — в прошлом режиссер (поставивший в 30-х замечательные фильмы «Дети капитана Гранта» и «Остров Сокровищ»), а затем и директор «Мосфильма», после чего многие годы работатал под прикрытием НКВД в журналистике. Теперь он должен был стать автором сценария. Чем не детектив!
Головской рассказывает об обстоятельствах, сопутствующих съемкам, фильм сняли — начальство посчитало его «чистейшей контрреволюцией». Естественно: ведь Шульгин требовал убрать все, что он не хотел произносить — и фильм не был показан…
Хоть дело из прошлого, полувековой почти давности, а любопытно, не так ли? Это сейчас в газеты выплескиваются чуть не ежедневно сведения о склоках в творческих союзах, в Союзах кинематографистов — например, о борьбе за роскошное здание киноцентра, что на Красной Пресне, об увольнении Н.Михалковым директора Дома кино с 15-летним стажем Ю. Гусмана, и по сей день тревожащем своей несправедливостью многих, причастных к российскому кинематографу. Да и о попытках отстранить самого Михалкова от руководства Союзом кинематографистов тоже немало пишется нынче…
А что люди знали тогда о том, что происходило «там, за экраном»?
Теперь знают — и благодаря Головскому тоже.
Кстати, замечу: написать эту книгу мог только автор, не просто близко знающий предмет, но, как в данном случае, и соучаствовавший в качестве свидетеля, а бывало — и не только, во многих коллизиях советской кинематографии.
Я, наверное, захочу взять в аренду несколько забытых мной старых фильмов, чтобы посмотреть их снова, но уже другими глазами. И я не буду удивлен, если книгу Валерия Головского «Между оттепелью и гласностью» станут использовать как учебное пособие в киношколах при изучении истории советского кинематографа, или даже как хрестоматию.
Жаль только, вряд ли читатель найдет ее здесь, в Штатах, в книжных магазинах.
Это было недавно, — опираясь на название новой книги Головского, вспоминаю и такое: минувшим летом мне случилось полный месяц провести в поездках по Штатам, преимущественно по восточным, в городах: Филадельфия, Нью-Йорк, Вашингон…
Редкая удача, когда достало времени не только для дел, приведших туда, но и для встреч с теми, с кем в последние годы поддерживал контакт преимущественно по электронной почте и реже — по телефону (не считая их публикаций в «Панораме»), — с Владимиром Фрумкиным, Владимиром Матлиным, Валерием Головским.
С ними мы дружим мы не первый год и потому мне проще им говорить — Володя, Вадик, Валера, да и они ко мне обращаются тоже «без отчества», что и правильно, все мы примерно сверстники, занимаемся схожим делом.
Так вот, досталось мне привезти из Вашингона, а вернее, его окрестностей (где живет Валерий, в получасе езды от нашей столицы), новый, только что вышедший сборник.
Открыв его на первых страницах, обнаружил главку «Отзывы о книгах Валерия Головского», в числе которых нашлось место и для выдержек из моих книг, опубликованных в разное время в «Панораме», в балтиморской «Чайке». Киноведы, слависты и литературоведы доверили публикацию рецензий на них «Литературной газете», «Славик Ревью», «Культуре». Нечасто выходили книги Валерия — хотя и по ним можно было судить, что работает он непрерывно.
И предисловие к книге Головского Аркадия Ваксберга, помнящего по советскому периоду жизни Валеру Головского известным критиком и журналистом, — «… писавшим и о кино как искустве, и о том, что можно называть „миром кино“» Сам же автор в «замечаниях», предшествующих собственно текстам сборника, говорит, что в книгу включены публикации, написанные как до его эмиграции в 1981-м году, так и позже, когда он «…получил возможность писать то, к чему всегда и безуспешно стремился — не только о кино».
Сегодня только перечисление результатов этого стремления заняло бы не одну страницу, и потому упомяну здесь только его книги: «Между оттепелью и гласностью. Кинематограф 70-х» выпущена московским издательством «Материк» в 2004 г., в России же в 2006 году вышли «Перебежчики и лицедеи», и в 2007-году — «Мерилин Монро. Жизнь и смерть». В периодике публикации за подписью Валерия Головского появлялись — в «Панораме», в «Новом Русском Слове», в «Новом американце», в «Русской мысли», в «Континенте», в «Гранях», в «Стране и мире»… во многих научных изданиях американских университетов.
Кино и вокруг — так бы я определил круг интересов автора, в который он умело приглашает и приводит читателя, в большинстве случаев дотоле знакомого с персонажами книг Валерия по виденным кинофильмам или по рецензиям на них. Что уж тут говорить о Мерлин Монро, легенде мирового киноискусства — её имя и по сей день окружено легендами, домыслами.
Уже будучи знакомым с книгой Валерия, я обнаружил выдержки из неё почти дословные в одном из российских журналов — и, конечно, без ссылок на первоисточник, о чем немедленно сообщил Валерию. Его реакция меня мало удивила: «Да и Господь с ними, я уже занят другими темами». И действительно, спустя некоторое время, возникла новая книга Валерия «Между оттепелью и гласностью» — в Москве, где её издали, она разошлась мгновенно. И вскоре — «Перебежчики и лицедеи» — в России.
