Истоки

Истоки

…Город Царицын считается в 350 верстах от Саратова; он лежит на правом берегу на холме; он невелик и имеет форму параллелограмма с 6 деревянными укреплениями и башнями. Живут в нем одни лишь стрельцы, которых здесь было 400; они должны были бдительно следить за татарами и казаками…

Адам Олеарий

Основанный в конце 16 века, Царицын был построен как крепость для защиты южных рубежей Российского государства. Первоначально он размещался на острове Голодный, но тут его постоянно затапливал весенний паводок, и в конце концов город был перенесен в пойму реки Царица. (цагы ца, что в переводе с тюркского означает «мутная вода», либо, по другой версии, сары чин — «золотой песок»). После необходимость в крепости отпала, и Царицын развивался как типичный уездный город.

Отсюда и пошел род Косицыных.

Вспоминает Лидия Николаевна:

— Рядом с Царицыным жили мои дедушка и бабушка. Дедушка, Кузьма Константинович, обладал очень красивым почерком. К нему нередко обращались, чтобы помог составить прошение к царю. Женившись на Прасковье Федоровне, дедушка почти тотчас по призыву был послан в Астрахань — служить казаком. Он взял котомочку, бабушка — узелок, и они отправились.

В Астрахани у молодой четы не было ни родных, ни знакомых. Кузьму Константиновича тут же забрали в часть, а Прасковью Федоровну пригласил остановиться у себя генерал, эту часть возглавлявший. Его супруге приглянулась Параша — ей было предложено место горничной.

Через несколько дней Кузьма Константинович решил посмотреть, как устроилась жена, и попросил увольнительную. А генералу так понравилась юная Параша, что он не давал ей прохода. И в тот самый момент, когда молодая женщина накрывала на стол, а генерал стремился так или иначе ее поцеловать — на пороге встал законный супруг.

Кузьма Константинович молча наблюдал. Посреди комнаты огромный стол, Параша метнется в одну сторону — генерал за ней, она в другую — и он туда же.

— Марш отсюда! — только и сказал казак жене.

Своему командиру он ничего выговорить не мог, но Парашу немедленно увез. Да еще и отругал порядочно, чтобы впредь не смела давать повода для хозяйских забав.

Когда служба была окончена, Косицыны обосновались в Царицыне. Один за другим пошли дети — четверо сыновей, две дочери… Жили на квартирах, но хозяева то и дело отказывали многодетной семье — малыши плачут, болеют… Неудобных жильцов просили съехать. Хозяева вздыхали: «Были б вы без детей!»

Кузьма Константинович еще до армии начал работать счетоводом, и оказался в этой области настолько талантлив, что, в конце концов, сделался главным бухгалтером у предпринимателя Войкова, владельца маслозавода. О нем шла добрая слава — своих работников он обеспечивал одеждой, тем, кто женился — помогал справить свадьбу, построить дом.

Устроившись на новое место, Кузьма Константинович также немедленно занялся строительством — причем дома возвел два. Один — для своей семьи, в другом — поселил стариков-родителей, чтобы удобнее было о них заботиться.

Годы спустя Войков подозвал дедушку и показал запись его долгов.

— Кузьма Константинович, видите — я ставлю на этом крест. Ничего не должны вы мне больше. Ценю хорошую работу! Когда трудился ваш предшественник, я получал лишь одну третью часть доходов с завода. А вы — честный человек.

После революции царицынских предпринимателей и помещиков вывезли на барже на середину Волги — и расстреляли. Бабушка их по фамилиям называла, рассказывала — кто чем занимался… Их немало было… Мастера своего дела… Такие булочки пекли в Царицыне, что аромат — на весь город. Венские плюшки!

Некоторые уехали — во Францию, в Америку. А кто не успел — расстреляли всех.

Но Войков никуда не удрал — его спрятали рабочие. Он так к ним относился, что они его берегли!

Кузьма Константинович уходил на работу, едва всходило солнце. А вскоре в ставни его дома уже кнутами стучали извозчики.

Это по дороге на маслозавод дедушка останавливал тех, кто вез товары на рынок.

— Что у вас — мука? Крупчатка? Почем? Беру…

Расплачивался и давал адрес. То было время, когда никто никого не обманывал — заказанный товар доставляли в целости. Бабушка смотрела в окно, и видела телегу, груженую мешками. А что закупал дедушка помногу — так не с сумочкой же хозяйке ходить на рынок — при такой-то семье…

Бабушка шла будить сыновей.

— Идите разгружать!

Только, недовольные ранней побудкой, мальчишки на плечах перетаскают мешки, и лягут досыпать, как вновь стук в ставни:

— Открывай, хозяйка, ворота…

Это неугомонный дедушка прислал уже телегу с арбузами, или подводу с дынями.

