ПИСЬМО XII

ПИСЬМО XII

Милая моя,

Господин Г. от Вас с ума сходит и только о Вас говорит. Его жена признавалась мне, что она уже чувствует ревность — прошу Вас остерегаться. Вы слышали, как наказывают на севере за такие преступления, хотя я убеждена, что она о таких вещах также думает, как и Вы, впрочем, кто знает, чего примеры не делают! Она мне говорила, что намерена посетить Англию, берегитесь, повторяю. Ожидали ли Вы такого ответа, какой я Вам сделаю на ваш вопрос? Ожидаете или нет, я скажу правду, как могу; вот он: я колеблюсь и не могу сказать, что из этого выйдет. Мне кажется, он человек с умом (сколько могу судить), имеет кроткий нрав и ровный характер, сколько можно знать о характере, живя в одном доме. Его весьма уважают мужчины, но, как говорят, он не обращает на себя общего внимания женщин. Должно ли мне идти на перекор всему нашему полу? Я не могу решить.

Признаюсь, я чрезвычайно уважаю и ценю его. Предоставляю Вам угадывать будущее, что касается до настоящего, — я не знаю, что сказать. Говорят, двор зимою переедет в С.-Петербург; в таком случае дела мои принудят меня отправиться туда же. Вы весьма многого от меня требуете, но я могу сказать весьма мало для удовлетворения ваших желаний, потому что в настоящем положении я никуда не выхожу.

Фамилия Долгоруких в изгнании [58], равно как и бедная минутная императрица. Они отправлены в тот же город, где находятся в изгнании и дети князя Меньшикова [59]. Таким образом, две женщины, которые попеременно стремились завладеть юным царем, могут встретиться в изгнании.[60] Какой предмет для трагедии! Говорят, что дети Меньшикова будут возвращены, и та самая стража, которая Долгоруких проводит в ссылку, возвратит в С.-Петербург семейство Меньшиковых. Если это правда, то это благородно, потому что князь Меньшиков был непримиримым врагом теперешней императрицы, говорил и обращался с нею весьма грубо [61]. Вы может быть удивляетесь, что ссылаются женщины и дети? Отец семейства, впавши в несчастье, увлекает естественно за собою и все семейство, потому, что преступники лишаются всего имения, исключаются из сословия дворян, никто не спросить об них в обществе. Иногда говорят: «такой то разорился», но никогда не услышишь, что такой то в немилости. Если кому удается снова снискать милость при дворе, то все ласкают их, но не говорят ни слова о случившемся.

Но я пишу Вам о том, о чем Вы уже слышали от меня сто раз и не могу сказать ничего занимательного для Вас. Но Вы принуждаете меня, повторяете приказания, передавать Вам самые мелочные наблюдения; я их стыжусь. Надеясь на наше дружество, я уверена, что Вы только сами прочтете эти безделицы и никому их не покажете. Ваша и пр.