Глава девятая В ЗЕНИТЕ СЛАВЫ

Глава девятая

В ЗЕНИТЕ СЛАВЫ

Матросы меж тем нетерпеливо посматривали на шканцы. Почему Дрейк не дает команды на заход в Плимут? Почему медлит? А Дрейк действительно не торопился. Он ждал…

— Слева по курсу рыбачья лодка! — закричал наконец впередсмотрящий из "вороньего гнезда".

Когда лодка подошла к борту, Дрейк окликнул рыбаков:

— Вы англичане?

— Англичане! — прокричали те в ответ.

— Жива ли королева?

— Конечно, жива, что ей сделается! — удивились рыбаки вопросу. — Вы, наверное, издалека плывете?

— Издалека! — подтвердил Дрейк.

— Тогда в Плимут вам заходить не стоит, так как там недавно свирепствовал мор, установлен карантин, и никому высаживаться на берег не разрешено.

Известие было не из радостных для матросов. Дрейк же, наоборот, был весьма доволен. "Золотая лань" встала на якорь.

И все же, почему Дрейк не торопился заходить в Плимут?

Ох, непрост, весьма непрост был капитан "Золотой лани", чтобы бросаться в омут головой! Дело в том, что Дрейк еще не знал, как воспримет результаты его плавания королева Елизавета, а потому решил на всякий случай подстраховаться. Поэтому он и не вошел сразу в Плимутскую гавань, а, наоборот, отошел к небольшой скале недалеко от Плимута, где бросил якорь. Если Елизавета будет довольна результатом плавания, он всегда успеет ошвартоваться в Плимуте, если же его уже ищут для расправы, он всегда успеет скрыться в море. Куда плыть, вопроса не было, ведь у Дрейка имелось уже собственное королевство! Первым делом Дрейк написал письмо королеве, описав главные перипетии плавания, в конце сообщил о захваченных сокровищах. В Плимут он все же послал своего человека. Вскоре тот вернулся с женой Дрейка Мэри и мэром Плимута.

Беседа с мэром хорошего настроения Дрейку не прибавила. Как оказалось, Испания за время его отсутствия еще более усилилась, не только подавив мятежи голландцев, но и присоединив к себе Португалию со всеми ее колониями и огромным флотом. Рассказал мэр и о слухах вокруг якобы сказочных богатств Дрейка, о которых тогда много говорили по всей Англии еще до возвращения Дрейка. При этом чаще всего почему-то фигурировала сумма в 600 тысяч золотых дукатов. Самого же Дрейка многочисленные завистники уже прозвали "главным вором неизвестного мира".

— Ну а каков расклад сил среди окружения королевы? — хмуро поинтересовался Дрейк у мэра.

— Ряд советников во главе с канцлером Беркли настаивают на возвращении захваченных ценностей испанской короне, а для вашей милости просят заточения в Тауэре. Впрочем, влиятельные пайщики предприятия Уолсингем, Хеттон и в особенности граф Лестер были, наоборот, на вашей стороне.

— А что сама королева? — не без дрожи в голосе спросил Дрейк.

— В точности сказать не могу, но ходят слухи, что королева весьма недовольна вашими грабежами в Перу, — развел руками мэр, тут же спросив не без умысла: — Ну а что собираетесь делать вы?

Дрейк лишь вздохнул:

Ждать ответа на свое письмо от Ее Величества.

Недовольные матросы, не имевшие возможности сойти на берег и обнять родных, собираясь, гадали, что сделают с ними, когда их капитана отправят в Тауэр, и оставят ли им хоть что-то из награбленного.

Через несколько дней посланец привез ответ от королевы Елизаветы. Можно только представить, как волновался Дрейк, срывая королевские печати. Но ответ оказался более чем благосклонным. Елизавета приказывала капитану немедленно прибыть к ней, прихватив наиболее любопытные предметы из сокровищ.

Только тогда "Золотая лань" вошла в порт, который в тот момент оказался почти пуст. Поразительно, но великого мореплавателя из его великого плавания никто не встретил. Как оказалось, было воскресенье, и все горожане в это время находились в церкви на воскресной службе.

