Глава вторая. В краю лесов и болот

Глава вторая. В краю лесов и болот

Учеба на курсах подходила к концу, каждый день был настолько загружен полевыми и классными занятиями, что время летело незаметно.

После курсов хотелось, естественно, вернуться в свою армию. Но вызвавший меня 29 марта на беседу начальник управления кадров Главного политического управления генерал Н. В. Пупышев без какого-либо вступления сразу объявил:

— Подписан приказ о вашем назначении на должность начальника политотдела 3-й ударной армии. Получайте направление и будьте готовы к отъезду на фронт. Но перед этим вас, бывших слушателей курсов, примет Александр Сергеевич Щербаков, даст необходимые указания по работе. О боевой же обстановке в полосе армии узнаете в политуправлении фронта.

На этом беседа закончилась. Желание вернуться на прежнее место службы не сбылось.

О 3-й ударной армии мне, кстати, было уже кое-что известно, так как на Северо-Западном фронте ее войска действовали по соседству с нашей 1-й ударной. Формировалась она на Волге, называлась вначале 60-й резервной. Осенью 1941 года отдельными соединениями принимала участие в боях под Москвой, затем была преобразована в 3-ю ударную армию и перебазирована на Северо-Западный фронт. С рубежа озера Селигер вела наступательные бои в направлении Холм, Великие Луки, вышла на ближние подступы к городу, частью сил участвовала в окружении демянской группировки противника. Но все это было в прошлом. Теперь же, в марте 1943 года, ее соединения и части находились где-то западнее города Великие Луки. Но где именно? Далеко ли она сумела продвинуться на запад после ликвидации великолукской группировки противника и освобождения города? Об этом, конечно, можно было бы узнать и у Пупышева, но, видя, как он занят, я не решился донимать его расспросами.

На следующий день слушателей Особых курсов принял начальник Главного политического управления А. С. Щербаков. В дружеской беседе он подробно рассказал о положении на фронтах. Итоги Сталинградской битвы охарактеризовал как начало коренного перелома в ходе войны. Порекомендовал продолжать изучение опыта наступательных операций, неустанно овладевать поступавшей на фронт новой боевой техникой, учиться бить врага беспощадно, добывать победу малой кровью.

— Учиться воевать по-настоящему необходимо всем, — подчеркнул он. — Но особенно политработникам, так как многие из них пришли в Вооруженные Силы уже во время войны, без достаточных специальных знаний.

Далее А. С. Щербаков сообщил, что Наркомом обороны СССР издан приказ о военной подготовке политсостава, согласно которому каждый политработник к ноябрю 1943 года обязан сдать зачеты по знанию боевой техники, вооружения и новых, только что изданных тогда воинских уставов.

Особое внимание Александр Сергеевич обратил на необходимость активизировать работу первичных партийных организаций, на еще большую высоту поднять их роль в жизни войск.

— Главным политуправлением внесено в ЦК ВКП(б) предложение об изменении организационной структуры военных партийных организаций, — сказал он. — Признано необходимым иметь первичные парторганизации не в полках, а в батальонах, что должно еще больше приблизить их к личному составу, повысить уровень партийной работы.

Эти изменения диктовались еще и тем, что тогда в ГКО как раз обсуждался вопрос об упразднении института заместителей командиров рот и батарей по политчасти и о переводе значительного числа политработников данного звена на командные должности.

Словом, предстояла большая и ответственная перестройка всей системы партийно-политической работы.

После приема у А. С. Щербакова я сразу же, как было приказано, начал собираться к новому месту службы. Ехал уже полковником. Приказ наркома о присвоении нам командных званий был объявлен еще в конце 1942 года.

Поезд до Торопца отходил ночью. Перед тем как отправиться на вокзал, несколько раз пытался связаться по телефону с Горьким, где в то время проживала моя семья. Но безуспешно. Телефонистка все время повторяла: «Номер не отвечает».

В заполненном пассажирами, но все же очень холодном вагоне мысли как бы сами собой настроились на воспоминания о довоенных горьковских встречах, о замечательных воинах 17-й Горьковской Краснознаменной стрелковой дивизии, в которой в должности начальника политотдела началась моя служба в Красной Армии. Вспомнился ее командир Терентий Кириллович Бацанов, скромный и добродушный человек, но волевой, требовательный военачальник. Именно он стал моим главным наставником и другом в первые годы военной службы.

В 1938 году, когда я был назначен начальником политотдела этой дивизии, у Т. К. Бацанова был уже за плечами огромный опыт командования войсками. В вооруженную борьбу за Советскую власть он вступил в 1918 году на Гомельщине как организатор и руководитель партизанского движения. Став затем командиром Красной Армии, принимал активное участие в боях с бандами басмачей, был награжден орденом Бухарской Советской Республики. После гражданской войны окончил военную академию. В годы мирного социалистического строительства 17-я стрелковая дивизия под его командованием неоднократно получала отличные оценки по боевой и политической подготовке, занимала первое место в Московском военном округе. А когда пришло время применить полученные в процессе мирной учебы знания на деле, воины соединения показали величайший пример организованности, бесстрашия и отваги. В ходе советско-финляндской войны полки 17-й дивизии действовали на главном направлении и, несмотря на трудности, на снежные заносы и лютые морозы, добивались высоких боевых успехов. Семеро ее воинов — красноармейцы Иван Бойцов и Василий Мичурин, младшие командиры Николай Кожанов и Иван Ударов, лейтенант Михаил Баков, политрук Николай Власенко и младший политрук Петр Костров — удостоились высшего отличия Родины — звания Героя Советского Союза. А на Знаменах 17-й стрелковой дивизии и одного из ее полков засверкал орден Красного Знамени. Такую же награду получил и командир дивизии Т. К. Бацанов.

