ГЛАВА ШЕСТАЯ ПЕСТАЛОЦЦИ — ПИСАТЕЛЬ (1760–1796)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПЕСТАЛОЦЦИ — ПИСАТЕЛЬ

(1760–1796)

«Своей деятельностью я хотел повлиять на глубоко меня волновавшее положение народной культуры моего отечества и при помощи таланта (литературного), который во мне теперь признавали, обосновать народное счастье путем народной правды».

(Песталоцци)

Учреждение для бедных было закрыто. Песталоцци находился буквально на пороге нищеты. Он употреблял отчаянные усилия, чтобы выпутаться из долгов. Еще в ноябре 1779 г., следовательно еще до закрытия «учреждения», он продал около 10 гектаров своего участка вместе с надворными постройками своему брату Баптисту. Судя по некоторым данным, брат землю получил, но денег не заплатил. Несколько позже он продаст «фабричные» постройки брату жены и еще 5 гектаров пахотной земли. Это были последние отчаянные попытки сласти свое предприятие, но скоро стало очевидным. что долги превышают все состояние Песталоцци, что с каждым днем существования приюта он запутывается все больше, и Песталоцци остался один с тяжело больной женой в опустевших комнатах своего дома. Все даже самые близкие люди, родственники и друзья признали его окончательно погибшим.

Я в своем доме, — пишет Песталоцци, — имел много друзей, но почти у всех них потерял и последнюю искру доверия Они любили меня, но в общем не надеялись на меня. Среди всех окружавших меня были а ходу слова, что я погибший человек и что мне нельзя больше помочь. Дело доходило до того, что лучшие мои друзья, подавленные этим общим суждением и полные сострадания, как только замечали меня на одной стороне улицы, переходили на другую, чтобы не быть вынужденными терять слова, которые им самим причиняли боль, а мне не могли помочь, так как, думали они, мне вообще уже нельзя помочь. Книгопродавец Фюссли, бывший почти единственным человеком, с которым я мог откровенно поговорить о своем положении, говорил мне в это время, что мои старые друзья считали почти решенным делом, что а кончу свои дела или в госпитале, или даже в сумасшедшем доме.

Но Песталоцци недаром говорил, что страдание идет для него на пользу, В самые тяжелые моменты своей жизни он нашел в себе силы. чтобы подняться и подняться так, что спустя 5–6 лет после гибели его «учреждения для бедных» о нем заговорила вся образованная Европа.

Он стал писателем.

Вряд ли, конечно, его можно было назвать писателем-профессионалом. однако с 1780 до 1798 г он главным образом занимался тем, что писал и печатал свои книги.

За эти 18 лет им написана большая часть произведений. В этот период он написал такую большую вещь, как роман «Лингард и Гертруда» (1781–1787), в 4 томах, большой комментарий в диалогической форме к первому тому «Лингард и Гертруда» — «Кристоф и Эльза» (1782), заново переработал роман «Лингард и Гертруда» в 3 томах (1790–1792), наппиал ряд публицистических и философских статей, из которых наиболее известными являются следующие: «Вечерний час одного отшельника». «О законодательстве и убийстве детей», «Да или нет?» и другие статьи, посвященные французской революции, «Мои исследования относительно природы и человеческого рода» и др.

В начале этого периода он издает маленький журнальчик «Швейцарский листок», в конце — уже в период швейцарской революции — он редактирует официальный орган нового правительства «Гельветический народный листок». В это время он вступает а непосредственное общение с целым рядом крупнейших мыслителей Европы, и его имя, как писателя-моралиста проповедника нового отношения к беднякам, крестьянству, становится широко известным.

Его материальное положение в продолжение всего этого периода остается весьма неблестящим, хотя некоторый скромный минимум ему обеспечен. Он живет то в Нейгофе. то в Цюрихе и в других местах Швейцарии. Он часто совершенно одинок, так как жена болеет и живет в Цюрихе а сын Яков учится с 1783 г. а Кольмаре, т. е. даже не в Швейцарии.