Что касается Дрейка, то он был весьма удивлен, полагая, что день его возвращения 26 сентября является понедельником. При этом шканечный журнал "Золотой лани" велся с большим тщанием, и там ошибки быть не могло. С "потерей дня" позднее разбирались английские ученые, которые и нашли ответ. Это сегодня морякам прекрасно известно, что при пересечении линии перемены дат в полночь меняется дата. Если судно следует в восточном направлении, то повторяется прежняя дата. Если же судно следует в западном направлении (а именно так плыл Дрейк), пропускаются одни сутки (одно число выпадает из календаря).

Появление Дрейка и его людей повергло Плимут в состояние шока. Дело в том, что Дрейка все давно считали погибшим, особенно с тех пор, как за полтора года вернулся на "Елизавете" капитан Винтер, который ничего не мог рассказать о судьбе своего адмирала. Людей с "Золотой лани" давно отпели в церкви, их жены считались вдовами, а дети сиротами… И вдруг они вернулись живыми. Разумеется, потом были радость встречи, объятия, слезы радости у тех, кто дождался возвращения с моря своих отцов, братьев и сыновей, и слезы горя у тех, кто их не дождался.

В Плимуте Дрейк узнал и о судьбе остальных судов своей флотилии. Что касается "Златоцвета", то он со всей своей командой погиб где-то в волнах Тихого океана во время той бури, которая разметала флотилию.

Что касается "Елизаветы" капитана Винтера, то она вернулась в Плимут еще в июне 1579 года. Винтер объяснил свое возвращение тем, что вынужден был уступить команде, опасаясь ее бунта. До сих пор историки спорят о мотивах возвращения капитана Винтера. Есть свидетельства участников плавания, что это сам Винтер настоял на возвращении. Есть и другие точки зрения. Историк К. Малаховский считает, что "скорее всего, дело было так. Прождав три недели Дрейка в одном из заливов Магелланова пролива, куда он спрятался от бури, Винтер, считая, что оба судна погибли, не решился один продолжать опасное плавание и повернул назад, к удовольствию команды".

В народе Дрейка чествовали весьма бурно. Такие герои, как он, всегда в чести у простолюдинов, но при королевском дворе мнения разделились. Кое-кто (это были приверженцы "партии мира" с Испанией) не принял его подарков, как заведомо награбленного. Испанский посланник требовал наказания морского разбойника и возвращения отнятого по принадлежности. Королева некоторое время колебалась. Наконец она приняла решение.

* * *

В тот же день Дрейк с несколькими мешками драгоценностей поспешил к королеве в Ричмондский дворец.

А скандал вокруг Дрейка, по существу, только-только начинался. "Партия мира" во главе с лордом Берли требовала расправы над вернувшимся пиратом, а то и вообще его выдачи на расправу испанцам.

Посол Филиппа Бернардино де Мендоса, добившись приема у королевы, заявил напрямую:

— Мой король требует немедленного возвращения всех награбленных сокровищ и предания суду пирата Дрейка.

А чтобы у Елизаветы не оставалось сомнений относительно того, сколько награбил ее любимец, де Мендоса в изысканном поклоне передал Елизавете перечень всех испанских сокровищ Дрейка.

— О, как я вас понимаю! — взмахнула веером королева. — Всякое зло непременно должно быть наказано. Но, увы, я не могу наказывать Дрейка до тех пор, пока не выясню у него сама всех обстоятельств плавания.

Как оказалось, история кругосветного плавания имела и весьма любопытное продолжение в Испании. Дело в том, что ушлые испанские чиновники списали на Дрейка все свое воровство за много лет. Если сложить по отчетам испанской короне, сколько серебра украл Дрейк, то получается почти три с половиной тысячи тонн. При этом "Золотая лань" имела едва ли сто тонн водоизмещения и такого огромного количества серебра, не говоря уже о золоте, просто не могла принять. Так что далеко не все в Испании проклинали Дрейка, были и такие, кто воздавал ему хвалу, правда, делал это вдалеке от чужих ушей.

