V ЛЕВ В ЛИСЬЕЙ ШКУРЕ

V

ЛЕВ В ЛИСЬЕЙ ШКУРЕ

Летом 1807 года после победы у Фридланда Наполеон стал теснить войска Александра I на восток, к берегам Немана. У этого рубежа он остановился. Углубляться в дебри литовских лесов не входило в его планы — слишком много недовершенных дел оставалось за спиною. Поэтому он с большой готовностью принял предложение русского самодержца о свидании.

В Тильзите Бонапарт пришел с Александром к соглашению о разделе между ними власти над Европой. Царь будет управлять Востоком, а Наполеон — Западом.

При вторичном свидании французский император открыл царю свои намерения в отношении Испании и не встретил возражений. В секретных статьях Тильзитского соглашения среди множества других пунктов, менявших лицо Европы, был и такой, который гласил, что «Бурбонская и Браганская[12] династии на Пиренейском полуострове будут заменены принцами из семьи Наполеона».

После Тильзита Талейран не раз пытался узнать, как император собирается претворить в жизнь пиренейский пункт соглашения. Наполеон отделывался загадочными улыбками. Но однажды, в минуту откровенности, он сказал своему министру:

— Я умею, когда это полезно, сменить шкуру льва на лисью.

Осенью того же года Бонапарт передал Годою предложение направить во Францию особо доверенное лицо для ведения совершенно секретных переговоров — втайне даже от испанского посла.

Уже 22 октября в Фонтенебло под Парижем был подписан договор между Францией и Испанией о разделе Португалии. Эта независимая страна подвергалась разделу на три части. Северная часть должна стать владением изгнанного Наполеоном из Италии герцога Пармского, брата Марии-Луизы. Среднюю часть оккупируют союзные франко-испанские войска впредь до заключения общего мира, когда Наполеон и Карл совместно решат ее участь.

А как же договорились распорядиться южной частью Португалии? Император французов объявлял ее независимым владетельным княжеством Альгарва и отдавал новое княжество Годою. Это была плата за то, что Принц Мира вырвет у своего монарха согласие на изгнание из Португалии родственной Карлу династии.

Испанскому диктатору, все еще опасавшемуся мести Наполеона за злополучную прокламацию, вдруг привалило нежданное счастье: владыка Европы возлагал на его голову корону.

К подписанному договору присовокуплялось небольшое, с виду чисто техническое приложение. В нем оговорено было право Франции свободно вводить войска на территорию Испании для содействия осуществлению принятых сторонами решений.

Наполеон заранее сосредоточил несколько дивизий у Пиренеев. Сразу же после подписания Карлом IV соглашения он двинул свои силы через испанскую границу.

Армия маршала Жюно форсированным маршем проследовала через северо-западные области Испании в сторону Португалии. Маршалу был дан приказ захватить принцев Португальской династии.

Претерпевая всяческие лишения, преодолевая сопротивление португальцев, 20-тысячная французская армия совершала большие переходы по трудной горной местности. Когда Жюно пробился к португальскому побережью, к Опорто, он увидел готовые скрыться за горизонтом суда. Это уплывал в Бразилию весь дом Браганса вместе с португальской знатью.

Однако в Испанию вошла не одна только армия Жюно. Из-за восточного края Пиренеев вдоль средиземноморского берега в страну был переброшен корпус Дюшена, части которого располагались в городах и крепостях Каталонии. Другая 20-тысячная армия под командой любимца Наполеона генерала Дюпона и маршала Монсея взяла направление прямо на Мадрид.

Французские войска занимали испанские провинции без единого выстрела, без какого-либо проявления недовольства со стороны населения. Трудно себе представить, что испанцы могли так относиться к вступившим на их землю вооруженным чужеземцам. Между тем все предшествовавшие события подготовили именно такую встречу. Сторонники Фердинанда устами сотен тысяч церковников заверяли народ в дружественных намерениях французов и предвещали близкое провозглашение Фердинанда королем Испании.

