Мозаика. Размышления

Мозаика. Размышления

В отличие от многих фрагментов Мозаики сравнительно небольшой «Страх» рождался трудно, с перерывами. Закончил 28.01.1999 г., выложил в Самиздат 26.10.2003 г., 1291 посещение. Отзывы, их немного, стимулируют продолжение литературной деятельности. Скажем, комментарий откуда-то из-за границы.

Margarita (03.05.2008 г.): Spasibo za napisannoje vami.

Или письмо незнакомки.

Эля (24.10.2009 г.): Добрый вечер уважаемый Господин Полле! Знаете, почему Ваша мама боялась нарушить покой соседей….и т. д… дело не в страхе, а в высокой порядочности. Похоже, Ваша мама была умницей и мудрой женщиной! Ваши произведения мне понравились. Желаю Вам иметь мир внутри себя и быть счастливым человеком. С уважением Эля.

Поблагодарил, естественно, и Маргариту и Элю.

---------—

«Ускорение» — фактически небольшая лекция для молодёжи, вырастающей в окружении современной электронной техники, мобильных телефонов и интернета, написана 05.02.1999 г., выложена в Самиздат 27.10.2003 г., 1117 посещений. Два комментария.

Павел (21.08.2008 г.): Большое спасибо, очень интересная статья.

Габдулганиева Марзия (29.10.2009 г.): Замечательно рассказана история прогресса в счете. Сама начинала с логарифмической линейки, устного счета. До сих пор считаю в уме быстрее, чем некоторые на калькуляторе. Помню первую машину, которая чертила чертеж примитивный минут за 20, машина занимала примерно 20 кв. метров. Мы дрались за возможность чертить на ней. Потом появились 286-ые, и группа энтузиастов уже в 1990 году пересела чертить на них. Нас было 10 человек от 25 до 35 лет первопроходцев на заводе, начинали чертить в ворованном Автокаде методом тыка, версия была неполная, на английском языке, постоянно глючила. Славное было время. А скептикам все равно пришлось сесть за компьютеры только в более позднем возрасте и с бОльшими усилиями.

Отличное дополнение к тексту «Ускорение».

Приятно встретить мнение женщины, которая на первых компьютерах не только картинки рассматривала или в шахматы пыталась играть. Большая редкость в моём окружении во второй половине 80-х. С уважением Э.Г.

---------—

«Вожди» — первая попытка письменных рассуждений о политике, закончил 11.03.1999 г., выложил в Самиздат 29.10.2003 г. (2620 посещений). Первое время «Вожди» лидировали на моей страничке, постепенно видимый интерес читателей Самиздата библиотеки Мошкова к теме начал пропадать. Думаю, политически активные читатели ушли в другие разделы интернета. Продолжение политических рассуждений «Вожди-2 или переломы» появилось в Самиздате 29.09.2004 г., 1511 посещений. Ни комментариев, ни отзывов. Пока не затронул фигуру Путина в третьей части «вождей» (рассмотрено ниже). Оскорбительные комментарии удалял сразу. Один отзыв неизвестного мне человека сохранил в архиве. В недопустимо оскорбительной форме мне ткнули под нос досадную оплошность в размышлениях «Вожди», перепутал год полёта Пауэрса (указал 1961 год, президент США Кеннеди, хотя произошло событие годом раньше при Эйзенхауэре). Моя ляпа никак не влияла на основную мысль «Вождей». Тем не менее… Цитирую комментарий полностью.

VZ(zavolsky@online) 2008/06/13: Очень, очень тенденциозно. Что приведенные факты, что их интерпретация. Иногда — прямой подлог. Цитата из «Вождей»:

Quote: Но Хрущёву надо с кем-то сражаться, мирное существование не в его характере. В США появился 42-летний президент-демократ Джон Кеннеди. Подготовка к встрече Хрущёва с Кеннеди в Париже шла своим чередом. Хрущёву нужен был повод, чтобы сорвать встречу. Повод нашёлся. Удалось сбить американский самолёт-разведчик У-2…. Пауэрс благополучно катапультировался. Дан старт новому витку антиамериканской пропаганды. Штатный политический борзописец Валентин Зорин, приклеил Кеннеди ярлык типа «политический мальчишка». Unquote

Теперь автору на заметку: Пауэрс был сбит 1 мая 1960 г., а не 1961. Президентом США в 1960 г. был Дуайт Эйзенхауэр, а не Джон Кеннеди. Хрущев прибыл в Париж на четырехстороннюю встречу и потребовал от Эйзенхауэра публичного извинения и обещания ПРЕКРАТИТЬ ДАЛЬНЕЙШИЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ ПОЛЕТЫ НАД ТЕРРИТОРИЕЙ СССР. Эйзенхауэр отказался. Четырехсторонние переговоры были сорваны.

Я сразу внёс незначительные изменения в текст, неприятный осадок сохранился. Как я так промахнулся? В моём поведении и характере полно недостатков, но отсутствует явление, обозначаемое в словарях как «подлог». Это не попытка оправдаться, просто констатация факта.

Впрочем, положительное мнение Алексея Дмитриевича Амосова («Четыре жизни. Пенсионер») по тексту размышлений «Вожди» для меня важнее неоправданных оскорблений.

---------—

«Прощай, Германия!» писал под впечатлением последней поездки в Германию в январе 2004 г., через два месяца 15 марта разместил в Самиздате, ещё через месяц скопировал текст в журнал Заграница. Общее количество посещений 8120. Текст привлёк внимание как жителей Германии, недавно переселившихся из бывшего СССР, так и ещё собирающихся переехать на историческую Родину.

В первый же день появились два любопытных комментария.

Корзина Зина Пафнутьевна (не поймёшь, кто это): 1. Скажите, а фамилия Полле — из Северной Германии? Туда, ближе к Скандинавии? Похожа на датскую. 2. Фото — интересные. 3. Недочёт — очень много цифр — километры, время приезда-отъезда, количество того и другого… Читатель устаёт от цифири. 4. Спасибо, соплеменник!

