Глава 12. В борьбе за мир

Глава 12. В борьбе за мир

Теплым вечером в июне 1986 года вереница автобусов поднималась по горной дороге южной части Испании. Конечным пунктом эскорта была роскошная вилла, занимавшая территорию в пять раз больше, чем государство Монако. Пассажирами автобуса были почти четыреста человек гостей, приглашенных на виллу по случаю дня рождения ее хозяина и его юного наследника. Тем временем с 285-фунтовой яхты, стоявшей на якоре у Марбеллы, сновал туда-сюда вертолет, привозя самых почетных и именитых гостей.

Это был необычный прием. Один из самых богатых и влиятельных людей планеты отмечал одновременно пятилетие сына и свое собственное пятидесятилетие. Список приглашенных, по всей видимости, мало отличался от рейтинг-листа «Кто есть кто на Ближнем Востоке». Большинство гостей были арабами. Прилетели сюда и многочисленные посланцы Ближнего Востока. Кроме них, на прием были приглашены знаменитости и, разумеется, близкие друзья виновника торжества из других регионов мира.

Автобусы свернули на дорогу, вдоль которой в два ряда стояли солдаты караула, одетые в средневековую форму и держащие в руках большие старинные пики. Затем автобусы припарковались перед огромной виллой, где хозяин уже ожидал гостей, чтобы их поприветствовать. По крайней мере, для трех гостей это была первая встреча с ним.

Хотя знали они об этом человеке очень много. Владелец колоссальной триады нефтяных компаний Саудовской Аравии, он, как говорили, был счастливым обладателем двух миллиардов фунтов стерлингов. Его благосостояние ежедневно увеличивалось приблизительно еще на миллион фунтов стерлингов, и он четко знал, как их потратить. Помимо этой роскошной испанской сельской виллы, у него было одиннадцать не менее роскошных домов по всему свету. Приемы, которые он устраивал, приводили в шок всех газетчиков, писавших для светской хроники, непостижимыми суммами суперзатрат на их проведение. Его яхта «Набилла» стала знаменитой после съемок очередного фильма о Джеймсе Бонде под названием «Никогда больше не говори слово „никогда“.

Среди гостей, выходивших из автобусов и выстраивавшихся в ряд, чтобы пожать руку господину Аднану Хашогги, были американец еврейского происхождения Байрон Джанис и два израильтянина — Шипи и я. Вы можете спросить, что мы делали на этом блестящем собрании элиты арабского мира? Разрешите мне объяснить.

Около года назад мы с Байроном разговаривали о путях, при помощи которых люди, подобные нам, — музыканты и популярные исполнители, выступающие на сцене, — могли бы использовать свой талант на то, чтобы объединить людей и повернуть их умы и помыслы в направлении мира, а не войны. Мы оба чувствовали, что могли бы сделать больше, чем просто развлекать публику во время приятного вечера тем искусством, которым владеем. Но как и с чего начать? Ну, скажем, развязать войну значительно проще, согласитесь, а вот как человеку наладить всеобщий мир? Впрочем, у меня была одна мысль.

„Нравится нам это или нет, Байрон, — сказал я, — но многие регионы мира управляются очень сильными и влиятельными личностями. Я не вижу возможностей для установления настоящего мира до тех пор, пока они не соберутся вместе и совместными усилиями не разрушат те препятствия, которые держат их на расстоянии друг от друга“.

Мы составили список людей, которые могли бы, на наш взгляд, тем или иным способом повлиять на умы и сердца народов. И первое имя, пришедшее нам в голову, было имя Ад-нана Хашогги. Мы решили поскорее связаться с ним и начали интересоваться, как это можно сделать. Однако выйти на него оказалось делом весьма нелегким. Создавалось впечатление, что этот человек был постоянно в пути. В конце концов мы написали ему письмо, спрашивая, нельзя ли с ним встретиться. Полтора месяца никакого ответа не было, но затем Байрону позвонил человек и представился как один из ближайших помощников Хашогги.

С какой целью вы хотели бы встретиться с ним? — спросил он.

Мы хотели обсудить кое-какие вопросы, — сказал Байрон. — У нас есть предложения к господину Хашогги.

Я понимаю, — сказал помощник. — А что конкретно вас интересует?

Байрон перешел прямо к самому главному:

— В мире много проблем, и нам кажется, что вместе мы могли бы определиться, что можно сделать в ближайшее время для их решения.

Тон голоса помощника сразу же изменился.

— Мы всегда готовы к этому, — ответил он и торжественно объявил о намерении пригласить нас на день рождения господина Хашогги. Вот так просто все и произошло.

Вскоре пришли и официальные приглашения на наши имена.

Я все-таки решил еще раз позвонить, чтобы спросить, не хотели бы они получить какую-то информацию обо мне, потому что немного беспокоился о том, знает ли Хашогги, что я израильтянин. „Не беспокойтесь, ничего не нужно, господин Геллер“, — ответили мне. — Мы знаем о вас все».

* * *

Я стряхнул нафталинные шарики с парадного френча, который не одевал с тех пор, как был членом жюри пышного представления «Мисс планета» несколько лет назад.

На этот раз я стал одним из немногих израильтян, удостоенных чести лично засвидетельствовать почтение одному из самых богатых людей мира — знаменитому арабу из Саудовской Аравии.

Пока наша очередь продвигалась по направлению к Хашогги, я вспоминал тот день, когда стоял в похожей очереди в Белом доме, чтобы передать свое мысленное послание Картеру. Сейчас мне, возможно, предстояло отправить еще одно такое послание.