…Прибыв во дворец, Дрейк смело вошел в приемный кабинет Елизаветы и молча преклонил перед ней колено. Рядом с ним лакеи поставили мешки с "подарками".

Историк пишет: "Дрейк выглядел очень импозантно. Одетый с подчеркнутой роскошью невысокий голубоглазый крепыш с обветренным, загорелым лицом, на котором заметно выделялся шрам от индейской стрелы, с белокурыми волосами, ставшими еще светлее от многомесячного действия тропического солнца, он смотрел на Елизавету спокойно и уверенно. Дрейк не сомневался, что привезенные "образцы" окажут нужное действие.

И он не ошибся".

Чтобы аудиенция шла веселее, Дрейк сразу же вручил Елизавете золотую корону с пятью большими бриллиантами. Королева корону примерила и дарителю улыбнулась… Дворцовая хроника отметила, что беседа Елизаветы с Дрейком продолжалась более шести часов. При этом никого третьего там не было и беседа, надо полагать, была весьма доверительной и откровенной.

После аудиенции Дрейк сразу же вернулся в Плимут и занялся регистрацией захваченных богатств.

В виде особой милости Дрейку королева приказала, чтобы он сам до официальной регистрации взял из захваченных сокровищ 10 тысяч фунтов стерлингов для себя и еще 10 тысяч фунтов стерлингов для раздачи своим матросам. Затем все остальные сокровища подлежали строгой регистрации и перевозились на хранение в подвалы Тауэра.

Но, прежде чем изъять сокровища с "Золотой лани", Елизавета велела:

— Официальный подсчет имущества, составление описи, наложение печатей я поручаю моему доверенному лицу. Однако он предварительно даст Фрэнсису возможность побывать на судне, привести в порядок привезенные сокровища и взять из них себе двадцать тысяч фунтов. Все показания сэра Фрэнсиса принимать и записывать без всякой проверки, ибо точные цифры неизвестны ни одной живой душе. Что же касается испанского посла, то мы ему дадим такую опись захваченных сокровищ, какая нужна нам.

Сегодня английские историки признают, что королева Елизавета сделала все возможное, чтобы об истинных объемах сокровищ Дрейка никто никогда не узнал. Поэтому и сегодня мы можем лишь строить догадки, сколько золота и драгоценных камней вместил в себя трюм "Золотой лани".

Из письма королевского казначея Эдмунда Тремейна лорду Уолсингему: "Чтобы дать вам представление, как я действовал вместе с Дрейком, должен сказать, что у меня не было времени подсчитать стоимость сокровищ, которые показывал мне Дрейк. И, сказать правду, я просил его показывать мне не больше того, что он сам считал нужным, и от имени Ее Величества приказал, чтобы он не говорил о действительной стоимости ни одному живому существу. Я брал для взвешивания, регистрации и упаковки только то, что он мне передавал… И, выполняя секретный приказ Ее Величества о том, чтобы у него остались ценности на сумму 10 тысяч фунтов стерлингов, мы договорились, что он возьмет их себе и тайно вынесет до того, как мой сын Генри и я придем взвешивать и регистрировать то, что останется. Так и было сделано, и ни одно живое существо об этом не знает, кроме него и меня…"

Сегодня считается, что общая стоимость сокровищ, доставленных Дрейком в Англию, составляла 600 тысяч фунтов стерлингов. Это была сумма, в два раза превышающая размер ежегодного дохода английского королевства, которая едва дотягивала до 300 тысяч!

"Пайщики" же предприятия Дрейка получили огромные проценты с вложенного капитала. Конечно, королеве причиталась львиная доля добычи.

Официально считается, что в Тауэр же попало на хранение около 20 тонн серебра, всего пять слитков золота, каждый в 45 см длиной, и кое-какие драгоценные камни. О том, что стало с остальными сокровищами, знали только Елизавета и Дрейк.