Ответил сразу.

Уважаемая Зина Пафнутьевна!1.По некоторым признакам Фамилия Полле происходит из Эльзаса, точно не знаю, но у Бальзака я встречал. Существует «DAS POLLE FAMILIEN — WELTBUCH» 262250, изданная в начале 90-х в США, в которых сведены однофамильцы (родственники?) по всему миру. 2. В значительной степени «Мозаика», а комментируемое эссе является последним на сегодня, 25-м фрагментом, является семейной книгой. И многие конкретные цифры важны для живущих ныне родственников. Рекомендую начать знакомство с первой семейной книги «Отец и сын». Благодарю! Э.Г.

Оболенская С.В. (известный публикующийся литератор): Прочитала Ваш текст, поскольку интересуюсь Германией и проблемами «советских» немцев, переселившихся туда. Не все одинаково интересно, очень много о Ваших родственниках; я понимаю, что Вам это важно, но если пишешь для того, чтобы другие читали, надо, мне кажется, сокращать подробности, тем более, что читатель ничего об этих людях не знает, и ему многое непонятно. А вот последняя часть, где Вы, подводя итоги, суммируете свои наблюдения, интересна. Фото хорошие.

Отправил идентичный ответ.

Уважаемая С.В.Оболенская! «Прощай, Германия» — последний из 25 фрагментов большой жизненной мозаики, становится понятен после ознакомления, по крайней мере, с рекомендованными мной и, особенно, с дилогией «Отец и сын». С уважением Э.Г.Полле

А вот и предложение о сотрудничестве.

Алиса Грин (21.12.2004 г.): Случайно забрела на это эссе. Искала материалы о верфях Папенбурга… И не смогла оторваться — прочитала до конца. Возникла мысль — на этом материале можно было бы написать хорошую книгу. Эрвин Гельмутович, Вы не думали об этом? Если нужна будет помощь в написании — обращайтесь. Книга была бы просто потрясающей!

Предложениями о совместном написании книг я «наелся» в годы научной деятельности.

Уважаемая Алиса Грин! Благодарю! Я был бы рад, если бы Вы посмотрели мой раздел в Самиздате, в первую очередь «Отец и сын» и поделились своим мнением. Э.Г.

Как и следовало ожидать, ответной реакции не последовало.

Феликс Моисеевич Норкин (27.05.2005 г.): Эрвин, привет! Читал заинтересованно, пытаясь представить, как там — в Регенсбурге моему брату? Ясно, что для тебя наступило время, когда ты стал вопросом для самого себя. Сложно это. Но, «Поверь, отчизна там, где любят нас» (М.Ю.Лермонтов). И не торопи дни, жизнь прекрасная штука! Ты оставляешь неплохую Память потомкам. Молодец.

Видно, что читатель понимает проблему переезда в Германию.

Благодарю, Феликс Моисеевич! Характерно, что эссе имеет полярную критику в части общих рассуждений о жизни в Германии (личная жизнь интересует только родственников). Помимо комментариев в «Загранице» и «Самиздате» немало отзывов, высказанных автору лично. Несколько месяцев распечатанный экземпляр читали посетители Томского немецко-русского дома, из простых немцев, не имеющих ни компьютеров, ни доступа в интернет. Те, кто собирается уехать из России, видят в тексте одно, остающиеся — другое… Э.Г.

Принципиальный диалог с незнакомым читателем.

Прокопий (11.10.2006 г.): Дорогой друг! Желаю вам скорейшего переезда в ФРГ!

Ответ короткий. Паровоз ушёл и смысл утерян… Э.Г.

С обширным комментарием и одновременно письмом по E-mail обратилась незнакомая женщина (упоминалась выше при обсуждении папки «Фамильный круговорот»). Ограничусь письмом, в котором она пытается сопоставить мои записки со своей семейной ситуацией.