Но Принцу Мира вторжение французов раскрывало глаза на нечестную игру императора. Наполеон больше не вспоминал об его, Годоя, португальском княжестве. Временщик пишет своему представителю при французском дворе: «Я в великом ужасе. Договора больше нет! Королевство полно французских войск. Что будет в результате всего этого?»

Наполеон постепенно раскрывает свои карты. Он вскоре передает Карлу IV требование — уступить французам весь север Испании, до реки Эбро: «Вследствие опасного положения в Европе этого требуют жизненные интересы Франции». Неслыханное домогательство со стороны союзника! Но Карл и Годой выполняют его безропотно: не смеют протестовать.

Король, королева и фаворит чувствуют себя в эти дни как на готовой взорваться пороховой бочке.

* * *

Бегство — единственное, что остается обанкротившимся королям.

Годой настаивает на том, чтобы королевская семья немедля направилась в Кадис, а оттуда морем в американские колонии. Карл и Мария-Луиза льют горючие слезы в объятиях своего верного слуги. Да, да, прочь из Испании, подальше от неблагодарного народа и от коварного союзника! Нельзя терять ни минуты!

Никто, кроме нескольких особо доверенных лиц, не должен знать об этом плане. Из осторожности не сообщают о нем до последней минуты и Фердинанду. Чтобы скрыть от подданных свой малоцарственный поступок, король объявляет о временном переезде двора на юг Испании, в Севилью. В действительности же королевская семья вместе со свитой, не доезжая Севильи, должна повернуть в сторону близлежащего Кадиса, чтобы там сесть на суда.

Министр юстиции Кавальеро возражает против плана Годоя. Он считает, что бегство преждевременно и трудноосуществимо. Если народ дознается о подлинной цели этой «поездки в Севилью», могут произойти нежелательные события. Однако Годой, пользуясь властью генералиссимуса, стягивает войска к Аранхуэсу, где находится королевская семья, велит расставить воинские караулы вдоль дорог, по которым предполагается проследовать к югу. В Кадисе уже стоят суда, готовые поднять паруса по прибытии туда коронованных; беглецов.

Но Кавальеро — тайный сторонник Фердинанда. Он предупредил партию инфанта о готовящемся бегстве. Немедленно священники и монахи всполошили окрестное население. В аллеях Аранхуэса расположились тысячи крестьян, вооруженных дрекольем. Они силой помешают отъезду своих государей:

— Место испанских королей не в Мексике, а в Мадриде!.. Пусть колбасник сам сожрет изготовленное им блюдо!

При каждом появлении Фердинанда на дворцовом балконе толпа испускает восторженные крики.

Подзадоренный бурными проявлениями народного обожания, принц заявил родителям, что не последует за ними и останется в Испании.

Пока во дворце стараются уговорить Фердинанда, события развиваются совсем не так, как предполагал Годой.

Уже давно шло брожение в войсках. 18 марта 1808 года гвардейские роты присоединились к толпе, манифестировавшей перед окнами инфанта.

Партия Фердинанда поднимает голову. По наущению ее агентов солдаты оцепили тесным кольцом дворец Годоя, расположенный напротив королевского дворца.

Временщику едва удалось ускользнуть из рук бунтовщиков: он зарылся в кучу разного хлама, наваленного на чердаке.

Полтора суток пробыл Принц Мира в таком жалком положении. Не выдержав, наконец, мучившей его жажды, он решился осторожно спуститься вниз по лестнице. В протянутой руке был зажат кошелек, полный золота. Внизу стоял часовой.

— Все это — за глоток воды… — прохрипел поверженный диктатор.

Солдат швырнул кошелек наземь:

— Сюда! Ко мне! Я держу колбасника!

Со всех сторон сбежались солдаты, крестьяне…

Крики о поимке Годоя достигли ушей Карла и Марии-Луизы. Они стали слезно молить Фердинанда заступиться за их любимца. За его спасение они предлагали сыну хорошую цену — корону Испании.

Фердинанд с несколькими гвардейцами бросился в гущу разъяренного народа:

— Отдайте его мне! Годой не убежит от суда!

Растерзанный, трепещущий от страха, Годой валяется в грязи. Фердинанд пинает его ногой:

— Дарую тебе жизнь!