Подошла моя очередь. Помощник что-то шепнул на ухо Ха-шогги. И после секундной паузы мы, обменявшись быстрыми взглядами, пожали друг другу руки. У меня сразу же возникло чувство, что передо мной человек огромной доброты и тепла. Но момент был, конечно, неподходящим для разговора о мире на планете.

Меня, как и других, привели в огромный стеклянный павильон, специально построенный по случаю торжества. Все было как на съемочной площадке в Голливуде. Музыканты играли на сцене, столы накрыты, — словом, все было готово к торжественной церемонии. Все самые прекрасные женщины мира, блистающие новейшими моделями из лучших ателье и салонов, казалось, были на этом празднестве. Здесь можно было увидеть столько поистине не имеющих цены драгоценностей, сколько, пожалуй, не увидишь во всех витринах Бонд-стрит или Пятой авеню. Изумруды размером в мячик для гольфа, колье, состоящие из россыпи шести, семикаратных алмазов, самые немыслимые украшения из всех драгоценных камней, извлекаемых из недр планеты, — все это можно было лицезреть на приеме. Над куполообразным потолком здания летали аэростаты, шампанское текло, как вода в реке Иордан. Шум стоял невообразимый. Несмотря на мой достаточно богатый опыт визитов и приемов на самом высоком уровне в Мексике, Западной Германии и других домах президентов, диктаторов и министров, должен признаться откровенно, ничего подобного я не видел.

Хотя помощник Хашогти предварительно заручился нашим согласием продемонстрировать свои возможности (Байрону — на рояле, а мне — с железными предметами), было совершенно очевидно, что это совсем не подходящий случай для представления любого рода. Это был огромный веселящийся муравейник, а вовсе не встреча для каких-то показов. Среди знаменитостей, которых я узнал в тот вечер, были Брук Шилдс — друг семьи Хашогги, Ширли Бесси, исполнившая только поздравительную песенку «Хеппи берсдей ту ю», и собственной персоной агент 007 — Шон Коннери. Он жил по соседству с хозяином виллы и приехал поздравить его вовсе не в роли секретного агента, но тем не менее его присутствие только усиливало иллюзии, будто я нахожусь на съемочной площадке Голливуда во время съемки очередной серии фильмов про Джеймса Бонда.

В первый час пиршества не было и намека на присутствие хозяина, и мы решили расслабиться и вволю насладиться жизнью. Но вскоре ко мне подошел помощник и, взяв меня за руку, сказал, что со мной хотела бы встретиться жена господина Хашогти. Я подумал, что это уже первый шаг в правильном направлении.

Все мои ожидания того, как может выглядеть жена миллиардера из Саудовской Аравии, не имели ничего общего с тем, что я увидел в действительности. Передо мной была восхитительнейшая итальянская леди примерно моего возраста, которая приветствовала меня ослепительной улыбкой, с которой сравниться могла бы разве что Софи Лорен.

«О, Ури Геллер! — воскликнула она. — Я так много о вас слышала. Проходите и садитесь, пожалуйста, вот сюда».

Я был так ошеломлен ее красотой, что едва не потерял дар речи. Она сразу же вручила мне дорогую ложку и попросила показать, что я могу с ней сделать. Я предложил ей самой держать ложку и внимательно следить за тем, как она по моей команде начнет сгибаться вверх. Так и случилось. Она была очень довольна.

После этого помощник повел меня знакомиться с другими высокими персонами — членом королевской семьи Файзал и прочими столпами арабского общества — шейхом таким-то и принцем таким-то. Все они, естественно, люди, обладающие значительной властью, так же как и хозяин дома, произвели на меня прекрасное впечатление, какое всегда остается от людей с большой душой и добрым сердцем. В них не было никакой заносчивости или высокомерия.

Мне удалось согнуть еще пару ложек в этом стремительно несущемся кабаре, и я, надо сказать, уже достаточно устал, когда наконец неутомимый, но тоже изрядно употевший помощник снова отыскал меня и привел в личную комнату Аднана Хашогти. Я молил Бога, чтобы у меня хватило сил по крайней мере на то, чтобы согнуть еще одну ложку, если это вдруг понадобится, а главное — сделать то, зачем я здесь находился, — передать послание.

К моему огорчению, Хашогги в комнате не оказалось. Там был его сын, с которым мы немного поговорили. Мне показалось, что он был весьма заинтригован, услышав, что я из Израиля. С трудом удержался, чтобы не спросить его, первый ли я израильтянин, которого он видит в жизни? Потом почему-то решил рассказать о том, что среди моих родственников есть настоящий араб. Мать моей жены была какое-то время замужем за палестинцем, уехавшим вместе с дочкой после развода в Рийяд, где они живут и по сей день. Вот так вышло, что у меня появилась родственница-арабка — сводная сестра моей жены, с которой мы поддерживаем дружеские отношения.

Не успел я начать рассказывать эту достаточно сложную историю, как господин Хашогги наконец-то вошел в комнату и вторично за вечер поприветствовал меня. Атмосфера вокруг царила сердечная и доброжелательная. Как я и ожидал, первое, о чем он меня попросил, разумеется — согнуть очередную ложку. Но это была просьба, от которой я, конечно, не мог отмахнуться. К счастью, все прошло успешно. Ну и, естественно, Хашогги тотчас же захотел проверить, не могу ли я и его научить делать то же самое?

За несколько минут разговора я очень устал и почувствовал себя предельно истощенным, но не оттого, что гнул ложки, а потому, что все это время посылал Хашогги мысленное послание, заключавшееся лишь в одном слове: «Мир».

Хотя мы перебросились буквально несколькими фразами, я был уверен, что до него дошел мой импульс. Когда мы расставались, он сделал то, что, убежден, еще ни один сановитый саудовец никогда не делал с израильтянином, — подошел ко мне и крепко расцеловал в обе щеки.

