От Вислы до Одера

От Вислы до Одера

В результате успешных наступательных операций, проведенных летом 1944 года на центральном участке советско-германского фронта, наши войска разгромили крупные стратегические группировки врага, подошли к Восточной Пруссии на рубеж рек Нарев и Вдела. Придавая большое значение завершению освобождения Польши, советское Верховное Главнокомандование сосредоточило здесь крупную группировку войск.

Фашистское командование заблаговременно готовилось к отражению наступления советских войск. На территории Польши между Вислой и Одером насчитывалось семь оборонительных рубежей на глубину до 500 километров.

Стоял сумрачный декабрь 1944 года, неяркое, затуманенное солнце освещало снега, опаленные взрывами бомб и снарядов.

Войска 1-го Белорусского фронта готовили Варшавско-Познанскую операцию (составную часть Висло-Одерской операции). Главный удар наносился с магнушевского плацдарма, второй — с пулавского. Вспомогательный удар, севернее Варшавы, наносили войска нашей 47-й армии. Здесь же наступала 2-я дивизия 1-й армии Войска Польского, которой командовал генерал-майор Я. Роткевич. В первых числах января командующий 47-й армией генерал-майор Франц Иосифович Перхорович собрал на совещание командиров соединений, начальников политотделов соединений и другой руководящий состав.

Он сообщил, что 47-я армия переходит в наступление на второй день операции с задачей прорвать оборону гитлеровцев на четырехкилометровом участке севернее Варшавы, ликвидировать вражеский плацдарм в междуречье Вислы и Западного Буга, с ходу форсировать Вислу юго-восточнее Модлина и, развивая удар на запад вдоль левого берега реки на Лешно, обойти столицу Польши с северо-запада.

В Обращении Военного совета 1-го Белорусского фронта напоминалось о том, что целью предстоящего наступления является окончательное освобождение многострадальной Польши от немецко-фашистской тирании, что плечом к плечу с войсками Красной Армии за честь и свободу своей родины будут, как и прежде, мужественно сражаться польские воины, в том числе вновь сформированные соединения Войска Польского…

* * *

Вот и забрезжил хмурый рассвет 15 января 1945 года. Командование корпуса встретило его на наблюдательном пункте, выдвинутом в непосредственную близость к боевым порядкам. Командиры соединений также уже находились на своих наблюдательных пунктах. В 9.30 15 января 1945 года на вражеские позиции обрушилась огневая буря.

Боги войны поработали отлично. Большое спасибо батарейцам, командующему артиллерией 125-го стрелкового корпуса полковнику Николаю Александровичу Михееву — их огонь расчистил нам путь вперед.

Однако в глубине вражеской обороны наша артиллерия, конечно, не могла подавить все огневые точки гитлеровцев. Перед второй позицией противника бойцы правофлангового батальона 60-й стрелковой дивизии были вынуждены залечь под пулеметным и минометным огнем гитлеровцев. Особенно досаждал станковый пулемет кинжального действия, находившийся в хорошо замаскированном дзоте на обратном скате высоты.

С наблюдательного пункта корпуса в стереотрубу мне было хорошо видно, как один из бойцов, прижимаясь к земле, лавируя между разрывами мин и снарядов, пополз к пулеметному гнезду фашистов, метнул гранату, но неудачно. Пулемет продолжал стрелять. Боец бросил вторую, третью — недолет. Тогда, поднявшись во весь рост, боец бросился на амбразуру дзота и закрыл ее своим телом.

Правофланговая рота поднялась и пошла вперед, смяла врага и вместе со всем батальоном вышла на третью оборонительную позицию гитлеровцев. Несколько бойцов задержались у дзота, бережно сняли изрешеченное пулями тело героя с амбразуры. Я приказал выяснить фамилию героя. Это был комсомолец рядовой Василий Яковлев, бывший воин 1-й дивизии народного ополчения столицы нашей Родины Москвы, повторивший героический подвиг гвардии рядового Александра Матросова. В годы Великой Отечественной войны мы узнали о многих героических подвигах матросовцев, людей, беспредельно любящих Родину и свой народ, глубоко убежденных в правоте дела нашей ленинской партии, идеях коммунизма.