Как же начал свою литературную работу Песталоцци, что толкнуло его на это? По его мнению, это произошло случайно. Однажды, уже после гибели «учреждения для бедных», когда благодаря стараниям его друзей он начал понемногу выпутываться из долгов, он «в веселый час» написал небольшую статью, высмеивающую попытку цюрихских властей придать городской страже военный блеск» Эта статья называлась: «Забавная повесть о превращении кривых, запыленных, нечесаных городских стражей у наших ворот а пряных, причесаных и вычищенных». Эта статья попала к брату упомянутого выше Фюссли, художнику, который, внимательно прочитав ее. нашел талантливой. Он сказал книготорговцу: «Этот человек может себе помочь, если захочет У него есть талант писать так, чтобы в переживаемое нами время привлечь к себе известный интерес. Передайте ему это и скажите ему от меня, что он может, если захочет, стать писателем».

Когда это суждение было передано Песталоцци, он с той страстностью, которая его всегда, а в особенности в начале нового дела, характеризовала, принялся за писание небольших рассказов Как он сам говорит, ему сперва казалось маловероятным, что из него может выйти писатель, ибо «под гнетом судьбы я так опустился, что сразу не мог написать ни строчки, не сделав при этом ошибки, и считал себя совершенно неспособным к этому делу, что бы ни говорил Фюссли».

Первоначально ни один из рассказов не понравился автору. Наконец, он натолкнулся на сюжет «Лингарда и Гертруды», рассказ о котором, по утверждению Песталоцци, «сам собою развился», хотя автор и не имел никакого предварительного плана Роман был закончен почти в один присест «Через несколько недель явилась книга, — рассказывает автор, — хотя я собственно не знал, как это случилось. Я чувствовал ее значение но лишь как человек, который во сне чувствует цену счастья, о котором он только что мечтал. Я едва сознавал, что не сплю».

Песталоцци показал рукопись одному из своих друзей, друг этот нашел сочинение интересным, однако признал, что написано оно не очень грамотно, нелитературно, а потому его нужно передать кому-нибудь для литературной обработки. Песталоцци на это согласился; нашли какого-то литератора и дали ему для обработки 3–4 первых листа этой книги. Через некоторое время литератор возвратил листы в переработанном виде. Песталоцци пришел в ужас, когда увидел, во что превратилось его сочинение: «это была чисто богословско-студенческая работа, которая исказила естественную картину крестьянской жизни, как она была просто и безыскусственно изображена мною в ее неприкрашенном, но верном виде… Он заставил крестьян в трактире говорить деревянным языком школьного учителя, что не оставило моей книге ни тени оригинальности».

Он обратился к известному нам Изелину, у которого нашел восторженную оценку работы. Изелин немедленно списался с издателем а Берлине, который принял к изданию книгу, заплатив автору по луидору за лист, и книга довольно скоро вышла в свет. Это была первая часть четырехтомной работы. Через некоторое время Песталоцци приступил к продолжению романа и в течение шести лет вышли остальные три части.

Роман «Лингард и Гертруда» имел большой успех, во всех журналах появились весьма положительные оценки, все календари и альманахи были переполнены выдержками из этого романа, кстати сказать, не подписанного автором. Экономическое общество в Берне тотчас же после появления книги присудило Песталоцци премию и большую золотую медаль. Злополучный автор не мог продержать этой медали у себя даже несколько дней, он поспешил ее продать, так как роман, принеся ему известность, денег дал ему очень мало.

Перечитывая сейчас его произведения и в частности его роман, мы не можем признать, что Песталоцци, обладал большим художественным дарованием. Роман изобилует длиннотами, невыносимо слащав и сантиментален. Однако роман «Лингард и Гертруда» заслуживает того, чтобы с ним познакомиться ближе. Это социальный роман, где вопросам воспитания уделено много места, но вопрос о народном просвещении является только одной из социальных проблем, здесь затронутых. Кроме того, этот роман автобиографичен в том смысле, что устами положительных его героев Песталоцци высказывает свои самые заветные мысли.

