Вместо предисловия
Вместо предисловия
Рукопись этой книги имеет свою историю. В 1922 году автор представил ее в Госиздат с просьбой — «просмотреть». Она была прочитана многими руководящими работниками советского издательства того времени. Скромнейший и добрейший из виденных мною политических редакторов — Д. А. Фурманов, между прочим, сказал: («Как это все интересно, хоть роман пиши…» Но печатание книги все-таки было отложено до более удобных времен.
В последующее время в советском издательском мире не раз вспоминали о поучительном труде известного книгоиздателя дореволюционной России, но рукописи не могли обнаружить, она затерялась в несовершенных тогда архивах. И только вот теперь сын покойного автора обнаружил один из экземпляров рукописи среди бумаг отца и предложил ее вниманию издательства.
Труд старейшего представителя полувековой эпохи книгоиздательского дела теперь становится достоянием советской общественности. Многочисленные деятели литературы, культуры, народного просвещения, книгоиздательства и книготорговли с большим интересом встретят издание книги, найдут в ней много ценного. И не только они — молодые, пытливые советские читатели с пользой и удовольствием прочтут эту книгу и как повесть о жизни и делах удивительного капиталиста, захваченного в сферу чудесного влияния книги, идей просвещения, и как исторический документ о тех преследованиях, «препонах» и «карах», какими встречал книгу и просвещение дикий, невежественный и жестокий строй дворянско-чиновничьей олигархии.
Великий писатель нашей эпохи А. М. Горький так оценил деятельность И. Д. Сытина: «Одним из таких редких людей я считаю И. Д. Сытина, человека весьма уважаемого мною. Он слишком скромен для того, чтобы я мог позволить себе говорить о его полувековой работе и расценивать ее Значение, но все-таки я скажу — огромная работа. Пятьдесят лет посвящено этой работе, но человек, совершивший ее, не устал, не утратил своей любви к труду… И я горячо желаю Ивану Дмитриевичу доброго здоровья, долгой жизни для успешной работы, которую его страна со временем оценит правильно…»
При чтении этой книги нельзя забывать, что написал ее семидесятилетний человек иного общественного мира, несвободный от многих заблуждений и предрассудков (наивная вера в благожелательного бога, преувеличение роли личной предприимчивости, преклонение перед патриархальными нормами отношений между людьми и т. п.). Тем ярче предстанут перед глазами читателя личные черты этого человека: страстная любовь к книге, неукротимая энергия в достижении целей, стремление умножать, украшать и широко распространять книгу как орудие культуры и прогресса.
Можно напомнить читателю, что этот замечательный книгоиздатель второй половины XIX и начала XX века жил в то время, которое В. И. Ленин характеризовал так:
«…Земледельческий капитализм впервые подорвал вековой застой нашего сельского хозяйства, дал громадный толчок преобразованию его техники, развитию производительных сил общественного труда.»
«Россия сохи и цепа, водяной мельницы и ручного ткацкого станка стала быстро превращаться в Россию плуга и молотилки, паровой мельницы и парового ткацкого станка.»
«…все указанные изменения старого хозяйственного строя капитализмом неизбежно ведут также и к изменению духовного облика населения»[1].
Эти изменения не могли не вызвать стремления к грамотности, школе, книге. Это и благоприятствовало той жизненной деятельности, в сферу которой вступил И. Д. Сытин.
Деревенский паренек из села Гнездникова Костромской губернии, родившийся еще при крепостном праве (в 1851 году), начал жизнь с единственным достоянием — физическим здоровьем, весьма скромной грамотностью (по псалтырю), крестьянской любовью и уважением к своему и чужому труду. Очень метко писатель Вас. Ив. Немирович-Данченко в юбилейном приветствии назвал его «сам себе предок», ибо не было у деревенского мальчишки ни наследственного имущества, ни влиятельных родственников, помогающих ему «строить жизнь».
Если добавить, что Сытин безусловно обладал живым, пытливым умом, практической сметкой, чуткостью ко всему новому, полезному, то этим будет сказано главное.
