Ой, Днипро, Днипро!

Ой, Днипро, Днипро!

Песня о Днепре была одной из самых любимых. Пели ее и на заснеженных полях под Сталинградом, и у Черного, и у Белого морей: «Ой, Днипро, Днипро, ты широк, могуч, над тобой летят журавли». Пели о том, как покидали его берега, и о том, как вернемся к ним.

Свершилось: Днепр синел перед нами.

На левом фланге 61-й армии в районе Глушец, Жилицы гвардейские соединения раньше нас вышли к Днепру и захватили на правом берегу небольшой плацдарм. Там армия и наносила свой главный удар. Туда, в распоряжение командира 12-й гвардейской стрелковой дивизии, был временно направлен наш 84-й артиллерийский полк.

Разведка обороны противника на Днепре началась до выхода частей дивизии к реке. Командир отделения из взвода инженерной разведки саперного батальона сержант В. М. Романов рассказывал:

— До Днепра было еще 25 километров, когда командира взвода старшего лейтенанта И. Т. Панферова и меня вызвал дивизионный инженер подполковник П. И. Грицюк и приказал разведать оборону противника на берегах реки. Выполнение этой задачи было возложено на мое отделение. Кроме того, к нам был прикомандирован связист с рацией. Командир взвода выдал нам автоматы и по нескольку гранат. Само собой разумеется, что мы были обеспечены миноискателями, щупами и шанцевым инструментом. Одетые в маскировочные халаты, мы благополучно миновали передний край противника и на другой день к рассвету вышли к Днепру.

Нас укрыл в своей землянке старый колхозник. Он же помог нам установить расположение минных полей, оборонительных сооружений и количество переправочных средств. Все разведданные мы передавали по рации в штаб дивизии.

Сержант Романов сделал небольшую паузу, а затем продолжил рассказ:

— Вскоре подошли наши части, и враг был отброшен на правый берег реки. Мы продолжали изучать его оборону. Я ночью заплывал на середину Днепра, замерял глубину и быстроту течения. На правом берегу вкопал столб для троса. В ту же ночь мы установили наличие двух вражеских траншей. Одна неподалеку от берега, вторая в 200–300 метрах от первой. С целью разведки на правом берегу Днепра побывали младшие сержанты Константин Иванович Мочалов, Петр Николаевич Родионов, Николай Николаевич Васильев. Вели разведку боем рота лейтенанта Баранова, дивизионные разведчики во главе со старшим лейтенантом Алексеем Степановичем Чудаевым, подразделение старшего лейтенанта М. П. Маринченко.

* * *

Командование высоко оценило подвиги Василия Михайловича Романова и Владимира Петровича Баранова. Им было присвоено звание Героя Советского Союза.

В результате полученных дивизией и армейскими разведчиками сведений было установлено, что гитлеровцы на этом участке сосредоточили большие силы: около 18 батальонов пехоты, 350 орудий и минометов, 96 станковых и 250 ручных пулеметов. За кручами правобережья — деревни. Каждая из них — мощный опорный пункт противника. Не зря гитлеровцы свои укрепления на Днепре назвали Восточным оборонительным валом.

Командующий 61-й армией генерал-лейтенант П. А. Белов приказал командиру нашей дивизии продолжать разведку, готовить средства переправы, а после возвращения артполка и усиления приданной артиллерией начать форсировать Днепр. Но форсировать Днепр под Лоевом нам не довелось. Произошла перегруппировка сил. В ночь на 9 октября нас сменили четыре дивизии 65-й армии. Части нашей дивизии были передвинуты несколько южнее.

Политработа в эти дни проходила под лозунгом «Нас ждут за Днепром». Все мысли, чувства, вся жизнь личного состава были полны этим. Доклады, беседы, боевые листки, выпускаемые в подразделениях, посвящались форсированию Днепра.

15 октября дивизия получила приказ переправиться на правый берег. В тот же день состоялись партийные и комсомольские собрания, а затем митинги. 16 октября дивизионная газета «Победа» вышла с крупными заголовками: «Вперед, за Днепр, сыны Отечества!», «Сокрушим и добьем фашистское зверье!», «Вчера первые группы наших воинов форсировали Днепр!», «Слава первым!». Сильно звучала передовая статья «Нас ждет Беларусь!»:

«Воины! Перед нами Днепр! Мы слышим плеск его седых волн. Мы видим гладь его светлых вод. Там, на западном берегу, родная земля Украины и Белоруссии. Два года враг терзал наши города и села за великим Днепром. Два года гитлеровцы измывались над нашими близкими, жрали наш хлеб, жгли и уничтожали все, что построено нашими руками. Пришла пора покончить с захватчиками. Сегодня наш путь через Днепр. Там, на западном берегу, поднимем славное Красное знамя».

В ту же ночь началось форсирование реки. К этому времени возвратился в дивизию 84-й артиллерийский полк П. А. Любимова. Вновь назначенный начальник артиллерии дивизии полковник Николай Михайлович Городовенко приказал подтянуть всю артиллерию дивизии к Днепру.

С рассветом в небе появились бомбардировщики, штурмовики, истребители. Дотемна они господствовали в воздухе, били противника на правом берегу и прикрывали переправу.

Часть подразделений воспользовалась понтонным мостом, наведенным ранее форсировавшими Днепр соединениями нашей 61-й армии, другие переправлялись на плотах и вплавь. К рассвету 16 октября 228-й и 111-й полки форсировали Днепр и сосредоточились в кустарниках на северном берегу озера Лутовское. Одновременно с пехотой переправлялась артиллерия. Первым со своей батареей вступил на белорусскую землю капитан Болеслав Иосифович Керножицкий. Командир 84-го артполка Петр Андреевич Любимов не ушел с переправы до тех пор, пока все орудия и боеприпасы не оказались на правом берегу. В ночь на 17 октября переправился и 107-й полк. Пушки, вязнувшие в песке, выкатывались на руках в боевые порядки пехоты.