Я почувствовал, что выполнил свою миссию. Настало время уезжать, и я направился к выходу, еще не вполне осознав, что произошло, и вдруг столкнулся с едва ли не единственным человеком, с которым был знаком задолго до этого вечера. Им был продюсер телевизионной компании Эн-би-си Робин Лич, который был очень удивлен, увидев меня. Пару лет назад он снимал интервью со мной для своего сериала «Образ жизни богатых и известных», но сейчас он записывал пример образа жизни человека, куда более богатого, чем я. Не успел я сообразить, что к чему, как увидел перед самым лицом телекамеру, направленную на меня, и микрофон, который Робин уже подносил ко мне со словами: «Что вы думаете о сегодняшнем вечере?»

Я не помню, конечно, какие именно слова я произносил, но смысл их сводился к следующему:

«Как вы можете задавать мне такой банальный вопрос? Что вы хотите, чтобы я рассказал? Что это великий вечер, что еда и шампанское великолепны? Посмотрите на людей вокруг меня? Неужели вы не видите, что я, израильтянин, нахожусь среди тех, кого принято считать моими врагами, — здесь египтяне, иорданцы, палестинцы, шейхи и принцы, даже члены королевской семьи. И знаете ли вы, что Аднан Хашогги на прощание крепко обнял и расцеловал меня в обе щеки? Все барьеры между нами были разрушены в тот момент, когда он сделал этот дружеский жест. Итак, я среди так называемых врагов. Но все, что я чувствую, — это ощущение мира, любви и единства. Вот главное впечатление от этой встречи. Любой может широко отпраздновать свой день рождения, но пригласить на него „врагов“ — это совсем непросто».

Эти мои слова вовсе не переоценка того, что произошло. Порой можно разрушить барьеры одним правильным жестом. Когда такая крупная политическая фигура, как президент Египта Садат, прилетел в Израиль и только ступил на землю страны, с которой воевал несколько лет назад, всем стало ясно, что влияние этого шага поистине неоценимо, хотя в тот момент он еще не сказал ни единого слова. Ненависть между египтянами и израильтянами стала очень быстро рассеиваться. И не от того, что он что-нибудь заявил, а от того, что он реально сделал.

Можно переделать мир в лучшую или худшую сторону, казалось бы, самыми простыми жестами и намерениями, если к ним прилагается сила и влияние. Вспомните, как поп-певец Боб Джелдоф ни с того ни с сего передал 50 миллионов фунтов стерлингов голодающим африканцам. Это были не просто деньги, но изменение в отношении человека к другим людям. Вот в чем главное достижение. Это, конечно, было движение души, но и работа ума одновременно. Ведь важно создать прецедент. И если ему это удалось, то и любому другому должно быть подвластно. Все, что для этого необходимо, кроме возможностей, — воображение.

Ровно через год после приема у господина Хашогги я узнал о курьезном последствии моей встречи с ним и передачи ему моего молчаливого послания. Осенью 1986 года группа телевизионщиков Эн-би-си снова приехала снимать меня дома для своей программы, привезя с собой копию того материала, который она сделала на дне рождения. После того как я уехал с вечера, телевизионщики взяли интервью и у хозяина дома, у которого спросили, имеется ли у него вот в такой торжественный день — пятидесятилетие — какое-нибудь пожелание ко всей нашей планете. Он ответил, что да и что его можно выразить одним словом — «Мир».

С огорчением узнал в 1989 году, что Хашогги оказался замешан в противозаконных махинациях бывшего президента Филлипин Маркоса и его жены. Насколько я мог убедиться, вполне возможно благополучно устроить свою жизнь, не будучи втянутым ни в какие нелегальные аферы, и я надеюсь, что миролюбивые стороны характера Хашогги — те стороны, которые я видел, — в конце концов возобладают.

* * *

Я с интересом недавно прочитал мнения ученых, которые занимаются изучением людей, склонных к фантазии. Они обнаружили, что эти люди имеют куда больше способностей в области телепатии, ясновидения и предсказывания, чем те, кто не проявляет склонности к фантазированию. Было также установлено, что такие люди хорошие гипнотизеры, хотя они, как правило, вполне нормальные люди и живут такой же полноценной творческой и личной жизнью, как и те, у кого не слишком развито воображение. Сколько себя помню, я вечно чего-то выдумывал, сочинял и фантазировал. Даже тогда, когда был совсем маленьким мальчиком, у которого почти не было покупных игрушек. Я уже рассказывал о своих первых детских экспериментах в космических путешествиях, когда я запускал маленькие ракеты, сделанные из старых пуль, к Луне и звездам. Задолго до того, как первый спутник был запущен на орбиту в 1957 году, я проектировал специальные костюмы для космонавтов со всеми необходимыми приспособлениями для кислорода и тепла, протеинов и жидкостей — словом, все вплоть до самых мелких деталей.

Когда я учился в колледже Терра Санта на Кипре, я часто развлекал класс игрой своего воображения. В конце семестра наши учителя часто просили нас сочинить какой-нибудь рассказ или историю. Я быстро стал в этом жанре самым удачливым. Один из моих друзей по классу — Джозеф Чарльз хорошо помнил мои космические фантазии даже через двадцать лет. «Они у тебя всегда были про ракеты и про людей из других миров, — рассказывал он, когда мы с ним встретились в 1985 году в Лондоне. — Ты рассказывал про летающие тарелки, маленьких космонавтов, и твои истории иногда длились по два или три часа. Если ты не успевал закончить рассказ до звонка, то спокойно мог продолжить его с того же места, на котором остановился, и через день, и через неделю. Жаль, что я их тогда не записывал». (Я позже все-таки сумел написать сам один из них в романе «Пампинн».)

