Глава 28

Глава 28

Во второй половине 1990-х годов мне стало ясно, что российский профессиональный футбол не может дальше развиваться как единый организм. Разные цели и разные возможности были, с одной стороны, у высшей, ас другой – у всех других лиг. Высшая лига стала, по сути дела, профессиональной, а вот остальные клубы жили на бюджетные деньги, значит, с другой системой управления, структурой финансирования. ПФЛ объединяла 121 клуб, из них только 16 клубов играли в высшей лиге. Естественно, при спорных вопросах решения часто принимались не в пользу высших по статусу и лучших по мастерству команд. Тогда у меня возникла идея создать независимую от ПФЛ российскую футбольную премьер-лигу.

Как и ожидалось, за это новшество высшая лига голосовала обеими руками, но категорически против был Николай Толстых. И все же на Исполкоме мы этот вопрос решили. Возглавил премьер-лигу президент «Зенита» из Санкт-Петербурга Виталий Мутко.

Следующим шагом было создание любительской футбольной лиги. Раньше любительские команды были разбросаны по территориям, их ничто не объединяло. Таких команд числилось много. К примеру, в Черноземье – около 60, в южных регионах – больше 120. В конце концов, мы создали ЛФЛ, президентом которой стал Владимир Анатольевич Бауэр, руководивший футбольными клубами в Томске и Братске.

Эти новшества пришлись не по душе Николаю Толстых, взявшему курс на размежевание ПФЛ и Российского футбольного союза. Президент ПФЛ намеревался сделать лигу главным управленческим звеном. Он мотивировал свои действия тем, что все деньги сосредоточиваются в клубах ПФЛ, на эти деньги финансируются детский спорт, футбольные школы. Руководители клубов вхожи во властные структуры на местах, они имеют контакты с различными коммерческими структурами. В общем, логика известная: кто платит деньги, тот и заказывает музыку.

По характеру Николай Александрович человек жесткий, неуступчивый, бескомпромиссный. К тому времени я уже успел присмотреться к нему. Мы сообща решали много вопросов, и я по-хорошему завидовал его хватке, цепкости. Так, футбольный союз совместно с ПФЛ разработал так называемые «Основные требования к нелюбительским футбольным клубам», где предусматривалось поэтапное (прямо по годам было расписано!) открытие в территориях, при клубах детских спортивных школ, строительство стадионов с индивидуальными сиденьями, с подтрибунными помещениями, полей с подогревами, с требуемым нормативами освещением. Документ приняли в штыки клубы, губернаторы, но именно благодаря Н. Толстых требования эти стали выполняться.

Больше того, Николай Александрович многое сделал, чтобы в «смутные времена» не пришли командовать футболом бандитские группировки. Я уже писал, что после развала Советского Союза у нас не было денег даже на экипировку, а у «братвы» они водились в излишке! И те не прочь были поучаствовать в управлении клубами, покупать их, как машины, для забавы и собственного престижа. «Братва» давала деньги тренерам, игрокам, но за это рассчитывала стать хозяевами клубов, причем править хотела не по законам, а по своим понятиям.

Николай Александрович вышел из динамовской среды, у него сохранились тесные связи в правоохранительных ведомствах, там его уважали. Однажды «Динамо» играло на своем поле с московскими железнодорожниками. Один из «хозяев» «Локо», недовольный судейством, зашел в перерыве в судейскую комнату, без стеснений и страха достал пистолет и начал учить рефери, в чью пользу надо свистеть во втором тайме. О происшествии стало известно Толстых. Он тут же сказал: «Посажу негодяя!» Его начали отговаривать: мол, не надо рисковать, их вон сколько, у них сила, они отомстят за своего. И знаете, что ответил Толстых? «Если их много, посадим многих, но криминала в футболе не допустим!»

На следующей игре «Локомотива» «браток» с пистолетом был арестован. Вот так решительно и смело проявлял он себя не раз. Заставил все-таки преступные группировки понять, что играть придется все же по правилам, а не по понятиям.

Наш конфликт с Толстых я рассматривал поначалу как чисто производственный. Ну не можем найти в споре истину сегодня, сделаем это завтра и придем все-таки к правильному решению! Но Николай Александрович и тут решил одержать победу при помощи обширных связей. Против меня ополчились СМИ, организовали травлю, в сравнении с которой старая история о детских носках, которые я привез якобы для футболистов сборной, казалась детской шуткой. Толстых то и дело мелькал на телеэкране, давал многочисленные интервью на радио, убеждал публику, что Колосков узурпирует власть, что он, бумажный чиновник, главная помеха на пути футбольного прогресса.