Терентий Кириллович погиб в первые же месяцы Великой Отечественной войны. Светлая память о нем хранится в моем сердце и поныне.

Для меня, ставшего политработником после учебы в Историко-партийном институте красной профессуры, не имевшего систематической военной подготовки, почти три года службы в 17-й стрелковой дивизии явились большой школой становления и совершенствования. Этим я во многом обязан как Т. К. Бацанову, так и военкому дивизии Ф. Н. Воронину, начальнику штаба Ф. М. Харитонову, старому коммунисту, в годы Великой Отечественной войны командовавшему общевойсковой армией, и многим другим. В познании основ военного дела, оперативного искусства, основ стратегии и тактики неоценимую помощь оказывал мне в первые годы военной службы и И. Т. Гришин, в то время еще подполковник, начальник оперативного отдела штаба дивизии, а позже командующий 49-й армией. Кстати, с ними я потом не раз встречался на дорогах войны.

В дивизии неоднократно бывал Павел Иванович Батов, тогда только что вернувшийся из Испании, где сражался в составе республиканских войск. Он командовал корпусом, в который входила и наша 17-я стрелковая.

Думы, воспоминания о годах прошедших… А между тем поезд мчал меня к фронту…

В лесной массив у деревни Плаксино, где располагались штаб и политотдел 3-й ударной армии, удалось попасть лишь через двое суток после выезда из Москвы. А перед этим я почти весь день провел в штабе Калининского фронта, получал необходимые указания от члена Военного совета Дмитрия Сергеевича Леонова и заместителя начальника политуправления — начальника отдела пропаганды и агитации Николая Ивановича Филатова.

К тому времени приказ Наркома обороны СССР о военной подготовке политработников здесь уже был получен. В беседе со мной Д. С. Леонов потребовал: сразу же по прибытии на место приступить к его выполнению. Заканчивая разговор, посоветовал:

— Начните свою работу с обстоятельного изучения материалов об освобождении войсками армии Великих Лук. В них много интересного и поучительного как в военном отношении, так и с точки зрения опыта ведения партийно-политической работы. Особенно в ходе уличных боев. Это в дальнейшем очень пригодится, ведь нам предстоит освобождать еще немало городов.

3-й ударной в ту пору командовал генерал-майор К. Н. Галицкий, в недалеком прошлом заместитель командующего 1-й ударной армией, из которой выбыл по ранению.

— Будем считать, что наша совместная служба продолжается, — крепко пожимая мне руку, сказал Кузьма Никитич, выслушав доклад о прибытии. — А теперь познакомьтесь с членом Военного совета Андреем Ивановичем Литвиновым, — кивнул он в сторону стоявшего у стола худощавого генерал-майора.

— Мы, кажется, уже знакомы, — здороваясь со мной, сказал Литвинов. — Встречались в начале войны.

Я тоже вспомнил: было это в Кишиневе, в самые первые дни войны. А. И. Литвинов занимал тогда должность военкома 35-го стрелкового корпуса. А мне вместе с группой работников политуправления Южного фронта довелось провести несколько дней в этом корпусе.

— Тем лучше, не надо знакомиться, — удовлетворенно заметил Галицкий. — Значит, сразу приступим к делу. Прошу доложить, товарищ полковник, что нового в Москве, какие указания получили от начальства?

Я кратко изложил основную суть указаний А. С. Щербакова, доложил о беседе с Д. С. Леоновым и Н. И. Филатовым. Тут же было принято решение: политотделу вместе с отделом боевой подготовки штаба разработать программу занятий с политсоставом.

В тот же день познакомился и с работниками политотдела армии, накоротке провел с ними совещание. Речь шла главным образом о практических мерах по выполнению приказа Наркома обороны СССР и директивы Главного политического управления об организации военной подготовки политсостава, а также об изучении и обобщении опыта партполитработы, накопленного в войсках армии за время Великолукской операции.

На совещании было высказано единодушное мнение о необходимости всесторонне обсудить эти вопросы на семинаре начальников политотделов соединений.

Готовили семинар почти месяц. Работники поарма все это время находились в войсках, главным образом в тех соединениях, начальники политотделов которых должны были выступить с докладами об опыте партполитработы.

Семинар состоялся 24–25 апреля. Его участники с большим вниманием выслушали доклады начальника политотдела 381-й стрелковой дивизии майора Б. Г. Орлова «О планировании и практике работы политотдела дивизии», начальника политотдела 28-й стрелковой дивизии подполковника М. X. Шапиро «Об идейном воспитании молодых коммунистов», начальника политотдела 91-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии подполковника Б. П. Пеколока «Об опыте работы партийных организаций в период Великолукской операции».

На курсах в Москве, еще не зная о будущем назначении в 3-ю ударную армию, я вместе с другими товарищами слушал доклад начальника политуправления Калининского фронта генерал-майора М. Ф. Дребеднева об опыте парт-политработы в ходе боев за город Великие Луки. Следовательно, в общих чертах этот опыт был мне уже знаком. Теперь же за месяц работы в армии я более обстоятельно ознакомился с оперативными документами недавней боевой операции. Существенную помощь в этом вопросе мне оказал начальник оперативного отдела штаба полковник Г. Г. Семенов. Высокообразованный в военном отношении, доброжелательный человек, он буквально до деталей ввел меня в курс тех событий. Немало интересного, поучительного удалось узнать и во время бесед с командиром 5-го гвардейского стрелкового корпуса генералом А. П. Белобородовым, его заместителем по политчасти полковником А. М. Орловым, начальником политотдела полковником Н. Е. Кузнецовым, с командирами 381-й и 357-й стрелковых дивизий генералами Б. С. Масловым и А. Л. Кроником, с политработниками полковниками С. П. Васягиным, В. А. Беловым, М. В. Бронниковым и другими. Все это значительно дополнило мое представление как о наступательной операции в целом, так и о характере, формах и методах партполитработы в ходе недавних боев.