Кстати, игрой воображения можно отчасти объяснить и некоторые несуразицы и несоответствия в книге Андриа Пухарича «Ури», вышедшей в 1974 году. Он включил в нее много материала о сверхземных силах, которые, по его предположению, контролировали меня. Хотя многие страницы книги — это точный и правдивый пересказ реальных фактов, многие читатели были основательно сбиты с толку, введены в заблуждение, читая страницы, посвященные космическим фантазиям. Признаюсь, что и мне они доставили немалые затруднения. Нельзя забывать, что весь этот фантастический материал был получен под гипнозом, и я, конечно, не могу отвечать за все, что рисовало мое воображение в этом состоянии. Одна из причин, по которой я решил написать книгу «Моя история», заключалась в том, что мне хотелось изложить собственную версию происходящих событий, хотя нужно подчеркнуть, что существует лишь малая доля вероятности в том, что моя энергия имеет какую-то внеземную связь. Но, несмотря ни на что, мы с Андриа остались близкими друзьями, и я никогда не забуду, как много он сделал для меня и моего успеха.

Я рад, что сегодня ученые проявляют все больше интереса к, казалось бы, ненаучным явлениям, таким, как воображение и фантазия, но вас, наверное, удивит то, что я уже не хочу знать, к каким открытиям и выводам могут прийти ученые, исследуя эти проблемы. В молодости, когда я только обнаружил в себе способности делать вещи, которые другие люди находят необычными, я принял все это как дар природы, как какой-то особый талант и не задавал себе лишних вопросов, а попросту использовал его, не думая о научных объяснениях того, как это я могу заставлять двигаться стрелки часов или угадывать то, о чем думают другие люди.

Потом настало время, когда мне было любопытно узнать, как же эти вещи делаются. Но стоило мне начать всерьез работать с учеными в 1972 году, как я обнаружил, что существует некий защитный барьер между мной и теми, кто желает узнать, как работают мои энергетические силы, как мне удается использовать их. Барьер возник для того, чтобы не допустить никаких объяснений. И каждый раз, когда кто-то проделывал небольшую дырочку в этом барьере и начинал ковыряться дальше, чтобы подвести подо все это какую-нибудь научную теорию, я чувствовал себя под угрозой. Мне было страшно от мысли, что Хал Путхофф, Рассел Тарг или Уилбор Франклин подойдут ко мне однажды и скажут: «Эй, Ури, мы, наконец, выяснили, как ты делаешь это». Мне это вряд ли доставит радость, ведь мой защитный барьер в таком случае будет полностью уничтожен. Это не значит, что я не собираюсь больше показывать свои способности тем ученым, которые просят меня об этом. Я очень уважаю этих людей и восхищаюсь ими, но мне не хочется, чтобы они вторгались слишком глубоко в мою сущность и копошились там в поисках ответов на свои вопросы.

Я не хочу загромождать голову теориями и научными выкладками. К тому же все равно эти теории будут отвергнуты, затем вокруг них развернется ожесточенная борьба и т. д.

А я, знаете ли, предпочитаю пробежаться по парку и насладиться природой, что значительно приятнее и полезнее, чем забивать себе голову различными теориями о тайнах жизни. Мне гораздо больше нравится творить и оживлять эти тайны.

* * *

Фантазии играют очень важную роль в эволюции человечества со времен самых далеких наших предков, которые еще охотились за мамонтами. Человеческий род отличается от всех других живых существ своим уникальным путем развития и небывалой скоростью, с которой все это происходит.

Сегодня еще живы люди, родившиеся до того, как первый аэроплан поднялся в воздух. Они могут даже вспомнить, как им рассказывали, что полет предмета, который тяжелее воздуха, научно невозможен, давая им при этом все необходимые технические объяснения и доказательства. Мы, разумеется, забыли имена тех ученых, которые обосновывали невозможность, но мы помним имена Лэнгли, Сантоса-Дюмона и братьев Райт, не ставших подавлять свое неуемное воображение и в итоге заставивших фантастику стать реальностью. То же самое и с космическими путешествиями. Самые образованные профессора убеждали нас, что не может быть и речи об этом всего за год до момента выхода спутника на орбиту.

Первые современные Олимпийские игры были проведены в 1896 году, незадолго до того, как взлетел первый в мире аэроплан. Тогда один американец, по имени Роберт Гаррет, бросил диск на 95 футов и завоевал золотую медаль. В 1960 году, за год до полета в космос Юрия Гагарина, другой американец, по имени Альфред Ортер, бросил диск в два раза дальше. Если мы можем развиваться как физически, так и умственно столь стремительно, преодолевая гигантские расстояния в эволюции всего за семьдесят лет, иначе говоря, за время, равное приблизительно по продолжительности одной человеческой жизни, то что еще ждет нас впереди?

Я предвижу два сценария развития событий. Попробую их описать по порядку.

Пройдут тысячи, а может быть, и миллионы лет, и наши тела постепенно изменятся. На них будет меньше волос, руки и ноги станут менее сильными, потому что мы ими не будем пользоваться так интенсивно, как раньше. Головы увеличатся в размере, особенно лбы, так как возрастет объем полушарий нашего мозга, и, возможно, мы дойдем до такого состояния, когда умственные извилины станут намного важнее для выживания, чем конечности и примитивные чувственные органы. Двигаясь в этом направлении еще дальше, я вижу будущего человека и вовсе без того, что мы называем сегодня телом. Мы откроем новые пути, чтобы видеть без глаз, передвигаться без ног и продлевать свой род, не пользуясь архаичными способами своих пращуров, то есть нас. В конце концов мы вообще перестанем быть мужчинами или женщинами, а станем лишь разнозарядными полями сознания, которые смогут безгранично путешествовать во времени и пространстве.

