Александровский централ

Александровский централ

Пришел, наконец, день отправки из Иркутска в Александровский централ, что в 75 верстах от города. Весь этот путь арестанты совершили пешком. До первой остановки и ночного отдыха 31 верста. Шли закованные в ручные кандалы, каждый отдельно. Идти нужно было довольно быстро: зазеваешься — получишь в спину удар прикладом винтовки До станка [22] пришли измученные, повалились в чем были на нары и уснули замертво.

Второй день перехода был тяжелее первого. Более 40 верст прошли за восемь часов. Отдыхали на морозе около 30 минут, погрызли мерзлых калачей и продрогли до того, что были едва в силах снова двигаться в путь. Почти все простудились. Артем после этого варварского перехода, слабый после перенесенного недавно тифа, снова свалился с ног, глухо кашлял, сильно болело горло…

В Александровской пересыльной тюрьме пришлось обосновываться не на один день, ждать очередной партии для отправки к месту ссылки. Кормили здесь из рук вон плохо. Политические жили коммуной по десять человек, все наличные денежные средства собирали вместе и расходовали их по мере надобности. Артема, никогда не страдавшего отсутствием аппетита, после тифа особенно сильно мучил голод. В связи с этим «волчьим» аппетитом никогда не было недостатка в остротах и шутках по его адресу.

1 Мая в Александровском централе праздновали с самодельными красными флажками. Был устроен «праздничный» обед, и Артем прочел реферат об Интернационале. Даже меньшевики были вынуждены признать, что это был отличный реферат. В Александровке вообще политическая жизнь протекала весьма живо, «издавались» рукописные журналы, в которых большевики боролись с нытиками, часто помещались карикатуры. На одной из них Артем был представлен в виде волка с широко раскрытой пастью — сие означало, что Артем вечно голоден, способен съесть все и в неограниченных дозах.

5 или 6 мая Артем послал в Россию очередное письмо, в котором обстоятельно рассказал о быте политических в Александровском централе:

«…У нас почти вся публика страстно стремится на широкий простор, чтобы зажить прежней привычной жизнью. Но почти все останавливаются перед отсутствием средств. Меня отсутствие их не остановит: я привычный бродяга, и меня лишения не испугают. У них положение иное. Не знаю или просто нервничаю и фантазирую, но у меня роится масса планов в голове, и мне кажется, что с подходящим товарищем я сумею извернуться…

…У нас сейчас тревожное время; что называется, военное положение. Мы ведем войну сразу на 4 фронта. Прежде всего со своим знакомым врагом — администрацией. Но это не самая серьезная борьба…».

Артем пишет об «особом типе ссыльных, которые деклассировались, выродились в хулиганов, шантажистов, прошистов (подающих просьбы о помиловании. — Б. М.). Всему этому противостоят коллективы настоящих, убежденных политиков. Эти коллективы вступают в конфликты с администрацией… Угрозы расправы из-за угла и смертные приговоры не действуют… Мы перенесем борьбу и в ссылку и там сумеем показать, что есть политики и политики. Вообще шумим. Результаты уже налицо: наиболее хулиганствующие изгнаны… Есть обыватели, которых пугает угроза поножовщины. Они искренне боятся всех этих хулиганов, жиганов, иванов и прочих. Они трусливо ругаются по нашему адресу и услужливо виляют хвостом по адресу горлопанов… Вообще не сидим без дела…» Артем не боялся уголовников, и те, зная это, испытывали к нему особое уважение.

В Александровке Артем вел жестокие споры с отзовистами и ликвидаторами. И тех и других среди политических было немало. Артем говорил отзовистам:

— Вы требуете от нас того же, что и черносотенцы. Они улюлюкают: «Вон из думы, христопродавцы!» Вы вслед за ними голосите: «Уйдем из реакционной думы». Вы забываете хорошее старое правило: «Посмотри, чего хочет для тебя твой враг, и того не делай». Вы, по существу, являетесь «ликвидаторами слева».

Уже ушла первая партия. Это случилось 10 мая. В ней было несколько харьковчан, друзей Артема. Грустно было расставаться с товарищами. Последние дни пребывания в Александровской пересылке казались самыми тягостными, ведь это были последние дни тюремной жизни. Когда партия выйдет из ворот централа, наступит новая жизнь, железная решетка, отделявшая Артема от мира, останется позади.