Светлана (26.01.2007 г.): Уважаемый Эрвин Гельмутович! Совершенно случайно наткнулась на Ваше повествование «Прощай, Германия!» И с большим воодушевлением прочитала его. Очень оно меня тронуло, огорчило. И так задело за живое, что тоже захотела с Вами немного поделиться жизнью своей семьи. Я сама из Казахстана, русская, но мой отчим — немец, с двухлетнего возраста воспитывал меня, поэтому я называю его отцом. Сам он родом из Поволжья, только успел родиться в мае 41 года, как через два месяца всю их семью выселили в Казахстан, в Акмолинск. Всего детей в их семье было четверо, он самый младший, кроме него сестра и два брата. Отца его в войну забрали в трудармию, где он и умер, официально от воспаления легких. После войны и снятия с учета комендатуры их семья разделилась: мама и старший брат переехали в Уральск, сестра и другой брат стали жить в Целиноградской области, а мой отец — в Кокчетаве, где они и поженились с моей мамой. Из своего детства помню, что вся родня не очень жаловала мою маму, мол, женился на русской, да еще и с ребенком и т. д. Мама тоже была гордая и на родство не напрашивалась. Но иногда мы с Целиноградскими родственниками встречались. Особенно, когда в наш город стали поочередно приезжать отцовские племянницы, поступать в институт и жить, соответственно, у нас. Меня же всегда с юных лет интересовала генеалогия, родственники, но от родителей я толком не могла ничего информационно заполучить. Мама говорила, что в ее время было не принято интересоваться своими предками, отец тоже был такого мнения, а я думаю, что это зависит от характера. И сейчас, когда я «допрашиваю» старшее поколение — меня просто не понимают: да зачем тебе это надо?! — Ну как же! Ведь это так интересно! Ведь получается, что наши предки ушли в небытие, и никто их даже не помянет, не вспомнит… Ведь, на мой взгляд, это ужасно — забвение. Помню, как в силу своей командировки я оказалась на родине отца — в Саратове (он в области родился — Марксштадте) и как просто так зашла в архив, чтобы узнать, не остались ли какие сведения о семье отца. А к тому времени (90 годы) уже активно шла реабилитация репрессированных. И, помню, что я сама лично обращалась в наше Кокчетавское УВД о присвоение такого статуса отцу (мне это было интересно, и я очень активно этим занималась, пытаясь восстановить эту некую справедливость). И как мне дали кучу анкет (для отца) и указали сроки для ответа: три месяца. Ну и оказавшись в Саратовском архиве, причем, практически, в обеденный перерыв, но работники архива, узнав, что я приехала, аж из Казахстана в свой обед разыскивали необходимые документы. Я просто наобум указала года рождения всей семьи отца и на удивление — почти у всех угадала. И по истечении часа я уже с удивлением рассматривала сохранившиеся бумаги 41 года: всякие ордера, уведомления… Мне тут же оформили все необходимые документы для присвоения статуса реабилитации. Я была очень горда, что я так быстро добыла для отца и всех его родных (мамы их уже не было в живых к этому времени) необходимые документы. И как была огорчена-удивлена, что, оказывается, его сестре и братьям они не нужны были — они уже давно этот статус имели, не уведомив об этом моего отца. Но и моему отцу они не очень много дали, по-моему, только проезд бесплатный… и то ненадолго. Уже было в разгаре активное переселение в Германию. И также втихушку от отца его родные готовили себе документы через Красный крест, т. к. ни у кого там родственников не было. Так все и уехали и детей своих, и внуков — перетащили. И только потом вспомнили об отце. И стали оттуда его обрабатывать. А здесь в Кокчетаве наша семья (у меня еще есть младшая сестра от отчима) стала строить себе коттедж (появилась такая возможность у мамы — выделили землю, дали хорошую ссуду). И в это время из Германии — такой прессинг. Долго не буду описывать эту нервотрепку, скажу только грустный итог: в 2001 году отец, мама и сестра получили вызов (к этому времени уже был построен отличный дом, был разбит сад, огород, появилась живность — курочки, гуси). Мы с сестрой жили в 3-х комнатной квартире. Всё наконец-то так устаканилось, невзирая на всякие мелкие трудности. Мама отказалась категорически ехать, для неё начинать всё сначала в чужой стране, пусть и цивилизованной — было неприемлемо. А из Германии еженедельно слышались родственные вопли: что вы там думаете, быстрее, быстрее, быстрее езжайте. Ну и мама отпустила их: сестру и отца (мне, конечно, вызова не было), да еще и сказала: отпускаю на год-два, и возвращайтесь. Результат: отец по приезде оказался не удел. После всех лагерей (попали в Баварию), по настойчивым требованиям родных переехал в тот город, где братья живут и сестра. Ему сняли квартиру в одном доме, где жил самый старший брат (он вдовец), при этом накупили ему новую мебель, а потом забрали карточку и долгое время высчитывали за мебель, оставив ему минимальный остаток на еду. И он впал в депрессию (немецкий диагноз). Я вот прочитала у Вас термин «болезнь Альцгеймера» — хочу посмотреть потом, какие ее симптомы. Думаю, что у отца её проявления: склероз (помнит далекое прошлое), неадекватность поведения, неспособность себя обслуживать: может обмочиться, набирает еду в рот, но забывает проглотить и т. д. В общем, очень резко-резко сдал. Сначала брат за ним ухаживал, потом стали долбить мою сестру. А она осталась в том городке, куда их после третьего лагеря определили, т. к. там единственное место в этой курортной местности, где есть какая-никакая работа — фабрика. В общем, сдали отца в дом престарелых. Он уже никого не узнает, ни с кем не разговаривает…. А ведь ему всего 66 лет. Я вот смотрю на Ваши фото, читаю Ваши мысли и мне очень грустно, что мой отец — почти Ваш ровесник — почти растение…

Самой ужасное — через два года после их отъезда умерла моя мама. И я осталась здесь совсем одна… (после своего первого неудачного брака — вернулась к родителям, так и приросла, и вот теперь осталась одна)… Потом, правда, изменилась кардинально личная жизнь: появился любимый человек, родилась (в 39 лет) первая дочка…

Но все равно, я убеждена, это Германия — разбила всем нам жизнь, нельзя было моим родителям разлучаться, виноваты все — начиная с Перестройки и кончая отцовскими родственниками. Сестренка моя живет одна, выкарабкивается, как может. Я поняла, что одному человеку в Германии — жить очень трудно; обычно выживает семья: кто-то платит за еду, кто-то за машину, кто — за страховку. А когда за всё — одна… Но возвращаться тоже не хочет. Только из-за цивилизации… Ей повезло, в ее городке очень мало русских и на фабрике — всего их две, так что там и немки коренные стоят у конвейера.

Хотелось бы много еще написать Вам, изложить еще свои мысли, но не знаю, есть ли у Вас свободное время. Хотела вот написать кратко свое потрясение Вашим повествованием и не получилось. Ещё я смею попросить Вас: где еще можно почитать Ваши вещи, мне это очень интересно! А то я еще толком не ориентируюсь в Ваших многочисленных родственниках, кто кому приходится. Поняла, только что некогда большой и дружный клан — почти совсем онемечился и разобщился до полного равнодушия и даже вражды. Очень грустно… С уважением, Светлана.

Скороговоркой пересказана типичная трагедия смешанной русско-немецкой семьи, которая не может оставить равнодушным. История её отца, моего ровесника, впечатляет. А родственники есть родственники, в нищете и гонениях тянутся друг к другу, а как только появляются свобода и деньги, причём разные, развал семейных кланов неминуем.