Раздосадованный посол Мендоса, понимая, что его откровенно дурачат, потребовал аудиенции:

— Я еще раз напоминаю Вашему Величеству, что просвещенной европейской монархии приличествует уважать международные законы, а потому еще раз смею напомнить вам о возвращении сокровищ…

Елизавета на сей раз была настроена более решительно, а потому жестом прервала речь испанского посла.

— Ваш король не вправе вообще ничего от меня требовать. — заявила она. — Каждый день я читаю бесконечные жалобы на преследования моих подданных во владениях короля Филиппа. Кроме того, я до сих пор не услышала ответа на вопрос, по какому праву ваши солдаты участвовали в боевых действиях против моих войск в Ирландии, и требую от Филиппа письменного извинения за вмешательство в мои дела.

Слушая речь королевы, в ответ Мендоса закричал:

— Если меня не слушают, то пусть заговорят пушки!

— Если вы будете говорить со мной подобным тоном, я посажу вас в такое место, где вы вообще не сможете говорить! — ответила королева с металлом в голосе.

На этом аудиенция и закончилась. Елизавета изрядно блефовала, зная, что Филипп еще не готов к большой войне.

— Сидя верхом на сундуках с дрейковским золотом, я куда увереннее могу разговаривать с моим братом Филиппом! — говорила после этого королева в кругу своих близких.

Наивно было бы думать, что Елизавета привезенные Дрейком сокровища в реальности спрятала в сундуках. Нет! Она пустила все золото в оборот, чтобы оно работало в интересах Англии.

Современный английский экономист Д. Кейнс пишет: "Богатства, привезенные Дрейком, можно вполне считать основой британских иностранных инвестиций. Елизавета за счет их смогла погасить весь свой иностранный долг и еще часть денег вложить в Левантийскую компанию; большие же доходы, получавшиеся Левантийской компанией, дали возможность создать Ост-Индскую компанию, доходы от которой на протяжении XVII–XVIII вв. были главной основой развития английских внешних связей и т. д.".

Тогда мало кто обратил внимание, что помимо груды золота Дрейк привез в Англию и малопривлекательные с виду бурокоричневые клубни, уже успев оценить вкус неизвестного европейцам продукта. Так началось триумфальное шествие по всему миру картофеля, без которого сегодня трудно представить наш стол. Что ж, за это наше отдельное спасибо великому мореплавателю!

* * *

Надо ли говорить, что о плавании Дрейка вся Европа говорила чуть ли не как о подвигах Геракла. Глава голландских протестантов принц Вильгельм Оранский желал выбить медаль в честь Дрейка, а король Дании Фредерик Второй — назвать его именем новый боевой корабль. Из Парижа практичный Генрих Наваррский просил прислать ему копии карт Дрейка с нанесенным на них маршрутом экспедиции, так сказать, для ознакомления. Французы тоже мечтали разбогатеть на испанском золоте.

Посол Мендоса с тревогой писал Филиппу II, что Дрейк "проводит много времени с королевой, у которой он в большом фаворе и которая говорит, что он сослужил ей великую службу".

— Не готовит ли эта еретичка мне какую-то новую пакость со своим драконом? — тревожился испанский король, такие письма читая.

А Дрейк все продолжал набирать очки. Во время своей следующей аудиенции он преподнес Елизавете корону с пятью большими бриллиантами, а в первый день нового 1581 года — усыпанный бриллиантами крест.

Елизавета, при всем ее уме, все же оставалась женщиной. Подарки Дрейка произвели на нее должное впечатление.

— Я намерена лично посмотреть вашу знаменитую "Золотую лань", — милостиво улыбнулась она Дрейку, глядя на игру бриллиантов на золотом кресте. — Кроме этого я желаю тогда же возвести вас в рыцарское достоинство!

Для удобства посещения Ее Величества "Золотая лань" была введена в Темзу и ошвартована у Дептфорда. Чтобы "Лань" предстала перед Ее Величеством во всей красе, ее спешно приводили в порядок и красили.