14 лет (в 1866 году) Сытин стал «учеником для всех надобностей» в маленькой книжно-картинной и скорняжной лавочке Шарапова на Никольском рынке в Москве. Это была патриархальная торговля лубочными картинами, преимущественно религиозного содержания, и традиционной литературой Никольского рынка — аляповатыми песенниками, письмовниками, сказками типа «Бовы-королевича», «Еруслана Лазаревича» и т. п. Книги и картины распространялись вразнос мелкими торговцами — коробейниками (офенями). Многие из них торговали единолично, а некоторые объединялись в артели со своеобразным «хозяином» во главе, обеспечивавшим их товаром, кредитом и связью с оптовыми поставщиками. Коробейники торговали не только картинами и книгами, но и различными мелкими хозяйственными предметами, украшениями. Шарапов снабжал эти «универмаги на ногах» картинами и лубочной литературой, будучи не издателем, а только посредником.
Но и в эту примитивную, совсем непросветительскую деятельность молодой Сытин внес что-то новое. Он начал машинное производство картин, улучшил их качество. Книжки, издаваемые Сытиным, лучше исполняются полиграфически, становятся предельно дешевыми. В этих традиционных условиях «издателя для Никольского рынка» Сытин впервые в лубочной литературе издает известную повесть «Наталка Полтавка», не оставляет поиска нового типа народной книжки. Здесь же зарождается (под влиянием Л. Н. Толстого) мысль об издании подлинно художественной литературы для народа.
К чести молодого торговца-издателя нужно сказать, что в «минуты горестных раздумий» он признавал: «Все изъяны Никольского рынка я очень хорошо видел. Чутьем, догадкой я понимал, как далеки мы были от настоящей литературы и как переплелись в нашем деле добро и зло, красота и безобразье, разум и глупость!..»
Скоро Сытин становится основным поставщиком лубочных картин и книжек Никольского рынка. Он использует и картины крупных художников (Микешина, А. Васнецова и других).
Мы остановились несколько подробнее на первоначальном периоде деятельности И. Д. Сытина, так как в нем уже раскрываются ее основные черты (новаторство, широкий размах, борьба за качество и дешевизну).
Через пол века (в 1916 году) И. Д. Сытина приветствует цвет русской прогрессивной интеллигенции: ученые, писатели, великие художники, педагоги, общественные деятели, в том числе В. Бехтерев, С. Ольденбург, Н. Рерих, Ф. Батюшков, М. Горький, И. Бунин, Н. Рубакин, В. Чертков, A. Куприн, Н. Телешов, И. Грабарь, А. Васнецов, М. Нестеров, И. Павлов, B. Поленов, В. Суриков, К. Юон, В. Вахтеров, С. Венгеров, А. Кони, Н. Тулупов, имена которых вошли в историю нашей культуры.
Все они вместе с сотнями и тысячами передовых людей страны оценивают Сытина как крупнейшего книгоиздателя-просветителя, давшего России сотни миллионов дешевых учебников, общеобразовательных и школьных пособий, популярных книг для народного чтения, библиотек и библиотечек по самообразованию, освоению ремесел и искусств, развитию сельского хозяйства и промышленности.
Один из виднейших педагогов того времени, автор многих учебников и детских книг, Н. Тулупов, так выражает чувства и мысли лучшей части прогрессивной интеллигенции по отношению к деятельности И. Д. Сытина: «Он приблизил к народу настоящую книгу. Он претворил в плоть и кровь благородные стремления лучших умов нашей интеллигенции — дать народу Здоровую духовную пищу. В этом величайшая заслуга Сытина, дающая ему право занять почетное место в ряду деятелей русского просвещения»[2].
Горячо и убедительно говорит о значении книгоиздательской деятельности Сытина не менее известный и в наше время педагог-писатель В. Вахтеров: «Книги его дешевы, портативны, и потому они легко могли проникнуть туда, где нет ни лекций, ни лабораторий, ни музеев, ни университетов…И мне кажется особенно уместно говорить обо всем этом по отношению к Сытину, которого я считаю художником книгоиздательского дела… Его пример показывает, что творчество, напоминающее художника, осуществляющего свои образы на полотне, можно найти и в деятельности книгоиздателя, если он осуществляет такую грандиозную мечту, как издать и распространить в широких народных массах сотни миллионов экземпляров хороших книг, провести их в самые глухие углы нашей родины, сделать их по дешевизне доступными неимущему рабочему и бедному крестьянину…»[3]
Огромное культурно-просветительное значение издательства Сытина, без сомнения, состоит в выпуске самых дешевых изданий собраний сочинений А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова и других великих писателей, первых изданий Народной, Детской, Военной энциклопедий, крупнейших трудов по истории, географии. Эти книги были доступны, и большинство из них быстро доходило до читателей благодаря широкой сети многочисленных отделений издательства. Через эти отделения Сытин деятельно расширял сеть мелкой книготорговли, предоставляя ей значительные скидки и постоянный кредит. Это было новым явлением в книготорговле того времени.