Второй сценарий совершенно иной. По нему всего через два или три столетия мы будем вынуждены покинуть нашу планету, сделав ее совершенно непригодной для обитания, и начать где-то в новом месте все заново. Лишь небольшая привилегированная часть человечества сможет убежать с Земли. Оставшиеся же загрязнят все до полной погибели или просто уничтожат друг друга. Спасшиеся счастливчики адаптируются, приспособятся к новой окружающей среде и создадут свою новую цивилизацию, но и над ними все время будет висеть дамоклов меч будущего: куда приведет их эволюция — к Создателю или к очередному саморазрушению? Этот же вопрос стоит сейчас и перед нами, что ж, выбор в наших руках.

* * *

Настоящая телепатическая сила заключается, разумеется, не в том, чтобы угадывать судьбу по кофейной гуще или читать ее по картам. Убежден, что ей еще суждено сыграть свою немалую роль в нашей борьбе за выживание.

Сомерсет Моэм написал однажды, что деньги — это и есть то «шестое чувство, которое дает нам возможность наслаждаться пятью другими». Думаю, он был не прав. Шестое чувство — это не деньги, а наши психические, телепатические возможности. И они действительно помогают нам наслаждаться другими чувствами.

Вы можете пользоваться вашим шестым чувством, не понимая этого, даже отгонять мысль о его реальном существовании, предпочитая думать, что здесь сработала чистая интуиция, а там произошло простое совпадение. Если вы человек верующий, то используете свое шестое чувство каждый раз, когда молитесь. Моление — это и есть сконцентрированная энергия души, использованная в особых целях. И если бы не было никакого результата, люди давно перестали бы молиться и веровать.

Мне никогда не нужно было учиться тому, как использовать телепатические способности. И других я никогда специально не учил этому, просто показывал людям все, на что способен. Тысячи людей на нашей планете теперь знают о существовании особой энергии и имеют доказательства ее прямого воздействия — повторенные рисунки, согнутые металлические предметы, часы, которые пошли вновь.

Но я по-прежнему совсем немного могу сказать о том, как мне все это удается. Если у меня в руках ложка, то я просто приказываю ей согнуться, несмотря ни на что. Тихо говорю ей: «Согнись, согнись, согнись!» Некоторые ученые, такие, как Элдон Берд, Тельма Мосс и Джек Хоук, разработали свои методы обучения других этому приему, хотя их методы заметно отличаются от моих и в них применяется интенсивное визуальное наблюдение, когда вы как бы «видите» выходящую из вашего тела силу и направляете ее в ложку, которая при этом нагревается и становится гибкой.

Когда я передаю слово или рисунок при помощи телепатии, то у меня перед глазами возникает мысленный телевизионный экран, посредством которого я и передаю сигналы своему собеседнику, принимающему информацию. Когда образ начинает исчезать с экрана, то я обычно знаю, что он уже дошел до адресата. А в том случае, когда я, наоборот, принимаю от кого-нибудь информацию, происходит нечто похожее. Я опять же смотрю на свой чистый экран и ожидаю появления на нем какого-нибудь образа. Если образ появляется и задерживается хотя бы на 10–15 секунд, то мне ясно, что я правильно распознал переданное и можно переносить изображение на бумагу. Почти всегда мне удается точно передать форму и размеры оригинала, хотя в деталях я могу и ошибиться.

Вы можете попробовать сами сделать это дома, внимательно смотря на какую-нибудь несложную картинку и пытаясь передать ее содержание вашему партнеру, находящемуся с вами в одной комнате или даже в соседней. Кроме этого, вы можете попытать счастья и в экспериментах передачи мыслей и впечатлений на расстоянии. Этот эксперимент проводили в свое время в Станфордском исследовательском институте Путхофф и Тарг. Он заключается в том, что один человек приходит в определенное время на определенное место, а другой пытается описать все свои впечатления о том месте, где находится его партнер. Если вы научитесь концентрироваться и держать под контролем ваш разум и мысли, то все это очень просто. Сложность, на мой взгляд, состоит как раз в том, что многие люди просто не верят, что могут это сделать.

Я развлекал людей со сцены, показывая им свои телепатические способности, прежде всего для того, чтобы они поняли, что имеют такие же силы и способности. Через тысячу лет, если мы к тому времени будем жить на планете, то, наверное, посмотрим на тех, кто жил в двадцатом веке, так, как сейчас смотрим на своих предшественников, живших в пещерах, которые терли палочки, чтобы добыть огонь и приготовить себе пищу. Через тысячу лет телепатические и паранормальные явления и способности людей покажутся нам такими же примитивными, как эти пещерные люди, разжигающие костер.

Какие мы получим возможности, если научимся осуществлять контроль над телепатическими силами и пользоваться ими с пользой для себя? В этой книге я рассказал, что сумел сделать, используя свои способности в течение последних пятнадцати лет, хотя не знаю, можно ли сказать, что я использовал их с полной отдачей. Но, может быть, через десять лет я напишу совершенно другую книгу, в которой расскажу о новых достижениях.

* * *

Хороший пример того, что может случиться, если телепатические сиды будут действовать бесконтрольно, был подробно описан писателем Дотсоном Рейдером в его статье под названием «Очаровательный вечер с Ури Геллером», появившейся в 1976 году в мартовском номере журнала «Эсквайр».