Белорусская земля лежала перед нами вся в ранах от взрывов снарядов и бомб. Здесь с боем отвоевывался каждый метр. Плацдарм мы захватили пока небольшой. Правда, левее нас враг оттеснен на два километра. Но на правом фланге немцы сидели у Днепра. Оборона противника состояла из траншей полного профиля, тянувшихся вдоль всего западного берега реки, с ходами сообщения, отводами в тыл, с множеством блиндажей, имевших перекрытия до семи накатов. В траншеях были оборудованы ячейки для автоматчиков, площадки для ручных и станковых пулеметов. Кроме того, от берега Днепра с востока на запад, прикрывая подступы к деревне Деражичи, тянулось семь траншей на расстоянии 500 метров друг от друга. Деражичи были превращены в опорный пункт.

Взятые в плен немецкие солдаты рассказали, что Гитлер в специальном приказе потребовал удержать рубеж обороны на Днепре и ликвидировать все плацдармы, захваченные Красной Армией. «Скорее Днепр потечет обратно, — заявлял он, — нежели русские преодолеют его — эту мощную водную преграду 700–900 метров ширины, правый берег которой представляет цепь непрерывных дотов, природную неприступную крепость».

Перед дивизией была поставлена задача расширить плацдарм вправо и овладеть деревней Деражичи. Боевой порядок командир дивизии полковник Н. Н. Заиюльев построил так: в первом эшелоне 228-й полк, наступающий на север вдоль правого берега Днепра, и 111-й полк, наступающий слева, в направлении леса западнее деревни Деражичи. 107-й полк — во втором эшелоне.

Политотдельцы в эту ночь находились в частях первого эшелона и доводили боевую задачу до воинов. Опыт политической работы, накопленный за время войны, подтверждал, что недостаточно показать на карте или даже на местности направление удара, рассказать о ближайшей и последующей задачах. Надо обязательно убедить воина в том, что поставленная задача выполнима. И если политотдельцам, командирам, политработникам частей, парторгам, комсоргам, агитаторам удавалось это сделать, мы испытывали чувство большого удовлетворения.

17 октября в 10 часов после 30-минутной артиллерийской подготовки дивизия перешла в наступление. Части 7-й немецкой пехотной дивизии упорно сопротивлялись. Их поддерживали артиллерия и танки. Лишь к исходу дня нам удалось продвинуться вперед на полтора километра и захватить высоту 111,5. В этом была немалая заслуга артиллеристов. Все три дивизиона 84-го артполка и отдельный истребительный противотанковый дивизион огнем и колесами поддерживали пехоту.

Сколько было таких безымянных, помеченных лишь цифрами высот! Какие гордые имена бойцов-героев каждая из них могла бы теперь носить! Бой за высоту 111,5 продолжался почти сутки. Четырежды враг предпринимал контратаки под прикрытием танков, пытаясь во что бы то ни стало вернуть ее. Не раз создавались здесь критические моменты. Но брали верх над врагом беззаветная отвага и высокое мастерство наших воинов.

Расскажу лишь о некоторых из них.

Во время ночной атаки взвод лейтенанта Леонида Цемохи захватил у противника орудие и передал его своим артиллеристам. Командир отделения противотанковых ружей 111-го полка коммунист Чагил Байджанов подбил вражеский танк и уничтожил трех фашистов. Коммунист младший сержант Василий Хмелев с группой автоматчиков зашел гитлеровцам во фланг и внес смятение в их ряды.

Вскоре он был ранен, однако поле боя не покинул до подхода подкрепления.

Немецкий танк с десантом автоматчиков вышел на позицию стрелкового взвода коммуниста сержанта Николая Ершова. Однако никто из бойцов не дрогнул. Все вражеские автоматчики были уничтожены ружейным огнем, а танк подбит артиллерией. Батарея старшего лейтенанта В. С. Лимонова открыла огонь по двум танкам противника, приближавшимся к переднему краю. Танки огрызнулись всей своей огневой мощью. Началась дуэль. После пяти залпов нашей батареи немецкие танки изменили курс. В то время как они разворачивались, старший лейтенант Лимонов усилил огонь. В небо поднялись два черных столба дыма над двумя вражескими машинами...

К вечеру бой начал стихать, высота 111,5 твердо удерживалась нашими частями. Помню, в сумерках я собрал политработников частей. Мы стояли в траншее и молча пожимали друг другу руки. Сколько раз минувшим днем каждый смотрел смерти в глаза. Нет, не выглядели красавцами мои боевые друзья. Вот, к примеру, заместитель командира 228-го полка по политической части майор Николай Васильевич Дмитренко. Как он ухитрялся со своей тяжелой одышкой появляться то в одном, то в другом подразделении, и всегда вовремя, в самый опасный и нужный момент? Вот весь в песке, в помятом обмундировании, обычно щеголеватый замполит 84-го артполка Анатолий Францевич Цыш. Он все время был в боевых порядках, все орудия его полка стояли на прямой наводке. А в боевых порядках пехоты франтоватого вида не сохранишь!

А вот Георгий Иванович Кузнецов, стирая с лица пот черным как сажа носовым платком, беседует с исхудавшим охрипшим Дмитрием Ивановичем Власовым. Из работников политотдела тут же Ефим Маркович Ровин и инструктор по информации капитан Борис Львович Айзен, секретарь партийной комиссии Михаил Васильевич Поляков. Всем им довелось участвовать в боях, быть там, где тяжело. Впрочем, это относится ко всем политработникам дивизии. Находясь в цепи наступающих, они выявляли отличившихся и делали их подвиги достоянием всех.