Центральными фигурами романа являются Гертруда, жена каменщика Лингарда, образец матери и воспитательницы, помещик Арнер, стремящийся создать новую деревню путем ее оздоровления во всех отношениях, и, наконец, пастор Эрнст, представляющий, с точки зрения Песталоцци, идеал высоконравственного служителя религии, воспитывающего народ, но не погрязшего в церковных обрядах. Эти трое с помощью учителя Глюльфи, бывшего лейтенанта, ставят себе задачей создать новый народ, новых людей, изменяя те общественные и отчасти экономические условия в которых жила тогда швейцарская деревня.

Гертруда у помещика Арнера

Фабула романа очень проста. Гертруда воспитывает своих детей, воспитывает своего мужа отрывая его от кабака и создавая из него дельного работника, воспитывает своих односельчан, показывая пример трудолюбия и высокой моральности. Она является деятельной помощницей помещика и пастора в деревне, через нее и через некоторых близких к ней женщин помещик и пастор влияют на всю деревню.

Всем этим добрым намерениям противодействуют некоторые темные силы, как в самой деревне в лице сельского старосты (фогта) и содержателя трактира Гуммеля, так и при дворе герцога в лице некоего Гелиодора, являющегося наперсником доброго, но безвольного Герцога. Само собою разумеется что и при дворе находятся также идеальные личности, понимающие идеи Арнера и помогающие ему, разоблачая происки Гелиодора. Таков, например, министр Биливский.

Гертруда, Арнер, пастор, Биливский, Глюльфи и некоторые другие персонажи романа Песталоцци высказывают мысли Песталоцци решительно обо всем на свете: и о религии и о воспитании, и о суеверии, и о труде, о воровстве и половом влечении, о бессмертии и истине и т. п. Конечно, как и следовало ожидать, в этом романе много отведено места воспитанию. Недаром на памятнике Песталоцци в Ааргау написано между прочим: «Народный проповедник в Лингарде и Гертруде». Действительно, Песталоцци своей задачей в этом романе поставил показать, как должен быть воспитан народ, какие должны быть учреждены законы, чтобы можно было обеспечить всему населению и прежде всего беднякам сытую, счастливую жизнь. Как мелкобуржуазный утопист. Песталоцци не видел другой силы, кроме власть имущих, и полагал, что только таким путем т. е. путем реформ, идущих сверху, можно создать новую, лучшую жизнь в народе. Трудно, конечно, было от него ожидать чего-либо иного. Если даже полвеком позже зачинатель английского социализма Оуэн и знаменитый утопист Фурье одинаково надеялись на власть имущих в отношении осуществления их утопии, то тем более естественно было ожидать этого от Песталоцци. Ему казалось таким естественным: убедить князей, герцогов и помещиков в том, во что он верил, внушить им правильные идеи в отношении народа, и тогда, тогда — все пойдет как нельзя лучше.

Для нас этот роман имеет то значение. что устами Арнера, пастора, Биливского и других автор высказывает свои мысли, пропагандирует свою систему взглядов. Подобно многим другим утопистам Песталоцци обставляет свое сочинение большим количеством конкретных расчетов. которые должны были создать видимость чего-то реального, чего-то легко осуществимого.

«Было ясно как день, — пишет Песталоцци. — что деревня, которая с земледелием соединяет промышленность и так умело пользуется своими сбережениями, как делают это города при хорошем управлении и дома горожан при умелом руководстве, что такая деревня может составить капитал, процентами с которого можно погашать все подати, лежащие на земле… Ясно было, что при помощи этого неизмеримо увеличиваются силы государства, достигается упрощение всех государственных налогов: права человечества обеспечиваются за низшим классом; получается народное образование, соответствующее потребностям промышленности, и увеличивающееся благосостояние… Ясно было. что единственно возможный путь для осуществления чего-либо, действительно облагораживающего людей, основывается на разумной подготовке народа к промышленной деятельности».