Пришел Валерий к этой книге не случайно и естественно. Его тексты появлялись и появляются с завидной регулярностью в периодических изданиях на обоих континентах. Я продолжаю сохранять статью из парижской «Русской мысли», в ней много лет назад Валерий отозвался на «Беглого Рачихина», незадолго до того изданного в Нью-Йорке. По сути это была самая первая рецензия в европейской печати на мою книгу (её название «Когда журналистика становится писательским творчеством» не могло не льстить…) — она и побудила меня разыскать автора в Вашингтоне, что особого труда не составило — Валерий тогда сотрудничал с «Голосом Америки», а статьи его нередко публиковались в нашей периодике.
Возьмем другую книгу Головского — «Это было недавно…» — хотя оборванную фразу, вынесенную на обложку как название книги, можно было бы продолжить «… и давно» — её содержание охватывает периоды, измеряемые десятилетиями.
Автор вспоминает годы службы в издательстве «Искусство», в журнале «Искусство кино», давшим пищу описанию коллизий в организациях, ориентированных на культурную часть советской аудитории, и потому особо контролируемых партийными и правительственными инстанциями. Это само по себе интересно и поныне, спустя много лет — и сегодня можно найти немало схожих черт и особенностей обстоятельств работы нынешних российских учреждений, обслуживающих информацией в области культуры население страны.
Вместе с тем, в книге приводятся сюжеты из обыденной жизни автора, которые можно было бы назвать занимательными, если бы за ними не стояла судьба нашего современника, прошедшего схожими путями… — решение покинуть страну и связанные с этим коллизии, вживание в условия нового, — этому посвящен первый раздел книги «Я вспоминаю». Хотя и последующие ее разделы основаны на памяти — не обязательно о происходившем с самим автором, но на его глазах, в силу служебных отношений или информированности.
А вот история с участием автора — он сумел записать на магнитофон выступление Эльдара Рязанова на Пленуме Союза кинематографистов в декабре 80 года, текст резкого полемического выступления режиссера, боровшегося с партийными чиновниками за выпуск на экран его сатирической картины «Гараж», вскоре появился в «Новом Русском Слове» — его Головской вывез из страны и передал его для публикации в эмигрантскую газету.
Не менее знаменательно описана и судьба фильма Кончаловского «История Аси Клячиной…», — где рассказывается о том, что с фильмом зрители смогли познакомиться лишь 20 лет спустя…
Отдельно в этом разделе книги стоит рассказ о том, как автор исследовал достоверность легенды о подарке Сталиным Рузвельту фильма «Волга-Волга». Читатель «Панорамы» может помнить публиковавшиеся в ней выдержки из рассказа Головского о смерти Мэрилин Монро, чья жизнь и смерть остаются и по сей день окруженными таинственными обстоятельствами. Продолжая эту тему, Головской приводит и анализирует сенсационные сведения, появившиеся в русском варианте журнала «Плэйбой», о том, что ФСБ передала США «Дело» актрисы, разрабатываемое КГБ, — из которого следует, что она, по инициативе Лубянки, тайно провела 8 дней в СССР; и там же — о ее связи с неким советским разведчиком «Вадимом».
Последующие разделы книги включают в себя эссе «О литературе — серьезно», рецензии, фельетоны и публицистику, эти тексты во многом не теряют своей злободневности и сегодня, спустя годы после их первой публикации.
А вот раздел с рассказами Головского — о них нужно говорить особо — их, без натяжки, можно назвать «художественной прозой», при том, что, в ряде случаев, в их основе лежат действительные события, участником которых оказался сам автор. Хотя этот дар легко угадывается и в его эссе, вошедших в сборник, и в его публикациях в периодических изданиях.
Остается только пожалеть, что рассказам уделено в книге столь малое место. Завершая эти заметки, я храню надежду, что в недалеком будущем мы сможем открыть новый сборник Валерия, полностью посвященный его художественной прозе — и совсем не обязательно это будут короткие рассказы: Головскому вполне по силам жанр повести, а то и романа. Почему бы не предположить, что он уже работает над ним, — ему не занимать ни житейского опыта, ни писательского таланта.
* * *
Новая книга Валерия, естественно, как бы встроила себя в ряд ей предшествующих, на первых ее страницах приведены отзывы о них, в том числе и мой, что лестно. Вот бы, пригодилось бы что-нибудь и из этого текста для следующей его книги, которая, я знаю, не за горами — Валерий всегда «при деле», ему есть что вспомнить, что сказать читателю.
В своем авторском предисловии Валерий говорит «многое осталось в прошлом, стало частью истории…», и, как бы между прочим, замечает, что сам он не вполне уверен в подборе части отобранных им текстов, опубликованных до того в разные годы. Головской дает возможность судить об этом самим читателям, а у книги их будет немало, — чему порукой выпустившее её издательство «Чайка», сотрудники которого отличаются отменным вкусом — их книги на прилавках не залеживаются.
Итак, продолжая тему…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.