О многом надо было поговорить. Несколько дней назад наши стрелковые подразделения получили пополнение. И сразу же — в бой. Да в какой бой! Противник контратаковал нас под прикрытием танков. Между тем большинство людей, прибывших в дивизию, не имело боевого опыта и тем более опыта борьбы с танками. Они нуждались не только в боевой выучке, но и в моральной поддержке. Условились о том, чтобы до утра переговорить с каждым новичком. Для индивидуальных бесед привлекали бывалых воинов дивизии.

Секретарь партийной комиссии М. В. Поляков должен был за ночь побывать в нескольких частях. Теперь он договаривался с замполитами о времени и месте проведения заседания парткомиссии. Как правило, парткомиссия рассматривала решения партбюро о приеме в партию прямо на передовой. Запомнилось одно заседание. Противник вел непрерывный артиллерийский обстрел. Члены парткомиссии, парторг батальона, докладывавший о решениях партбюро, и вступающие в партию бойцы стояли в окопчиках, отрытых на определенном расстоянии друг от друга. Когда нарастал гул летящего снаряда, все присаживались. После разрыва поднимались, задавали вопросы, голосовали, принимали решения. Новые партийцы ползком возвращались в свои подразделения. Предстоящее ночное заседание партийной комиссии обещало быть таким же. Ну, что ж, дело привычное.

Нас больше всего сейчас тревожило другое: многие бойцы весь день не получали пищи. Мы тут что-то недодумали. Тылы пока оставались на левом берегу Днепра. Там же готовилась пища в походных кухнях. Затем кухни переправлялись на правый берег. Но подвезти их к самой передовой и раздавать суп, кашу в котелки было нельзя — слишком уж заметную мишень кухни собой представляли. Поэтому их ставили у берега и тщательно маскировали. Пищу таскали ползком в термосах. Но термосов не хватало. Не хватало и обыкновенных ведер. Интенданты только руками разводили. Что ж, решили послать им в помощь политработников. И через несколько часов все наладилось. Где нашли скрытые пути, чтобы подвезти кухни, где организовали цепочки с котелками. На другой день мы послали на левый берег людей из каждой части и обратились к местному населению с просьбой оказать нам помощь в приобретении нескольких десятков ведер и бидонов. И конечно же такая помощь была оказана. Перебоев с доставкой пищи на передовую больше не допускали.

А на рассвете снова разгорелся бой. Фашисты, выполняя приказ Гитлера любой ценой удержать Днепр, проявляли отчаянное упорство. Несмотря на большие потери, они под прикрытием танков снова и снова переходили в контратаки.

Опасное положение создалось на позиции одного подразделения 111-го полка. Как раз в то время, когда танки подходили к траншее, разорвавшимся снарядом был выведен из строя расчет 76-мм орудия. Остался жив лишь командир огневого взвода коммунист В. А. Семенченко. Он один заряжал, наводил и вел огонь по вражеским танкам — и вышел победителем. Два танка горели вблизи наших траншей.

Примеру Василия Алексеевича Семенченко, удостоенного звания Героя Советского Союза, последовал комсомолец наводчик противотанкового ружья Николай Повалишин. Танк двигался прямо на него — все ближе и ближе... Повалишин не стрелял. Человек редкой выдержки и хладнокровия, он хотел бить наверняка. Но вот уже грозная махина в пятнадцати... в десяти метрах от траншеи. Бронебойщик нажал на спуск, но ружье отказало. Трудно было не растеряться. Но Повалишин, не медля ни секунды, бросил противотанковую гранату. От взрыва лопнула гусеница танка, и он остановился.

Нескольким танкам все же удалось пройти через наши траншеи. Дальше артиллеристы их не пустили. Первый танк подбили коммунист командир орудия Конев и наводчик Береженцев. Затем зажгли по одному танку парторг батареи Гаганов и Серегин. С четвертым танком покончили командир огневого взвода старший лейтенант Сухоедов, командир орудия Орешкин и наводчик Лебедев.

Атаки врага под прикрытием танков продолжались. Причем танки не стремились с ходу проскочить через боевые порядки и продолжать движение вперед, как это они обычно делали раньше. Смысла в этом не было. Впереди Днепр. Им ставилась задача прикрыть свою пехоту, а затем развернуться и утюжить наши траншеи. Следовательно, надо было уничтожать вражеские танки на подходе, не допуская их к траншеям.

Наши воины так и делали. Когда немецкий танк приблизился к траншеям 1-го батальона 111-го полка и начал разворачиваться для того, чтобы пойти вдоль траншеи, командир батальона старший лейтенант Митрофан Павлович Маринченко метнул противотанковую гранату. Поврежденная машина остановилась. Полетело еще несколько противотанковых гранат, и танк перестал вести огонь. После этого комбат поднял людей в атаку. Отрезанные от танка гитлеровцы не выдержали удара и отступили.

Не имели успеха попытки врага смять батальон старшего лейтенанта Н. М. Трохина. И здесь гитлеровцы пустили в ход танки. Два из них подошли к траншее, но артиллеристы отдельного противотанкового истребительного дивизиона уничтожили их. Бежавшие за танками фашисты ворвались в траншею. Младший сержант В. К. Казанский свидетельствует — в ход пошли автоматы, гранаты, штыки.

Пример стойкости и боевого мастерства показали командир батальона Николай Митрофанович Трохин, его заместитель по политчасти Николай Федорович Белоусов, парторг Емельян Дмитриевич Курилов, находившиеся среди бойцов. Завершить разгром врага помог взвод автоматчиков, высланный командиром полка.

Здесь уместно будет несколько подробнее сказать о парторге батальона Е. Д. Курилове. Когда он пришел в нашу дивизию, ему исполнилось 40 лет. В партию он вступил в 1932 году. Имел опыт партийной работы. Скупой на слово, несколько медлительный, он тем не менее сумел быстро установить контакт с бойцами. Очевидно, этому способствовали человечность, душевная щедрость.

Я уже говорил о том, что во время Курской битвы парторги и комсорги батальонов большую часть своего времени проводили в боевых порядках — воевали, учили, агитировали, вели за собой людей. Таким был и Курилов.