А на семинаре мне особенно понравился доклад подполковника Б. П. Пеколока. На ярких, убедительных примерах он показал, насколько важно в ходе боев постоянно развивать и поддерживать у личного состава наступательный порыв, широко и правдиво информировать воинов о складывавшейся в те или иные моменты наступления боевой обстановке, о положении на фронтах в целом и о боевых действиях соседей.

После семинара я попросил Бориса Петровича поподробнее ознакомить меня и других работников поарма с боевыми традициями дивизии, которую он представлял.

Это соединение, как сообщил подполковник Пеколок, формировалось в Туле в первые месяцы войны. В основном из числа рабочих промышленных предприятий города. Провожая дивизию на фронт, туляки дали ее воинам свой рабочий наказ: бить врага беспощадно, не посрамить в боях родной Тулы. Над каждым полком взял шефство один из городских районов. Поэтому в соединении стало незыблемым правило — в процессе партийно-политической работы постоянно напоминать личному составу о наказе тульского пролетариата, регулярно информировать воинов о героическом труде их земляков. Девиз «Не посрамим в боях родной город!» стал для бойцов и командиров дивизии своеобразным боевым призывом.

— Ну а как это осуществляется на практике, — добавил в заключение Б. П. Пеколок, — можно судить хотя бы по тому, что до Великолукской операции дивизия именовалась 257-й стрелковой, а к концу ее стала 91-й гвардейской. Одним словом, туляки могут быть уверены, что их рабочий наказ выполняется с честью.

После семинара обобщение, пропаганда и внедрение в практику опыта партийно-политической работы, накопленного в боях по разгрому великолукской группировки врага, приняли еще больший размах. В 5-м гвардейском стрелковом корпусе инспектор политотдела майор И. Ф. Халипов (вскоре он был назначен инспектором политотдела армии) за время боев собрал и обобщил весьма ценный материал о работе парторгов и агитаторов при штурме города Великие Луки. Многие из них широко использовали такую форму агитации, как выпуск рукописных листовок об отличившихся в боях воинах. Написанные карандашом, состоявшие всего из нескольких фраз, они передавались из отделения в отделение либо наклеивались на видных местах на стенах зданий. Эта форма популяризации боевых подвигов, позаимствованная из опыта уличных боев в Сталинграде, впоследствии прочно вошла в практику партийно-политической работы всех частей и соединений 3-й ударной армии и широко использовалась до конца войны.

Беседуя с командирами, политработниками и бойцами 9-й гвардейской и 381-й стрелковых дивизий, я узнал немало интересного о том, каким образом политорганы, партийные и комсомольские организации обеспечивают здесь передовую роль коммунистов и членов ВЛКСМ в боях. В подразделениях обоих этих соединений почти перед каждым боем проводились накоротке партийные и комсомольские собрания, где их участникам давались конкретные поручения. Одни, например, должны были первыми подняться в атаку, показать пример бесстрашия под огнем врага и увлечь за собой отделение, взвод; другим поручалось взять под контроль действия одного-двух молодых бойцов из пополнения, личным примером научить их смело и решительно действовать во вражеских окопах, незаметно подкрадываться к огневым точкам противника и забрасывать их гранатами; члены партии и комсомольцы получали задание в период коротких пауз в бою выпускать рукописные листовки-молнии, пропагандировать боевые подвиги своих однополчан. Таким образом обеспечивалась непрерывность партийно-политической работы.

Значительная заслуга в этом принадлежала заместителям командиров названных дивизий по политической части полковникам М. В. Бронникову и С. П. Васягину. О них с большим уважением и любовью отзывались в частях и подразделениях все воины, с которыми мне приходилось встречаться и беседовать. В период боев (а они продолжались с небольшими перерывами без малого два месяца, с 24 ноября 1942 года по 20 января 1943 года) Бронников и Васягин, как и большинство руководящих политработников соединений, находились главным образом в действовавших полках, батальонах и ротах, на решающих участках, не только словом, но и личным примером вдохновляя бойцов и командиров на мужество и отвагу в борьбе с врагом.

В ходе Великолукской операции широкое развитие в войсках армии получила тактика использования специальных штурмовых групп и отрядов для разгрома и захвата дотов, дзотов и других укрепленных огневых точек противника, а в населенных пунктах — приспособленных к долговременной обороне кирпичных зданий. Инициатором их создания и боевого применения выступил командир 257-й стрелковой дивизии Герой Советского Союза полковник А. А. Дьяконов. Еще до начала наступления в частях и подразделениях этого соединения была проведена большая работа по обучению воинов искусству штурма различных укреплений, в каждом батальоне по указанию комдива были образованы штурмовые группы. В первые же дни боев они полностью оправдали себя, в связи с чем Военный совет издал специальную директиву о сформировании штурмовых групп и отрядов во всех других частях и соединениях армии. Опыт их боевых действий широко популяризировался в дивизионных и армейской газетах, в издаваемых поармом листовках, в устной пропаганде и агитации.

