Крым, Украина, Казахстан

Крым, Украина, Казахстан

Родился 22 апреля 1914 года в деревне Сарыбаш в Крыму, в крестьянской семье. Нас было 7 братьев, сестрёнка умерла в годовалом возрасте. Моя мать — Доротея Полле умерла, когда мне было 7 месяцев, кроме меня были братья Фридеберт (4 года) и Эдгар (2 года). Отец и мать были дальние родственники. Никогда не чувствовал, что меня воспитывает мачеха, но старшие братья это понимали, особенно Эдгар. Появились ещё братья: Артур — 1916 г.; Теодор — 1917 г.; Роберт — 1922 г. и Отто — 1926 год.

Семья жила дружно, мы никогда не слышали ссоры родителей. Материально жили скудно, помню были у нас лошадь, корова и некоторое количество овец. Жили в большом доме с огородом и садом. Дом принадлежал дедушке, которого я с трудом помню. О смерти дедушки и бабушки (отца и матери) не помню, их облик помню смутно. В саду были яблони, груши, вишня, абрикосы, урюк и очень много шелковицы. Последнюю особенно любили и мама готовила разные блюда.

У отца было 3 брата и сестра. Все они жили лучше нас, имели свои дома и хозяйства. Несмотря на это, требовали раздела родительского дома. В один осенний день (год не помню) крыша нашего дома рухнула и мы оказались в маленькой летней кухне на дворе. О ремонте не могло быть и речи, так и жили.

Сарыбаш — была небольшая деревня, примерно, в 40 дворов, расположенная в степной части Крыма, где основная проблема — вода. Колодцы были глубиной в 90-100 метров. Воду из колодцев поднимали бочонками, прикреплёнными канатом к деревянному барабану диаметром в 7 метров, который вертелся конной тягой. Одна бочка опускалась, другая поднималась. К колодцу была пристроена ёмкость, куда вода сливалась. Для освобождения бочонков от воды, надо было опираться на деревянную оградку, которая отделяла человека от колодца. Жители деревни везли воду в больших бочках, закреплённых на телегах. Во всей деревне было 2 колодца и качали воду по очереди. Плодородной земли в округе было мало, местность гористая, но хорошие пастбища. В 2–3 км от деревни был небольшой пруд, наполнявшийся весенними водами, а к осени почти высыхал. На этом пруду жило много птиц, особенно серый журавль и поэтому у всех жителей деревни жили дома вместе с домашней птицей журавли. Круглый год они не улетали.

Сарыбаш находился в 60-ти км от Симферополя и 50-ти км от Евпатории. Эти два города были местами сбыта продукции деревни и приобретения всего необходимого для хозяйства. В нескольких километрах от Сарыбаша была большая татарская деревня. Люди двух деревень хорощо друг друга знали. Особо хорошие отношения были у нас, у ребят. Мы бегали друг к другу, играли. Я хорошо знал татарский язык, но всё забыл.

В Сарыбаше в 1922 году пошёл в 1-й класс. Школа — отдельное большое здание. Две классные комнаты: одна для зимы, другая для осенне-весеннего периода. Было четыре класса. Занимались все в одной комнате. Учитель был один — Кусмауль, очень хороший учитель и человек, но строгий. Для наказания применял деревянную четырёхгранную линейку. Преимущественно бил по ладоням (Tatzen), редко по спине. Один раз получил я линейкой по спине за двоюродного брата — Гильдеберта потому, что во время перемены на доске было написано: H.Polle (Hildebert), а потом выяснилось, что произошла ошибка.

В надежде найти лучшую жизнь родители переехали в село Эйгенфельд Мелитопольского района на юг Украины. Это было большое богатое село с церковью, с двумя школами, с врачебным участком, аптекой… Здесь окончил начальную и семилетнюю школу. Мечтал стать врачом…

В 1930 году поступил в Молочанский (Запорожская область) медицинский техникум на отделение «Лекпом» (помощник врача). Время было крайне тяжёлое и голод. Бросил учёбу и вернулся домой. Родители в это время уже опять вернулись в Крым: деревня Майфельд — колхоз, примерно, 15 дворов. Как и раньше у нас не было своего дома, часто переезжали в арендованные дома. Решил чем-то помочь семье и, по предложению председателя, устроился секретарём сельсовета в деревне Коржамбак в 40 км от нас (это был наш сельсовет). Работа оказалась очень сложной, мой возраст, знания и малый жизненный опыт не дали мне возможности плодотворно работать, и я решил вернуться в техникум, что не так уж просто для «дезертира».