Без героизма ратного, трудового не мыслится советский человек. Воспитание любви к Родине, стойкости, мужества не мыслится без активной партийно-политической работы в войсках. Накануне предстоящих ожесточенных боев политорганы соединений рекомендовали во всех частях организовывать встречи бывалых бойцов с солдатами, прибывающими в подразделения из числа молодого пополнения.

На этих встречах перед новичками выступали Герои Советского Союза, воины-орденоносцы. Представляя заочно новым однополчанам сержанта Николая Мордакина, политработник капитан А. Щелоков тепло отозвался о нем как о бывалом воине, опытном младшем командире, закалившемся в огне сражений. Четыре благодарственных грамоты получил Николай Мордакин от Верховного Главнокомандующего за свои боевые дела. Орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу» наградила его Родина. Где бы ни был сержант, где бы ни воевал, всегда шел впереди, увлекая за собой бойцов отделения, показывая им пример доблести и мужества.

Политработник рассказал об одном из боевых дней Николая Мордакина.

* * *

…Ранним утром, когда землю заволакивал плотный туман, 7-я стрелковая рота получила приказ на наступление. Предстояло по тонкому льду форсировать Вислу, на западном берегу с ходу взять сильно укрепленную высоту противника, прикрывавшую важную дорогу к Варшаве.

Проходя по сырой извилистой траншее у уреза реки и проверяя готовность отделения к бою, Мордакин интересовался настроением каждого бойца. Бросок через реку, да такую, как Висла, и удар по высоте — две задачи, решить которые как одну может лишь сильный духом солдат.

Почти с каждым бойцом успел поговорить Николай Мордакин за эти несколько минут перед боем. И когда в серый туман скользнула зеленая ракета — сигнал наступления, отделение Мордакина, несмотря на сильный артиллерийский и пулеметный огонь противника, первым, с ходу форсировав реку, ринулось вперед, к высоте. Звуки боя сливались в один все нарастающий гул. Еще усилие, еще несколько метров, и вот она — немецкая траншея. Николай Мордакин прыгнул в нее одним из первых и на повороте в блиндаже завязал перестрелку с группой контратакующих гитлеровцев.

Труден в дыму и тумане траншейный бой. Много ловкости и находчивости требует он от бойца. Но Николаю Мордакину со своими орлами не впервые воевать в ходах сообщения, маскируясь за поворотами, вскакивая на брустверы и снова прыгая в траншею, он бил гитлеровцев гранатами и очередями из автомата, увлекая за собой отделение. Когда было уничтожено несколько огневых точек, бой переместился во вторую, а затем в третью траншею. Отделение Мордакина преследовало гитлеровцев, но вскоре натолкнулось на отчаянное сопротивление врага. Пулеметный и минометный огонь противника преградил дорогу советским бойцам, заставил их залечь почти у самой третьей траншеи. Лежа на снегу под огнем врага, Мордакин оглянулся по сторонам и увидел своих бойцов. Все они были с ним. Противник перешел в контратаку.

— Огонь, хлопцы! Залпом по врагу — огонь!

Команда сержанта взбодрила бойцов, затрещали пулеметы и автоматы. В это время с визгом начали рваться мины и снаряды — это наши минометчики и артиллеристы ударили по контратакующему противнику. Тогда прозвучала новая команда:

— Вперед!

И откуда только взялись силы! Отделение поднялось в полный рост и на контратаку ответило атакой, с криком «ура» ворвалось в немецкую траншею. Это была третья, ключевая, траншея высоты. Немцы не выдержали натиска наших бойцов и отступили. Потом они с дикой яростью снова бросились в контратаку, но было уже поздно. Отделение сержанта Мордакина встретило врага мощным огнем стрелкового оружия. Когда на сопку подоспело подкрепление, Николай Мордакин был ранен. Почувствовав, как что-то ударило его в грудь, пробежал еще несколько шагов. Упал на мокрую землю и затих, потеряв сознание.

Очнулся он от прикосновения рук санитара. Его грудь была уже перебинтована, и бойцы хотели положить Николая на плащ-палатку, чтобы доставить в тыл.

— Погодите, — твердо сказал Мордакин, — я пойду сам.