Для нас обоих это был обычный вечер. Начался он с ужина в «Сингрем Билдинг» на Парковой авеню, во время которого Рейдер вдруг заметил, как по столу начала двигаться солонка. Она сама по себе медленно ползла по белой скатерти, по абсолютно ровной поверхности стола, и приблизилась к самому краю. В тот момент я смотрел совершенно в другую сторону и не видел происходящего. Затем мы вернулись в мой номер, чтобы продолжить разговор, и тут, действительно, я тоже стал свидетелем того, как различные вещи, находившиеся в комнате, начали передвигаться.

Во-первых, со стола, рядом с которым сидел Рейдер, соскользнул нож, который почему-то не упал вниз, а, пролетев через комнату и стукнувшись о стену, в конце концов, рухнул на пол. Затем откуда-то появилась ложка и с ней произошло то же самое. Следующим был кусок штукатурки, упавший прямо возле Рейдера. Очевидно, он откололся от потолка. Потом настала очередь складного металлического метра, с шумом просвистевшего по комнате. В конце вечера мой гость был уже в полном смятении. Я отвез его домой. А когда он выходил из машины, ключ от входной двери дома согнулся прямо у него в руках, и пришлось просить у портье другой, чтобы попасть в дом.

Он приехал ко мне еще через пару дней. Пока я принимал душ, он взял нож и спрятал его под кушетку, на которой сидел, надеясь, что таким образом сумеет предотвратить его непредвиденные полеты. Так оно поначалу и получилось, но когда мы вышли в коридор, то с удивлением обнаружили, что нож лежит прямо перед дверью лифта. Я сказал ему, что привык к подобным вещам, и это была правда, хотя, конечно же, в присутствии Рейдера происходило гораздо больше необычного, чем всегда. И естественно, ничего из того, что случилось, не было вызвано моими преднамеренными действиями. Ну, посудите сами, зачем бы это мне расшвыривать свои вещи по дому, даже подсознательно, да и, честно сказать, мне далеко не всегда удается добиваться перемещения объектов по желанию. Необычность поведения предметов в данном случае была во многом вызвана телепатическими способностями самого Рейдера. Тот бразильский журналист, который говорил, что мы все в какой-то степени «Ури Геллеры», был прав.

Когда-нибудь мы сможем телепортировать объекты и даже людей, так же как сегодня передаем изображение и слова телексом. Нас еще не приучили верить в космос и время, но когда-нибудь мы научимся осуществлять полный контроль над своим разумом и всеми его проявлениями, и тогда у нас не будет никаких психологических и телепатических барьеров. Даже сегодня некоторые барьеры не так уж непреодолимы, как это может показаться на первый взгляд. Кое-что возможно. А по большому счету — все возможно.

* * *

И все-таки, вероятнее всего, в ближайшем будущем на меня продолжатся нападки и всевозможные разоблачения со стороны тех людей и даже целых обществ, которые поставили перед собой цель спасти человечество от паранормальных явлений, да и вообще от любого проявления религиозных чувств и верований.

По утверждению одного моего едва ли не самого настойчивого разоблачителя — Мартина Гарднера, «люди, переставшие верить в Бога, ищут какую-нибудь замену религиозным чувствам, и паранормальные явления являются для них как раз тем путем, который приводит к вере в сверхъестественные силы без приложения их к традиционной религиозной точке зрения». Он жалуется, что средства массовой информации искусственно поддерживают этот интерес и подогревают его, тем самым помогая «мячу катиться» дальше.

Он и его коллеги не понимают, что они сами делают значительно больше, чем кто-либо другой, для того, чтобы мяч катился дальше. Они исключили собственно религию из своего антирелигиозного крестового похода и перешли в наступление исключительно на парапсихологию. Но этим они только возбудили всеобщий интерес к телепатии. Насколько мне известно, каждый раз, когда они думают, что окончательно расправились со мной на всеобщее благо, тем самым, напротив, лишь смазывают маслом колеса моей рекламной машины. И в самом деле, они время от времени оказывают мне хорошую услугу.

Один недавний пример. 30 июля 1985 года «Санди тайме» опубликовала письмо члена британского Комитета научных исследований в области паранормальных явлений, мягко говоря, не слишком лестно отзывавшегося обо мне. Все это прочитал глава крупной компании по добыче полезных ископаемых и, не мешкая, прилетел в Лондон, покрыв расстояние в несколько тысяч миль, чтобы подписать со мной деловое соглашение, на что я, разумеется, с радостью согласился.

Еще одним хорошим примером того, как отрицательные, критические публикации принесли весьма положительные результаты, может послужить четырехнедельная кампания, затеянная против меня серией статей в «Мейл оф Санди» под такими заголовками: «Добро пожаловать, мистер Геллер, кого вы собираетесь обдурить?» (5 октября); «Как Ури перекручивает правду об известных людях» (12 октября); «Заткнись или раскошеливайся, мистер Геллер» (19 октября); «Давай, давай, Геллер, раскошеливайся!» (26 октября).

Как сообщила «Дейли мейл», все это тотчас многократно увеличило спрос на первое издание этой книги и моментально подняло ее в десятку бестселлеров на соответствующий период. С тех пор, как я поселился в Англии в 1985 году, редкая неделя проходила без упоминания моего имени в газетах, журналах, на радио или по телевидению по всему миру. Это больше, чем я мог бы при желании сделать для саморекламы, даже если бы привлек для этого какое-то специальное агентство, чего я, кстати, никогда не делал.

* * *

Я надеюсь, что мои критики продолжат работу. Несмотря на все их усилия, а может быть, отчасти и благодаря им, магия и тайна Ури Геллера выживет, как выживала уже 15 лет, потому что в мире гораздо больше тех людей, которые верят в феномен Ури Геллера, чем тех, которые не верят.