Во время наступления 111-го полка на деревню Чувардино батальон Трохина попал под сильный пулеметный огонь гитлеровцев. Все залегли. Тогда парторг Курилов с небольшой группой бойцов ползком выдвинулся во фланг противнику, ворвался в траншею и уничтожил немецкий пулеметный расчет. Путь для наступления батальону был открыт.

Первичные партийные организации постепенно накапливали опыт работы. Стойкость, выдержка, боевое мастерство воинов при отражении контратак врага, а затем и успешное продвижение вперед были лучшим свидетельством действенности воспитательной работы парторга Курилова.

Забегая вперед, скажу, что Емельян Дмитриевич Курилов прошел с дивизией весь ее боевой путь. Не раз приходилось ему водить бойцов в атаку, прижиматься к земле под артиллерийским обстрелом и бомбежками, но счастье сопутствовало парторгу. Однажды немцы ворвались в траншею и бросили в блиндаж, где находился Курилов, гранату. Но мгновенная реакция выручила. Курилов успел поймать гранату за ручку и выбросить ее из блиндажа. В другой раз повозка, на которой он ехал по лесной дороге, подорвалась на противопехотной мине. И на этот раз он остался невредим.

Однако вернемся к событиям на плацдарме. Потерпев неудачу на участке 111-го полка, противник начал контратаковать 228-й полк. Основной удар принял на себя 1-й батальон капитана Сергея Пикунова, наступавший вдоль берега Днепра. Когда гитлеровцы приближались к окопам, горячий, вспыхивающий как порох лезгин Шарип Шарипов с возгласом «Комсомольцы, за мной, джигиты, вперед!» первым поднялся в атаку и увлек за собой бойцов.

Комсомолец Темников прикрыл их огнем станкового пулемета. У рядового Мелехина было разбито противотанковое ружье, он подобрал на поле боя ручной пулемет и открыл огонь по врагу. Среди бойцов, отбивавших контратаки врага, все время находились парторг полка капитан И. И. Мухин и комсорг полка лейтенант П. П. Василеженко. Они личным примером увлекали бойцов в атаку.

Бой длился несколько часов, а отбросить врага не удавалось. Командир полка понял, что настало время оказать помощь батальону. Командовал 228-м полком майор Сергей Николаевич Ноженко, в прошлом пограничник, не расстававшийся с зеленой фуражкой. Заместителем по политической части у него был майор Николай Васильевич Дмитренко. К нам в дивизию он пришел из авиации. Командир и его заместитель по политической части не походили друг на друга. Майор Ноженко — стройный, подтянутый, порывистый, беспокойный. Майор Дмитренко — полный, добродушный, спокойный. Говорят, противоположности сходятся. Оба майора были неразлучны. Везде появлялись вместе. Жили душа в душу.

Майор Ноженко приказал начальнику штаба А. И. Манайникову оставаться на КП, а старшему лейтенанту Н. Г. Порфирьеву вынести на поле боя Знамя полка. Захватив взвод автоматчиков, он вместе с Дмитренко появился в боевых порядках 1-го батальона. Есть все-таки особая вдохновляющая сила в развевающемся знамени, в примере военачальников...

Контратака врага была отбита.

Среди отличившихся в этом бою хочется в первую очередь назвать командира 45-мм орудия старшего сержанта Павла Осипова. Находясь в боевых порядках пехоты, он вел огонь по наступающему противнику, подбил один танк, а когда кончились снаряды, продолжал стрелять из автомата. Комсомолец сержант Александр Берестовой уничтожил из автомата шесть фашистов, а его друг рядовой Иван Шаталов еще двоих. Командир расчета 82-мм миномета старшина Иван Пичугин метким огнем уничтожил 10 фашистов, подавил огонь двух немецких минометов и пяти пулеметов. Большие потери нанесла врагу батарея 120-мм минометов Ф. С. Бурлака..

В этот день воины всех наших подразделений сражались до последнего патрона и гранаты, а когда кончались боеприпасы, завязывали рукопашные схватки. В яростном бою мужественно дрались офицеры Александр Сидоренко, Василий Кузнецов, Семен Павлов, Хаим Штейнгарт, Борис Хайров, Степан Пономарев, Александр Артюхов, Карим Садыков и другие.

Часто на место выбывших из строя командиров становились партийные и комсомольские работники, сержанты и красноармейцы. Например, командир отделения молодой коммунист Михаил Пивнев взял на себя командование взводом. Комсорг батальона Николай Кондрус и парторг 3-го батальона 111-го полка Турба Ванчиков возглавили стрелковые роты.

Среди огня, рискуя жизнью, находились санинструкторы, санитары-носильщики. Среди них было немало девушек. Удивительно, как в жестоком бою, при нечеловеческом напряжении сил женщины не теряли врожденной своей мягкости, великой терпеливости и, не боюсь сказать, обаяния. До сих пор образцом доблести и красоты остались для меня девушки в шинелях; среди них комсомолки санинструкторы Поля Степанова и Мария Дводненко, фельдшеры Суюмбак Тахтамышева, Галина Федько, Лиза Платонова-Иохим, Юлия Тико-Сарычева, Нина Павлова, Нина Орлова, Женя Петрова и другие. Они спасли жизнь многим солдатам и офицерам. Нелегко было и другим медицинским работникам. На небольшом плацдарме ротные участки и БМП (батальонные медицинские пункты) фактически совмещались и находились в каких-нибудь 20–30 метрах от окопов переднего края. Да и полковые медицинские пункты были на правом берегу Днепра в трехстах метрах от передовой. Дальше расположить их не представлялось возможным.