Принца Мира заточают в маленькой каморке в подвале королевского дворца.

* * *

Даже тупице Карлу IV стало ясно, что при создавшемся положении ему остается лишь отказаться от власти.

Карл подписал свое отречение в пользу «возлюбленного нашего сына Фернандо, принца Астурийского». Народ встретил отречение ликующими кликами.

Как из рога изобилия посыпались воззвания Фердинанда к испанцам, полные нежных чувств и щедрых посулов.

Все происходившее в Аранхуэсе как нельзя более отвечало видам Наполеона. Он спешно направил на полуостров маршала Мюрата, назначив его главнокомандующим французскими войсками в Испании. Мюрат должен был возможно скорее достигнуть Мадрида и взять в свои руки все нити дворцовых интриг.

Мюрат стремительно двигался вперед. В сопровождении лишь штаба и небольшого кавалерийского отряда он почти незамеченным въехал в испанскую столицу: население города поглощено было приготовлениями к предстоящей на другой день встрече нового короля.

24 марта Фердинанд торжественно вступил в Мадрид. Это дало повод к шумным проявлениям народной радости. Мадридцы неистовствовали: расстилали свои плащи под ноги королевскому коню, лобызали колена «Желанного».

* * *

Еще не умолкли на площадях Мадрида приветственные крики, когда Карл IV, поддавшись внушениям Мюрата, объявил свое отречение вынужденным. Трон, утверждал он, был насильственно захвачен Фердинандом.

Мюрат с первой же встречи показывает Фердинанду, что не считает его законным королем Испании. Прямолинейный, грубый солдафон даже перехватывает через край. Он отказывает Фердинанду в почестях, обязательных в отношении любого члена королевского дома, — позволяет себе сидеть в его присутствии, при обращении к нему опускает королевский титул.

Гранды возмущены. Фердинанд трусит. Не значит ли все это, что Мюрат поддерживает претензии его отца, требующего обратно «похищенный у него трон»?

Враждующие стороны засыпают Наполеона просьбами о вмешательстве. Он неизменно отвечает, что не намерен вторгаться в домашние дела испанской династии, однако в ближайшее время рассчитывает посетить Мадрид и постарается уладить на месте спор между отцом и сыном.

* * *

Бонапарт и не помышлял о путешествии в Испанию. Это была лишь новая импровизация все той же лисьей политики. Наполеон посылает в испанскую столицу генерала Савари со специальной, весьма щекотливой миссией: обманным путем завлечь Фердинанда и всю королевскую семью на французскую территорию, в Байонну. Он говорит Савари:

— Если мне не удастся уладить дело так, как я того хочу, я смету их обоих. Я соберу кортесы и доведу дело Людовика XIV до конца. Я приготовился к этому и скоро выеду в Байонну. В Мадрид я отправлюсь только в самом крайнем случае, если это окажется неизбежным.

Савари действовал в Мадриде много тоньше и дипломатичнее рубаки Мюрата. Он стал всячески обхаживать молодого короля, заверял его в дружеских чувствах Наполеона. Фердинанд сможет убедиться в этом и сам при предстоящем в ближайшие дни личном свидании с императором, который спешит теперь из Байонны в Мадрид.

В это время Наполеон прибыл из Парижа в Байонну — французский город у самой границы, и остановился здесь, словно бы на пути в Мадрид.

Фердинанд намеревался встретить «своего покровителя и друга» с пышностью и великолепием, достойными покорителя Европы.

Он выслал к границе навстречу гостю трех именитейших грандов. К великому удивлению посланцев, они на своем пути по занятой французскими войсками территории не видели никаких приготовлений к предстоящему проезду императора.

Бонапарт все не едет. Фердинандом овладевает смутная тревога. Он не может скрыть ее от Савари. Тут генерал впадает в пафос:

— Пусть моя жизнь будет залогом того, что император выполнит все свои обещания! Его слово нерушимо, как гибралтарская скала!

Характер у Фердинанда слабый, и заверения Савари действуют неотразимо. Тревога сменяется новым приливом доверия. Чтобы сократить томительное ожидание, он решает сам выехать навстречу Наполеону.