Я, конечно, не могу обойти вниманием главное действующее лицо в создании моей рекламы. Этого человека зовут Джеймс Рэнди. Он столько сделал для популяризации моих идей и моего имени, так самоотверженно занимался этим все годы, что меня иногда даже спрашивают, а не оплачиваю ли я его услуги? (Он и в самом деле заработал на мне в 1978 году 272 тысячи фунтов стерлингов, получив премию за свою антителепатическую пропаганду.)

Он не раз широко заявлял о конце моей карьеры, занимаясь этим все время, сколько я его помню. И мне всей жизни не хватило бы, чтобы ответить на все обвинения и клеветнические домыслы, которые он писал, высказывал и распространял обо мне. Хотя мне приходилось порой делать это, когда он заходил слишком далеко и речь шла о наиболее крупных фальсификациях.

Рэнди признался репортеру Конни Вудкоку в «Санди тайме» от 26 декабря 1976 года, что он написал книгу обо мне с одной целью — чтобы сокрушить меня. «С огромным удовольствием и гордостью, — пишет репортер, — он потрясает своей книгой и самодовольно заявляет, что навсегда вывел его (Геллера) из строя».

Рэнди заявил в радиопрограмме Лонг Джон Небель WMCA 22 марта 1977 года радиослушателям: «Вы уже не услышите о Геллере, потому что он больше не в состоянии показывать свои фокусы».

Три года спустя он с завидным упорством продолжал настаивать на своем, уверяя корреспондента, который с ним беседовал для журнала «Омни» в апреле 1980 года, что я уже полностью разоблачен и дискредитирован.

На самом деле Рэнди сам уже слишком близко подошел к той черте, за которой его ждала безработица. Вот что сообщила канадская газета «Торонто сан» 5 ноября 1974 года:

«Великолепный Рэнди, знаменитый колдун, чуть не погиб вчера от недостатка кислорода, по собственному желанию оказавшись внутри огромного сейфа в редакционном здании газеты „Сан“.

Всемирно известный чародей был вытащен оттуда в бессознательном состоянии спустя 9 минут 35 секунд после того, как забрался в него под пристальным вниманием журналистов, которым он решил показать, как можно сломать сейф изнутри. Дело едва не кончилось смертельным исходом».

Сам себя Рэнди окрестил после этого случая «профессиональным мошенником», не забыв и меня, весьма уважительно отозвавшись обо мне как об «очень хорошем колдуне».

Он, должно быть, был немало удивлен, узнав о моем участии в телевизионной программе Эн-би-си «Магия и чудо» 8 февраля 1983 года. В этой передаче мне в конце концов уделили столько же времени, сколько и ему. Хотя первоначально она целиком посвящалась Рэнди и должна была называться «Искатель чудес». (На этой передаче мы так и не встретились, так как нас снимали по отдельности.) В одном из эпизодов программы меня попросили назвать то, что я считаю истинным чудом. Я, не задумываясь, ответил: «Рождение ребенка».

Убежденный холостяк и признанный агностик, Рэнди единственным словом прокомментировал мой ответ: «Непотребство». В этом и заключается фундаментальная разница между его отношением к жизни и к человеку и моим. Один известный обозреватель позже сказал моему другу, что «Ури Геллер выставил Рэнди перед зрителями ужасным злодеем».

«Мы могли быть хорошими друзьями, ты и я», — написал Рэнди в одной из своих книг.

7 июня 1989 года меня пригласили принять участие в телепрограмме Эн-би-си «Исследование психических энергий жизни», которая напрямую транслировалась из Лос-Анджелеса, Десятки миллионов наблюдавших за программой зрителей стали свидетелями редкого зрелища — мы с Рэнди впервые сидели рядом на одной сцене. Продюсер Рон Лайон сказал мне, что Рэнди был активно против моего присутствия на телешоу, но Рон настоял на своем, и так мы сошлись лицом к лицу. Человек, который на протяжении пятнадцати лет неутомимо вещал миру о моем бессилии, бездарности, полном банкротстве, о том, что я скрываюсь в Мексике от правосудия, и о том, что «вы больше никогда ничего не услышите об Ури Геллере», теперь вынужден был сидеть со мной бок о бок и просматривать серию видеоклипов о моем отнюдь не нищем доме и пятиакровом поместье, лодке, вертолете и, что самое важное, о моей семье.

«Мы творим историю, — сказал я, указывая на человека, который давным-давно поставил на мне крест. — И вот мы теперь на одной сцене. Вы в это не верили, а я верил!» Раздался взрыв хохота и аплодисментов находившейся в студии аудитории. Я почувствовал, что это сразу же поставило Рэнди на место.

Как всегда во время подобных шоу, вскоре люди начали звонить в студию, рассказывая о тысячах невероятных вещей, которые происходили с их часами, ложками, ключами и так далее. Рэнди сделал все, что было в его силах, чтобы доказать, что он и его единомышленники могут делать точно такие же штучки, как и я, даже показал аудиокассету, на которой он делал и говорил практически то же самое, что я обычно говорю, когда подбиваю зрителей самих попробовать починить часы или согнуть вилки и ложки в собственном доме. Количество телефонных звонков увеличивалось. «Что вы скажете на это?» — спросил у меня ведущий программы Билл Биксбей. «Мой ответ очень прост, — сказал я. — Каждый так может делать, потому что все мы обладаем психической энергией, и вы обоснованно доказали это», — обратился я к бедному старому Рэнди, чей комментарий выразился лишь в тяжелом вздохе: «Верно!» — когда мы уже вышли из студии. Рон Лайон позвонил мне на следующий день и сообщил, что Рэнди сказал ему после шоу: «Я должен передать Геллеру — последний удар остался за ним». На этот раз, по мнению моих друзей и даже противников, я выиграл очередной раунд.