Здесь, как мы видим, Песталоцци повторяет и свою старую мысль о пропаганде профессионального образования среди крестьян с тем, чтобы, подготовив их к работе в промышленности, сделать этим самым их зажиточными и независимыми. Это действительно лейтмотив всей повести. Идеал крестьянской женщины. Гертруда достигает исключительных результатов а устройстве своего дома, главным образом потому, что она организует пряденье у себя на дому. Помещик стремится насадить в деревне различные ремесла с той же целью; наконец лейтенант Глюльфи в своей школе соединяет обучение с производительным трудом. В романе осуществляется то, что так неудачно пытался провести в жизнь сам Песталоцци.

«Лингард и Гертруда» дает полную возможность представить систему общественно-политических и педагогических взглядов Песталоцци. В соединении с другими работами этого периода, как, например, со статьями и рассказами, напечатанными в Швейцарском листке», с «Кристофом и Эльзой», а также с «Вечерним часом одного отшельника», этот роман может служить основой для полной идеологической характеристики Песталоцци в 1780–1789 гг… т. е. в период, предшествовавший Великой французской революции.

Попробуем на основании этих работ показать основные черты мировоззрения Песталоцци в это время.

Какого класса черты характеризуют мировоззрение Песталоцци? На этот вопрос нетрудно ответить и на основании того, что нам уже известно о деятельности Песталоции, и на основании его работ.

Решительно всегда Песталоцци выступал на стороне и в защиту эксплуатируемого крестьянства. С мыслью о помощи ему он направился в деревню, ради него он строил «учреждения для бедных», его роман представлял собою наивный и утопический план освобождения крестьянства от эксплуатации, от нищеты и бесправия. С этой мыслью он начал свою деятельность, этим же и кончил. Ему не всегда удавалось добиться того, чего он хотел, но от этого не может измениться классовая характеристика Песталоцци.

Как типичный идеолог того класса, с чьей судьбой он хотел связать свою судьбу, он не был последователен и всю свою жизнь метался между реакцией и революцией. Он разделял бесспорно реакционное убеждение о том, что «все зло идет от города» и что восстановление многих старых добрых патриархальных обычаев в крестьянской среде является одним из условий оздоровления крестьянства. Он считал главной задачей крестьянства укрепление его мелкой собственности и находил что это можно лучше всего сделать тогда когда крестьянин приобретает соответствующее его положению образование. Приспособляясь к новым условиям, он хочет застраховать крестьянина от разоряющего проникновения во все поры сельской деревни хищного торгового капитала; он не понимает однако, что этого совсем не достаточно для того, чтобы спасти крестьянство. Он глубоко ненавидит богатых. ненавистью бедняка-крестьянина, который мечтает о том чтобы стать самому зажиточным и самостоятельным хозяином. Во всем его романе богачи изображены как враги тех улучшений, которые вносит благодетельный Арнер, который наделен чертами какого-то необыкновенного героя. Он умеет найти яркие образы я своих статьях и в своих беллетристических эскизах, стремясь завоевать для бедных симпатии «человечества», т. е. главным образом состоятельных классов. Он не замечает при этом, что его выступления должны вызвать со стороны этих последних только возмущение и ненависть.

Вот, например, в своем «Швейцарском листке» 24 января 1732 г. он публикует статью, где в образной форме едко издевается над аристократией.

Это — «сцены с натуры провинциальной Франции», как предусмотрительно пытается замаскировать свой замысел Песталоцци.

Сцена первая изображает пышный богатый дворец некоего маркиза и двор перед ним. На дворе стоит женщина, с ней дети. Женщина молит одного из служителей маркиза отпустить арестованного за браконьерство мужа. Служитель неумолим, женщина и дети плачут. Выходит прислуга и несет пойло для охотничьих собак. Дети кидаются к ней и просят ее дать это пойло им вместо собак. Прислуга уступает их просьбам. Голодные дети быстро пожирают болтушку для собак.

