Полина Виардо – Тургеневу

Полина Виардо – Тургеневу

Веймар, 8 мая

Мой дорогой Турглин, вы уже, конечно, вернулись от друга Флобера. B любом случае, вы окажетесь в Париже раньше этого письма. Через три дня я и сама последую за ним, поскольку рассчитываю уехать в субботу, 10-го числа, если не случится чего-нибудь важного и непредвиденного. Сегодня мы со страхом ожидали 2-го представления «Линдоро», поставленного за неделю. У 2-го баса заболело горло, и он передал, что завтра петь не сможет. Немедленно вспомнили о молодом баритоне Лониели, который пел в «Царе и плотнике», чтобы он попробовал роль – но он ее петь не сможет, для его голоса это слишком низко – пришлось бы все менять. Были на репетиции – крупная неувязка, которую невозможно устранить за 2–3 дня – несколько певцов из Рейнеке-оперы с четверга взяли отпуска, чтобы отправиться на Gastrollen – что делать? послали к больному басу и уж не знаю, каким образом вырвали у него согласие петь завтра – бог знает, как он будет петь! я уверена, что «Линдоро» будет иметь большой успех, если будет спет хотя бы правильно. Вы и представить себе не можете, как здесь фальшиво поют – даже если бы спели сами, то и тогда этого бы не представили! за сим репетиция началась и прошла быстро – меня заставили спеть дуэнье куплеты, которые я вынуждена петь ежедневно и которые производят фурор. Певица немного скопировала меня, и это пойдет. Теперь сцена стала больше, с нее убрали подмостки, воздвигнутые для «Фауста».

Я дала урок принцессе – обедала в гостинице с Голдшмидтом, дала урок изящной графине де Штирум, ее супруг – прусский министр. Сейчас мы отправляемся на вечер к г-же де Мейендорф, где Лист будет играть только для нас (и Лассена).

Вчера были у супругов Мильде, которые пели оба, он – прощание Вотана (я его не поняла), она – скучную песню Роберта Фраица – по просьбе, я бы даже сказала по приказанию Листа и Лассена, пришлось прозвучать и андалузской песне – Лассен грозился спеть ее сам, если я откажусь. Затем… куплеты дуэньи! Лист уже заказал их для вечера у г-жи де Мейендорф, славно поужинали и к полуночи вернулись домой! Бабахан приезжает завтра – говорят, что в четверг при дворе состоится то ли утренник, TO ли вечер! B пятницу мы с Луизой обедаем у г-жи де Штирум с Самим – а в субботу… заранее радуюсь своему отъезду.

Мой приезд сюда был весьма важен для Луизы, теперь она со всеми знакома – осталось познакомиться с Бабаханом и с Бабаханшей, и больше я ей не буду нужна. Уф, мне уже начинает надоедать жизнь, которую мы здесь ведем. Она препятствует мне увидеть дорогие лица с улицы Дуэ. Целую всех домашних – всегда ваша, все более стареющая подруга

Полина.

Луиза и Берта собираются остаться здесь до поездки в Карлсбад…

Летом 1879-го года писатель приехал в Англию на церемонию, связанную с присуждением ему почетного звания доктора honoris causa по Гражданскому Праву в Оксфордском университете. Эта честь была оказана автору «Записок охотника» за заслуги в деле отмены крепостного права в России. Он был первым романистом, удостоенным этого звания.

Лондон, Гостиница «Гровенор»,

Понедельник, 16 июня 1879 г.

Отчет

Отъезд из Парижа – в 7 ч. 45 мин. Путешествие со стариком англичанином, старой англичанкой и французской горничной. Происшествий никаких, переезд превосходный: море спокойное. Вблизи английского берега туман: двигаемся очень медленно и то и дело подаем сигналы гудком, звук которого напоминает трубящего слона. Перед отъездом разослал все письма и повидался с Диди, которая дала мне свою синюю шаль, поскольку я не мог отыскать своего пледа; ключ от библиотеки затерялся – и никакого слесаря ввиду воскресенья. Эта синяя шаль сослужила мне на море добрую службу. Нашел хорошую комнату в гостинице «Гровенор», близ Векингемокого дворца. B 7.30 принял в гостинице ванну; прибытие в 7 часов… Выпил чаю, который не идет в сравнение с тем, что пьют в «Ясенях». Визит американского литератора Генри Джеймса, потом визит Рольстона. O счастье, узнал, что мне не придется произносить никакого спича. Довольно будет делать вид, «where pride and modesty are mixed with gratitude»[125]. Постараюсь быть на высоте. Послезавтра – 4 доктора Лорда Канцлера, один из них – Лайтон, художник сэр Фредерик. Позавтракал с моим другом Холлом в великолепной «Reform Club» – Пэл-Мэл – главный клуб вигов, где висят ужасные портреты Пальмерстона, лорда Дж. Рассела и стоят не менее ужасные бюсты Бругхэма, Кобдена и Кромвеля. За завтраком, к которому подают white beans², присутствовали два члена Парламента: Грант-Дафф и Уэддерберн. Последний весьма мил. Познакомился с Блэком, автором «Принцессы Фульской», который сильно смахивает (Блэк) на маленького черномазого слугу: у него очень красный нос, на который низко посажены очки в золотой оправе. Познакомился с Робинзоном, издателем «Daily News» – молодым человеком буржуазного вида, совсем лысым. Жалко и с трудом говорил по-английски: казался себе Джеком, тянущим экипаж по свежепосыпанной песком аллее. Затем пошел с Холлом на выставку современных английских художников в Grovener Haus: ужасно, страшно, chamber of horrors[126]. Колорит жалкий, рисунок детский; эти господа думают взять экспрессивностью, которая, претендуя на глубину и поэтичность, на деле оказывается вялой, глупой и болезненной. Есть там одна мадемуазель средних лет с рукавами буфами, которая собирает абрикосы в винограднике – дело происходит на небе – (кисти урожденной м-ль Спарталис) – от нее хочется не то смеяться, не то реветь белугой! A сюжеты! Например: двухметровой длины и в полметра шириной картина: наверху ангел со смешными крыльями, который держит закованного в броню рыцаря, а тот, в свою очередь, и тоже в руках – держит женщину в лиловом газовом платье: действие происходит на небесах и в каталоге именуется «Розамунда»!!..

Нет! Англичанам никогда не надо браться за кисть! Виардо, несомненно, исходил бы пеной. И все это – в прекрасно освещенном зале. Мой друг Холл был в восторге.

Вернулся в гостиницу, где проспал полтора часа из-за того, что провел бессонную ночь накануне. Сию минуту ожидаю Мануэля, который должен зайти за мной чтобы отвести обедать к себе. Само собой, много думал о «Ясенях», о его обитателях, о Джеке, о Семирамиде. Прибыла ли она?

B настоящий момент стоит прекрасная погода – не все утро шел дождь, стоял желтый туман, небо было грязное, кругом грязь, смрад. Боже! До чего уродливым кажется мне Лондон!! Завтра рано утром уезжаю в Оксфорд.

Буду писать ежедневно.

Сегодня послал телеграмму в «Ясени».

Обнимаю всех, а вам целую руки.

Der Ihrige[127] И. T

Данный текст является ознакомительным фрагментом.