Уважаемая Светлана! Благодарю за проявленный интерес к моим размышлениям. Рад, что наблюдения и оценка положения русских немцев в Германии показались Вам полезными. Как верен старый общечеловеческий принцип «Везде хорошо, где нас нет». 30-е годы, война и послевоенная дурь на национальной, религиозной… почве принесли и продолжают приносить столько горя народам СССР, что, при первой возможности, люди бросились, кто куда может. Ведь не только в Израиль и Германию уехали миллионы людей. Даже в Новую Зеландию, дальше некуда. Почти во всех последних размышлениях («Матери 20-го века», «Вожди-3. Путиниана»…) я касаюсь вопросов национальных взаимоотношений. Все три мои жены — русские, какой национальности дети? Среди моих родственников в Германии большинство полурусские, полунемцы. В Казахстане считали себя русскими, в Германии пытаются считать себя немцами. Светлана! Я понял, что Вы прочитали часть моей жизненной Мозаики на сервере «Заграница». Найдите мой раздел в Самиздате. Что-то объёмно понять в моих воспоминаниях можно, если начать с повести «Отец и сын», затем «Мозаика. Путеводитель…» С уважением Э.Г.

Подошла очередь и очень неприятной темы, связанной с публикацией «Прощай, Германия!». В начале мая 2007 г. получил приглашение к публикации моих работ в журнале Ост-Вест Панорама. Что-то в груди ёкнуло. Есть! Спустя 4 месяца беспредельное разочарование. Поговорил по телефону с Сашей Машкиным (муж сестры), а он: «Что ты хотел? Это же омские!» Для меня что-то новое. Оказывается в диаспоре русаков в Германии, выходцы из Омской области отличаются некоторым высокомерием по отношению к переселенцам из других мест бывшего Советского Союза, стремлением поучать, как надо правильно жить, но никто же в Россию не возвращается. Для меня, автора, переписка психологически важная, но слишком объёмная, вынужден излагать со значительными сокращениями.

Уважаемый Эрвин Гельмутович, беспокоит вас редактор журнала «Ост-Вест-Панорама» Генрих Дауб. Журнал выходит в Германии. Делают журнал российские немцы и для российских немцев. Случайно в интернете (на сайте Самиздата) я обнаружил ваши эссе. Мне очень понравилось, как вы пишете: смело, открыто и предельно честно. На первый взгляд перегружено деталями, но мне это тоже понравилось — какой-то сверх-реализм получается. И все это так узнаваемо, все это про всех нас, российских немцев, переехавших в Германию, а не только про ваших родственников! Просто удивительно, насколько типичны психологические изменения, которые происходят с людьми здесь и которые вы показали на примере своих родственников. Очень интересны сравнения российской жизни с германской.

У меня есть к вам просьба, не смогли бы вы разрешить нам опубликовать в сокращенном варианте ваше эссе «Прощай Германия» <…>? В журнальном варианте нам пришлось бы убрать многие подробности о родственниках (хотя в интернетном варианте это очень интересно читается и каждый из нас мог бы вам рассказать точно такие же истории о взаимоотношениях со своими родственниками) чтобы выделить мысли более общего характера.

Второе. Наш журнал молодой и еще некрепко стоит на ногах, хотя с гордостью могу вам сказать, что среди русскоязычных журналов Германии второго такого нет. И по качеству он довольно высок. Но финансовые возможности сегодня наши таковы, что мы все пока работаем бесплатно, в том числе и я. Наша цель: в этом году добиться самоокупаемости, что очень реально и тогда спонсоры начнут оплачивать нашу работу. Я в должности главного редактора буквально первые недели и очень хочу увеличить количество наших специальных корреспондентов, в том числе и в России. Подумайте над этим, не могли бы вы нам присылать свои материалы? Наши читатели такие же российские немцы, как и вы, поэтому вы понимаете, что им может быть интересно. У меня есть друзья в Омской области, которые уже дали согласие сотрудничать с нашим журналом. <…> Уверен, что если бы вы согласились помещать свои статьи в нашем журнале, они нашли бы живой отклик наших читателей. Желаю вам всего доброго, прежде всего здоровья и жду скорого ответа. С уважением Генрих Дауб

Ответил немедленно.

Уважаемый Генрих Дауб! Я не возражаю против участия в Вашем журнале. Сокращённые варианты выбранных Вами эссе я хотел бы предварительно посмотреть. <…> Сходу могу рекомендовать в журнал воспоминания папы-хирурга «Так было!» в повести «Отец и сын», их можно печатать с продолжением, но без принципиальных сокращений. Его воспоминания вызвали большой интерес в Томском русско-немецком доме, читались вслух на воскресных встречах. И ещё. Если Вы что-нибудь моё напечатаете, могу ли я рассчитывать на 1–2 экземпляра в натуральном виде (не электронном)? С уважением Э.Г. Полле

Переполненный энтузиазмом получаю следующее письмо с перепутанным отчеством. Мелочь? Возможно…

Уважаемый Эрвин Готлибович, спасибо за разрешение публиковать ваши материалы. Кроме уже имеющихся вещей, которые вы рекомендуете опубликовать, я приглашаю вас, если будет настроение, посылайте еще и просто актуальную информацию о жизни немцев в Томске и в области — это тоже чрезвычайно интересно. <…> Все изменения, которые вы хотели бы, мы предпримем, насчет этого не волнуйтесь. В редакции у нас очень сильные люди: профессора Гайгер Р.М., Обердерфер А.Р. и Обгольц А.А., так что корректность и качество гарантирую. <…> Отредактированный материал я вам тут же отправлю по электронке. Слава богу, она позволяет нам очень быстро обмениваться информацией. 1–2 номера мы вам тоже пришлем, правда, может быть не сразу, а с оказией. Послать просто так — это будет стоить дорого, а мне пока все приходится оплачивать из собственного кармана. Я рад нашему сотрудничеству. Мне очень хочется, чтобы наш журнал опирался на как можно большее количество хороших авторов из разных стран, ну и прежде всего из России. Всего вам доброго, жду ответа. Генрих

Контакты развивались стремительно и 12.05.2007 г. уже получено сообщение о направлении «Прощай, Германия!» в печать.