Все мои попытки убедить средства массовой информатики выслушать обе стороны наталкивались на обструкцию. Наконец, вроде бы появилась возможность озвучить свою позицию. Я получил приглашение принять участие в программе «Совершенно секретно». Надежда на внятный диалог в серьезной передаче не оправдалась. Более того, мне устроили публичный допрос.

Ведущий прокурорским тоном сыпал вопросами: мы, мол, знаем, что в РФС есть счета за границей, в ФИФА. Это так?

– Нет, – отвечаю. – Там нет счетов, и это легко проверить.

– А в УЕФА?

– А в УЕФА есть, там аккумулируются деньги, которые приходят за участие сборной в соревнованиях под эгидой этой уважаемой международной организации, а потом распределяются среди клубов, на покупку автобусов. Бухгалтерия расходов прозрачна, пожалуйста, проверяйте прохождение через этот счет каждого рубля. Между прочим, этот счет открыт по разрешению нашего Центробанка.

После этой передачи в РФС дважды наведывалась налоговая полиция. В масках, с автоматами, все, как полагается в акции устрашения. Были арестованы документы федерации, в которых, кстати, не нашли ничего компрометирующего. И все же Толстых, не стесняясь, во всеуслышание заявил: «Я добьюсь, чтобы Колосков ушел!»

Спустя много лет я вспоминаю об этих днях отстранен- но. Но тогда за меня испугался даже Л. Тягачев, занимавший должность председателя Спортивного комитета России: «Может, и вправду стоит уйти? Жизнь и свобода дороже. Могут подбросить пистолет, наркотики или...» Примерно так же высказывался и президент Олимпийского комитета России Виталий Смирнов. Мы небыли друзьями, общались в основном по делам, и тем ценнее его участие в моей судьбе. Чтобы поддержать меня, он даже предложил мне должность вице-президента ОКР.

Я с благодарностью вспоминаю людей, которые поддержали меня в то нелегкое время. Поддержка семьи и близких друзей помогли мне тогда выстоять. Правда, пришлось на некоторое время нанять охрану. На приеме у заместителя министра внутренних дел я предупредил: «Если со мной что-то случится, имейте в виду, что это дело рук Толстых».

После этого Николай Александрович немного умерил свои агрессивные нападки. Приближалась очередная отчетновыборная конференция, и он был просто уверен, что после такого психологического давления я ему уже не конкурент.

Однако на конференции голоса распределились так, что даже я удивился, а Толстых был просто подавлен. За него было подано 8 голосов, за меня – 67.

После этого мы сели с ним за стол переговоров и уже в спокойной обстановке обсудили, как будем выстраивать дальше свои отношения. Не знаю, что там у него творилось в душе, но с моими доводами и требованиями он согласился, неправоту свою признал.

Многие почему-то считал и, что, выиграв выборы, я буду мстить Толстых. Тем более что сам он не упускал случая наказать обидчиков. Не помню, с кем играли его любимые динамовцы, только Николай Александрович, посчитав, что судья судил предвзято, пригласил его после игры в динамовскую раздевалку, и там человека просто избили. Об этом случае писали в прессе, возмущались президенты клубов. Собрался совет ПФЛ и значительным большинством проголосовал за недоверие своему президенту.

Я всегда следовал принципу – личные переживания не должны мешать делу. Н. Толстых остался на своем посту, более того, стал председателем комитета по статусу и переходам футболистов, возглавил палату по разрешению споров.

Вот так проходили реформы в футболе. Я рассказываю об этом для тех людей, которые, сидя на трибунах стадионов, судят организаторов футбольной жизни только по результатам очередного матча.

Но вернемся к отчетно-выборной конференции 2004 года. Я на победу не рассчитывал. За три дня до выборов В. Потанин снимает свою кандидатуру. В день конференции то же делает П. Бородин «в связи с огромной занятостью». На самой конференции выступил Вячеслав Фетисов: «Российский футбол все еще в кризисном состоянии, поэтому вновь избранным членам Исполкома, руководителям союза надо наметить конкретные меры, быть решительнее, искать новые формы работы». В общем, сказал то, чего от него и ждали. Никаких призывов к смене руководства и даже намеков на это не прозвучало. И, сам того почти не ожидая, я был переизбран президентом РФС.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.