19
19
Иван Чернокнижников оказал литературоведению неоценимую услугу, так как мы почти ничего не знаем о том, что поделывал Козьма Прутков целых пять лет (после 1854 года).
Оказывается, у него были творческие утренники...
И главное, где-то у кого-то хранится его АЛЬБОМ!!!
«Вот бы разыскать», — подумали мы.
В первую очередь следовало вернуться к судьбе литографированного портрета Козьмы Пруткова. Известно, что трое художников — Л. Жемчужников, Бейдеман и Лагорио — не только нарисовали портрет, но и перерисовали его на камень, после чего он был отпечатан в литографии Тюлина в значительном количестве экземпляров. В 1853 году эта литография находилась на Васильевском острове по 5-й линии, против Академии художеств. После того как цензура запретила выпуск портрета, а Тюлин вместе со своей литографией переехал в другое место, все отпечатанные экземпляры пропали вместе с камнем. Это установил В. Жемчужников, посетивший г. Тюлина в 1854 году в новом помещении. «Впоследствии,— пишет он,— некоторые лица приобретали эти пропавшие вещи покупкой на Апраксином дворе».
Мы попытались найти потомков Тюлина, но наши поиски через адресный стол оказались тщетными.
Тогда мы обратились в Пушкинский дом, где хранится знаменитая картотека Модзалевского. Но и там нас постигла неудача. Весь раздел картотеки, посвященный близкому другу Козьмы Пруткова поэту и драматургу Алексею Константиновичу Толстому, оказался украден. А именно там могла быть разгадка тайны альбома.
«Ага!» — сказали себе мы.
Теперь следы могли вести либо в Марсель, либо в Сан-Франциско, либо даже в Лиссабон, где в свое время скончалась вдова А. К. Толстого графиня Софья Андреевна.
20
Напишем о себе так, как написал бы В. Шкловский.
Мы любим автомобили.
Человек на лошади — это уже кавалерист.
Человек идущий по асфальту — это уже пешеход.
Козьма Прутков говорил:
«Человек раздвоен снизу, а не сверху,— для того, что две опоры надежнее одной».
Рисунок Пикассо развеял это ощущение.
Учились мы плохо, но дали миру Опояз.
Еще в двадцатые годы некоторые русские фамилии иностранного происхождения не склонялись.
Изучив русскую грамматику, как сумму приемов, мы хотели стать писателями. Потом мы взялись учить других. Те нашли себя в кинематографе. Прошли годы. Архангел протрубил в трубу. Мы пожалели, что не учились у Козьмы Пруткова. Мы виноваты в том, что на пути своем заблудились. Прутков писал :
«Собака, сидящая на сене, вредна.
Курица, сидящая на яйцах, полезна.
От сидячей жизни тучнеют: так, всякий меняло жирен».
Говорят, что в одной отдельно взятой фразе мы гениальны как Козьма Прутков.
Зимой кругом бело. Летом снега нет.
К художнику Федотову ходили братья Агины, преподаватель рисования Бернардский и отдаленно похожий судьбой на Федотова богатый Лев Жемчужников.
Когда посторонних не было, говорили о русской литературе. Приходили молодой Федор Достоевский в бедном сюртуке и ослепительно чистом белье, поэт Плещеев и молодой поэт Николай Алексеевич Некрасов, уже показавший голос :
Цепями с модой скованный,
Изменчив человек.
Настал иллюстрированный В литературе век.
Он готовил юмористический альманах с иллюстрациями. Достали деньги, выбрали название. «Первое апреля». Там же поместили эпиграмму «Он у нас осьмое чудо» :
...Он с французом — за француза,
С поляком — он сам поляк,
Он с татарином — татарин,
Он с евреем — сам еврей,
Он с лакеем — важный барин,
С важным барином — лакей.
Кто же он? (Подлец Булгарин Венедиктович Фаддей.)
То, что в скобках, не было напечатано. В иллюстрациях часто хотели изобразить то, что не позволяла цензура сказать словом.
Санкт-Петербург — город великолепный, стоящий на Неве.
В Париже возводили баррикады.