Уважаемый Эрвин Гельмутович. Я прошу прощения, что прошлый раз неправильно назвал ваше отчество: я перед тем, как писать вам письмо, разговаривал по телефону с одним из наших авторов Готлибом Айрихом и поэтому так получилось.

А теперь по делу. Мы отредактировали ваш материал и уже хотим поставить в июньский номер. Но вот незадача, слишком поздно пришла в голову хорошая мысль — предварить ваш материал коротенькой информацией о вас. Из интернета кое-что выудили (из материала «Отец и сын»), но там очень много и придется делать целое исследование. Не могли бы вы сами написать что-нибудь о себе — представиться читателям? И, если это возможно — по электронке сразу же прислать вашу фотографию? Если не сможем в этом номере поместить, то в следующем, где будем публиковать продолжение, поместим. Если сможете сегодня, завтра, послезавтра. У нас идет верстка номера. Редакция пока занимается вашим материалом, возможно, сегодня вечером пришлем вам для ознакомления. Попутно посылаю вам электронный вариант майского номера. С уважением Генрих Дауб.

Естественно, я немедленно отправил краткую справку и фото. Одновременно получил из журнала ещё одно многословное письмо.

Уважаемый Ервин Гельмутович! Я редактор русского отдела журнала «Ost-West-Panorama», с которым Вас, в общем, познакомил Генриха Дауб и с которым пригласил Вас сотрудничать. Рад, что Вы согласились, и я сегодня подготовил уже к печати в очередном, июньском, номере первый отрывок из Вашего эссе «Прощай, Германия».

Кратко о себе. Роберт Матвеевич Гейгер (Robert Geiger). Из одесских немцев. 1935 года рождения. Военные и послевоенные годы — на спецпоселении в Казахстане (Семипалатинск, Павлодар). Армия (1954-57). После армии — пединститут, историко-филологический ф-т, аспирантура в КазГУ и докторантура в АН (Москва). Работа — Павлодарский пединститут, с 1975 — Омский университет (зав. кафедрой, декан). Загранкомандировка по обмену специалистами в университет Гумбольдта — Берлин (1987–1991). В 1993 переехал с семьёй в Германию насовсем. В предпенсионном возрасте получить штатное место в университете не смог (читал в нескольких местах почасово) и ровно в 60 лет пошёл на пенсию (1995). Последние 5 лет работаю редактором русского отдела в «OWP» по приглашению его основателя и главного редактора в течение этих пяти лет Теодора Шульца, который совсем недавно оставил журнал и нас. Но мы не намерены сдаваться, и хотим, во что бы то ни стало выжить. С общего единодушного согласия спонсоров и членов редакционного коллектива предложили должность главного редактора Генриху Даубу, большому умнице и высокообразованному нашему (в полном смысле этого слова) человеку (историк, выпускник Омского университета), и он энергично и с воодушевлением взялся за дело. Вот — и Вас разыскал и пригласил. Даст Бог, удержимся на плаву.

Пара слов о нашем журнале, это Вам надо знать. Сперва в целом о русскоязычной прессе в Германии. Её развелось в последние годы пруд пруди. В своём большинстве это или жёлтая пресса, или маленькие местечковые газетёнки, пустые, глупые, а нередко ещё и вредные. Есть несколько крупных газет, достаточно культурных, настоящих, но они по существу еврейские или проеврейские, а потому и русофобские, а в значительной мере и антигерманские. То есть гнусные и подлые. Мы смело и нещадно их клеймим и разоблачаем. Пока никому не удалось нас за это прищучить. Читатели говорят, что наш журнал — это глоток свежего воздуха в этом затхлом мире. К сожалению, не можем похвастать массовостью и большим тиражом. Интеллектуальное издание в наше время обречено… Да ещё и с нашим пассивным народом…

Сейчас мы с Даубом (а мы с ним очень близки интеллектуально и духовно) прилагаем все силы, чтобы придать журналу второе дыхание. А потому нам дорог каждый новый автор, тем более такой автор, как Вы — высокообразованный, интеллектуальный, да ещё и владеющий языком и стилем, что сразу видно. Очень верю, что и духовно мы с Вами стоим на одних позициях. У нас эти позиции принципиальны и нерушимы: по большому счёту национальный немецкий патриотизм, но и смелая критика всего неприемлемого в Германии (иначе говоря, мы не квасные, а в условиях Германии лучше сказать — не пивные патриоты); доброе отношение к своей реальной родине России, к её народу, к её культуре, а потому открытая война с русофобией и антигерманизмом, бьющими ключом во многих германских (русскоязычных) и российских (проеврейских, так называемых — «либеральных») газетах; не замыкаемся только в житейских проблемах и интересах (как, например, журнал Землячества «Volk auf dem Weg»), а выходим на самые острые политические проблемы, чего бы они ни касались; понятное дело, в первую очередь, отражаем жизнь и дела нашей фольксгруппы.

Вот то, что желательно знать, начиная сотрудничать с нами. Я ещё не все Ваши вещи прочитал, не успел, но что уже прочитал, мне нравится. Импонирует и образ автора, который, конечно же, вырисовывается довольно чётко. А меня лично привлекает в Вас ещё и то общее, что обнаруживается между нашими (в которых мы родились и выросли) семьями: мои родители тоже одесситы, там же и учились, высокообразованные интеллигентные люди, похожей была и их жизнь в ссылке и после. Всё это должно нас сблизить. К сожалению, на расстоянии. Пока (?..). А там… как знать, ведь у вас тут куча родни, так что не заказана и встреча. Если получится связь по электронной почте, в чём я не силён, то надеюсь получить от Вас ответную весточку. Роберт Гайгер, Бонн.

Ну, думаю, повезло с интеллектуальными издателями. Расчувствовался, хотя и сразу обратил внимание на неприемлемые для меня и пахнущие шовинизмом рассуждения о проеврейских, русофобских и антигерманских изданиях.