Прижав руку к ране, он медленно пошел по полю, часто оглядываясь назад… Бой начинал затихать. Николай Мордакин остановился, окинул взором товарищей и, махнув им рукой, произнес:

— Счастливый путь, дорогие мои. Жаль покидать вас, но я еще вернусь. Обязательно вернусь…

* * *

— Со дня на день ждем мы возвращения в боевой строй Николая Мордакина, — заканчивая свое выступление перед молодыми бойцами, сказал капитан Щелоков. — Ждем, чтобы сердечно поздравить его с присвоением за форсирование Вислы звания Героя Советского Союза, ждем, чтобы и дальше вместе бить врага.

Дело в том, что за проявленное воинское мастерство, мужество и героизм при форсировании с ходу Вислы северо-западнее Варшавы 24 красноармейцам, сержантам, офицерам, генералам, в том числе и командиру стрелкового отделения сержанту Николаю Мордакину, командиру 60-й стрелковой Севско-Варшавской Краснознаменной, ордена Суворова дивизии генерал-майору Виктору Георгиевичу Чернову было присвоено звание Героя Советского Союза. С волнением я прочитал в Указе Президиума Верховного Совета СССР и свою фамилию. Радостным и неповторимым был тот день.

Однако вернемся к событиям 15 января. Прорвав оборону гитлеровцев сначала на участке шириной до пяти километров, части и соединения 47-й армии к исходу дня расширили прорыв до 15 километров по фронту и продвинулись до 12 километров в глубину. На следующий день наступление продолжалось в еще более высоком темпе.

Немецко-фашистские войска не смогли устоять против стремительного удара войск 47-й армии и взаимодействующей с ней 2-й польской пехотной дивизии генерал-майора Я. Раткевича.

Оборонявшаяся в междуречье Вислы и Западного Буга 73-я немецкая пехотная дивизия с частями усиления была разгромлена.

Не приостанавливая стремительного наступления, стрелковые части вместе с артиллерийскими подразделениями сопровождения вышли к реке. Перед войсками 125-го стрелкового корпуса в изрытых траншеями, поросших лозняком берегах лежала Висла — широкая, покрытая голубовато-серым льдом, на котором местами намело сугробы, а кое-где вздыбились торосы. Вокруг рвались снаряды, поднимая глыбы мерзлой земли и льда, круша траншеи и блиндажи; отгоняемые нашими «ястребками», «юнкерсы» все-таки бомбили боевые порядки частей корпуса.

Лед на реке оказался непрочным. Инженерная разведка подтвердила: людей выдержит, но артиллерия, а тем более танки не пройдут. Наступать без танков не привыкать. Но как без пушек? Как с наименьшими потерями выполнить боевую задачу, сохранить самое ценное — людей? Было над чем призадуматься. Подчиненные очень хорошо понимают затруднения старшего начальника, особенно в период острой, сложной и скоротечной боевой обстановки. Они с большим предвидением и тактом предлагают наиболее действенные решения. На НП корпуса побывал командир 60-й стрелковой дивизии генерал-майор Виктор Георгиевич Чернов. Он доложил, что дивизия во взаимодействии с соседями и частями усиления разгромила в междуречье гитлеровцев и готова к форсированию Вислы с ходу. Комдив представил мне двух командиров артиллерийских дивизионов 969-го артиллерийского Пражского полка майоров Валентина Александровича Усанова и Владимира Васильевича Мыльникова.

— Хорошо, когда молодые офицеры предвидят замысел и развитие боя, — сказал генерал Чернов. — Прошу прослушать артиллеристов!

— Товарищ генерал, — заметно волнуясь, начал майор Мыльников. — В период подготовки дивизии к наступлению артиллеристы 3-го дивизиона, особенно старшины батарей, предвидели, что предстоит с ходу форсировать Вислу по неокрепшему льду. В тылу под их руководством бойцы артиллерийских расчетов собрали хворост, солому. Из них изготовили маты, свернули их в рулоны.