Во всем этом бурном потоке книг, конечно, не все соответствовало передовым требованиям науки, не все было прогрессивным, но лучшие из них несомненно сыграли свою просветительскую роль.
Сам И. Д. Сытин справедливо говорит, что постоянной его целью было издать книгу по самой минимальной цене. И он действительно стал зачинателем дешевой, доступной книги! Но не только доступностью популярной книги для широких масс народа Сытин произвел своеобразную «революцию» в книгоиздательском деле. Есть и другие весьма поучительные стороны его книгоиздательской деятельности.
В своих многократных беседах с нами, советскими издателями, он пояснял успехи своей работы: книгу нужно выпускать не «одиночкой», а группами, сериями, библиотеками; отдельная книжка даже при самой животрепещущей теме может затеряться среди массы книг, а при выпуске группами книгу скорее заметит читатель. «Поэтому я выпускал детские книги, библиотечки по сельскому хозяйству, истории, географии страны, ее промышленности и ремесла всегда группами, — говорил Сытин, — выходил десяток, два десятка книг, и этим создавался им более широкий путь к распространению».
Большое значение Сытин придавал широкой пропаганде книги. В издательстве выходили многочисленные каталоги, особенно каталоги такого типа, как «Что читать народу». Они служили пособиями для библиотекаря, книготорговца, учителя и многих других людей, от деятельности которых Зависели популярность книги и ее распространение.
Так же много внимания в издательстве уделялось оформлению. «Мне с трудом удавалось и наконец удалось привлечь самых лучших художников к этому делу, — вспоминал Сытин, — лучших инициативных мастеров дешевого, но прочного переплета. Коллектив рабочих и художественная общественность помогали и помогли мне в этом, без их инициативы и творческого труда я не мог бы совершить такого большого дела».
В публикуемых воспоминаниях автор с мудрой прозорливостью отмечает: «Чем шире развивалась моя издательская работа, тем больше созревала у меня мысль, что в России издательское дело безгранично и что нет такого угла в народной жизни, где русскому издателю совсем нечего было бы делать!..»
Стремясь осуществить эту мысль, Сытин создает универсальное издательство чрезвычайно разнообразных книг, картин и школьных пособий, плакатов, справочников, календарей, крупных многотомных изданий по различным отраслям науки и знания, популярных журналов.
В «Товарищество И. Д. Сытина» постепенно вовлекаются лучшие сотрудники, близкие к издательству специалисты. Сытиным был создан коллектив опытных и умелых руководителей, на счет которых можно отнести значительную часть успехов предприятия.
Стремясь использовать опыт и знания интеллигенции, издательство широко вступает в сотрудничество с разными обществами, просветительскими организациями: с Харьковским обществом распространения грамотности, с Объединением библиотекарей, с Петербургским комитетом грамотности, с Вольным объединением писателей, близким Л. Н. Толстому
(«Посредник»), В этом сотрудничестве создаются такие широко известные в книжном деле издания, как Народная энциклопедия, библиотека «Посредника» с сотнями книг, которые помогли вытеснить с рынка малограмотные лубочные издания.
В своих воспоминаниях Сытин приводит много фактов общественной инициативы, рассказывает об идеях и планах, предложенных ему и по-деловому осуществленных. Он с благоговением вспоминает почин Л. Н. Толстого в создании художественных, доступных для народа книжек; многократно повторяет, что идеей создания распространенной газеты, помогающей книжному делу, он обязан А. П. Чехову. Сытин с интересом готовился к осуществлению мысли А. М. Горького об издании многотомного коллективного труда по истории русского народа. Он отмечает также успех большого начинания группы харьковских учителей, библиотекарей во главе с общественной деятельницей X. Д. Алчевской по изданию пособий «Что читать народу» и «Книга для взрослых».