Хочется особо подчеркнуть, что в каждом соединении, в каждой части, где мне довелось бывать в период ознакомления с политсоставом армии, с практикой партполитработы, я узнавал что-то новое из опыта Великолукской операции. Более того, пропаганда опыта, накопленного в боях за освобождение от гитлеровских захватчиков Великих Лук, еще долго продолжала оставаться в 3-й ударной составной частью всей партийно-политической работы среди личного состава.

Так что же представляет собой эта наступательная операция? Почему так старательно командно-политический состав армии обобщал и распространял накопленный в ходе ее опыт?

Знакомясь с документами, беседуя с людьми, я подметил одну очень существенную деталь. Оказывается, операция по окружению и разгрому фашистской группировки в Великих Луках началась всего через несколько дней после перехода войск Юго-Западного, Донского, а затем и Сталинградского фронтов в решительное контрнаступление. Первые радостные вести, поступившие с берегов Волги, сыграли, безусловно, положительную роль в повышении боевого настроя личного состава армии. К тому же Великолукская операция была для 3-й ударной, по существу, первой столь удачно осуществленной операцией крупного масштаба.

Она была очень тщательно подготовлена. А это позволило в короткие сроки взломать оборону врага в предполье, расширить фронт прорыва и организованно ввести в него главные силы. Уже в первые два дня боев полки 5-го гвардейского стрелкового корпуса во взаимодействии со 2-м механизированным корпусом сумели взять в кольцо юго-западнее Великих Лук значительную часть войск 83-й пехотной дивизии и 343-й охранный батальон противника. А на четвертые сутки три наши дивизии — 381-я стрелковая, наступавшая с севера, 257-я стрелковая — с востока и 357-я стрелковая — с юга — закончили окружение всей великолукской группировки врага.

Конечно, в ходе этой операции, особенно в самом начале ее, у войск 3-й ударной армии имелись и определенные трудности. Например, исключительно напряженная обстановка сложилась северо-западнее Великих Лук, куда фашистское командование перебросило из-под Холма свою 8-ю танковую дивизию. Развернувшиеся на этом участке ожесточенные бои продолжались с 28 ноября по 10 декабря. Отражая танковые контратаки врага, высокое мужество и самоотверженность проявили воины 31-й стрелковой бригады полковника А. В. Якушева, 26-й отдельной стрелковой бригады полковника И. Г. Бабака, бойцы и командиры 1261-го стрелкового полка 381-й дивизии и танкисты 36-й бригады полковника М. И. Пахомова.

О накале этих боев красноречиво свидетельствует и такой факт. Только в течение одного дня — 7 декабря — части 381-й стрелковой дивизии при поддержке 36-й танковой бригады истребили до 600 вражеских солдат и офицеров, уничтожили 15 фашистских танков, 9 артиллерийских установок и много другой боевой техники. В качестве трофеев было захвачено 4 исправных танка, 6 орудий, большое число пулеметов, автомашин с боеприпасами и продовольствием.

В период с 1 по 10 декабря частям 28-й стрелковой дивизии полковника С. А. Князькова, одной танковой бригаде и 699-му противотанковому артиллерийскому истребительному полку пришлось потратить немало усилий, чтобы остановить продвижение 291-й пехотной дивизии врага, пытавшейся пробиться к Великим Лукам из Невеля. А южнее города 88-й стрелковый полк полковника И. С. Лихобабина, захватив выгодную в тактическом отношении высоту Ступинская, в течение нескольких дней вел трудные бои за ее удержание.

Ожесточенное сражение велось также в районе железнодорожного узла Новосокольники, юго-западнее Великих Лук, и на других направлениях. Хотя вражеские войска и несли огромные потери, фашистские генералы тем не менее не теряли надежды деблокировать свой семитысячный великолукский гарнизон. Как позже стало известно, они планировали окружить и уничтожить Новосокольническую группу советских войск и тем самым обеспечить возможность прорыва к Великим Лукам.

Бои непосредственно за город начались 13 декабря. Участвовавшим в них полкам, батальонам, ротам, штурмовым отрядам и группам 257-й и 357-й стрелковых дивизий полковников А. А. Дьяконова и А. Л. Кроника к исходу дня в результате ожесточенных схваток с врагом удалось овладеть несколькими городскими кварталами. Действия стрелковых частей активно поддерживали артиллеристы, танкисты и воины других специальностей. 1190-й стрелковый полк из 357-й дивизии под командованием подполковника П. Ф. Корниенко с боем пробился к реке Ловать и овладел мостом. К Ловати, разделяющей город на две неравные части, вышли также подразделения 257-й дивизии. Определенного успеха достигли и части 7-й эстонской стрелковой дивизии полковника К. А. Аликаса, действовавшей на вспомогательном направлении.

Ожесточенные уличные бои в городе продолжались и 14 декабря. Наши стрелковые подразделения, особенно штурмовые отряды, несли большие потери. Во избежание излишнего кровопролития военные советы фронта и армии решили направить к коменданту окруженного в Великих Луках немецкого гарнизона подполковнику фон Зассу парламентеров с предложением прекратить бессмысленное сопротивление, сложить оружие и сдаться в плен.

В качестве парламентеров были назначены старший инструктор поарма по работе среди войск противника старший лейтенант М. Д. Шишкин и командир одного из подразделений 28-й стрелковой дивизии лейтенант И. В. Смирнов.

Вскоре по прибытии в 3-ю ударную армию я встретился с ними, долго беседовал. Хотелось поближе узнать: какие же они, эти командиры, первые в армии парламентеры?