Сцена вторая: Внутренность дворца, богатая обстановка. Маркиз… граф. аббат, гости. Ведется салонный разговор о борьбе в Америке. о борьбе против рабства, о сочувствии всех этой освободительной борьбе, ибо, как выражается аббат, «без свободы человеческая жизнь ничего не стоит». Маркиз с этим совершенно согласен, все прославляют освободительную войну в Америке Но вот одна из приглашенных прерывает этот разговор возгласом: «Боже мой, что же происходит у нас во дворе!» Все общество кидается к окну.

Сцена третья: Снова двор перед окнами замка. Дети, накинувшись на собачье пойло. отравились этой едой, часть из них без чувств, остальные стонут от боли. Мать не знает, что с ними делать. В это время входит дворецкий, который по поручению маркиза выясняет, что произошло Он возмущен тем, что здесь допустили шум, что дали есть детям и собирается выгнать всех со двора. В это время его зовут в дом.

Четвертая сцена: Снова зал во дворце. Маркиз и все остальные возмущены тем, что какая-то крестьянка ворвалась во двор замка. Они утешают девушку, поднявшую крик, причем маркиз, извиняясь перед гостями, говорит:

— Да, это большое несчастье, что нельзя даже в наших замках совершенно застраховаться от таких случаев Кроме того допущена очень большая ошибка, окна выходят во двор, надо было бы их вывести в сад.

Аббат и остальные гости с ним совершенно согласны. Аббат замечает при этом:

— Из-за этой черни мы совершенно забыли о наших победах в Америке и о борьбе Америки за свою свободу.

Входит дворецкий и докладывает о том. что произошло во дворе. Маркиз возмущен:

— Это же бесчеловечно кормить детей такими вещами! Заключите под арест прислугу, которая накормила детей, на 24 часа, а эту дрянь выбросьте немедленно со двора и пусть привратник не смеет пускать никого во двор.

Гости одобряют решение маркиза, один из них — граф, поддерживая хозяина, говорит:

— Ведь крестьяне бесспорно рабский народ!

— Совершенно на положении скота. — вторит ему маркиз.

С ним совершенно согласен аббат:

— Да. крестьяне не имеют никакого понятия ни о правах ни о свободе.

— К тому же они не имеют совершенно денег, — замечает граф.

Кончается сцена восклицанием маркиза:

«Нет… Однако… призываю небо в свидетели, какая же все-таки разница между этими людьми и американцами!

На это аббат сочувственно восклицает:

— Это чудовищно!

Тогда один из служителей, стоящий сзади той самой девушки, которая подняла шум, говорит тихо, про себя:

— Не так чудовищно, как твоя бесчеловечность, несчастный поп!

Одна из приглашенных слышит сказанное, поворачивается к служителю и смеется сочувственно. Служитель бледнеет и прячется в дальний угол зала. Она подходит к нему: «Я тебя понимаю, возьми эти деньги для женщины и скажи ей, чтобы она завтра утром пришла в аллею замка» и т. д.

Приведенная нами большая выдержка, конечно, не говорит в пользу драматического дарования Песталоцци, но зато не оставляет никакого сомнения относительно его социальных и политических взглядов в этот период. Он всем сердцем на стороне крестьян, и в пределах возможности, имеющейся у него в пределах цензурных, он гневно наделяет аристократию и прислуживающего им попа самыми отвратительными чертами. Однако и тут он не может удержаться от того, чтобы показать возможность появления а этой среде людей, чувствующих по-другому. В этом смысле очень характерна последняя сцена между одной из приглашенных аристократок и служителем. Песталоцци не перестает и тут надеяться на самих власть имущих, на самих аристократов. Да и кто же, как не аристократ в «Лингарде и Гертруде», им наделен всеми чертами добродетели? Вспомним Линера. Он — аристократ, но он понял нужды крестьян и хочет им помочь.

