Глава 13

Глава 13

Письма и свидания – единственно законные возможности заключенных поддерживать связь с внешним миром за пределами тюремной стены. Но и в этом случае они должны были ограничиваться только личными делами. Высказывания на политические и международные темы запрещены. Не разрешалось обсуждение внутренних дел тюрьмы. Ни жены, ни родственники не должны сообщать заключенным национальные и международные новости. Через мои руки проходило большинство писем заключенных. Прочитывать их и делать фотокопии входило в мои обязанности. Вот несколько писем Альберта Шпеера.

“Моя дорогая мама,

Несмотря на твои заверения, что у тебя все хорошо, между строк я прочел несколько другое. Пожалуйста, пиши и говори мне правду. Прежде всего, я достаточно сильный и полагаю, что останусь таким. Я не хочу избегать неприятных новостей и особенно, что касается тебя. Не огорчайся и не создавай большие трудности для своей жизни из-за моего заключения. Ни отчаяние, ни самоистязание не смогут помочь никому из нас. Но я надеюсь, что ты сможешь все преодолеть и этим мне поможешь.

Моя самая большая мечта, чтобы мы понимали друг друга. Я убежден, что чрезмерное беспокойство и волнение только усугубят твое состояние и отрицательно повлияют на тебя. Будь благоразумнее, пожалуйста. Несмотря на происшедшее, я не сломлен. Я полон надежды, что со своей профессией смогу сразу же заработать деньги для Гретль и детей. Я очень надеюсь, мама, что тебе стало лучше. Нас обоих не должна покидать надежда на скорую встречу. Надо всегда помнить об этом, даже когда уже кажется нет смысла в дальнейшей жизни. Главное – никогда не терять волю к жизни. Это особенно важно для меня. Какая трагедия будет для меня, если я здесь вдруг узнаю, что тебя больше нет, и это произошло перед моим возвращением.

Твой Альберт”.

На Пасху Шпеер в письме, адресованном детям, подробно описал территорию Шпандау, особенно тюремный сад, в котором он любил работать, растил цветы, наблюдал птиц.

“Мои дорогие ребята,

Как уживается кошка с таксой?

У нас здесь тоже есть животные, но животные эти – птицы. Они могут улетать и прилетать без специального разрешения. Я слушаю их пение перед подъемом, я слушаю их после отбоя. Вот только сейчас они начали свой вечерний концерт.

Парочка лесных голубей, тесно прижавшись друг к другу, увлеченно ворковала на ветке перед окном моей камеры. Они целовались, не обращая ни на кого внимания. Неожиданно на них спикировал сокол. Голуби мгновенно исчезли. Сокол потерял их из виду и казался этим обескуражен. И только я его хорошо понимаю. Ведь соколы появляются только там, где очень пустынно и одиноко.

Из своего окна.я также наблюдаю за парой сорок, которые в прошлом году свили гнездо. Гнездо большое, справа, на верхушке дерева. Свили так прочно, что никакой ветер не может его разрушить. Я думаю, что именно поэтому оно и понравилось соколу, который влез в него, а сороки вынуждены были пристроиться рядом возле своего гнезда. Конечно, они обиделись на сокола. Убедившись, что сокол пытается занять их гнездо, сороки подняли такой гвалт, что к ним присоединились все сороки Шпандау. Я насчитал на дереве 18 сорок. И у сокола не хватило смелости оставаться в чужом гнезде.

У нас в саду живет также сова и она вот-вот начнет ухать. Сейчас она выползает из своей дыры на крыше. Может быть, она удивляется, увидев заключенных, а возможно и посмеивается над ними.

Четыре недели назад, перезимовав здесь, улетела стая ворон. Они, наверное, сейчас где-нибудь на севере. Вороны хорошо держатся в стае. Дважды подлетали канюки. Вороны устроили погоню. Поднявшись высоко в небо, их было около трехсот, атаковали канюков, которые вынуждены были улететь.

Когда улетели канюки, в саду стало намного тише и начали появляться небольшие птицы: скворцы, зяблики, малиновки. Я пишу все это, ребята, для того, что, бывая в лесу, может быть, вы тоже начнете изучать жизнь птиц.

Жизнь все время меняется, так же как и вы все.

Пожалуйста, пришлите мне каждый свои последние размеры. Я сохранил прошлогодние и хочу сравнить, насколько вы выросли.

Ваш папа”.

Постоянно поддерживая хорошую физическую форму (в прошлом он показывал неплохие результаты в регби), в очередном письме Шпеер писал своим детям о том, что приступил к занятию “зимним” спортом. Он выполнял специальные упражнения для рук и ног, которые называл гимнастикой. В тюремной библиотеке он разыскал английскую книгу с упражнениями для глаз. Последнее время при чтении книг Шпеер стал пользоваться очками. Ему потребовались более сильные. И вот в течение четырех недель он делал упражнения для глаз по этой книге. Результат превзошел ожидания. Теперь он читал и писал вообще без очков. Обо всем этом он так подробно писал для того, чтобы Маргарет (его дочь, которая носит очки. – М.Н.) поняла, что терпением и настойчивостью можно добиться многого.