На полковой медицинский пункт тяжелораненых доставляли на носилках или плащ-палатках. Никакой транспорт здесь держать было нельзя. Медсанбат находился на левом берегу Днепра, и раненые доставлялись туда главным образом ночью. Поэтому неотложная помощь, в том числе и хирургическая, оказывалась на полковых медицинских пунктах. В медсанбате продолжалась борьба за жизнь раненых. Операции шли непрерывно. Врачи, медицинские сестры, санитары едва держались на ногах от усталости. Душой замечательного коллектива хирургов по-прежнему считали Георгия Петровича Петрова, хирурга и Человека с большой буквы. Послеоперационное лечение возглавляла Мария Александровна Лебедева, крупный специалист и щедрой души человек. Начальником медицинской службы дивизии был хороший организатор майор Борис Иванович Луговой. Медсанбатом командовал заботливый и трудолюбивый офицер Адил Сагатович Мирсоидов. Но, конечно, не только эти люди, а все командиры и политработники дивизии окружали раненых заботой и вниманием. Мы всегда помнили слова В. И. Ленина, сказанные в период гражданской войны: «...все наши трудности и мучения — ничто по сравнению с тем, что выпало на долю раненому красноармейцу, проливающему кровь на защиту рабочей и крестьянской власти...

Пусть же каждый в тылу помнит о своем долге — помогать всем, чем можно, раненому красноармейцу»[21].

Это ленинское указание свято выполнялось в нашей стране на фронте и в тылу. Благодаря общим усилиям советских людей за годы войны более 70 процентов раненых воинов были возвращены в строй.

Они были золотым фондом нашей армии. И теперь, сорок лет спустя после окончания Великой Отечественной войны, хочется всем, кто пролил кровь за Родину, низко поклониться. Им было нелегко воевать и трудиться после войны.

Что касается нашего соединения, то всяческой похвалы заслуживают не только медики, но и работники тыла дивизии и тылов полков: Н. И. Вощинин, П. А. Белоусов, М. А. Белов, В. А. Можев, И. И. Лавров и другие. Они обеспечивали эвакуацию раненых, питание воинов, своевременный подвоз боеприпасов. И чаще всего это приходилось делать ночью. Объем работы был большой. Достаточно сказать, что один боекомплект боеприпасов для частей дивизии составлял десятки тонн.

И теперь инвалиды, раненые и все участники Великой Отечественной войны окружены всеобщей заботой государства и народа. Правда, иногда встречаются отдельные досадные случаи бездушного отношения к ним, но и этих отдельных случаев не должно быть.

Медицинские работники нашей дивизии и сейчас, через 40 лет после окончания войны, продолжают свое доброе дело. Надежда Матвеевна Оцеп и Юлиан Пантелеймонович Померанцев работают в Москве, Борис Иванович Луговой — в Харькове, Николай Васильевич Пивоваров — в Киеве, Георгий Артемьевич Газалов-Броладзе — в Тбилиси, Николай Фомич Артюх — в Латвии, Джамилия Габитовна Валиева — в Казани, Эмина Гусеевна Джалилова — в Баку, Нина Григорьевна Клыкова-Маякова — в Даугавпилсе, Петр Евгеньевич Будрин и Клавдия Андреевна Буланова — в Свердловске, Клавдия Дмитриевна Заиюльева — в Нальчике.

* * *

21 октября — солнечный день. Рано утром с левого берега Днепра заговорили тяжелые орудия, началась мощная артподготовка. Наша авиация бомбила передний край и опорный пункт немцев — Деражичи. Артиллеристы уже накопили большой боевой опыт и действовали безукоризненно. Для корректировки огня приданной артиллерии вперед были выдвинуты наблюдательные пункты. Что касается дивизионной артиллерии, то она находилась на прямой наводке, сопровождая пехоту огнем и колесами.

В атаку двинулись переправившиеся ночью на плацдарм танки. На их броне сидели саперы. Они вели наши машины по путям, ночью проторенным в минных полях. Дорогу первому танку показывал комсорг саперного батальона командир отделения Виктор Степанович Корюк. Вплотную за танками двигалась пехота. Лязг гусениц, грохот снарядов, отскакивающих от брони, скрип песка под сотнями ног...

Танки с ходу пронеслись через первую траншею, бойцы вскочили в нее. Впереди всех — Макаров, бывший рабочий Тульского оружейного завода. Он бросился к орудию. Кинул гранату, дал из автомата длинную очередь — уложил весь вражеский расчет. Захватил немецкую пушку в полной исправности. Рядовой Иван Николаевич Макаров был удостоен звания Героя Советского Союза.

Танки уже утюжили вторые траншеи, рвали провода связи, подминали под себя пушки, вдавливали пулеметы в песок. Наша артиллерия засыпала снарядами дороги в немецком тылу, и враг не смог подтянуть резервы.

Вперед! Вперед! Бойцы кричали «ура», не замечали ран, не чувствовали усталости.

В ночь на 22 октября опорный пункт врага — деревня Деражичи — был в наших руках. Теперь на ее окраине, недалеко от Днепра, у братской могилы возвышается памятник воинам 61-й армии, погибшим при форсировании Днепра. На постаменте склонился, опустившись на колено, воин Красной Армии. В левой руке у него каска, в правой — автомат. Надпись гласит: «Вы пали в бою за свободу страны, живущие вам бесконечно должны».

В числе других ветеранов 61-й армии меня вместе с однополчанами А. Ф. Цишем и П. М. Евстигнеевым осенью 1971 года Лоевский райком партии пригласил на открытие памятника. Охваченные волнением, прибыли мы в эти места. Поклонились праху боевых друзей. Возложили венок на их могилу.

Однако вернемся к октябрьским дням сорок третьего.

Комдив, не давая противнику опомниться, наращивая удар, ввел в бой находившийся во втором эшелоне 107-й полк, поставив перед ним задачу овладеть населенными пунктами Тесны и Городок. Командира этого полка майора Ф. В. Смекалина я знал еще по 133-й отдельной стрелковой бригаде. Полный, широкий в плечах, с внимательными и добрыми глазами, он был рассудителен и спокоен даже в тяжелые моменты боя. Во время Курской битвы Смекалин показал себя мастером организации взаимодействия пехоты с танками и артиллерией. Как раз такой командир, спокойный, умный и в то же время решительный, нужен был для развития успеха.