Условия жизни и учёбы были довольно сложные, но я быстро втянулся и стал даже председателем студкома (студенческий комитет техникума). Техникум имел 2 здания: одно 2-х этажное, где занимались студенты лекпома и одноэтажное для студентов акушерского отделения. Техникум имел 3 хорошо оборудованных общежития. Я жил в общежитии N2, а Эльза в общежитии N1. При втором общежитии была студенческая кухня и столовая. Питание было неважное. Помню повара Камила, так часто кормившего нас морковным супом и мамалыгой; пища была однообразной, но и ей были рады.

У меня было трудно с одеждой, имел одну рубашку серого цвета. На одном из занятий по химии облился случайно химикатом и получил на груди большое жёлтое пятно. Умолял преподавателя химии Фреза помочь избавиться от этого жёлтого пятна. Он относился ко мне с пониманием, но в успехе сомневался и, действительно, после обработки рубашки жёлтое пятно превратилось в красное. Так и ходил меченый…

Эпизод. Чтобы немного бороться с голодом с группой ребят пошёл на железнодорожную станцию, каждый вытащил из склада по кочану кукурузы. И съели в сыром виде. При второй попытке достать кукурузу попали в милицию, но всё окончилось довольно спокойно, не считая выговора директора техникума. Больше не шли на такой риск.

В техникуме познакомился со студенткой акушерского отделения — Эльзой Вельк. Стали дружить и в 1937 году она стала моей спутницей и самым близким и дорогим мне человеком. Эльза была отличная спортсменка, что нельзя сказать обо мне. Наша дружная жизнь дала возможность в 1987 году отметить нашу золотую свадьбу!

В 1935 году благополучно с хорошими оценками окончили техникум и получили право поступления в институт без предварительной отработки 3-х лет. Итак, в 1935 году 10 выпускников Молочанского медтехникума поступили на немецкий сектор Одесского медицинского института. Институт — один из старейших в Союзе. Отличные старые типичные здания, прекрасные аудитории (лекционные залы) и кафедры. Хорошие музеи по анатомии, патологической анатомии и судебной медицине. Никогда не забудем свою Alma Mater. Немцев — преподавателей было мало: завкафедрой патанатомии профессор Тизенхаузен, гроза всех студентов; завкафедрой ортопедии профессор Кефер; ассистенты на кафедрах химии, физики и госпитальной хирургии. Основная масса преподавателей свой еврейский язык считали немецким и это смешение двух языков часто доводило до смеха.

В 1937 г. немецкий сектор института, как и все немецкие учебные заведения Союза были закрыты. Нас перевели на украинский сектор и объединили с вечерним факультетом — одни одесситы. Так на нашем курсе в институте образовался третий поток. Наша группа была N14, в неё входило и несколько вечерников.

В 1938 г. у нас родился сын (Эрвин) и умер через 11 месяцев и 10 дней.

Жили в небольшой комнате в студенческом общежитии, рядом с институтом. Питались в студенческой столовой. Жить на стипендию было трудно, и я устроился фельдшером в психиатрическую клинику на ночные дежурства. Работа была не только сложной, но и опасной. Эту работу выполнял в течение 3-х лет. А как тяжело после ночного дежурства днём сидеть на занятиях. Эльза обычно толкала локтем, не давая заснуть.

Институт окончили в 1940 году — 41-й выпуск.

Помню, в день сдачи последнего госэкзамена 25 июня ночью был вызван в штаб гражданской обороны города Одессы на дежурство, это был день вступления Красной Армии в Бессарабию (Молдавию).

Эльза сразу после окончания института получила направление на работу на железную дорогу: станция Уштобе, Туркестано-Сибирской магистрали. Моё направление задержал военкомат до призыва в армию осенью. Поэтому 2 месяца работал врачом на сельском врачебном участке и жил у Эльзиной матери. В сентябре вернулся в Одессу, призывная комиссия признала к службе в армии годным, но отправка человека немецкой национальности была задержана «до особого распоряжения». Выезд из города был запрещён, жил нелегально в общежитии у друзей. Устроился на работу дежурным врачом поликлиники завода «Январского восстания» (производство подъёмных кранов). Только в декабре 1940 года военкомат разрешил выезд, но требовал работать в одном из районов Одесской области. От этого я отказался, т. к. жена работала в Казахстане. В министерстве здравоохранения СССР в Москве сразу дали направление на Туркестано-Сибирскую дорогу. В Уштобе прибыл 21.01.41 г., шёл сильный дождь, хотя в течение всего пути были крепкие морозы.