4 апреля 1581 года Елизавета с большой свитой прибыла в Дептфорд.

Для удобства Елизаветы вместо обычных шатких сходен на палубу судна был с причала перекинут настоящий мост. Но на нем сразу же собралось столько зевак, что мост рухнул. Пострадавших, впрочем, не было, и к приезду королевы спешно соорудили новый.

На "Золотую лань" Елизавета прибыла, любезно беседуя с представителем герцога Алансонского (брат короля Франции) де Маршомоном. Они обсуждали возможность будущего замужества королевы с герцогом. Однако, возможно, это была лишь политическая интрига. Чтобы еще больше уязвить испанского короля, ведь герцог являлся претендентом на престол Нидерландов и в случае брачного альянса Испания получила бы массу новых проблем.

Дрейк встречал королеву звуками труб и боем барабанов. Легенда гласит, что, увидев королеву и понимая, что и она его видит, Дрейк демонстративным жестом прикрыл глаза рукой, как бы пораженный ослепительной красотой королевы… Та вполне благосклонно восприняла такой подхалимаж. Среди моряков и по сей день существует легенда, что именно с этого жеста Дрейка берет начало ритуал отдания чести — прикладыванием ладони к козырьку фуражки. Впрочем, существует и еще одна легенда, будто на подходе к "Золотой лани" не совсем трезвые матросы, приняв сильно нарумяненную Елизавету за портовую шлюху, ее обматерили, но та отнеслась к матросскому слэнгу весьма снисходительно и простила пьяниц.

Приблизившись к королеве, Дрейк преклонил перед ней колено. Елизавета, державшая в руке меч, улыбнулась:

— Король Филипп требует от меня возвращения привезенных сокровищ вместе с вашей головой. Сейчас как раз подходящий случай, чтобы угодить моему кузену!

Принимая шутку, Дрейк пригнул голову, якобы подставляя под лезвие меча свою шею.

— Посвящать в рыцари столь достойного господина может лишь истинный рыцарь! — объявила Елизавета и передала меч стоявшему рядом де Маршомону, который торжественно коснулся мечом плеча Дрейка. Если де Маршомон был счастлив, что Елизавета возложила на него столь почетную миссию, то королева была довольна тем, что продемонстрировала испанцам единение Англии и Франции в борьбе с ними.

Елизавета I посвящает Дрейка в рыцари. Рельеф

Елизавета I посвящает Дрейка в рыцари. Рельеф

Отныне Фрэнсис Дрейк становился сэром Фрэнсисом и равноправным членом весьма малочисленной (всего не более трех сотен) группе англичан, носивших этот почетный титул.

— Отныне "Золотая лань" будет являться символом английской нации, для чего будет сохранена навечно для потомков! — объявила королева, перед тем как покинуть судно.

На последовавшем затем банкете Дрейк снова сумел еще раз польстить королеве, вручив ей украшенную бриллиантами золотую лягушку. Подарок вызвал у Елизаветы смех. Дело в том, что своего гипотетического жениха герцога Ачансонского в узком кругу королева именовала не иначе как "мой лягушонок".

В свою очередь, Елизавета одарила Дрейка собственным портретом с драгоценными камнями и шелковым шарфом, на котором золотой нитью значилось: "Пусть милосердие ведет и защищает тебя до конца дней".

Своим рыцарским званием Дрейк был горд несказанно:

— Теперь я не какой-то морской бродяга, а самый что ни на есть аристократ, а потому мне нужен фамильный замок!

Таким замком стало небольшое поместье в Букленде, всего в шести милях от фермы, где Дрейк родился.

Вскоре его избирают и мэром Плимута, затем инспектором королевской комиссии по проверке состояния флота и наконец членом палаты общин английского парламента.

* * *

Настало время, когда Дрейк мог насладиться итогами своих трудов и жить в собственное удовольствие. Историки пишут, что в это время он увлекается выращиванием овощей, в частности, привезенного им из Америки картофеля. Возможно, единственное, что как-то огорчало Дрейка, — так это низкое происхождение его жены Мэри, которая так и не смогла стать светской львицей.