Уважаемый Роберт Матвеевич! Рад сотрудничеству с Вашим журналом и Вами лично. Надеюсь на долговременные контакты. Краткую справку о себе я отправил вчера в адрес Генриха Дауба. С 1992 по 2004 г. я неоднократно бывал в Германии, но у моих родственников я не встречал Ваш журнал (основная масса родственников и в Казахстане газет-журналов не читали, а папа до конца не смог привыкнуть к жизни в Германии). Вообще говоря, у меня не было желаний писать что-то, не имеющее отношение к науке или производству. Исключение — совместная с папой работа «Отец и сын», что-то хотелось оставить семейным потомкам.

В 1998 г. случилось непредвиденное. Искусственное банкротство Томского нефтехимического комбината, классическое жульничество из учебников экономистов, финансовая афёра российского масштаба (создаются новые фирмы, туда переводятся действующие активы, через год операция повторяется…). Об обанкроченной фирме ОАО «Томский нефтехимический комбинат» уже никто не вспоминает (лично мои акции заслуживают гвоздика в огородном сортире), а предприятие работает, но доход поступает другим московским хозяевам. Не всё было сразу понятно, мы рассчитывали на лучшее, моя кандидатура реально рассматривалась на должность главного инженера (технического директора) комбината. Результат: внешний управляющий Прохор, уволенный из КГБ в советские времена за валютные махинации, убрал полностью весь верхний слой руководства комбинатом. Меня выгоняли последним, не мог поверить, что это случится. Несколько месяцев депрессии и я начал писать небольшие эссе, рассчитывая на этом что-то заработать, пока удастся вернуться на комбинат (существовала альтернативная команда управленцев, мечтавшая вернуться и уговаривавшая меня не искать работу). Вот так я и стал «писателем». Заработать не получается, не тот характер, чтобы рекламировать собственные вещи. Первые вещи отправлял папе и раздавал своим детям. Осенью 2003 г. узнал о существовании библиотеки Мошкова, отправил первую порцию, почувствовал интерес читателей и у меня появился смысл жизни (до того ко всем прочим неприятностям добавилась личная трагедия 2001–2002 гг., «Крах», чувствовал дыханье смерти за спиной). Оклемался. В последнее время написал несколько серьёзных вещей («Огород», «Траектория гласности», «Юбилей», «Матери 20-го века», «Вожди-3. Путиниана»). Явно перегрузился политической тематикой, в марте 2007 г. временно перешёл на мелкие юмористические зарисовки из реальной жизни.

Хватит на первый раз. С уважением Эрвин [не люблю, когда искажают имя] Гельмутович Полле. Томск, 14.05.2007 г.

Прошло полтора месяца, я посмотрел электронный вариант июньского номера Ост-Вест панорамы, понравилась публикация первой части «Прощай, Германия», хотя в целом журнал произвёл несколько странное впечатление, усилившееся после просмотра июльского и августовских номеров. Перемежаются статьи на русском и немецком языках, удивительно много уделяется внимания критике Ельцина, восхвалению нынешнего режима в России (почему же они переехали в Германию при Ельцине и не собираются при Путине назад, в Россию?). Интересно, решил похвастаться, позвонил в Папенбург, попросил найти журнал, никто из моих родственников даже не слышал о его существовании. 29.06.2007 г. получаю очередное многословное письмо от Роберта Гейгера.

Уважаемый Эрвин Гельмутович! Вы должны удивиться: наши добрые контакты только начались первыми весточками о себе, как тут же и прервались. За этим ничего серьёзного не стоит, просто так сложились обстоятельства, самые разные — и житейские, и производственные, и технические. Под последними я имею в виду то, что у меня с месяц были перебои с электронной связью, и вот почему: я заключил с Телекомом договор о твёрдой оплате их очередного «ангебота» (45 евро в месяц), в который входит возможность круглосуточных разговоров по телефону по Германии и «сидения» в Интернете. Для этого они поставили мне приставку, так называемый модем, и с этого начались заморочки, пока наконец не вызвал мастера, который устранил неполадки. Это меня, человека абсолютно нетехнического, выбило из колеи, сильно расстраивало, так как мешало выполнять работу по журналу и поддерживать связь по электронной почте с корреспондентами. Теперь, слава Богу, всё наладилось, и вот я отвечаю на Ваш ответ.

Очень хорошо, что наше заочное знакомство состоялось. Началось и реальное сотрудничество — мы начали Вас публиковать. В июньском номере было начало (с некоторыми купюрами) «Прощай Германии», до той части, где рассказывается о сёстрах-близнецах. В июльском — от «Тёти Муси» до главки «Работа» (в Германии). Оставшуюся часть, видно, придётся распределить ещё на два номера.

Почему мы печатаем эту вещь? С первого (поверхностного) взгляда может показаться, что она сугубо личная, автобиографичная, кому до всего этого дело? Но нам с Даубом так не показалось. Мы, не сговариваясь, совершенно одинаково оценили эту вещь, увидев в ней отражение важнейших психологических и социальных явлений, которые происходят с нашими людьми в качественно новых для них условиях жизни, в том числе явлений неприглядных, негативных, очень нежелательных, портящих нам жизнь, меняющих нас в неожиданную для нас самих сторону (конечно, худшую сторону). И вот мы захотели, посчитали важным, полезным и нужным это показать, чтобы наши люди взглянули на себя со стороны, то есть Вашими глазами, и чтобы этот объективный, но доброжелательный и заинтересованный взгляд свежего человека со стороны (но человека своего!) помог разобраться в том, что с нами всеми здесь происходит. Чтобы этот взгляд привёл людей в чувство и вернул к прежним, подлинным, но утрачиваемым ценностям.