В Петербурге искали Валериана Майкова, но он уже умер; арестовали Петрашевского, Достоевского, еще одного Достоевского — о третьем забыли, арестовали Бернардского, Ястржемского, Плещеева...
Бернардского освободили. Он рассказал Жемчужникову, что его привели в комиссию, назначенную по делу Петрашевского.
Один генерал спросил :
— Вы коммунист?
— Нет, я Бернардский,— ответил преподаватель рисования.
Посмотрели на него генералы, тихо переговорили между собой и приказали освободить его из заключения.
Лев Жемчужников прославился тем, что вместе с художниками Бейдеманом и Лагорио нарисовал портрет Козьмы Пруткова.
Вскоре умер Николай I.
Александр II тоже не любил литературы, но разрешил журнальную полемику.
Это было для Козьмы Пруткова тяжелым испытанием.
Он никак не мог уловить твердых начальственных нот. Почва под ним всколебалась, и он стал роптать.
Вопросы, вопросы, вопросы, поднимаемые в печати, вызывали его возмущение.
Козьма Прутков всюду кричал о рановременности всяких реформ и о том, что он «враг всех, так называемых вопросов!».
Молодежь совсем распоясалась, у всех появились убеждения. Жизнь была отперта.
«Собственное» мнение появилось у каждого.
Но разве может быть собственное мнение у людей, не удостоенных доверием начальства? .
Откуда оно возьмется?
На чем основано?
Когда неизбежность реформ сделалась несомненной, он, по словам его друзей, «старался отличиться преобразовательными проектами»..
Одним из таких проектов был «Проект о введении единомыслия в России», написанный в 1859 году, но опубликованный лишь в 1863.
Он предложил покончить со всеми вопросами одним махом.
Как?
Очень просто.
Несогласие во мнениях проистекает оттого, что нет материала для мнения. А таким материалом может быть только мнение начальства.
Но как узнать мнение начальства?
Жизнь и художник перестраивают поэтические структуры и изменяют значение слов, подчиняя их потребности выражения времени. Это очень ясно в пародии. «Дон-Кихот» — роман о гуманисте. Козьма Прутков не Дон-Кихот, а трезво мыслящий чиновник.
Генерал Клейнмихель Петр Андреевич наблюдал за стройкой Зимнего дворца после пожара.
За работу свою Клейнмихель, уже граф, получил золотую медаль с надписью :
«Усердие все превозмогает».
Козьма Прутков пошел дальше: «Бывает, что усердие
превозмогает и рассудок».
21
В преамбуле «Проекта» говорится:
«Правительство нередко таит свои цели из-за высших соображений, недоступных пониманию большинства. Оно нередко достигает результата рядом косвенных мер, которые, могут, по-видимому, противоречить одна другой, будто бы не иметь связи между собой. Но это лишь кажется! Они всегда взаимно связаны секретными шолнерами15 единой государственной идеи, единого государственного плана; и план этот поразил бы ум своею громадностью и своими последствиями! Он открывается в неотвратимых результатах истории. Как же подданному знать мнение правительства, пока не наступила история?»
Замечание Пруткова относительно мероприятий царского правительства было очень верным : сегодня — одно, какое-то время спустя — нечто совершенно противоположное.
Но в раздумьях Пруткова есть и существенный изъян — он не сообщил, когда же наступает история?
Человеку не обойтись без благодетельных указаний. «Иные люди,— писал он,— даже вполне благонамеренные, сбиваются иногда злонамеренными толкованиями».
Для «установления единообразной точки зрения на все общественные потребности и мероприятия правительства» Козьма Прутков предложил «учреждение такого официального повременного издания, которое давало бы руководитель-ные взгляды на каждый предмет».
Редактором такого органа мог быть только сам Прутков.
Когда Прутков подал проект в «один из торжественных дней на усмотрение» начальства, оно сочло усердие Козьмы Петровича медвежьей услугой и забраковало этот выдающийся документ.
Но сам он объяснял свою неудачу завистью и происками, неуважением опыта и заслуг, стал впадать в уныние, даже в отчаяние, хотя сам же утверждал, что «добродетель служит сама себе наградой ; человек превосходит добродетель, когда служит и не получает награды».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.