18

18

1854 год кончился, и Козьма Прутков замолк.

Сперва это объяснялось тревожным временем. Разразившаяся Крымская* война отвлекла от Козьмы Пруткова его друзей, А. К. Толстого и братьев Жемчужниковых, без которых как-то не писалось...

Целых шесть лет читатель не видел в журналах ни единой его строчки. Но помнил Козьму Пруткова. О нем говорили и писали, искали его общества, а иные даже хвастались знакомством с ним.

Так Иван Александрович Чернокнижников (он же А. В. Дружинин), пространно писавший когда-то о первом печатном опыте Козьмы Пруткова, наконец удостоился встречи с ним на рауте у госпожи Мурзаменасовой, о чем и поведал в «Заметках Петербургского туриста» в 1856 году.

Присутствовавшие там издевались, кто как мог, над старой модой иметь альбомы. Иван Александрович произнес горячую речь в защиту альбомов. Он вспомнил, как сам вел в юности альбом и как часто просматривал его с наслаждением в зрелые годы. И теперь он не желал, ударяясь в модный снобизм, бросать камень в то, чему когда-то поклонялся.

«Когда я кончил,— писал Чернокнижников,— из круга изящных слушателей вышел неровным шагом человек сред- > него роста, ухищренно причесанный, с челом мрачнее туманного Казбека, с кусочком черного английского пластыря на левой щеке, с осанкой поэта истинного, с безграничным пониманием собственного достоинства и превосходства над толпой. Все в незнакомце дышало чем-то необыкновенным, даровитым, как будто знакомым; глядя на него, легко было усмотреть в нем существо, которое, во время первых романтических начинаний Жуковского, в литературе явилось знакомым незнакомцем.

Он подошел ко мне, с жаром пожал мне руку и сказал голосом, от природы одаренным некоторой торжественностью :

— Благодарю вас, я сам люблю альбомы... Позвольте же заключить вашу импровизацию одним афоризмом, мною составленным: «Бросая в воду камешки, смотри на круги, ими образуемые, иначе такое бросание будет пустою забавою!..»

Едва услыхал я афоризм... как завеса упала с моих очей ; я прозрел, я угадал, с кем имею дело.

— Неужели,— сказал я, приготовляясь кинуться на шею к знакомому незнакомцу,— неужели я вижу перед собой поэта Кузьму Пруткова, автора произведений «Замок Памба», «Спор греческих мудрецов об изящном» и «Как бы я хотел быть испанцем»?

— Я Кузьма Прутков! — гордо сказал господин с челом туманнее Казбека...

Даровитый Прутков пригласил меня к себе на литературный вечер, имеющий произойти во вторник в одиннадцать часов утра... Прутков наговорил мне много чудесного про свой собственный альбом, украшенный литографированным портретом обладателя... Мы обменялись _ стихотворениями для наших альбомов... Дар Кузьмы Пруткова был драгоценнее моего слабого дара».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.