Именно такое понимание Вашей повести (путевых зарисовок, это, кажется, самое точное соответствие такому жанру) я дал в кратком редакционном предисловии к публикуемым отрывкам — чтобы упредить возможное недоумение (недалёких) читателей в связи с как будто уж больно личной историей (чуть ли не дневниковыми записями, кстати, присутствующими в тексте).

И что же? Какова реакция читателей? Представьте себе, неожиданная и странная. То есть, от нормальных читателей ожидаемой и логичной реакции пока ещё не было, а вот от «не нормальных» была, и вот какая — негативная! Показательно, что это не разные, никак не связанные друг с другом читатели, а всего одна группка единомышленников «квасных» («пивных») патриотов и «умников» (моя бабушка называла таких по-немецки «клюгшайзерами» — Klugscheiser, просто замечательно образная и точная характеристика!), которые буквально напали на нас: зачем вы опубликовали такое, это-де нас компрометирует, в каком свете выставляет! Какие-то куркульские интересы (???) и т. д. Глупее и примитивнее понимание трудно придумать. Не стану Вам повторять наши контрдоводы против этих упрёков, возымевших обратное на нас действие: мы продолжили публикацию с ещё большим удовольствием. Не сомневаюсь, что продолжение публикации отрывков вызовет отклики, и отклики положительные.

<…> А может, и «Прощай, Германию» послать по электронной почте, чтобы Вы увидели, как она выглядит в нашем журнале, что опущено и т. д., а то когда ещё будет оказия? послать Вам сами журналы…

Всего Вам доброго. Жду ответа. Задавайте любые вопросы — будем постепенно ближе знакомиться друг с другом. Роберт Гейгер.

Письмо перегружено рассуждениями о литературных врагах, кстати, один из них — выпускник Томского университета, о взаимоотношениях Роберта Гейгера с КГБ (как он всю жизнь сопротивлялся и не поддавался)…

Уважаемый Роберт Матвеевич! С интересом и странным ощущением какой-то душевной тяжести прочёл я Ваше письмо от 29.06.07 г. Взял паузу подумать, обычно стараюсь отвечать мгновенно.

Конечно, надо прислать электронную версию публикации. Я даже не понял здесь вопроса, ведь июньский номер мне переслали заблаговременно по электронной почте. Мне совсем не безразлично, что и как предполагается сокращать. Не очень понял, зачем «Прощай, Германия!» растягивается на 4 номера, ведь теряется целостность восприятия. Прошу Вас копии отзывов на публикацию по возможности переправлять в мой адрес. Я просил господина Генриха Дауба при публикации дать ссылку на мой раздел в интернет-библиотеке Мошкова, проследите, пожалуйста. С интересом прочитаю Ваши воспоминания о контактах с КГБ. <…>

Предлагаю <…> напечатать, как минимум, две вещи: «Матери 20-го века» и записки моего отца «Так было!» (первая часть «Отец и сын»). Заслуживает внимания и «Противостояние». <…>

Роберт Матвеевич! Убедительно прошу показать настоящее письмо Генриху Даубу и одновременно передать привет. С уважением, Э.Г. Полле. Томск, 02.07.07 г.

Очередное письмо главного редактора Ост-Вест Панорамы заставило вздрогнуть, начались принципиальные изменения текста.

Уважаемый господин Полле. Посылаю вам последний экземпляр нашего журнала, в котором продолжается ваша статья. Я себе позволил сделать там маленькие изменения в той части, где вы рассуждаете о Германии: например, где говорите о том, что «Геруш представитель небольшой части аусзидлеров, которые работают в Германии» (цитирую по памяти). Я это исправил на «представитель большей части аусзидлеров». То есть на абсолютно противоположное утверждение. Я надеюсь, что вы согласитесь с моей корректировкой. Обоснование простое — это не соответствует действительности. Вы этого знать не могли, а сделали вывод по разговорам с родственниками. Наш социолог, который проживает в Берлине профессор Даниэль Дорш провел свое исследование, используя официальные данные Биржи Труда и других источников и убедительно доказал, что процент безработных среди переселенцев не выше, чем у местных немцев. Когда у меня появится электронный вариант его статьи, я его вам сброшу. На нас сейчас обрушивается одна клеветническая кампания за другой и нам приходится отбиваться. Последняя — это как раз по безработице, которая утверждает, что процент безработных среди переселенцев больше, чем у других групп населения в Германии и называет цифру 30 %. То есть и по этой клеветнической статистике все же следует говорить о том, что работает большинство переселенцев. Дорш доказывает, что это исследование проведено некорректно и говорит об 11–12 % безработных среди переселенцев, что выше, чем у других групп иммигрантов и равно показателям у местных немцев. Материал о дискуссии с руководителями группы исследователей я вам посылаю. То есть, если бы я поместил как было у вас, то нас с вами растерзали бы на части наши читатели.

Не хотели бы вы написать для нас что-нибудь об актуальном положении немцев в России или о ваших делах в Томске? Вы писали, что активно контактируете с немецким домом в Томске. Может быть о его мероприятиях? Всего вам доброго. С уважением Генрих Дауб.

Немедленно ответил

Уважаемый Генрих! Получил версию августовского номера и срочно прошу по возможности внести коррективы. Две досадные неточности во введении, пропущенные и в июльском номере. Родители окончили Одесский мединститут в 1940 г. Убрать в моём представление «с отличием» (об окончании Томского университета в 1963 г.). Удручают смысловые сокращения раздела «Работа». Я везде подчёркиваю, что рассуждаю только о своих полусотне родственников и о тех людях, с которыми лично общался, а не в целом о Германии. Лучше дать текст полностью, а в заключение раздела изложить мнение редакции. В представленном сокращённом варианте принципиальный смысл написанного, к сожалению, теряется. Никакого отношения моё мнение к социологическим опросам не имеет, Германия большая, в каждой земле свои бюрократические особенности. Есть индустриальные центры и есть одно-двухэтажная глубинка…

Уважаемый Генрих! 29.06.07 г. я получил длинное письмо от господина Роберта Гейгера, сразу же дал ответ, с которым просил Вас ознакомить, однако никакой реакции не последовало, поэтому направляю вам копию письма от 02.07.07 г. Ещё раз с уважением, Э.Г.Полле. Томск, 30.07.07 г.