Впрочем, безмятежная жизнь Дрейка продолжалась недолго. В январе 1583 года скоропостижно умирает Мэри. Надо ли говорить, что за столь завидным вдовцом началась самая настоящая охота папаш и мамаш лондонского высшего света.

В феврале 1585 года Дрейк капитулировал под напором знатного и богатого семейства Соммерсетов. Его новой женой стала единственная дочь главы семейства сэра Джорджа Сиденгема, 20-летняя красотка Элизабет. У Дрейка было золото, у Элизабет — знатность и манеры. С новой женой Дрейк стал настоящим аристократом. Современники Дрейка пишут, что, несмотря на свои титулы, он до конца жизни говорил с девонширским акцентом, считавшимся в Лондоне языком простолюдинов. Впрочем, самому Дрейку на это было всегда глубоко наплевать. Он удачлив и богат, а это главное!

Тогда же Дрейка избрали депутатом палаты общин британского парламента от Боссини, что в Северном Корнуолле.

А королева Елизавета все продолжала оказывать Дрейку знаки внимания, причем делала это демонстративно перед всей Европой. Так, она вручила ему патент на землевладение в Девоншире и других местах страны "для него и его наследников", затем серебряный кубок с выгравированным изображением "Золотой лани". Дрейк также отдаривался. То золотой солонкой в виде земного шара на спинах двух обнаженных мужчин, то усыпанным бриллиантами веером из красных и белых перьев, при этом, когда веер раскрывался, бриллианты образовывали портрет Елизаветы.

Единственным неприятным последствием кругосветного плавания стал для Дрейка судебный процесс, инициированный Джоном Доути — братом казненного капитана. Разумеется, судебный процесс Джон Доути проиграл вчистую. Разобиженный на всех и вся, он решает устранить Дрейка физически. Но убийство столь известного человека требует профессионального убийцы, а профессионалы стоят недешево. Доути решает связаться с испанскими торговцами, потерявшими деньга от грабежей Дрейка. Но кто-то где-то проговаривается, и Доути арестовывают. Как оказывается на следствии, финансировать убийство Дрейка согласился лично король Испании. Несмотря на поддержку канцлера лорда Берли, Джона Доути бросают в тюрьму, откуда он уже не вышел. После этой истории авторитет Дрейка вырос еще больше.

* * *

Но Англия не собиралась останавливаться на достигнутом. Еще бы, ее главный противник Испания находилась все еще в зените своей морской мощи и буквально купалась в дармовом американском золоте и серебре. Чтобы хоть немного поколебать эту мощь, нужны были новые и новые удары. Разработкой этих ударов занимался министр и член Тайного совета, а также глава английской разведки и контрразведки Фрэнсис Уолсингем, считавшийся гением шпионажа.

Королева Елизавета была дамой весьма практичной и ничего не делала просто так. Именно так произошло и с рыцарством Дрейка. Если самому Дрейку и окружавшим его казалось, что Дрейк стал сэром уже за оказанные английскому престолу услуги, то Елизавета думала иначе.

— Рукоположенный мечом, он отныне будет служить мне еще преданнее, чем раньше! — говорила она министру Уолсингему.

На рабочем столе королевы уже лежали проекты новых экспедиций, представленных все тем же неутомимым Уолсингемом.

Первый проект предусматривал отправку восьми судов и шести галер-пинас на Азорские острова для создания там "пиратского королевства" под правлением неудачливого претендента на португальский престол дона Антонио. В ближайшей перспективе предполагалось захватить очередной конвой, перевозящий в Испанию американское золото. В перспективе же дон Антонио должен был при помощи англичан отобрать у испанцев Португалию. Кроме этого, базируясь на Азоры, английские корсары могли и в дальнейшем беспрепятственно перехватывать все испанские "золотые конвои".

По замыслу Уолсингема успешное выполнение этих задач мог осуществить только Дрейк.