В институте у меня была мечта — стать психиатром, даже на госэкзамене дал честное слово не быть хирургом, но судьба решила иначе. На Турксибе должности психиатра не было и назначили врачом железнодорожной больницы станции Уштобе. Больница была хорошая, 2-х этажное кирпичное здание. Хирургическое отделение располагалось на 2-м этаже. Зав. отделением была врач Полле Эльза Корнеевна, а я был ординатором, где и получил азы хирургии. Работа была интересная, хорошая и дружная. Первую мою операцию при геморрое поручила мне зав. отделением.

В марте (11.03.41 г.) родился сын — Эрвин.

Параллельно с хирургической работой мне поручили временно вести больных детей с скарлатиной в детском инфекционном отделении на первом этаже.

Был один месяц на специализации по хирургии в центральной железнодорожной больнице Алма-Аты у врача Щербины.

В дальнейшем (много позже) каждые пять лет мы ездили в Одессу на встречу с однокашниками. Встречи были интересными и весёлые.

--------------------------------

Спокойная жизнь прекратилась, началась война.

Трудно забыть события осени 1941 г., когда по Туркестан-Сибирской железной дороге шли эшелон за эшелоном с людьми — приволжскими немцами, принудительно выселенными за короткое время из своих родных мест. Мы видели горе и слёзы этих невинных людей. Из вагонов снимали много трупов, родные их оплакивали, но хоронить не имели возможности. Эти люди не знали за что и куда их везут и что их ожидает на новых для них местах — казахстанских и сибирских просторах. Приближалась зима первого года войны. Весь мужской состав был собран в трудармию.

--------------------------------

Кратко о судьбе моих родных и братьев.

19 августа 1934 г. трагически погиб отец, провалился в колодец глубиной в 90 метров, когда его подняли, он уже был мёртвый. Это был дождливый августовский день и ограждение колодца обломилось и с ней вместе в глубину ушёл отец…

В 1951 г. умерла мама от сердечной недостаточности, она жила у Отто в городе Кизел (угольный регион Урала).

Фридеберт — старший брат, 1910 г. рождения. Работал трактористом в колхозе, семьи не имел. Во время обмолота хлеба после обеденного перерыва подгонял трактор к молотилке, упал назад и через 3 дня в 1933 г. скончался. Помню, у него быстро увеличился живот, медпомощь не получал. Вероятно, это было внутреннее кровотечение.

Эдгар, 1912 г. рождения. Работал счетоводом в колхозе, потом секретарём сельсовета. Имел семью: жена и двое детей. В 1937 г. репрессирован и исчез бесследно вместе с семьёй.

Артур, 1916 г. рождения. Исчез бесследно в 1941 г. вместе с семьёй.

Теодор, 1917 г. рождения. Умер в 1951 г. По профессии был фельдшер (окончил Молочанский медтехникум). Служил в действующей армии до начала и во время войны. В феврале 1942 г. был демобилизован как немец. Немцев из армии удаляли ещё в 1941 г., он как мастер по ремонту вооружения сохранился в своей части значительно дольше. Теодор был мастер на все руки: фельдшер, учитель, художник, портной и слесарь. Его жена — Катя и сын Зигмунд (1938 г.р.) к концу войны попали в Канаду, где живут и сейчас. После демобилизации Тео был отправлен в трудармию (Молотовская, сейчас Пермская область) и вскоре был осуждён на 5 лет. Отбыл срок «от и до» в шахте Воркуты. Там и умер, якобы от воспаления поджелудочной железы.

Роберт, 1922 г. рождения. Умер в 1966 г. от туберкулёза лёгких и сердечной недостаточности. Роберт работал начальником цеха связи на литерном заводе (пороховой) в Пермской области. Завод, построенный трудармейцами — немцами. Семья Роберта: жена Мария, дочери Люда и Таня, сын Василий живут там же (в Соликамске).

Отец Эльзы репрессирован в 1937 г. и исчез.

Мать Эльзы умерла в 1962 г.

Эльза имеет 4 сестры: старшая из них — Вельда (1914 г.р.) — живёт в Канаде; младшие сёстры — Мария, Марта и Луиза *живут в нашем городе; мужья Вельды, Марии и Марты умерли. Луиза живёт со своим мужем Отто Ремпель.

Итак, от большой семьи нас осталось двое: я и Отто. Жизнь Отто была крайне сложной. В семилетнем возрасте потерял при баловстве зрение на левом глазу. В 15-летнем возрасте попал в трудармию на шахту города Кизел Пермской области. Работал коногоном, мотористом, электрослесарем. Имеет жену Таню и трёх детей: Слава, Нина и Валерий. У Нины 6 детей. Отто с семьёй живёт в Казахстане, город Акмола. В последние годы Отто работал на форфоровом заводе электриком. Из всех нас самая тяжёлая судьба была у Отто. Сейчас положение немного поправилось; живут более или менее благополучно с учётом общей ситуации в Казахстане.