Командир 2-го артиллерийского дивизиона майор Усанов продолжил:

— Наши расчеты, усиленные стрелками, товарищ генерал, готовы к форсированию Вислы. Хворостяно-соломенные маты, уложенные на лед, польем водичкой, их морозцем схватит, дополнительно усилим собранными плащ-палатками, трофейными шинелями, брошенными гитлеровцами, а саперы для надежности помогут досками. Получится узкая, но надежная ледяная дорожка.

Что это была за дорожка, никто не расскажет лучше бойца, прошагавшего по ней под огнем. Всю ночь вражеские артиллеристы обстреливали наш берег. Погода выдалась — хуже некуда. К утру пошел снег, полыхнул студеный ветер. Над рекой закружила метелица, сплошная стена снежной пыли как бы повисла в воздухе.

Получен приказ — форсировать Вислу. Командир орудия сержант Демидов собрал расчет. Спросил:

— Сож, Днепр форсировали, Буг форсировали, а Вислу возьмем?

— И ее перейдем, товарищ сержант! — ответили бойцы.

Молчал только красноармеец Михаил Кияшко, боец среднего роста, с черными усами и густыми широкими бровями. Считался он расторопным заряжающим, храбрым артиллеристом. От других отличался только своей молчаливостью. Его земляк красноармеец Кирилл Калмык знал думы батарейца: родное село немцы спалили, родных угнали в неволю. Вот он и думает, какой заряд за все это гитлеровцам влепить в отместку.

И вот начался штурм левого берега реки. Пехота цепью спустилась на лед. Орудие не отставало от нее ни на шаг. Бойцы, взявшись за колеса, лафет и ствол, тянули его по ледяной дорожке, часто останавливаясь, чтобы прямой наводкой расстреливать появившуюся огневую точку. Противник встретил наступающих шквалом огня. Пехота залегла. Мины прошивали лед. Острые, как стекло, осколки секли лица бойцов. Выбыли из строя командир расчета и наводчик. У орудия остался один Михаил Кияшко. Он метался от раненых к орудию, стрелял один, а потом подхватил орудие за станину и вместе со стрелками потянул к западному берегу, где засели гитлеровцы. Метель залепляла ему глаза, мины рвались рядом, пулеметные очереди свистели над головой. Но он забыл обо всем, шел в полный рост, упираясь сапогами в лед, тянул со стрелками орудие к берегу. И достиг цели.

Развернув пушку, заряжающий увидел серую цепь гитлеровцев, движущуюся на него. Кияшко прицелился и дернул за шнур. Раздался выстрел, послышались громкие крики, но Михаил уже не слышал их. Жгучая боль пронзила все тело, и он упал у лафета, царапая руками мерзлую землю. В тот же миг он увидел, как по дороге, проложенной им, наступали боевые товарищи. Фигуры их вырастали из снежной пелены. Мощное «ура» понеслось над рекой, недалеко от берега, за который только что гремел бой.

В представлении на награждение красноармейца Михаила Федоровича Кияшко, номера орудия батареи 45-мм пушек, командир 1285-го стрелкового Пражского полка подполковник Осыко писал: «Товарищ Кияшко 16 января 1945 года в бою при форсировании реки Висла в районе местечка Новы Двур на территории Польши проявил мужество, стойкость и героизм… нанес большие потери в живой силе и вывел из строя 6 огневых точек противника, мешавших продвижению нашей пехоты, тем самым способствовал выполнению боевой задачи командования».

По-отцовски любил и хорошо знал своих подчиненных подполковник Осыко. Это от него узнал я о подвиге Кияшко, а затем и о боевых делах красноармейца Николая Свиридова.

С первых же дней пребывания в полку Николай Свиридов все свои силы посвятил боевой учебе. Узнав устройство миномета, в перерывах между боями он взялся за топографию, изучил огневое дело. Скоро смекалистого рядового назначили командиром минометного расчета и присвоили звание младшего сержанта. В первом же бою его расчет уничтожил огневую точку гитлеровцев. Это был первый боевой успех, которому истинно радовались бойцы, как сданному экзамену на солдатскую зрелость.

От апрельских боев 1944 года до января 1945 года Николай Свиридов прошел большой путь. Он участвовал в боях в Польше, где особенно памятны для него, ставшего к этому времени сержантом и вступившего в комсомол, бои на Висле.