И в самом деле, это был не день Рэнди. Когда он вернулся в свою гримерную сразу после шоу, туда зашел незнакомый человек и обратился к нему по имени.

— Вам что-то надо от меня? — спросил Рэнди, по всей видимости предполагая, что этот человек хотел попросить его автограф. Но тому ничего не нужно было, напротив, он сам принес с собой кое-что для Рэнди:

— У меня повестка в суд по поводу возбужденного против вас иска, — сказал мужчина.

— О, — сказал Рэнди. — Я ждал, что она меня найдет, но думал, что эта бумага действительна только в Мэриленде.

— Нет, сэр, — ответил служащий. — Эта повестка действительна по всей территории страны.

И с этими словами он удалился.

Началось все это с интервью, которое Рэнди дал журналу «Твилайт зоун» в июне 1988 года. В нем из его уст прозвучало несколько вызывающе скандальных, но абсолютно голословных заявлений относительно меня и моего друга Элдона Берда, работавшего раньше в лаюораториях военно-морских сил США, ученого-исследователя. Он, как вы помните, одним из первых изучил мои силы и подготовил благоприятное научное заключение. По утверждению Рэнди, мы с Элдонбм якобы развернули кампанию по шантажированию его, но самым потрясающим по своей лживости было обвинение Элдона в том, что он провел шесть лет в Вашингтонской тюрьме за совращение малолетних.

И это было только начало. Через некоторое время в том же 1988 году Рэнди добавил какие-то потрясающие подробности к своему сюрреалистическому сценарию на встрече общественности в так называемом Комитете по научным исследованиям в области паранормальных явлений (CSICOP). Элдон, как он выразился, в течение десяти лет разыскивался вашингтонской полицией как «магазинный похититель-совратитель», а сейчас признался в предъявленном обвинении и был отпущен на поруки.

В действительности факты говорят совершенно о другом, и эта история, пожалуй, даже более мистическая. В 1986 году Элдон действительно имел короткое и абсолютно беспочвенное столкновение с представителями закона, был задержан, а его дом был подвергнут обыску, в котором приняли участие десятка два блюстителей порядка, включая полицейских Мэриленда и Вирджинии, почтового инспектора и даже следователей из военно-морской разведки. Они обшарили весь дом и забрали многие его личные вещи, которые затем, разумеется, были ему возвращены. Одновременно такая же тщательная проверка была проведена и в его офисе, где тоже не было обнаружено ничего криминального. Похоже, Элдона проверяли на благонадежность. Спустя какое-то время один частный детектив, принимавший участие в этом деле, признался ему, что он стал жертвой какого-то доноса, но не известно, чьих рук это дело.

Что мог натворить Элдон, чтобы заслужить такое обращение, удивлялся я. И моя память возвращает меня назад, в 1984 год, когда один человек, выдававший себя за Ури Геллера, был арестован как советский шпион. Естественно, я был ошеломлен таким известием и хотел поинтересоваться, какое я имею ко всему этому отношение, но, к счастью, один мой приятель из отделения контрразведки ФБР позвонил мне и сказал, чтобы я не беспокоился: человек и вправду был арестован за шпионаж и упорно называл себя Ури Геллером, но не имел ко мне никакого отношения. Я так и не мог раскрыть эту маленькую тайну, но чувствовал, что моя дружба с Элдоном могла рано или поздно заинтересовать секретные службы военно-морской разведки. Работая в Военно-морском центре по наземному оружию, он имел доступ к особо секретным документам, и спецслужбы, естественно, интересовались его связями кое с кем из наших общих друзей, в том числе с Байроном и Марией Джа-нис уже проводилась работа с целью выведать, не разболтал ли Элдон что-нибудь из того, что могло нанести ущерб национальной безопасности. А обо мне они, должно быть, думали, что я тайный агент Израиля, что-то вроде Джонатана Поллар-да, который отбывал пожизненное заключение за продажу военно-морских секретов Израилю.

Элдон был в конечном счете отстранен от работы под тем предлогом, что он пользовался служебным телефоном, расположенным в его офисе, для ведения личных бесед. Создалось впечатление, что это единственное, что они смогли обнаружить из компрометирующих его фактов, а ведь искали-то, безусловно, что-то определенное, судя по тщательности обысков и в доме, и в офисе. Что же их интересовало? Боюсь, что одной из действительных причин того, что он потерял свою работу, было его активное участие в парапсихологических исследованиях и придание этого факта широкой огласке. В большой статье в «Вашингтон пост» (9 августа 1986), к примеру, он описал феномен сгибания металла как «столь повсеместное явление, что оно требует безотлагательного изучения». Или что-то другое смутило военно-морское ведомство?

Как бы то ни было, когда, помимо многочисленных собственных проблем, накопившихся у Элдона, появились еще и злобные выступления Рэнди, который с характерной для него жестокостью убийцы пытался расправиться с Бердом, то ему ничего не оставалось, кроме как подать в суд за клевету, чтобы очистить свое имя от грязи. Так он и сделал, предъявив иск в 18 миллионов долларов против Рэнди, CSICOP и журнала «Твилайт зоун» в Окружной суд штата Мэриленд (дело R-89-636).

Что касается меня, то я прекрасно знал, что Рэнди повсюду распространял ложные слухи о том, что я-де шантажирую его, но игнорировал эти заявления до тех пор, пока они не появились в печати. В результате уже упоминавшейся публикации я потерял возможность очень выгодного контракта с председателем одной компании, который предполагал воспользоваться моими услугами, но затем отказался от своих намерений. Я всегда говорил моим противникам, что они могут говорить обо мне, что им захочется и как угодно долго, но все-таки Рэнди переступил все существующие границы. Это переполнило чашу моего терпения.