Коренастый, невысокого роста, немного застенчивый Михаил Дмитриевич Шишкин сказал о себе всего несколько слов: до войны окончил институт иностранных языков, изучал немецкий и итальянский, готовился стать преподавателем. Но война помешала осуществить заветную мечту — был призван в армию, назначен инструктором поарма по работе среди войск противника. Вот и все. Лишь несколько позже я узнал, что до событий в Великих Луках старший лейтенант Шишкин продолжительное время находился в тылу врага, в партизанском отряде. Там он одновременно исполнял обязанности разведчика и переводчика.

Высокий и худощавый, по-юношески стройный лейтенант Иван Васильевич Смирнов, в отличие от Шишкина, высшего образования не имел, немецкого языка не знал. До войны четыре года служил в Военно-Морском Флоте. В 28-й стрелковой дивизии считался одним из лучших командиров подразделения. Родом из Ивановской области, сын ткача, активного революционера, члена большевистской партии с 1907 года, погибшего в гражданскую войну в боях с Колчаком.

Необычную, опасную и ответственную миссию парламентеров, как я уже знал, Шишкин и Смирнов выполнили со всей добросовестностью, с отвагой воинов-коммунистов. Безоружные, с белым флагом, прошли они в логово врага, находились в окруженном гарнизоне противника примерно часа полтора, разговаривали с двумя уполномоченными подполковником фон Зассом вражескими офицерами. К сожалению, эта миссия оказалась неудачной: комендант окруженного гарнизона отверг ультиматум советского командования.

Оба парламентера совершили настоящий подвиг, за который были награждены орденом Красного Знамени. Награды им вручил командующий армией генерал-майор К. Н. Галицкий в присутствии членов Военного совета А. И. Литвинова и А. П. Рязанова.

…После отклонения фон Зассом ультиматума о капитуляции и возвращения парламентеров в городе вновь вспыхнули ожесточенные бои. Гитлеровцы хотя и вынуждены были постепенно отходить, оставляя отдельные узлы сопротивления, но, пользуясь сильно развитой системой укреплений в восточной части города, по-прежнему отчаянно оборонялись.

За время подготовки и проведения Великолукской операции на Калининский фронт дважды приезжал представитель Ставки генерал армии Г. К. Жуков. В последний свой приезд, уже во время боев за освобождение города, ознакомившись с обстановкой, он 19 декабря 1942 года доложил по ВЧ Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину:

«План захвата города… считаю неудачным, так как главный удар направлен через реку Ловать, имеющую очень крутые берега и простреливаемую огнем с разных направлении. Сейчас принято следующее решение: главный удар вести с юга с целью перерезать оборону противника на две части. Главный удар поддерживает танковый полк (повернутый от Тарасова). Вспомогательный удар вести с севера навстречу главному удару.

По реке Ловать — с запада на восток — организовать активную оборону и бить противника огнем.

Главные силы авиации и артиллерии также привлекаются для обработки обороны противника и для обеспечения действий стрелковых частей.

Для атаки города и выжигания противника из домов крайне нужны огнеметные танки КВ. У Коробкова имеется 16 штук. Я прошу срочно дать их Галицкому, чтобы скорее покончить с Великими Луками.

Перед Галицким и Пуркаевым категорически поставил задачу — быстрее закончить с Великими Луками, так как противник, по всем признакам, собирает кулак со стороны Невеля. Видимо, готовит удар вдоль железной дороги на помощь окруженной группе.

Меры обеспечения флангов ударной группы от возможного удара со стороны противника разработали с Пуркаевым и Галицким и сейчас приступили к выполнению»[4].

Новый план потребовал от командования армии перегруппировки сил, ведущих бои в городе. По решению командарма в Великие Луки была введена 47-я механизированная бригада под командованием полковника И. Ф. Дремова. Она получила задачу овладеть южной окраиной и центром города, соединиться с наступавшей с севера 257-й стрелковой дивизией, после чего развернуться фронтом на восток и вести совместное наступление на район вокзала.

К исходу 31 декабря первая часть этой задачи была выполнена: части 257-й стрелковой дивизии и 47-й механизированной бригады оттеснили гитлеровцев к вокзалу, на восточный берег речки Лозовица. 2 января, преодолев полосу сильных укреплений, они образовали как бы второе кольцо окружения вражеского гарнизона. Однако и после этого фашисты продолжали сопротивление.

3 января командование 3-й ударной армии вновь направило фон Зассу ультиматум с предложением капитулировать. В этот раз в качестве парламентеров были посланы два пленных немца-антифашиста. Им удалось добраться до штаба гарнизона и лично вручить ультиматум его коменданту. Но он по-прежнему продолжал упорствовать. Все еще надеясь вырваться из кольца, фон Засс упрямо заявил, что будет сражаться в городе до последнего солдата.

Бои в привокзальном районе продолжались несколько дней. По приказанию командарма К. Н. Галицкого сюда подтянули две стрелковые дивизии 8-го эстонского корпуса. Они овладели несколькими пристанционными поселками. А 6 января было полностью очищено от гитлеровцев и сильно укрепленное здание вокзала. Теперь, выйдя на западную окраину города, советские войска приступили к непосредственному штурму Великолукской крепости и железнодорожного депо.

Наряду с боевыми действиями непрерывно велась и работа по разложению вражеского гарнизона. Только в январе было проведено около четырехсот звукопередач по МГУ и ОГУ для солдат и офицеров группы фон Засса. С призывами о прекращении сопротивления к ним по радио обратились более ста военнопленных. В окруженный гарнизон забрасывались тысячи листовок, издаваемых поармом.

Утром 10 января в армию из Главного политического управления прибыли два немца-антифашиста. Одного из них звали Франц Гольд.