Косвенно становится понятным, что мой текст каким-то образом попал в центр журналистской склоки, уже не первый раз упоминаются какие-то враги…

Уважаемый господин Полле, получил ваш текст и сразу же отвечаю. Если перед этим долго не посылал вам информацию, так это по причине крайней занятости. Я тексты сам не готовлю — их редактирует Роберт Матвеевич Гайгер. С моей точки зрения хорошо это делает. Но какие-то неточности могут проскользнуть, в этом плане прошу вас быть с ним в контакте, насколько я знаю, вы друг с другом переписываетесь? Как вы совместно текст отредактируете, таким он и будет. Я просто уже просматриваю, чтобы вот такого идеологического прокола у нас не получилось. Мы вообще такой перекрестный контроль практикуем, поскольку редакция у нас пока работает непрофессионально (то есть в том смысле, что наряду с подготовкой журнала, мы все еще и работаем, чтобы заработать на хлеб насущный) и поэтому нет-нет да и проскакивают досадные ошибки и упущения, которых мы, ей Богу не хотим и не планируем. Но несмотря на это журнал наш очень любят наши читатели, считают его уникальным и единственным в своем роде в Германии. Кстати, ваши тексты многих наших читателей тоже заинтересовали и многим нравятся. Я специально стал всех спрашивать после того, как получили мы резкую критику от маленькой группы читателей. Рассказывать об этом долго, поэтому объясню вкратце, что это скорее результат борьбы новой группы наших земляков, примкнувших к нам и начавших сотрудничать с нами, борьбы за усиление своего влияния на процесс подготовки журнальных номеров, борьбы за победу своей идеологической линии. Люди они хорошие, патриоты нашего народа, но немного с перегибом. Мы их ни в коем случае не хотим отпугнуть от журнала, поскольку они люди умные, болеющие за свой народ и активные. Но в этой «борьбе», к сожалению, подвернулась под руки ваша статья. Сейчас процесс притирки в целом завершился, и мы с ними конструктивно и спокойно сотрудничаем. А ваш текст, хочу еще раз это подчеркнуть, большинством читателем воспринят с интересом и благожелательно. Ну и конечно, нам, то есть членам редакции она тоже понравилась, почему мы и захотели ее публиковать. Таким образом, предлагаю Вам установить более активный контакт с нашим редактором Р.М. Гайгером, который непосредственно работает с текстами и с ним выправить все, что вам кажется неправильным. С уважением Генрих Дауб.

Последовало очередное многословное письмо Роберта Гейгера, не знаешь, как и сократить их, чтобы не исказить суть.

Уважаемый Эрвин Гельмутович! Вот так и получается наша переписка — какими-то рывками. <…> Не дождавшись от меня ответа и получив от Дауба электронную версию последнего номера журнала, Вы написали ему письмо, в котором высказываете своё расстройство из-за того, что, во-первых, в Вашу «Прощай Германия» вкрались неточности в нашем введении, во-вторых, из-за сокращений текста, в-третьих, из-за того, что якобы получилось так, что Ваши очерки как будто обобщают, а это не так, Вы такой цели не преследовали, писали по впечатлениям только о своих родственниках — не более того. И сожалеете о том, что я сразу же не переслал Ваш мне ответ Даубу, о чём Вы меня просили (и повторяете его ему).

Отвечаю на все эти пункты. Неточности во введении на моей совести. Как год окончания Вашими родителями института (1940) был заменён на 1935-й, я не могу объяснить. Нашла на старика проруха. Видно, какая-то ассоциация сработала — то ли мой год рождения, то ли ещё что… Но разве это уж так принципиально и играет какую-то роль для не знающего Вас и Ваш род читателя? А что я приписал Вам окончание ТГУ с отличием, так я был уверен, что так оно и есть. Из содержания биографического и всех других текстов было явно, что Вы учились отлично, факт направления в аспирантуру сразу по окончании университета говорит об этом же (ну не посылают ведь в аспирантуру заурядных выпускников), а уж формальная сторона дела — буквально «красный диплом» — ну неужели это так важно? Я не думаю, что я тут фактически исказил информацию. Да Вы и сами, скорее всего, так не думаете, проявляя сверхщепетильную скромность. В любом случае простите мне, пожалуйста, эту маленькую формальную передержку.

Что касается сокращения текста, то тут, Эрвин Гельмутович, «позвольте Вам не позволить», эти претензии не принимаются, хотите сердитесь, хотите — нет. Сокращать — это право редакции, и оно везде оговаривается в импрессуме (см.). А вызвано это элементарной необходимостью — сокращать, когда не входит, только и всего (даже с учётом продолжения в следующих номерах). Но сокращения могут быть вызваны и другими причинами, например, когда то или иное место текста по тем или иным причинам представляется редакции неуместным, лишним, длинным, тавтологичным, не относящимся прямо к теме, сугубо личным для данного жанра, наконец, идущим вразрез с принципам или идеологией издания и т. д., и т. п. В Вашем случае сокращения были вызваны необходимостью уместить текст, сделать его меньшим, а убирал я такие куски, которые было не так жаль выбрасывать по сравнению с другими, то есть менее значимые, более личные, частные, менее типичные, менее характерные для нашего общего здесь положения, а для Вашей личной биографии не имеющие первостепенного значения. Понятно, всё это с моей точки зрения, как это понимал я. Понятно и то, что как раз тут и могут быть расхождения в оценке важности Вами и мной. Но… Тут ничего не поделаешь — tertium non datur. Думаю, однако, что со стороны видней. Автор по самой своей природе субъективен, для него дорог каждый камушек в мозаике, а для редактора важен в целом узор.