Продвигались вперед. Вскоре в районе деревни Бывалки наши части соединились с правым соседом — дивизией, входившей в состав 65-й армии. Поставленная перед нами задача была выполнена.

С 16 по 31 октября в боях за расширение плацдарма на правом берегу Днепра дивизия отвоевала 49 квадратных километров территории, продвинулась вперед на 16 километров и освободила белорусские деревни Деражичи. Тесны, Городок, Новая Ольшевка, Старая Ольшевка, Будище, хутор Чистая Лужа.

Один из самых напряженных боев, которые вела дивизия после участия, в Курской битве, был выигран. Все попытки противника сбросить нас в Днепр провалились. Гитлеровцы понесли большие потери в живой силе и боевой технике. Достаточно сказать, что воины дивизии подбили 33 танка.

Успешно действовали и другие соединения 61-й армии. Гитлеровцы были отброшены с большого участка так называемого Восточного оборонительного вала. Плацдарм на западном берегу Днепра был значительно расширен.

Поступил приказ прочно закрепиться на достигнутом рубеже.

Немецкое командование все еще не признавалось в поражении. Геббельс в те дни писал в берлинских газетах: «Большевикам не удалось отбросить от Днепра немецкую армию. Повара наших войск и поныне черпают воду из Днепра». Но это была жалкая ложь. На самом деле гигантскую битву за Днепр выиграли советские войска.

Что было главным и решающим в этой победе? Можно говорить о росте воинского мастерства солдат, сержантов, о талантливости полководцев, военачальников, командиров, о могучей технике, созданной в нашем тылу. Все это верно. Но главный источник победы — вдохновляющая сила ленинской партии. Воодушевленные идеями Коммунистической партии, люди чувствовали себя за все в ответе — за судьбу Родины, за будущее человечества. Они дружно поднимались на клич «Коммунисты, вперед!», хотя многие из них еще не были членами партии. Именно это прежде всего делало нашу армию неодолимой.

* * *

XXVI годовщину Великого Октября мы отмечали неподалеку от Днепра. Дивизия приводила себя в порядок, готовилась продолжать наступление. Агитаторы вели беседы с бойцами, командиры подводили итоги боев. В подразделениях состоялись торжественные собрания, посвященные празднику Октября. Командир дивизии и командиры полков вручали награды Родины офицерам и бойцам, отличившимся при форсировании Днепра. Повара хлопотали над приготовлением праздничных обедов.

Начальник дивизионного клуба капитан Борис Куксин и руководитель дивизионного духового оркестра Илларион Литвиненко ухитрялись прямо на переднем крае, в траншеях, проводить концерты небольших коллективов красноармейской самодеятельности. Землянки, где находились радиоприемники и рации, были набиты до отказа. Все ждали последних сообщений Совинформбюро, приказа Верховного Главнокомандующего, посвященного XXVI годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Настроение у людей приподнятое. Днепр позади. Преодолены многие трудности и опасности. Бойцы радуются тому, что добились успеха, открывшего широкие перспективы. Будут, конечно, новые трудности, будут опасности, еще будет литься кровь, но у людей расправились крылья. Лица солдат светились радостью.

Октябрьский праздник 1943 года Красная Армия ознаменовала славными победами. Они были одержаны почти на всем протяжении гигантского фронта. От Волги до Днепра вперед шагнули наши войска.

В ночь на 9 ноября 61-я армия снова перешла в наступление. Наша дивизия форсировала реку Песоченку и захватила плацдарм на ее западном берегу. Продвигаться вперед было трудно. Командование 7-й немецкой пехотной дивизии приложило немало усилий, чтобы создать сильную в инженерном отношении оборону, насытив ее большим количеством огневых средств.

Но воины наших полков и батальонов уже накопили опыт прорыва укрепленных позиций врага. Взламывая глубоко эшелонированную оборону, продвигаясь вперед, дивизия освободила белорусские населенные пункты Ручаевка, Красный Остров.

— Здравствуй, братская Белоруссия!

Эти слова были на устах всех наших воинов, преисполненных решимости очистить белорусскую землю от фашистских захватчиков.

Преодолевая ожесточенное сопротивление противника, наш 107-й полк вел бой за деревню Грохово. Полк отбил все вражеские контратаки. Населенные пункты Ново-Кузнечное и Алексеевка освободили стрелковые части вместе с отдельным истребительным противотанковым дивизионом под командованием майора Александра Кузьмича Тарнакина.

Теперь мы входили в состав 89-го стрелкового корпуса. Его командир генерал-лейтенант Г. А. Халюзин высоко оценил результаты последних боев, объявив личному составу дивизии благодарность.

Нам оказывали значительную помощь партизаны. Взаимодействие с ними осуществлялось через штаб армии. Уместно сослаться на воспоминания члена Военного совета 61-й армии генерал-лейтенанта Д. Г. Дубровского, который хорошо знал о боевом содружестве воинов и партизан. Он пишет: «Штаб армии совместно с политическим отделом и оперативной группой Пинского обкома разработал специальный план взаимодействия с партизанами, и Военный совет армии утвердил его...» В тех же воспоминаниях говорится: «Общими усилиями партизаны и представители армии успешно добывали данные о противнике, его действиях и обеспечивали своевременную взаимную информацию. Во время и после форсирования Днепра, с началом освобождения районов Полесской области, Военный совет армии и оперативная группа обкома повседневно держали связь с подпольным обкомом и нацеливали партизанские отряды и бригады на выполнение важных оперативных задач.