* * *

В начале апреля молодой король в сопровождении Савари отправляется в Бургос, надеясь застать там императора. В столице он оставляет Хунту[13] под председательством своего дяди дона Антонио.

Мадридцы встретили весть об отъезде короля с тревогой и подозрением. Что все это значит?! Жители столицы шепчутся между собой. Они смотрят с нескрываемой враждебностью на расставленные по городским перекресткам пикеты французских гренадер.

Наполеона в Бургосе не было. Не было его и в расположенной близко от границы Витории, куда переехал затем Фердинанд со своим двором на колесах. Савари притворился крайне изумленным и заявил, что едет к императору выяснить положение.

В городе стоял сильный французский гарнизон. Покидая Виторию, Савари отдал распоряжение командующему ни в коем случае не допускать отъезда Фердинанда обратно в Мадрид.

Мышеловка была захлопнута.

18 апреля Савари привез в Виторию письмо от Наполеона.

Свое длинное послание Фердинанду император французов составил в двусмысленных, туманных выражениях. Он «не берется быть судьею в споре между отцом и сыном», но предостерегает Фердинанда от намерения предать суду Годоя. «Можно ли привлечь к суду Принца Мира, не затронув королевы и короля, вашего отца? Этот процесс вызовет ненависть и поддержит мятежные страсти, что будет пагубно для вашей короны». Права Фердинанда на трон он соглашается признать лишь условно: «Если отречение короля Карла добровольно, если оно не вынуждено бунтом в Аранхуэсе, то я не препятствую ему и готов признать вас королем Испании».

Все эти ухищрения сопровождались философическими прикрасами: «Жалкие мы люди! Слабость и заблуждение — вот наш удел!»

Это письмо сильно поколебало доверие молодого короля к чести и слову Наполеона. Однако ни протеста, ни отказа ехать дальше навстречу «августейшему гостю» не последовало.

А для намерений Бонапарта было очень важно избежать открытого насилия. Он хотел довести авантюру до конца так, чтобы испанские Бурбоны сами, «добровольно» отказались от своих прав на трон. Император рассчитывал, что это поможет впоследствии установить добрые отношения между испанцами и тем правителем, которого он им даст.

«Горшечник» (Г. Доре).

«Похороны крестьянина» (Г. Доре).

21 апреля Фердинанд и его свита приготовились отбыть в пограничный испанский городок Ирун. Напрасно жители Витории, окружив королевский кортеж, умоляли Фердинанда не покидать пределов королевства. Король поднялся со своего сиденья и заверил своих подданных, что в ближайшие же дни вернется в Виторию.

В Ируне к Фердинанду явились местные судовладельцы с предложением доставить его тайком на борт английского военного судна, крейсировавшего в открытом море. Но этот трусливый, запуганный человек не мог уже выйти из повиновения сильной, управлявшей им воле.

* * *

Королевский кортеж пересек французскую границу. В Байонне не было заметно никаких приготовлений к приему иностранного суверена. Фердинанд встретился здесь с посланными вперед инфантом Карлосом и тремя грандами. То, что они сообщили своему королю, должно было лишить его всех иллюзий: с ними обращались почти как с пленниками.

В отведенные Фердинанду апартаменты пожаловал Наполеон. Он был в прекрасном настроении, обнял царственного гостя, вел с ним любезную беседу и сыпал комплиментами. В тот же вечер император пригласил Фердинанда и ближайших его придворных к обеду.

Но обед прошел в мрачном молчании. Приглядываясь к своим гостям, Наполеон все больше убеждался в ничтожестве и самого Фердинанда и его приближенных. Он решил не тянуть с развязкой.

На другой день к Фердинанду явился Савари. От имени императора он объявил ему, что царствование династии Бурбонов в Испании прекращается. На испанский трон вступит государь из фамилии Бонапарта. Фердинанд должен отречься от всех прав на корону Испании и Западных Индий[14].

Фердинанд колебался, упорствовал. Так прошло несколько дней. Потеряв терпение, Наполеон объявил своему пленнику, что если тот до вечера не примет нужного решения, то будет расстрелян как соучастник мадридских бунтовщиков.