Командование приняло решение: при непосредственном участии этих антифашистов в ночь на 11 января провести операцию по проникновению в лагерь противника и нападению на штаб фон Засса. Для этой цели была сформирована специальная боевая группа из одиннадцати советских воинов-разведчиков во главе со старшим сержантом Капустиным. В нее вошли сержанты Н. П. Погорелов, Н. Е. Берлинских, М. И. Никонов и А. М. Закирко, ефрейторы А. П. Буданов и К. К. Кабулдо, красноармейцы С. М. Киселев, Г. А. Воронов, Н. А. Горячев, В. А. Еремин. Все они были переодеты в немецкую военную форму.

Боевая группа сравнительно легко прошла через немецкие посты. По пути Францу Гольду удалось узнать местонахождение штаба подполковника фон Засса и услышать пропуск, который негромко произносили одиночные солдаты, проходя мимо часовых. Этот штаб находился в одном из бетонных капониров, на полпути между зданием вокзала и депо. Он усиленно охранялся: у входа были выставлены два станковых пулемета.

У часовых, охранявших штаб, неожиданное появление боевой группы, а главное — молчание солдат вызвали, видимо, подозрение. Товарищу Франца Гольда, одетому в мундир фельдфебеля, было приказано сдать оружие и пройти к начальнику охраны. Тот несколько замешкался. Почувствовав неладное, гитлеровцы начали окружать группу. В ответ на повторное предложение сдать оружие наши друзья-антифашисты первыми открыли огонь из автоматов и сразили четырех охранников. Вслед за ними начали стрельбу и остальные участники боевой группы. В короткой схватке они уничтожили двадцать гитлеровцев, но были потери и в группе — пять человек убиты. Затем бойцы забросали штаб фон Засса гранатами и стали отходить в расположение своих войск.

Уничтожить фон Засса и окончательно разгромить его штаб, как было задумано, к сожалению, не удалось. Но тем не менее командование армии высоко оценило смелые и решительные действия боевой группы. Все ее участники (а погибшие — посмертно) были удостоены высоких государственных наград. Францу Гольду член Военного совета армии генерал-майор А. И. Литвинов вручил орден Красной Звезды, а другому немецкому товарищу — медаль «За боевые заслуги».

Тогда, в январе 1943 года, мне, естественно, не удалось встретиться с участвовавшими в дерзкой операции немецкими патриотами, так как прибыл я в 3-ю ударную армию, как уже известно читателю, несколько позднее. И все же тридцать лет спустя, в 1973 году, такая встреча состоялась. Правда, лишь с одним из них.

…Заместитель министра госбезопасности ГДР генерал-лейтенант Франц Гольд принял меня и бывшего члена Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта в отставке К. Ф. Телегина у себя на квартире. Встреча была теплой, душевной. По немецкому обычаю пили кофе, беседовали о прошлом и настоящем. Мы с Телегиным, правда, больше слушали, а говорил радушный хозяин. Он неторопливо рассказывал о бойцах-героях, вместе с которыми участвовал в операции «проникновения», вспоминал детали, подробности. Сообщил, между прочим, что в ГДР об этой операции знают многие. Ставится даже фильм, рассказывающий об этом эпизоде.

Франц Гольд сказал, что орден Красной Звезды считает своей самой высокой боевой наградой и гордится им.

Но вернемся снова в 1943 год. 15 января части 357-й стрелковой дивизии полковника А. Л. Кроника при поддержке артиллерии начали решительный штурм одного из последних укреплений гитлеровцев — Великолукской крепости. Рано утром 16 января она была почти полностью очищена от врага. В тот же день части 257-й стрелковой дивизии полковника А. А. Дьяконова выбили противника из железнодорожного депо.

К исходу 16 января 7-я эстонская стрелковая дивизия полковника К. А. Аликаса и 249-я стрелковая дивизия полковника И. Я. Ломбака в крупном населенном пункте Али-гродово, неподалеку от Великих Лук, завершили окончательный разгром остатков окруженного гарнизона противника. Там же, в Алигродово, сдался в плен подполковник фон Засс со своим штабом. Тот самый фон Засс, которому Гитлер в случае удержания Великих Лук обещал назвать город в его честь Зассенбургом.

Так бесславно закончил свою карьеру комендант великолукского гарнизона, дважды отвергавший ультиматум советского командования. Несколько тысяч гитлеровцев из числа окруженных было уничтожено в ходе боев за город, 4127 взяты в плен. А всего за время Великолукской операции наших войск противник потерял только убитыми примерно 60 тысяч солдат и офицеров.

Здесь следует уточнить, что основные потери немецко-фашистские войска понесли в боях на внешнем кольце окружения. Стремясь во что бы то ни стало пробиться к отрезанному в Великих Луках гарнизону, гитлеровские генералы сосредоточили для этой цели огромные силы. Из-под Велижа они срочно перебросили 205-ю пехотную дивизию, из-под Кирова — 331-ю пехотную дивизию, ввели в бой только что прибывшую тогда из Франции 708-ю пехотную, несколько раз пополняли 8-ю танковую дивизию. Как позже стало известно, в начале января в 331-ю пехотную дивизию приезжал сам командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге, который потребовал во что бы то ни стало 10 января пробиться к окруженному в Великих Луках гарнизону[5].

Частям в соединениям 3-й ударной армии, действовавшим на внешнем фронте окружения, приходилось ежедневно отражать на различных направлениях по десятку и больше атак крупных сил вражеской пехоты и танков. О силе и напряженности этих боев свидетельствуют документы. Вот, к примеру, что докладывал по ВЧ в Москву вечером 19 декабря 1942 года прибывший в 3-ю ударную представитель Ставки Верховного Главнокомандования генерал армии Г. К. Жуков:

«Противник с юго-запада перешел в наступление в направлении Великие Луки. Главный удар — по 9-й гвардейской дивизии. Она оказывает героическое сопротивление. Отдельные роты погибают, но не отходят. Противник потерял свыше 20 танков»[6].