Выше мы сказали, что Песталоцци является идеологом крестьянства, но какого крестьянства? Не кулаческого, это мы уже видели. Он против богатых крестьян, против богачей, он их изображает врагами всякого прогресса в деревне, но его нельзя несмотря на все его симпатии с беднякам, причислить к идеологам нарождающегося в деревне пролетариата. Он считает существование пролетариата в деревне, появление бедняков-крестьян большим несчастьем. Вот это и заставляет его всячески выискивать средства для того, чтобы бедняки-крестьяне стали самостоятельными, завели бы собственное хозяйство, научились бы тому или другому ремеслу, связались бы с промышленностью. Если можно так выразиться, через индустриализацию. конечно весьма относительную, деревни, он хочет найти путь для улучшения их положения, но не для того, чтобы защищать интересы беднейших крестьян в качестве особого слоя, в качестве особого класса: он стремится в тому, чтобы эти бедняки возможно скорее перестали быть бедняками, стали зажиточными и независимыми, однако не настолько, чтобы эксплуатировать других, чтобы быть источником страдания для остальных крестьян. Выражаясь современным термином, это — типичная середняцкая точка зрения и, проводя некоторую аналогию, можно сказать, что Песталоцци был идеологом и защитником интересов крестьян-середняков, причем стремился помочь им тогда, когда они были эксплуатируемы аристократией и крестьянами-кулаками, и тогда, когда они опускались до положения бедняков в силу своего невежества, бесправия, беспомощности.

Все остальные литературные, педагогические и политические работы Песталоцци подтверждают этот вывод с несомненностью.

Такова классовая характеристика мировоззрения Песталоцци. Однако эта характеристика была бы не полной, если бы мы не остановились еще на двух моментах, проливающих яркий свет на всю его деятельность и неразрывно связанных с тем, что было сказано. Мы говорим о его религиозности и о его глубочайшей вере в огромную силу воспитания.

О религии Песталоцци было написано немало. Почти в каждом его произведении можно найти соответствующие строки. Его бог — это бог морали, бог мудрости, бог долга, бог любви, бог бедных. Он в терминах религиозных выражает свои требования к жизни и миру. В его мировоззрении есть кое-что от пантеизма. Поэтому он не может не презирать то алчное и хищное поповство, с которым ему приходилось встречаться. Недаром он говорит о клерикализме в главе, посвященной суеверию и идолопоклонству. Для него клерикализм — это «служитель суеверия». По его мнению, клерикализм питает порок, а торжественность христианского богослужении он называет «торжественностью идолослужения». Истинное же служение богу означает — «предотвращать заброшенность людей, устранять страдания и мудро влиять на общественную жизнь людей, лишать силы фантазерство, господствующее в их жизни».

Его пастор больше всего боится поповской болтовни. Ему кажется, «проповеди связаны с болтовней, которой люди должны остерегаться как самого смертельного яда». Поэтому его пастор не исполняет требования всегда произносить проповеди а произносит их только тогда, когда к этому есть прямая необходимость.

Несмотря на эту относительную независимость от традиционной церковности, его религиозность — объективно реакционная черта. В тот век борьбы против феодализма во всех его видах, в частности борьбы против феодализма христианского атеизм значительной части французской буржуазии был явлением весьма прогрессивным. Материалисты XVIII в. во многом нам близки и сейчас, когда дело идет о борьбе против суеверий и мистики, религии и поповщины. Песталоцци, выражавший идеологию среднего крестьянства, воспринял его реакционные черты, в частности его патриархальную религиозность. Он был против материализма и рационализма «века просвещения» и поэтому не случайно в его работах встречаются довольно резкие выпады против идеологии «просветителей». «Просвещение» которое было тогда лозунгом передовой буржуазии, Песталоцци называет «фантомом времени». По его мнению, «оно может принять такое направление, что низвергнет человека в состояние, близкое состоянию первобытной дикости. Тогда даже религиозное фантазерство в сравнении с этим просвещением действительно может показаться небесным светом, который блестит среди дыма страшного земного пожара».

