А. Я. Бруштейн
А. Я. Бруштейн
Я с давних пор дружил с Александрой Яковлевной Бруштейн, известной детской писательницей. Мы много разговаривали о литературе, иногда я делился с ней какими-то жизненными переживаниями. Как-то я даже пожаловался Александре Яковлевне на свою 12-летнюю дочь Олю, что когда ее посылают в лавку за керосином, она корчит рожи.
— Но ведь она идет за керосином? — осведомилась Бруштейн.
— Попробовала бы она не пойти, — с обидой отозвался я, отец.
— Так что она, по-вашему, «Интернационал» должна петь? — была реакция Александры Яковлевны.
С тех пор у нас в семье эта фраза стала крылатой, и вот уже ее хорошо усвоили внуки…
Помню, были мы с Александрой Яковлевной на просмотре «Двенадцати месяцев» С. Маршака в МТЮЗе. Ни пьеса, ни спектакль нам не понравились, но в присутствии высокопоставленного автора и высших чинов Министерства культуры мы постановку хвалили. Когда мы вышли на улицу, Александра Яковлевна, поправляя свой слуховой аппарат, на всю улицу воскликнула:
— Леша, мы — г…но!
Вспоминаю еще один эпизод. 1939 год. Александра Яковлевна, как всегда, спешит, переходя через двор Союза писателей. По дороге встречает Сергея Михалкова. Не обращая внимания на то, что он какой-то «не в себе», занятая своими мыслями о состоянии детской литературы и драматургии, она останавливает его.
— Сережа! Очень хорошо, что вы мне попались. Нам нужно срочно поговорить. Дело в том, что…
— А-Александра Яковлевна! Я н-не м-могу, — чуть заикаясь, как всегда, делает попытку ускользнуть от нее чем-то явно взволнованный Михалков. — Н-нет времени!
— A-а! Когда вас хвалят, то у вас всегда находится время. Имейте мужество выслушать критику! Я говорю о вашей последней пьесе. Что вы в ней написали? — наступает Бруштейн.
— А-Александра Яковлевна! Ч-честное слово, я сейчас не м-могу… Такое событие!
— А что случилось?
— М-меня наградили!
— Интересно, за что? За то, что вы пишете плохие пьесы? — Возмущение Александры Яковлевны дошло до апогея. Она забыла, что перед нею известный детский поэт. — Чем же, интересно узнать, вас наградили?
— О-орденом Ленина!
— Сережа! Сколько раз я вам говорила: есть вещи, которыми шутить нельзя. Орден Ленина! Вы понимаете, что это такое?
— В-всех наградили! — бросает Михалков и наконец ускользает прочь.
Событие как для него, так и для других писателей действительно исключительное.
Александра Яковлевна остается на месте, она начинает понимать, что, очевидно, и вправду, что-то произошло. Она входит в здание Союза писателей. Ей встречается поэт Безыменский. Она бросается к нему и со всем своим темпераментом горячо жмет руку, поздравляя того с высокой наградой.
Но Безыменского-то как раз и не наградили!
В 1959 году в Центральном доме литераторов отмечалось 75-летие Александры Яковлевны. По словам С. Т. Дуниной, я действием выразил свой характер и свои чувства к юбилярше, бросившись перед ней на колени.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.