Для обеспечения боевых действий бригад и отрядов ежедневно на шести-семи самолетах подбрасывались из армейского тыла вооружение, боеприпасы, взрывчатые вещества, медикаменты и другие предметы снабжения. Обратными рейсами вывозились тяжелораненые и больные партизаны и члены их семей»[22].

15 ноября дивизия вышла на рубеж реки Брагинка. Противник занял оборону на ее западном берегу. Перед нами была поставлена задача продолжать наступление и освободить районный центр Брагин. Части 216-й немецкой пехотной дивизии превратили его в сильно укрепленный опорный пункт. Командир дивизии Н. Н. Заиюльев решил брать Брагин не лобовой атакой, а обходным маневром с флангов. Одновременно штаб армии поставил задачу партизанскому отряду имени Котовского нанести удар по Брагину с запада а захватить шоссейную дорогу Брагин — Хойники.

22 ноября началось наступление. Все части дивизии действовали успешно. Когда они начали обходить противника с флангов, а 111-й полк, наступавший с фронта, вплотную приблизился к Брагину, активизировал боевые действия партизанский отряд.

22 ноября 1943 года Брагин был освобожден от немецко-фашистских захватчиков. Теперь одна из улиц Брагина носит имя командира 111-го полка Ш. В. Челидзе. В тот же день 107-й полк занял деревню Шкураты, а 228-й полк — Городище. Через несколько дней мы вместе с другими частями 61-й армии участвовали в освобождении Хойниковского района и вышли к деревне Юревичи. Здесь воинским соединениям большую помощь оказали партизаны 2-й Калинковической бригады. Наступая с тыла, они посеяли панику в рядах фашистов и нанесли им значительный урон. Полесские партизаны в те дни вывели за линию фронта много мирных жителей, скрывавшихся в лесах от преследования фашистов. Наши воины оказывали им большую помощь. Принимали людей, кормили и отправляли их в тыл страны.

* * *

В нашу дивизию прибыл новый начпоарм Александр Георгиевич Котиков, высокий, стройный полковник с обветренным лицом и седеющими волосами. Цель приезда, как он потом сам сказал, — познакомиться с командирами, политработниками, изучить состояние партийно-политической работы. Держался Котиков, казалось поначалу, несколько необычно. Беседы с людьми начинал не привычным обращением «товарищи», а старинным «други мои». Голос у него был звучный и мягкий — бархатный баритон. Говорил он превосходно. Котиков был душевным, умным, интеллигентным человеком. В первый раз он провел в дивизии три-четыре дня, побывал на переднем крае. Беседовал с солдатами и офицерами, с замполитами полков и работниками политотдела, с каждым по-дружески, как с равным, спокойно, не торопясь, обо всем.

Однажды утром, когда все работники политотдела были на месте, А. Г. Котиков заговорил с нами о военной подготовке политработников, о том, какое большое значение придает этому вопросу Центральный Комитет партии.

— Мой очень хороший товарищ, — сказал Котиков, — поведал мне об одном случае, который произошел с ним. Мне представляется этот случай поучительным, и я позволю себе передать вам рассказ своего товарища.

«В мае 1942 года я возвращался из действующей армии. Части этой армии вели бои под Мценском. Я своими глазами видел новое добротное оружие, видел удаль и мастерство наших бойцов. В Москве меня ждало приятное сообщение: я назначен начальником политического управления фронта.

Вылет рано утром, ночью беседа с начальником Главного политического управления РККА товарищем Щербаковым Александром Сергеевичем. Его кабинет был похож на учебный класс с образцами стрелкового оружия, рисунками новой техники, тактико-техническими и учебными таблицами. Щербаков перед этим провел восемь дней на полигоне. Он обстоятельно знакомил меня с обстановкой на фронте, давал характеристику товарищам, с которыми мне придется работать. Потом Александр Сергеевич поднялся из-за стола и, прохаживаясь по кабинету, спрашивал меня главным образом о том, насколько я был знаком с новой боевой техникой. Я ответил, что за техникой слежу, но некоторые новые образцы не знаю.

— Вы знаете вот это противотанковое ружье? — спросил он, указывая на схематический рисунок противотанкового ружья.

Отвечаю: знаю ружье Дегтярева, стрелял из него по немецкому танку, а вот этого не видел и с ним не знаком.

Щербаков метнул в меня сердитый взгляд. Я ответил, что знать это ружье — дело не хитрое. Это, видимо, переполнило чашу терпения, и Щербаков начал распекать меня по всем статьям.

Решение о моем назначении было тут же отложено. Обида раздирала грудь. Но разум взял верх. Я сел в машину и, не заезжая никуда, начал колесить по полигонам, изучать технику. Освежив старые знания, детально изучил новое оружие. Потом специалисты мне устроили настоящий экзамен.

И вот наконец назначение состоялось. Рано утром я улетел на Волховский фронт, чтобы вступить в должность начальника политотдела армии...»

— Рассказывая, — продолжал Котиков, — мой товарищ заметил, что главным для него было преодолеть обиду, увидеть глубокий смысл в том, что произошло в кабинете начальника Главного политического управления, и извлечь пользу для дела. Советую и вам из этого случая сделать для себя выводы, — закончил Котиков, предложив пойти пострелять из личного оружия. Сам он показал свое мастерство первым — все пули в центр мишени.

Позже Котиков часто бывал в нашей дивизии. Видел я его и в гневе. Более всего он сердился, когда сталкивался с формализмом и чиновничьей спесью. Помню, как он едко высмеял одного полковника, который вел беседу с солдатами примерно так:

— Как живете, товарищи?

— Хорошо, товарищ полковник.

— Как вас кормят?

— Хорошо, товарищ полковник.

— Письма из дому получаете?

— Получаем, товарищ полковник.

— Настроение боевое?

— Боевое, товарищ полковник.

На этом «беседа» обрывалась. Полковник, покашливая, направлялся в другое подразделение.

Когда полковник вернулся в политотдел, Котиков спросил его:

— Как живете, товарищ полковник?

