Виктор

Виктор

После долгожданной речи Сталина зашел с женой друг моего детства, еще с Украины, один из маминых питомцев детского дома для беспризорных. Сейчас он был одним из инструкторов Московского комитета партии.

Протягивая руки для пожатия, они в один голос произнесли:

— Поздравляем, поздравляем с высоким родством.

— Да что вы, белены, что ли, все объелись, на работе поздравляют и вы тоже.

— Да как же? Надо было ожидать, пока Гитлер обрушится на нас, чтобы весь народ узнал, что мы все «братья и сестры» не кому-нибудь, а самому Сталину.

— Ведь ты тоже винтик этой маши… — я не успела закончить, как Виктор вскипел.

— Ты брось мне глаза этим колоть, я бы все это послал к чертовой бабушке и обменялся бы своим положением с дворником, чтобы моя Ксения имела возможность спокойно спать, а мои дети не находились бы под страхом лишиться отца. Где лучшие люди нашей страны, которые, не щадя своей жизни, отдали все свои силы для блага страны, где они теперь? Нашли свой конец в тюрьмах, в лагерях, сталинским солнцем согретые. Ты что думаешь, я совсем стал идиотом, ничего не помню? Квартирой из двух комнат с ванной и бутылкой молока, которого не имеют другие дети, меня не купишь! Я не работаю за подачку, которую получаю, как вор, в закрытом распределителе. Я прекрасно знаю, что для народа я ничего реального не могу сделать. Но я хотя бы понимаю, чего он хочет и, что могу, то делаю по мере сил. Я знаю, что это равносильно капле влаги на голодную степь. Но от того, что я уйду, людям легче не станет, так как мое место займет другой, может быть, в сто раз хуже меня.

— Ну, хватит Виктор, я пошутила, я тебя очень хорошо понимаю.

Виктор пришел с нами попрощаться, он уходил в ополчение. Ксеня расплакалась, Виктор старался быть бодрым.

Пришел Кирилл:

— Вот как хорошо, ты не одна, — и, целуя меня и Ксеню, заметил Виктору: — А вот давать плакать женщинам в своем присутствии — это совсем не хорошо с твоей стороны.

— Да мы так, потихоньку вспомнили радости юношеских лет, а они… А ты пришел как раз кстати, мы уже уходить собирались. У меня правда пропуск есть, а Ксении может позже конвой потребуется.

Кирилл зашел в комнату к детям и, вернувшись, предложил:

— Ну вот, теперь попьем чайку, мне тоже к двенадцати часам нужно быть на работе. Мы все теперь на военном положении, нам даже раскладушки в кабинеты притащили.

Сели за стол, мужчины налили рюмки и, чокаясь, кивнули в нашу сторону: «Ваше здоровье». Вторую рюмку выпили за счастливое окончание войны и за счастливую встречу вновь за этим столом, которой не суждено было состояться.

Кирилл сообщил, что его брат Дося также уходит в ополчение.

— Досю в ополчение?! Да он же в жизни винтовку в руках не держал, да еще с его зрением. Ведь он без очков беспомощен, как младенец, — удивленно воскликнула я, хотя знала, как это все происходит.

Мы решили пойти с ним попрощаться.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.