Третьей характерной чертой мировоззрения Песталоцци в то время является его отношение к воспитанию. В «Лингарде и Гертруде», в этом социально-педагогическом романе, много страниц посвящено организации воспитания в деревне. В форме беллетристической Песталоцци пытается здесь оправдать свой нейгофский эксперимент, выдвигая те же самые идеи, те же самые формы воспитания. Его лейтенант Глюльфи организует свою деревенскую школу на тех же основаниях, на которых было организовано дело самим Песталоцци в Нейгофе.

С точки зрения советской педагогики, конечно, такой способ обучения не является рациональным. Производительный труд детей должен происходить либо в обстановке школьных мастерских, либо на предприятиях. Соединять в классе обучение тканью или прядению с обучением грамоте и счету дело конечно мало рациональное… Здесь важно само провозглашение принципа соединения обучения с производительным трудом, принципа, разделявшегося всеми утопистами и углубленного затем Марксом и Энгельсом. Классовое обоснование соединения производительного труда с обучением у Песталоцци было конечно иное, чем в советской школе. Тем не менее ему принадлежит честь упорного защитника этой идеи. идеи, которой он был верен в течение всей своей жизни, несмотря на то, что практически он пытался ее проводить только однажды, именно в Нейгофе.

О воспитании в широком понимании слова Песталоцци говорит чуть ли не ка каждой странице своего романа. Деятельность помещика и пастора для него — это деятельность воспитательного порядка. На обложке романа так и написано: «Лингард и Гертруда. Опыт упрощения основ образования народа». Перевоспитать крестьянство — вот задача, которую наш писатель себе ставил и в литературе и в жизни.

Нет необходимости знакомиться со всеми работами Песталоцци. Многие из них чрезвычайно устарели, многие изложены очень темно и запутанно. Как философ и мыслитель он не отличался способностью ясно, законченно выражать свои мысли. Поэтому одну из его самых крупных работ: «Мои исследования о естественном развитии человечества» нельзя назвать таким произведением, которое содействовало бы развитию и углублению философском мысли, несмотря на то, что в ней встречается немало удачных и даже глубоких мест.

Некоторые из биографов Песталоцци хотели сблизить его с Кантом, зачисляя Песталоцци в последователи этого философа-идеалиста. Вряд ли это верно, вернее то, что с своей темной и путаной философии Песталоцци был оригинален, хотя и не создал никакой системы Конечно, в основном он — идеалист. Это не мешает ему высказывать такие положения, которые говорят о его диалектических способностях. Вот что, например. он говорит о среде и ее влиянии на человека в упомянутых выше исследованиях».

«Я скоро увидел: обстоятельства делают человека; но тоже скоро увидел я: человек делает обстоятельства. Он имеет в себе силу многообразно гнуть их по своей воле. Делая это. он сам принимает участие в образовании самого себя и во всех обстоятельствах, действующих на него». Если в этом положении, несомненно, чувствуется некоторая идеалистическая переоценка свободной воли отдельного человека, то в то же время эта установка логически ведет к признанию личного активизма одним из важнейших моментов развития человека.

Литературная деятельность Песталоцци сделала его имя известным всей читающей интеллигенции тогдашней Европы. В особенности хорошо знали его в Германии, но его известность вышла за пределы Швейцарии и Германии. Наиболее замечательным результатом этой известности было провозглашение его, по предложению Гюаде, французским Законодательным собранием 26 августа 1792 г. гражданином Франции, вместе с такими людьми, как Бейтам, Джордж Вашингтон, Клопшток, Костюшко, Шиллер и др.

Этот чрезвычайно характерный факт произвел сильное впечатление на Песталоцци. Он реагирует на него целым рядом статен, большей частью не появившихся тогда в печати, но дающих нам богатый материал для суждения о его отношении к революции.