Второй вариант удара по Испании предусматривал организацию экспедиции в индийский Каликут, чтобы не допустить захвата Испанией португальских колоний в Азии, а кроме того, обеспечить доступ в Индию английских купцов. Руководителем этой экспедиции также предполагалась кандидатура Дрейка.

После долгих раздумий Елизавета остановилась на первом проекте, который был дешевле, а кроме того, обещал более быстрые результаты.

Надо ли говорить, что подготовка к экспедиции происходила в обстановке строжайшей секретности. Любопытно, что помощником Дрейка был определен Хокинс. Когда-то Хокинс командовал Дрейком. Теперь же их роли поменялись — ученик обогнал учителя. Отплытие флотилии на Азоры было запланировано на июль 1581 года. В конце июня в Лондон прибыл претендент на португальский трон дон Антонио. Однако для успеха экспедиции следовало заручиться поддержкой Парижа. Для уговоров короля… был послан все тот же Уолсингем. Но король не пожелал ссориться с королем Испании из-за английской авантюры. А вскоре пришло известие, что очередной "золотой конвой" уже разгружается в испанских портах. Время было упущено.

18 августа лорд Берли отписал Уолсингему в Париж: "Все эти сообщения… заставили Ее Величество воздержаться от отправки экспедиции… Ее вчерашний ответ дону Антонио был таков, что подготовка к плаванию будет продолжаться, но корабли не покинут порт до вечера, т. е. до того времени, когда она надеется что-нибудь от Вас услышать".

— Что ж, я предлагаю компромиссный план: послать три судна к Азорским островам, чтобы поднять тамошних аборигенов против испанцев. Когда же они захватят острова, мы сможем направить туда и полноценную экспедицию. Но тут разобиделся уже дон Антонио, посчитав себя обманутым:

— Все, что говорила Елизавета, не что иное, как подлый обман. А потому я более не желаю иметь с ней никаких дат, и пусть она вернет мне мой бриллиант, который я ей столь неосторожно подарил.

Разумеется, никакого бриллианта Елизавета неудачнику не вернула, а самого велела более в Англию не пускать.

* * *

Что касается испанского короля Филиппа, то когда он узнал, что Елизавета выдала из своей казны деньги и предоставила английские суда его личному врагу — незаконнорожденному внуку португальского короля Мануэля Первого дону Антонио, провозгласившему себя в изгнании королем Португалии, предложила антииспанский союз султану Марокко да еще ссудила деньгами лидера голландских протестантов принца Вильгельма Оранскома, терпение его лопнуло.

— Сокрушить безбожную Англию и наказать нечестивую Елизавету полагаю делом безотлагательным! — не находил себе места король Филипп.

Для начала наемный убийца заколол новоявленного короля Мануэла и ввел войска в протестантские Фландрию и Брабант. В ответ Елизавета послала в помощь мятежным голландским гезам экспедиционный корпус во главе со своим фаворитом графом Лестером.

В ответ в Англии сразу же начал подготовку экспедиции по второму проекту лорд Уолсингем. Но, к неожиданности всех, Дрейк от участия в ней отказался.

— Данное предприятие видится мне более чем сомнительным, и я не могу ставить на кон свою безупречную репутацию! — к неудовольствию королевы, заявил новоиспеченный рыцарь.

Впрочем, чтобы совсем уж не расстраивать Елизавету, Дрейк согласился включить в состав отплывающей флотилии свое судно "Фрэнсис" под началом младшего брата Джона. Начальником экспедиции был назначен Эдвард Фентон. Как и предполагал Дрейк, экспедиция закончилась полной неудачей. Данный факт породил в народе слухи о Дрейке как о великом ясновидце и прорицателе.

Что касается "партии войны", то, несмотря на неудачу Фентона, она не успокоилась и грезила новыми ударами по Испании. Ее глава неутомимый лорд Уолсингем приносил королеве все новые и новые проекты морских экспедиций. Менялись задачи, порты назначения и океаны. Одно лишь оставалось неизменным — во главе любого из проектов Уолсингема всегда значился Фрэнсис Дрейк.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.