Фердинанд струсил. 6 мая 1808 года он подписал отречение от престола в пользу своего отца Карла IV.

Вслед за тем и Карл IV, прибывший в Байонну, подписал документ, по которому уступал свои королевские права на Испанию Наполеону — «единственному государю, способному восстановить там порядок».

* * *

Наполеон любил показать себя при случае великодушным и щедрым. Он подарил Фердинанду замок во французской Наварре и назначил ему поистине королевскую пенсию. Карлу, его супруге и Годою была предоставлена богатая резиденция в императорском замке в Компьене.

Удивительно, с какой легкостью примирились с положением изгнанников отрекшиеся от своих прав испанские Бурбоны. Старая Мария-Луиза стала прихорашиваться и наряжаться. Карл перенес в новую резиденцию все свои привычки и причуды. Освобожденные от царственных забот, оба наперебой ухаживали за своим бесценным Мануэлито.

Не унывал и Фердинанд. Принц тайно получил из Испании крупную денежную сумму на организацию побега из Франции. Но он рассудил, что может потратить золото соотечественников с большей приятностью. Эти деньги не будут лишними, помогут веселей коротать время в Валансее — имении Талейрана, где он должен был поселиться вместе с братом, доном Карлосом.

* * *

Бонапарт мог, наконец, сбросить с себя лисью шкуру. В эти весенние дни 1808 года он испытывал чувство величайшего торжества: Испания была теперь в его руках! Оставалось лишь дать ей хорошего короля и добротное внутреннее устройство.

Наполеон остановил свой выбор на старшем брате Жозефе, правившем Неаполитанским королевством. Он вызывает брата в Байонну: «19 мая ты получишь это послание, 20-го ты выедешь, 1 июня будешь здесь». Распоряжение короткое и вразумительное.

С королями, даже и своей крови, император французов не любил церемониться. Все же он прибавляет к этому приказу: «Испания не то что Неаполь: 11 миллионов жителей, да более 150 миллионов дохода, кроме неисчислимых сумм из Америки. К тому же эта корона приведет тебя в Мадрид — три дня езды от Франции. Мадрид — почти Франция, а Неаполь — край света».

Император велит Мюрату созвать в Мадриде хунту, Совет Кастилии, муниципалитет, чтобы они высказались, кого из членов фамилии Бонапарта желают видеть у себя на троне. Заседая под лязг французских штыков, эти органы единодушно призывают Жозефа. Совет Кастилии шлет Наполеону подобострастный адрес: «Всякий принц императорской фамилии будет для Испании оплотом ее могущества. Но Испания имеет право на привилегию: так как ее трон стоит на огромной высоте, то нам кажется, что на нем подобает восседать старшему из высоких братьев вашего величества, мудрость и добродетели которого внушают всем чувство уважения».

Наполеон созвал Генеральную депутацию из представителей трех сословий — духовенства, дворянства и горожан, приглашенных из Испании в Байонну для выработки нового Основного закона страны. Были здесь также депутаты от флота, университетов, суда, от американских колоний.

После многих заседаний депутация приняла конституцию, почти точную копию тех хартий, которыми Бонапарт имел обыкновение наделять покоренные им страны.

Байоннская конституция должна была способствовать рождению новой Испании. Уничтожались сеньоральные привилегии землевладельцев, был коренным образом реорганизован суд, отменялись пытки. Устанавливалось равное податное обложение. Колонии уравнивались в правах с метрополией.

В начале июля в Байонне испанцы приносили торжественную присягу новой конституции и королю Жозефу. Гранды, дворяне и другие видные лица спешили сюда со всех концов Испании. Герцог Инфантадо, выступивший с речью от грандов, сказал Жозефу:

— Государь, гранды Испании всегда отличались верностью своему суверену. Ваше величество испытает эту испанскую верность так же, как и нашу личную привязанность.

9 июля 1808 года Жозеф в сопровождении членов нового правительства, окруженный блестящей толпой испанской знати, сверкающей мундирами и орденами, и высшим духовенством, с почетным эскортом из четырех полков, вступил в пределы своего нового королевства — «почти Франции».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.