Он подсказывает группе молодых, передовых офицеров план создания военной энциклопедии. Несмотря на то что издание это военным министерством было встречено враждебно, он затрачивает на него свыше миллиона рублей.
В течение ряда лет вынашивал издатель план создания общества «Школа и знание» со своими образцовыми школами, с новыми, более совершенными учебниками, с новыми методами и программами преподавания. С этим планом он обращался к «вершителям судеб» дореволюционной России Победоносцеву, Витте и даже к самому царю. Но в верхах он наталкивался на непреодолимые преграды — на скрытое или явное злобное нежелание что-либо делать для просвещения народа.
В рассказе об аудиенции у царя искренне и откровенно передаются «старомужицкое» чувство автора, его преклонение перед трехсотлетней монаршей властью и туманные надежды, что именно она еще способна разрешить его планы о народном просвещении… Но, когда в ответ он слышит безвольные и бездушные отговорки, он теряет часть своей «старой души».
Хотя борьба Сытина с дворянско-чиновничьим самовластием за право деятельности происходила в рамках легальности, его неоднократно предавали суду. Всероссийский душитель мысли мракобес К. П. Победоносцев считал его «подстрекателем», сеятелем еретических учений Толстого и в беседе о создании «Школы и знания» заявил, что церковь и народ не нуждаются ни в каком печатном слове, пусть народ слушает только то, что в церкви читается на непонятном ему древнеславянском языке, больше он ничего не должен знать!! Это было откровенным признанием: «…чтоб зло пресечь, собрать все книги бы да сжечь!»
И сатрапы строя поджигателей культуры в 1905 году по-звериному отомстили Сытину действительно сумасшедшим и нелепым поджогом лучшей части книгоиздательского предприятия.
К 1915–1916 годам издательство Сытина достигло вершины своей деятельности. По отчетам Русского отдела Всемирной лейпцигской выставки, «Товарищество И. Д. Сытина» уже в 1914 году давало стране свыше 25 % всей книжной продукции России.
И. Д. Сытин не был ни революционером, ни реформатором, он был энтузиастом-книжником, безгранично преданным своему делу. Он понимал, что это дело может успешно идти только в сотрудничестве с передовыми общественными силами, с прогрессивной интеллигенцией, учеными, учителями, с объединяемым им коллективом разнообразных специалистов-рабочих. Это был предприниматель, у которого любовь к книге и ее распространению брала верх над интересами буржуа.
Высоко ценил Сытин людей, делавших книгу. О своих рабочих он говорил: «Это великолепный, может быть, лучший в Европе рабочий! Уровень талантливости, находчивости и догадки чрезвычайно высок. Но техническая подготовка, за отсутствием школы, недостаточна и слаба. Но и при этом я беру на себя смелость утверждать, что это замечательные умельцы».
Социалистическую революцию Сытин встретил с твердой верой в то, что установленная ею Советская власть обеспечит делу его жизни — книге более совершенные условия развития и влияния на самые широкие массы народа.
Его волновало лишь одно: найдет ли он применение своему труду в новом общественном книгоиздательстве. И свыше пяти лет Сытин честно работал в советском издательском деле. Около двух лет он был уполномоченным бывшей своей типографии, деятельно помогал восстанавливать ее, выполнял ряд важных поручений Наркомпроса, ВСНХ, ездил за границу для переговоров о бумажных концессиях, о заказах бумаги, для устройства художественной выставки (в США), был консультантом Госиздата РСФСР и управлял небольшими типографиями.
Но физические силы иссякали… Сытину было уже 75 лет. Советское правительство назначило ему персональную пенсию и закрепило за ним площадь в доме на улице Горького (бывш. Тверская).
В течение последующих почти десяти лет многие работники книжного дела, в том числе и пишущий эти строки, сохраняли с И. Д. Сытиным дружескую связь и многому учились у него, выполняя завет великого Ильича — осваивать все достижения старой культуры, чтобы успешно строить коммунизм.
Н. Накоряков
Данный текст является ознакомительным фрагментом.