— Хорошо...

— Как вас кормят?

— Хорошо...

— Письма из дому получаете?

Мы все не удержались от улыбок, а полковник покраснел как рак.

Сам Котиков, если беседовал с солдатами о пище, так и ел с ними из одного котелка, если о письмах, так просил, которые можно, прочитать вслух. Тут же порой решали, как и чем, какой семье фронтовика можно помочь, кому из местных руководителей написать.

Многому мы учились у Котикова — такту, сердечности, самостоятельности.

— Вы не ждите от меня специальных указаний по каждому поводу, сами думайте, — любил говорить он.

Верно кто-то сказал, что когда познакомишься с хорошим человеком, словно увидишь новую звезду. И тебе будет светлее, и жить станет легче. Такое ощущение осталось у меня после знакомства с Александром Георгиевичем Котиковым. Не удивительно, что вскоре после победы над гитлеровской Германией генерал-майор Котиков стал советским комендантом Берлина.

Затем Александр Георгиевич жил в Москве. При первой встрече с ним в 1955 году я думал, тот ли он, каким был на фронте? Не согнули ли его годы? Да, его здоровье сильно пошатнулось. Работа коменданта Берлина потребовала много сил и энергии. Он тяжело заболел. Много месяцев пролежал в госпитале. Но не сдался. После увольнения в запас Александр Георгиевич с присущей ему увлеченностью взялся за лекционную работу. Стал хорошим лектором. Его можно было встретить на заводах Москвы, в городах и селах, освобожденных 61-й армией от немецко-фашистских захватчиков. Он поддерживал связь со многими школами. К нему часто обращались по различным вопросам ветераны 61-й армии. Словом, Александр Георгиевич Котиков по-прежнему оставался активным бойцом нашей партии, страстным пропагандистом ленинских идей.

После его смерти именем генерал-майора А. Г. Котикова названа одна из площадей столицы ГДР. Выступавший на митинге бургомистр района высоко оценил заслуги А. Г. Котикова в осуществлении демократических перемен в Берлине в первые послевоенные годы.

* * *

Противник учитывал важность полесского направления и заблаговременно превратил Мозырь и Калинковичи в мощные узлы сопротивления. На подступах к Мозырю, в 25–30 км, на линии Большие Автюки, Прудок, Шерейки, Гряда, Барбаров был создан сильно укрепленный рубеж обороны с многочисленными траншеями, дзотами, инженерными заграждениями.

С ходу прорвать оборону врага не удалось. Дивизия получила приказ закрепиться. Во всех частях и подразделениях закипела работа — воины укрепляли оборонительный рубеж. Велась разведка боем. Широко развернулось снайперское движение. За короткий срок опытные и молодые снайперы нашей дивизии (если сложить их счета) истребили больше батальона гитлеровцев.

Заканчивался сорок третий, начинался новый, сорок четвертый год. Прямо на переднем крае, в окопах и блиндажах, командиры тепло поздравляли солдат с Новым годом. Ветеранам войны вручались новогодние поздравления от командования 61-й армии и нашей дивизии. В это время у нас находились гости — представители трудящихся Удмуртской АССР. Это был настоящий праздник братства фронта и тыла. Гости жили в наших блиндажах и землянках, проводили долгие часы на передовой, беседуя с бойцами. В те дни было относительно тихо: только время от времени артиллерия противника била по площадям, иногда давали одну-другую очередь пулеметы. Но то, что у нас считалось затишьем, для гостей выглядело крещением огнем. С другой стороны, простая фронтовая пища казалась богатой и обильной тыловикам, жившим по строгим карточным нормам. Гости восторгались героизмом красноармейцев; бойцы переполнялись нежностью к тонким, в ссадинах и мозолях, рукам женщин, заменивших мужей у станков. Гордость за своих матерей, сестер, невест, сутками не выходивших из цехов, умевших безропотно переносить и холод и голод, согревала сердца. Они там, в Удмуртии, жили одной мыслью: «Все для фронта!»

Инструктор обкома партии Дьякова, колхозный бригадир Стародубова, секретарь комсомольской организации колхоза Зубарева и наши снайперы Швыдченко, Ранчугов, Сабитов сфотографировались вместе.

Рассказы гостей из тыла дополнялись письмами. Их было особенно много в предновогодние дни.

Большая дружба связывала наших воинов с трудящимися Куйбышевской области. Наша дивизия получила Красное знамя Куйбышевского обкома партии и облисполкома. Полки тоже получили красные знамена от районов области.

За несколько дней до Нового года в дивизию прибыл вагон подарков от трудящихся Куйбышевской области. Подарки, среди которых были кисеты, носки, перчатки, вышитые платочки, вручались прямо на передовой. К каждому было приложено письмо. Сколько радости они приносили фронтовикам!

Подтвердилось высказывание В. И. Ленина о том, что в победе над врагами Советского государства огромную роль сыграли прочные связи тыла и фронта, что советский тыл является одним из источников высокого морального духа Красной Армии. «Когда красноармейцы видели, что в тылу о них заботятся, — говорил В. И. Ленин, — тогда Красная Армия была одушевлена тем духом, который давал ей победу»[23].

* * *

Пребывание в обороне позволило политотделу дивизии более основательно заняться расстановкой коммунистов в подразделениях. Необходимость в этом была большая. Во время наступательных боев, длившихся лето, дивизия несла потери. Не во всех подразделениях, особенно стрелковых, удавалось в ходе боев компенсировать потери коммунистов за счет роста партийных рядов. Теперь много достойных воинов, отличившихся в боях, было принято в комсомол и в партию. Представилась возможность укрепить партийно-комсомольскую прослойку среди разведчиков, пулеметчиков, боевых расчетов противотанковых ружей. Были также подобраны в подразделения парторги и комсорги. Проведены с ними занятия. Нам представилась возможность собрать на семинар заместителей командиров батальонов по политической части.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.