Москва, Государственный Комитет Обороны

Москва, Государственный Комитет Обороны

— …Виктор Семёнович, насколько то, что сообщает Пономаренко, соответствует действительности? — Сталин карандашом подтолкнул листы последней сводки Центрального штаба партизанского движения к сидевшему напротив генералу Абакумову.

Абакумов быстро пробежал глазами короткий текст:

«5 декабря 1942 года. По сообщению Сабурова, в лесах Полесья, в районах Пинск, Шумск, Мизочь имеются большие группы украинских националистов под руководством лица, законспирированного кличкой Тарас Бульба. Мелкие группы партизан националистами разоружаются и избиваются. Против немцев националисты устраивают отдельные засады. В листовках националисты пишут: „Бей канапа-москаля, гони його відсіля, он тебе не потрибен”.

Крупный националист Бандера немцами расстрелян».

Абакумову не нужно было объяснять, что Сталина заинтересовала именно последняя строка шифровки.

— Поторопился Пантелеймон Кондратьевич, — он с лёгкой усмешкой вернул главнокомандующему бумагу, — увы, но поспешил. Нет, к сожалению, жив Бандера. И, как нам известно, даже весьма неплохо себя чувствует.

— И где же он теперь, этот Бандера?

Абакумов помедлил. Но всё же решился:

— В Заксенхаузене, товарищ Сталин. Это немецкий концлагерь под Берлином. Там…

— Не надо. — Сталин остановил доклад Абакумова. — Я знаю… — Он замолчал. Опустил глаза, долго сидел неподвижно. Потом, по-прежнему не глядя на генерала, медленно произнёс: — Вы, товарищ Абакумов, аккуратно подскажите Пантелеймону Кондратьевичу, что пользоваться надо только проверенными фактами. Тем более когда речь идёт об информации для Ставки. Нельзя выдавать желаемое за действительное.

— Так точно, товарищ Сталин, — Абакумов выпрямился, — это явное упущение. Мы его поправим.

— Не надо поправлять. Нужно подсказать и помочь.

— Есть, товарищ Сталин. Сделаем.

— Вот и хорошо. — Сталин наконец посмотрел на Абакумова. — Вы можете быть свободны. Да, а что такое «не потрибен»?

Абакумов опять на секунду замешкался. Что ещё за «непотрибень»? Потом спохватился:

— Не нужен, товарищ Сталин. Так по-украински звучит — не нужен.

Сталин усмехнулся и кивнул:

— До свиданья, товарищ Абакумов.

Идя по коридору, Абакумов перебирал в уме детали состоявшегося разговора, выделяя для себя, как зарубки на память, основные моменты. Первое: Пономаренко, судя по всему, по-прежнему остаётся фаворитом Сталина, даже несмотря на некоторые его промахи. Второе: Бандера и всё это украинское националистическое отребье должно оставаться под постоянным контролем, всю оперативную информацию тщательно готовить и фильтровать. Третье: по возможности как можно реже упоминать в разговоре лагерь Заксенхаузен. Все попытки выйти на решение проблемы «Яков Джугашвили в немецком плену» пока ни к чему не привели.

Яков по-прежнему оставался там. Сколько уже? С июля прошлого года, то есть полтора года. Агентура собрала кое-какие данные. Условия содержания по сравнению с другими заключёнными вроде бы нормальные. Не санаторий, не хоромы, но… Из разрозненных источников удалось выяснить, что «зона „А”» включает в себя три отдельно стоящих барака, которые каменной стеной отделены и от основного лагеря, и от наружной территории. На расстоянии 2 метров от стены — три линии заборов из колючей проволоки, через один из которых пропущен ток высокого напряжения. Но это скорее меры защиты самих заключённых. Так что подобраться к Якову нет никакой возможности. Зато этим бандеровцам — воля вольная…

По поводу Пономаренко и его «партизанщины» Абакумов решил посоветоваться с Лаврентием Павловичем. Хотя по службе их отношения уже не строились в строгой вертикали подчинённости, но Берия оставался Берией.

Вскоре после разговора с Абакумовым, уже в январе 1943 года, нарком внутренних дел Л.П. Берия направил докладные записки Сталину, Молотову (копия Пономаренко):

«НКВД СССР сообщает полученное от своего работника, который находится в тылу противника в районе г. Ровно, следующее донесение:

„Личный состав 12-го батальона Сабурова гуляет, пьянствует, терроризирует и грабит просоветски настроенное население, в том числе даже родственников своих бойцов. На мои претензии комбат Шитов и комиссар обещают прекратить эту антисоветскую работу, но действуют нерешительно, стараются покрывать лиц, которые занимаются бандитизмом. Делаю новые попытки добиться перелома, прошу действовать через Сабурова. Будет лучше, если батальон перебазируется к лесу между Ковелем и Ровно…”».

Ещё через несколько дней указанным товарищам поступило новое донесение агента, с соответствующей «сопроводиловкой» Берии: «В район нашей деятельности прибыл 7-й батальон отрядов Сабурова, партизаны которого осуществляют неслыханные грабежи, занимаются бандитизмом, пьянствуют, разъезжают по сёлам в форме немецких солдат. Жителей, которые убегают в лес, расстреливают, ограбили инженера, лесничего. Население, которое ненавидит немцев и которое мы уже подготовили к восстанию, в панике».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.