Хорошо, что в основательном хозяйстве имелись — и сарай во дворе, обложенный кирпичом, и большой погреб…

* * *

В Царицыне находился мужской Свято-Духов монастырь, во главе которого стоял Илиодор (Труфанов).

Для справки:

Это была зловещая фигура правого движения начала XX века. Илиодор устраивал митинги, на которые сходились значительные толпы народа; вёл крайне резкую агитацию против евреев и инородцев вообще, против интеллигенции, с призывами к погромам; постоянно нападал на высших должностных лиц на государственной и на церковной службе. Прибегая к демагогическим приёмам, говорил об интересах страдающего крестьянства.

В 1907 г. Синод запретил ему литературную деятельность, но, пользуясь покровительством различных влиятельных лиц, он не подчинился этому запрету и остался безнаказанным. С помощью Григория Распутина Илиодор нашёл покровителей в государственных сферах, но тут же начал сам бороться с влиянием Распутина. В 1908 году он, однако, был переведён в Царицын. Здесь деятельность его, под покровительством саратовского епископа Гермогена, развернулась ещё шире.

Его проповеди принесли ему громадную популярность у части населения, в них, несомненно, проявлялись некоторые демократические стремления. Илиодор резко нападал на местную администрацию, в частности — на саратовского губернатора. Занимался исцелением больных и изгнанием бесов из кликуш и различных припадочных, что создавало ему ореол святого и чудотворца.

По благословению Григория Распутина основал в Царицыне мужской Свято-Духов монастырь. Когда в 1909 г. Синод запретил Илиодору служение, Илиодор назвал распоряжение Синода «безблагодатным и беззаконным» и продолжал служить. Синод постановил перевести Илиодора в Минск, но Илиодор не поехал, и постановление было отменено.

Саратовский губернатор Татищев в 1910 г. был переведён на службу в Петербург. В 1910 г. Илиодор за оскорбление полиции был приговорён судом к месячному аресту, но это постановление в исполнение не было приведено. В январе 1911 г. состоялось постановление Синода о переводе Илиодора в один из монастырей Тульской епархии. После двухдневного шумного протеста Илиодор подчинился постановлению Синода и выехал из Царицына, оставив около 500 000 руб. долга, сделанного им для постройки нового храма и других монастырских нужд. Через месяц Илиодор бежал из Новосильковского монастыря, вернулся в Царицын и возобновил свою деятельность.

В течение 1911 года он отправился в паломничество через поволжские города в Саров, причём толпы его поклонников совершали буйства, избиения прохожих и т. п. В январе 1912 г. состоялось, и было приведено в исполнение постановление Синода о заточении Илиодора во Флорищеву пустынь Владимирской епархии. В октябре 1912 г. Илиодор внезапно обратился с посланиями в Синод и к почитателям, в которых заявлял, что раскаивается в своей деятельности, просит прощения у евреев, отрекается от веры в православную церковь. В ответ Илиодор по постановлению Синода был расстрижен и освобождён из монастыря.

С 1914 года Илиодор жил в эмиграции. Большая часть поклонников от него отшатнулась, и он потерял былое значение. Участвовал в левом движении, после Октябрьской революции предложил свои услуги большевикам. С 1918 г. по 1922 г. снова жил в Царицыне. Почувствовав опасность, бежал в США, где опубликовал записки о Распутине — «Святой чёрт». Умер в должности швейцара небольшой гостиницы.

Вспоминает Лидия Николаевна:

Илиодор был очень красивый, очень! Когда шла служба — в монастырь набивались юные прихожанки. И все на него смотрели.

А дедушка Кузьма Константинович был там старостой. Такой строгий! По воскресным дням, чуть свет поднимал всех своих детей, чтобы шли в монастырь Богу молиться. А им спать мечталось, в храм не хотелось до смерти…

Тогда рядом с домом была степь. А там — море цветов. Тюльпаны! Целые ковры из тюльпанов. А полевых цветов сколько росло, какой запах стоял! И дети, вместо монастыря, шли в эти тюльпаны. А потом, дома, получали хорошую порку. Дед даже в переполненном храме — своим зорким глазом сразу видел, что их нет.

В то время в Царицын часто приезжал Гришка Распутин — и все время останавливался у бабушки. Тетя Поля моя вспоминала: «У него была рыжая бородка, и он все мной интересовался. Позовет меня — я старшая, на колени посадит… Косы у меня были длинные… Один раз он снял кольцо с мизинца и надел мне на палец».

И священники из Москвы останавливались у нас — бабушка отводила лучшие комнаты, и готовила им, пока они находились, так сказать, в командировке.

А потом, когда случилась революция — Илиодор уехал с прихожанкой, которой было всего 15 лет — в Америку. И очень много золота увез, драгоценных икон…

Бабушка говорила: «Какой грех он на душу взял!».