А однажды Шпеер решил рассказать в письме матери, как проходит его день.

“Дорогая мама,

После хорошего и обильного ужина я сел за стол и стал смотреть на темные облака, обдумывая, о чем мне писать. Во-первых, я хочу сообщить, что чувствую себя хорошо. А поскольку со здоровьем у меня все в полном порядке, моя теперешняя жизнь вращается вокруг нескольких самых простых вещей:

Сон. Навещает меня часто, особенно по воскресеньям. Вот почему сегодня я проспал четыре часа. Но не беспокойтесь, я снова буду спать сегодня ночью. Сон это самое активное в нашей жизни и единственное, о чем я жалею, что не могу, подобно медведю, завалиться на всю зиму в спячку. Многие говорят, что у меня что-то есть от этого зверя.

Сад. Мой сад приносит мне массу удовольствия, особенно сейчас, когда он находится в полном цвету. Самый красивый в саду это гладиолус, но кроме него у меня есть и другие прекрасные цветы. Жаль, что я не могу упаковать и переслать мой сад домой в Гейдельберг. Весной я вам сообщу некоторые названия цветов, чтобы вы их вырастили в своем саду, и у вас тоже будет что-то “особенное”. Я также окапываю деревья в своей части сада, особенно под орешником.

Еда. К сожалению, у меня начинает появляться брюшко. Действительно, должен признаться, оно уже немного заметно и снова передо мной встал старый вопрос о весе. Впрочем, мама, в связи с этим я вынужден признаться, что в детстве я часто вносил изменения в наши старые весы и особенно в те дни, когда приносил плохие вести из школы. Подкручивая винт, я делал так, что мой вес оказывался больше действительного. Это приводило тебя в хорошее настроение, что особенно было необходимо всякий раз, как ты слышала о моем учителе. В настоящее время председательствуют англичане, поэтому у меня на столе пикули, кетчуп и английская горчица.

Чтение. Последние недели я читаю меньше обычного, так как пресытился некоторыми произведениями. Тем не менее мне очень понравился роман Хемингуэя “По ком звонит колокол”. Я его читаю по-английски. После еды я неизменно берусь за роман, а затем перехожу к изучению более серьезной литературы. Однако самое приятное для меня время – это последние полчаса, когда я иду спать. В это время я всегда думаю о всех вас.

Твой Альберт”.

“Моя дорогая мама,

Прошли еще шесть месяцев. Трудно поверить, как быстро летит время. Я могу только сказать “Слава Богу!” Я живу только одной надеждой – увидеть снова всех вас. Будьте здоровы и помните обо мне. Мама, будь благоразумна и не волнуйся, наслаждайся жизнью. Я вернусь к тебе. Помня о твоих глазах, пишу это письмо более крупным почерком.

Я загораю в саду, а когда мне это надоедает, вожусь в земле, где соорудил красивую клумбу. Я начал с маргариток, ромашек, мака, земляники и других диких растений, способных расти на этой песчаной почве. Я так этому рад, как был рад клумбе, которую впервые соорудил двадцать лет назад. Жаль, что это мы не можем сделать вместе в нашем собственном саду. Я всегда огорчаюсь, что, будучи заключенным, не могу своевременно послать тебе поздравления с днем рождения. Это всегда напоминает мне, что ты опять вынуждена прожить очередной год без меня.

Твой Альберт”.

Письмо жене.

“Моя дорогая Гретль,

В то время, как целый день ты воюешь с детьми и полностью занята их делами, я сижу здесь: читаю, рисую и немного копаюсь в саду. Конечно, в этом смысле моя совесть не чиста. Если я когда-нибудь вернусь домой, я сделаю все, чтобы снова занять в семье достойное место.

За это время я не поднялся ни на одну ступеньку, даже по обычной лестнице, но при определенных усилиях я снова смогу стать хорошим альпинистом. Мне не хотелось бы, чтобы Фриц был отдан в пансионат. Я не сторонник пансионатов. Я только что прочитал две книги по детской психологии. Одна из них на английском, и я не все хорошо понял. Узнай, пожалуйста, есть ли в Гейдельберге детский психолог. Если есть, то отдай Фрица в его руки.

Твой Альберт”.

Следующее письмо написано Шпеером жене после известия о смерти матери.

“Моя дорогая Гретль,

Пожалуйста, не думай, что тяжелая утрата создаст непреодолимые трудности в моей уединенной жизни и что я не смогу это пережить. Конечно, в тюрьме я более обостренно воспринимаю значение семьи и невосполнимость утраты. Но природа устроила так, что со временем боль не возрастает, а постепенно притупляется. Время лечит. Ты это знаешь после пережитого за последние годы.

Несмотря на все невзгоды, я остаюсь таким же, как и был раньше.

Твой Альберт”.