Или другой факт. В течение дня 7 января 1943 года части 381-й дивизии полковника Б. С. Маслова отразили несколько танковых атак противника. Незадолго до наступления темноты гитлеровцы предприняли еще одну, на этот раз самую мощную атаку — крупными силами пехоты при поддержке более чем 50 танков. Основной их удар был направлен на позиции 1263-го стрелкового полка дивизии. Он был настолько силен, что некоторые подразделения этой части дрогнули, начали отходить.

В критический момент высокое самообладание проявил находившийся в полку с группой политработников заместитель командира дивизии по политчасти полковник С. П. Васягин. Он срочно принял необходимые меры к наведению порядка, четко и грамотно поставил задачу подразделениям — огнем из стрелкового оружия отсекать от танков пехоту, а всеми имеющимися противотанковыми средствами уничтожать бронированные цели.

И все же 30 вражеским танкам с десантом автоматчиков удалось пробиться через боевые порядки дивизии, ворваться в обороняемые населенные пункты Малое Алешкино и Гребнево. Но дальше продвинуться они уже не смогли. 27 из 30 этих танков истребили воины соединения в ночном бою, разгромили до двух рот вражеских автоматчиков. Разрозненные группы фашистов были отброшены на исходные позиции.

Почему гитлеровское командование так беспокоилось о судьбе окруженного в районе Великих Лук семитысячного гарнизона? Ведь попытки деблокировать его, как уже известно, стоили ему куда больших потерь. Понять это не так уж и трудно. Для фашистских солдат и офицеров требование фон Клюге «прорваться во что бы то ни стало» выглядело как «забота» фюрера о спасении окруженных. На самом же деле это имело иную подоплеку. Великолукская операция осуществлялась нашими войсками как раз в тот период, когда окруженная в районе Сталинграда армия фон Паулюса находилась на грани своего краха. Два окружения одновременно! Вот что больше всего тревожило главарей фашистского командования. И хотя великолукский котел по численности оказавшихся в нем войск не шел ни в какое сравнение с окружением под Сталинградом, он все же оставался котлом. И если рухнули надежды спасти более чем 300-тысячную армию на Волге, то, хотя бы ради престижа, необходимо было обязательно выручить великолукский гарнизон — «Сталинград в миниатюре». Вот почему Клюге, несмотря на большие потери, продолжал бросать в бой против 3-й ударной армии одну дивизию за другой.

После окончательной ликвидации 17 января 1943 года окруженного фашистского гарнизона начали постепенно стихать и бои на внешнем кольце окружения. Великолукская операция была успешно завершена.

Она имела важное как военное, так и политическое значение. Прежде всего потому, что осуществлялась одновременно с победным завершением великой Сталинградской битвы, сковала на северо-западе значительные силы врага и не позволила немецко-фашистскому командованию перебросить свежие дивизии на Волгу. Не меньшее значение имело и то, что в ходе этой операции войска 3-й ударной армии обогатили свой опыт ведения наступательных действий, особенно опыт уличных боев и разгрома окруженных войск противника.

Части и соединения армии, освободившие Великие Луки, удостоились благодарности Верховного Главнокомандующего. Свыше 14 тысяч бойцов и командиров, отличившихся в боях за этот город, получили высокие государственные награды. Приказом Наркома обороны СССР 257-я стрелковая дивизия была переименована в 91-ю гвардейскую, а ее командиру А. А. Дьяконову присвоено звание генерал-майора. Генеральские звания были присвоены также командирам дивизий С. А. Князькову, Б. С. Маслову, А. Л. Кронику. Командующий армией генерал-майор К. Н. Галицкий и командир 2-го механизированного корпуса генерал-майор И. П. Корчагин стали генерал-лейтенантами.

После завершения Великолукской операции в полосе 3-й ударной армии установилось длительное затишье. Это позволило мне обстоятельно, без обычной спешки ознакомиться и с войсками, и с командно-политическим составом, и с работой партийных, комсомольских организаций. При постоянной поддержке Военного совета и лично командарма поарм и политорганы соединений вместе с командирами наладили планомерную боевую учебу политработников.

В последних числах мая в армии были получены постановление ГКО и директива начальника Главного политуправления об упразднении института заместителей командиров рот по политчасти. Этим же постановлением отменялась должность заместителя начальника штаба по политчасти, а должности замполита соединения и начальника политотдела объединялись. Освобождавшихся в связи с этим политработников предлагалось перевести на командную работу. Многие из них были направлены на фронтовые курсы переподготовки.

Тогда же в мае ЦК ВКП(б) принял решение о новой структуре военных партийных организаций. В нем говорилось: «…во изменение существующей структуры армейских партийных организаций установить в стрелковых частях Красной Армии следующую структуру партийных организаций: в стрелковом полку — партийное бюро полка во главе с парторгом; в батальоне — первичная партийная организация батальона во главе с парторгом; в роте — ротная партийная организация во главе с парторгом».

Еще из выступления А. С. Щербакова перед выпускниками Особых курсов я уже знал, что партполитаппарат в армии будет значительно сокращен. Знал и о предстоящем изменении структуры партийных организаций. Поэтому мы исподволь готовились к переменам. А вот теперь настало время практического выполнения указаний ЦК ВКП(б), ГКО и Главного политуправления. Основной курс взяли на количественный и качественный рост партийного актива, на улучшение воспитательной работы с ним.