…Наступил вечер, мела метель. Под методическим обстрелом фашистов бойцы готовились к преодолению реки. Перед рассветом, когда бдительность гитлеровцев была притуплена, командир минометной роты тихо передал по цепи:

— Приготовиться к броску.

Затем, так же как и первая команда, по цепи было передано:

— Вперед!

Бойцы рванулись через Вислу вслед за стрелками. Неся минометы и боезапас на себе, первым из подразделения бежал расчет Свиридова.

Фашисты открыли минометный и артиллерийский заградительный огонь, в воздухе закружилась свинцовая метель, некоторые бойцы падали и не поднимались, а берег был все ближе и ближе…

— Земля! — крикнул сержант Свиридов.

— Земля! — подхватили бойцы.

Минометчики расчета Свиридова собрали миномет за несколько десятков секунд, и мины с визгом полетели на врага.

Бои за расширение плацдарма длились несколько часов. Гитлеровцы семь раз ходили в яростные контратаки. Они во что бы то ни стало старались сбросить наших воинов в реку, но, чем яростнее контратаковали фашисты, тем мужественнее дрались наши бойцы. Командуя минометным расчетом, Свиридов вел точный огонь по врагу. Когда гитлеровцы вплотную подходили к огневой позиции, минометчики забрасывали их гранатами, уничтожали автоматным огнем. Несколько десятков гитлеровцев истребил и сержант Свиридов.

«В бою все средства хороши, — говорил сержант молодым бойцам, — и автомат, и граната, и миномет. Пусть ползет на тебя гад, а ты не бойся, бей его смелее и всегда победишь».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года Свиридову Николаю Алексеевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Вместе со всей страной узнала о присвоении сыну высокого звания и Ольга Емельяновна Свиридова, мать Николая, проживающая в деревне Гнилушки, в колхозе «Красный сигнал» Нижне-Ведужского района Воронежской области. А вскоре в расчете читали ее письмо на фронт, в котором были и такие строчки: «Спасибо тебе, Николай. Вырос ты достойным сыном моим и достойным сыном Отечества…»

Подписывая наградные листы на отличившихся в боях за Варшаву бойцов и командиров, я с удовлетворением встретил среди них документы, направленные из 963-го артиллерийского полка 60-й стрелковой дивизии, с фамилиями офицеров, которых перед началом боев представил мне на НП корпуса генерал В. Г. Чернов.

Командиры 2-го и 3-го дивизионов майоры В. А. Усанов и В. В. Мыльников, организовав переправу по ледяной дорожке орудий своих подразделений, 16 января 1945 года первыми вместе со штурмовыми батальонами 1285-го и 1281-го стрелковых полков 60-й стрелковой дивизии под сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем противника форсировали Вислу. Дивизионная артиллерия влилась в боевые порядки пехоты на левом берегу реки Висла.

Противник бросил в бой танки. Огонь наших артиллерийских дивизионов был так эффективен, что все попытки гитлеровцев контратаковать срывались. Плацдарм удержали, расширили. За проявленную инициативу при организации форсирования Вислы, мужество, отвагу и стойкость по удержанию и расширению плацдарма на западном берегу реки Висла майорам Владимиру Васильевичу Мыльникову и Валентину Александровичу Усанову присвоено звание Героя Советского Союза.

А сейчас возвращаюсь к событиям под польской столицей. 17 января 1945 года наши войска во взаимодействии с 1-й армией Войска Польского освободили Варшаву.

За овладение столицей Польши — важнейшим стратегическим узлом обороны гитлеровцев на Висле — 60-й стрелковой дивизии и 76-й стрелковой дивизии 125-го стрелкового корпуса присвоено наименование Варшавских. Приказом Верховного Главнокомандующего личному составу 125-го стрелкового корпуса объявлена благодарность.

Роль 47-й армии в освобождении Варшавы очень велика. Не случайно в приказе Верховного Главнокомандующего от 17 января 1945 года в списке войск, отличившихся в боях за город, первой стоит 47-я армия.

Как видит читатель, мастерски проведенный короткий удар из междуречья слился с большим, нанесенным на главном направлении. С этого часа весь фронт выровнялся в одну линию. Войска маршала Жукова вышли на оперативный простор.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.