К МЫСУ ЖЕЛАНИЯ

К МЫСУ ЖЕЛАНИЯ

Огибая остров Скотт-Кельти, вошли в пролив Де-Брюине-зунд. Свежий ледок тонким слоем забронировал поверхность воды. Ледяной остров Нортбрук холодным дыханием провожал „Седова“.

Молодой нилосовый лед звенел, как металлический колокольчик, пропуская нас на юг.

Пасмурно. В воздухе моросит. Сыро. Солнце, укутанное в серую шаль облаков, слабо освещает хмурые отвесные базальтовые скалы.

Земля Франца-Иосифа отделялась от нас с каждым поворотом винта.

Идем „самым малым“ ходом вперед. Тяжелыми ударами бьют по бортам ледокола перевернутые льдины.

На ледоколе снова развернулись научные работы. Гидролог Лактионов вытащил из трюма большой квадратный ящик с бутылками, пробирками, мензурками и т. д. Горбунов с Есиповым занялись проверкой трала и стального каната. Кочегар Московский, окончив вахту, разыскивает зимовщиков:

— Тов. Муханов, помоги устроить беседу. Матросы интересуются работой зимовщиков.

— Идем к Илляшевичу, к Шашковскому.

Каюта на ключе. Спят.

— Стучи, дома отоспятся. Пускай рассказывают. Ребята в кубрике ждут.

Барабаним долго и сильно. За дверью шаги.

— Кто? Что случилось?

— Скорее, скорее, ледокол получил течь.

Шашковский выбежал первый.

— Ну, вот и докладчик.

— Да в чем дело? Говорите толком.

Уговаривать долго не пришлось.

Шашковский, забрав записи, телеграммы, дневник, через пять минут был уже в матросском кубрике. Он сел за стол, подперев тонкими жилистыми руками красивую голову с ласковыми голубыми глазами, и тихо, подробно, обстоятельно рассказал седовцам о первой проведенной полярной зимовке на Земле Франца-Иосифа.