В связи с тем что 3-я ударная армия находилась в обороне и на фронте было относительное затишье, мы решили членов бюро первичных парторганизаций не назначать, а избрать на собраниях открытым голосованием.

В большинстве батальонов собрания прошли при высокой активности членов и кандидатов в члены ВКП(б). Каждая кандидатура, выдвигаемая в состав бюро первичной парторганизации, тщательно обсуждалась.

В результате изменения организационной структуры количество первичных партийных организаций в армии увеличилось вдвое. Соответственно возросло и число активистов: парторгов, их заместителей, членов партийных бюро. Во многих ротах теперь имелось по одному, а то и по два члена бюро первичной парторганизации. Что ж, это сила, способная выполнять функции переведенных на командную работу заместителей командиров рот по политчасти.

В итоге организационной перестройки к руководству парторганизациями пришло много молодых коммунистов. Парторгам как первичных, так и ротных партийных организаций требовалась повседневная деловая помощь. Нуждались в ней и командиры рот, которые теперь стали единоначальниками и отвечали не только за боевую подготовку подчиненных, но и за их политическое воспитание. Чтобы не допустить ослабления партийно-политической работы в подразделениях этого звена, мы провели ряд совместных семинаров командиров и парторгов рот по вопросам воспитательной работы с личным составом. Затем в дивизиях и бригадах состоялись собрания партийного актива с повесткой дня: «О роли командира роты в воспитании личного состава и задачи партийных организаций».

Работа по обучению и воспитанию партактива велась непрерывно. Мы считали ее главной, основной, и казалось, ни на что другое попросту не должно было бы оставаться времени. Но жизнь, как всегда, вносила в течение событий свои коррективы, порой самые неожиданные, не предусмотренные никакими планами.

Однажды вместе с генералом К. Н. Галицким мы возвращались на КП армии из 28-й стрелковой дивизии полковника М. Ф. Букштыновича. Неподалеку от Великих Лук миновали наполовину сожженную деревню. Сразу за ней начиналось поле. Здесь с десяток колхозниц, впрягшись в плуг, пахали землю. Пройдут несколько шагов, остановятся, вытрут рукавами пот с лиц и снова тянут тяжелый плуг.

Командарм приказал водителю остановить машину. Обращаясь ко мне, мрачно произнес:

— Вот он, результат фашистского нашествия. Пойдемте поговорим с колхозницами, подумаем, чем им можно помочь.

Одна из женщин подошла к нам сама.

— Что, товарищ генерал, тошно смотреть на бабье горе? — сказала она как-то не по-женски сурово.

— Тошно, дорогая, очень тошно. Потому и остановился. Надо что-то придумать, помочь вам.

— Это хорошо, товарищ генерал, если поможете, а то трудно нам. Вся работа на нас, баб, свалилась. Мужики на войне, а у нас ни машин, ни лошадей, вот и маемся.

— Постараемся помочь, — твердо обещал Галицкий. — Вот вернусь к себе, решим, что можно сделать.

…Когда садились в машину, командарм уже принял решение:

— Из второго эшелона выделим людей, машины. Пока стоим в обороне, это можно.

Вечером в войска была отправлена директива Военного совета армии. В ней командирам и начальникам политотделов соединений предлагалось оказать прифронтовым колхозам и совхозам необходимую помощь в проведении весеннего сева, для чего выделить из тылов определенное число бойцов и машин.

Решение Военного совета нашло живейший отклик среди воинов. Желающих поработать на колхозных полях оказалось гораздо больше, чем требовалось. Для выполнения этого сугубо мирного задания в частях отобрали главным образом пожилых бойцов, имевших опыт в подобного рода занятиях. На следующий день на полях колхозов Великолукского района уже закипела дружная работа. К тракторам и тягачам, еще вчера перевозившим тяжелые орудия, прицепили плуги, бороны, сохранившиеся кое-где сеялки. В большинстве же случаев сеяли дедовским способом — из лукошек.

Несмотря на трудности, посевная в большинстве хозяйств района с помощью воинов была закончена своевременно. Колхозники горячо благодарили бойцов и командиров за оказанную им помощь.

Вспоминается и еще одно важное для той поры в жизни 3-й ударной армии событие.

Как-то рано утром (было это во второй половине июля) мне позвонил командарм.

— Хорошая новость, Федор Яковлевич, — услышал я его чуть хрипловатый басок. — Только что к нам прибыла из Центральной женской снайперской школы большая группа девушек-снайперов. Давайте встретимся с ними.

Вместе с нами на эту встречу поехал и мой помощник по комсомольской работе. День выдался жарким, солнечным.

И вот мы на опушке леса. Одетые с чисто женской опрятностью, юные — не больше 18–20 лет, — девушки дружно, по-военному ответили на приветствие Галицкого.

— Все комсомолки? — спросил командарм.

— Да, комсомолки. А Клава Прядко — член партии, — ответила Кузьме Никитичу прибывшая вместе с девушками начальник политотдела школы Екатерина Никифоровна Никифорова. — Все в снайперскую школу поступили добровольно, по призыву ЦК ВЛКСМ. Окончили учебу с отличными и хорошими оценками.

— Мы рады такому пополнению, — с доброй улыбкой сказал командарм. — Надеюсь, доверие партии и комсомола оправдаете.

Далее К. Н. Галицкий сообщил, что из девушек-снайперов будет создана отдельная армейская рота, а для выполнения боевых заданий они будут повзводно придаваться дивизиям. В заключение сказал:

— Уверен, что скоро вы запишете на свои боевые счета первых истребленных гитлеровцев, заставите оккупантов на животе ползать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.